- Товарищ старший лейтенант. - Вскинулся с постели, беспокойный удмурт. - Мы сегодня прибыли, а, что и как, нам никто не объяснил. Вы не подскажете, что за служба.
- На построении узнаете. - Косо глянул "летеха", и, торопясь вырваться из духоты казармы, махнул рукой. - Завтра, все завтра.
Отбросив гадания, десантники, решили дождаться утра.
- А что, не так уж и плохо. - Шепнул Игнат Алексею. - Для тебя всяко лучше, чем каждый день от Татарина получать.
- Эт, точно. - Отозвался Алексей.
Утро встретило, не истошным криком дежурного, а бухтением радиоточки. Заиграл гимн. Скрип коек, шаги и музыка прогнали сон.
"Интересно, что будет". - С интересом думал Алексей, натягивая сапоги.
На построение выходили по одному.
- Странно, а завтрак? - Удивился Алексей, обращаясь к сослуживцу. Проходивший мимо сержант в мятой гимнастерке, хмуро скривил губы в невеселой усмешке. - Там накормят, добавки не забудь попросить.
От этих слов Лехе стало не по себе. "Ничего, скоро узнаем". - Пожал он плечами.
Стоя в строю, они заметили офицера в полевой форме без знаков различия. Офицер приблизился к команде, и, не ожидая доклада, заговорил. Читал фамилию и добавлял непонятные фразы. В одном случае - "Встреча", в другом, не менее загадочное выражение "Разбор". А третьим, выпало вовсе непонятное - "Осмотр".
Когда прозвучала фамилия Бессонова к ней оказался прицеплен именно этот ярлык
"Ну, осмотр, так осмотр…Посмотрим, какой такой Сухов". - Процитировал он любимую комедию.
А вот Игнату выпал "разбор".
- Жаль. - Вздохнул тот. - Лучше бы чтоб вместе.
Наконец перекличка закончилась. Сержанты вышли из строя и негромко скомандовали построение групп.
Алексей, кивнув Игнату, выскользнул вперед. Он встал в новый строй, где его соседом оказался вчерашний неразговорчивый танкист, Тот косо глянул на десантника, и ничего не сказал.
Недолгий переход закончился у крашеного серым безликого здания.
- Гараж, или склад? - недоуменно глянул Леша на окна барака. Несмотря на приличный морозец, стекол за проржавевшими решетками не было.
Бойцы сломали строй, и потянулись за сигаретами.
Минут через десять, из-за облупленного угла выскочил поддатый капитан медицинской службы. Он вытянул из кармана десяток запаяных в целлофан респираторов, и раздал солдатам.
- Значит все как обычно, - произнес он мимоходом. - Новенькие есть? - вспомнил вдруг офицер.
- Я. - Отозвался Алексей, делая шаг вперед. Капитан оценивающе глянул на новичка, и словно недовольный осмотром, расстроено сплюнул в загаженный лимонными потеками, сугроб.
- Значит, так… - Начал он, но раздумал, и, уже отходя, бросил. - Петров присмотри за ним. Понял?
Сосед Алексея, нехотя кивнул.
Леха в очередной раз подивился столь явному небрежению дисциплиной.
Он повернулся к Петрову, ожидая подробного инструктажа. Тот глубоко затянулся, выдохнул клуб вонючего дыма, и спросил. - Ты что, не куришь?
Вопрос сбил с толку. Леха отрицательно помотал головой.
- Зря. Ну да… - Он не закончил. - Ты это… Делай как я, и не дергайся…
Алексею вконец надоела недосказанность. - Да объясни толком. Чего делать-то?
- Чего делать? - Переспросил боец. - Жмуров таскать. - Неожиданно резко и сердито выдохнул он. - Вот что делать.
- Ккаких жмуров? - Переспросил Алексей.
- Мертвых. - Уже с озлоблением отрезал Петров. - Все, инструктаж окончен. Хватит.
Он чуть успокоился, и негромко произнес, закуривая новую сигарету. - С Моздока везут. Встречаем, потом разбор, а здесь уже опознание. Сейчас ворота откроют, родственников запустят… - Он не стал продолжать, только затянулся, спалив сразу четверть сигареты.
Леша очумело завертел головой, не умея взять в толк, почему, и главное, как, он будет носить покойников. Руки задрожали, в ногах разлилась предательская слабость.
Он по новому уже с опаской, со зловещим пониманием, взглянул на одиноко стоящий в глубине больничного двора домишко.
Дрожь усилилась. Колотило так, словно вместо добротного ватина камуфляжки был только сырой тельник.
Клацнул амбарный замок, и скрип двери оповестил, что до встречи со страшным осталось совсем чуть чуть.
После, уже в казарме, он вспомнил женщин в черных платках. Они шли молча и сосредоточено. А потом разорвал тишину крик, когда расстегнули черную молнию пластика. Двое солдат слаженно шагнули к узнавшей, и подхватив за руки, мягко опустили на скамью. Врач в халате, поверх форменного бушлата, плеснул из громадной бутыли на вату, и поднес нашатырь к лицу матери. И от заученной слаженности этих действий стало совсем невмоготу.
"Так вот чем вчера так воняло… "- мелькнула неожиданная мысль. А он все никак не мог оторвать глаза от лежащего на брезенте паренька. Застиранная гимнастерка, и белоснежный воротничок, пришитый громадными стежками прямо через зелень ХБ. Он не был похож на убитого.
Вихрастый, белобрысый, пацан спит после тяжелой работы. А его непонятно зачем уложили на промерзшей земле. Леха еще не знал, что первичная сортировка происходила еще там, в Моздоке, где самые изуродованные тела запаивали в цинк, а остальных, либо укладывали в деревянные ящики, или просто грузили вповалку. Одевать и готовить тела к опознанию, было задачей второй группы.
Он мертво сжал зубы, стараясь не рухнуть в спасительное беспамятство. Голова кружилась от запаха. Пользы от респираторов не было вовсе. Заиндевелые маски только мешали.
Первая группа черных платков ушла, сменилась новой. Опознанных укладывали в ящики, а на их место вносили других.
Едва началось очередное опознание, как в промозглый сумрак бокса зашла уборщица. Ее лицо, с выбившимся из под клетчатого платка клочком пегих волос несло выражение деловитости и даже скуки. Тетка споро выжала кусок расползшейся мешковины, намотала ее на швабру, и принялась шаркать по бетонному полу, размазывая подтаявшую грязь. Ненароком зацепив кусок черного целлофана, она недовольно закачала головой, и пробурчала что то неразборчивое, но явно неодобрительное.
"Она же пьяная. - Сообразил Алексей.
Капитан оторвался от бумаг, и взял ее за локоть. - Иди тетя Маша, потом домоешь. - Неожиданно мягко проводил он старуху к воротам.
Только потом Алексей узнал, что тетя Маша, которой в этом году исполнилось сорок пять, всего месяц назад приехала сюда в такой же группе. Сыновей ее накрыло одной миной. И привезли их вместе.
Когда солдаты вышли не перекур, она сидела возле ангара. Внимательно глядела на проходящих, искательно вглядываясь в лица, словно вспоминая что-то. Потом исчезла. В тот день она больше не приходила.
Алексей занимался делом. Гнал чувства и мысли. Тупо работал, стараясь не отходить от своего напарника. И только, когда проводив последнюю группу, капитан повернул ключ, закрывая ворота, он понял: на сегодня все кончилось. И тут накатило, понимание что ночь пролетит, а с утра ему предстоит выполнять это снова. И пришла глухая тоска.
Игнат уже был в казарме. Он успел выпить спирта, и лежал на кровати.
- Вот так. - Бросил он, увидев сослуживца. И ничего больше не добавил. Ночью Леше снился черный целлофан на мерзлом брезенте, и черные платки идущих к ангару женщин.
Второй день прошел в том же трансе. Только через три дня заставил себя поесть. За неделю, что прошла с их прибытия в госпиталь, Леша увидел всякое. Он научился подставлять руки уходящим в беспамятство матерям. Перестал пугаться открытых мешков, и даже притерпелся к запаху, но все когда-то заканчивается. Кончилась и командировка, две недели прошли. Однако, радости от избавления не было, как не было и страха перед возвращением в часть. Безразличие? Наверное, но не только. Чем напугать прошедшего "разбор, осмотр и встречу"? Смертью?
В последний день группа появилась в три часа. Алексей, уже старший в своей паре, открыл серебристый полог очередного неопознанного солдата. Он уже приучил себя не всматриваться в лица погибших. Но на этого глаза опустил. На смятом брезенте лежал "Татарин". Его злой гений и воспитатель. Никто не признал в убитом родственника. Видимо новость еще не успела дойти в далекий башкирский поселок. Лехин помощник дергал его за рукав, а тот все стоял над телом сослуживца.
Вернулся в родную учебку вовсе не тот уверенный в себе и в своих силах пацан.
Он хмуро выслушал командира роты, успевшего приготовиться к встрече на все сто процентов.
Алексею сунули, подписанную десятком молодых объяснительную, из которой выходило, что драку в кладовой затеял именно он. И отделал пятерых старослужащих, как бог черепаху. Не выдерживающая ни малейшей критики версия, была явно сшита белыми нитками. Но, затеявший провокацию офицер, довольно потирал руки.
Десять суток ареста. - Распорядился он. Для начала, а дело в прокуратуру. А уже после обеда Леху отвезли на гауптвахту.
Причем иезуитская хитрость майора бала в том, что гауптвахта была общевойсковой. В городке, кроме "учебки" размещался полк мотопехоты. Ясное дело, что на фоне бравых разведчиков пехота в глазах местного населения, особенно женской его половины явно проигрывала, что приводило к частым стычкам на танцах и в увольнениях. Но и тут, стрелки проигрывали. Поэтому, оказавшийся на местной "Губе" спецназовец, становился объектом нешуточных издевательств караула. Майор действовал наверняка. Гордец должен либо сломаться, либо получить пару "ДБ" и плавно уйти в Дисбат. Или с травмами разной степени тяжести, комиссоваться по болезни. На крайний случай, упасть с нар. "Нет человека, нет проблемы". - Рассуждал служака. Конспирация сыграла плохую службу. Отправив Алексея служить на общих основаниях, Куратор планировал после трех месяцев учебки, отозвать паренька в спецшколу и продолжить его обучение. Однако закрутился и упустил из виду реалии жизни. Действительность внесла коррективы. В тот же день Алексея крепко избили. Предусмотрительно надев наручники, и приковав к трубе отопления. Тяжелые дубинки, именуемые в народе демократизаторами, следов не оставляют, но травмы наносят вполне реальные. Нельзя сказать, что его впечатлили побои. Напугать человека прошедшего Разбор и Встречу уже почти невозможно. Когда Леха пришел в себя, он понял, что эти полмесяца ему дадутся непросто. Тело, привыкшее к травмам, перенесло побои спокойно. А вот настроение испортилось. "Сломать не сломают, но посадить могут "- Рассуждал он, лежа на жестких нарах в одиночной камере. Нужно что-то делать. Его мозг прокручивал возможные варианты. Бежать? Куда? Опять же статья.
Захватить машину и вынести ворота элементарно. Но начнут охоту и тогда без крови, может не обойтись. Терпеть бессмысленно. Они, пока не сломают, не успокоятся. А это совсем плохо. Придется рисковать. Он закрыл глаза и мысленно вернулся к разговору с Павлом Андреевичем. Тот разговор прервался звонком, Куратор зачем то звонил дежурному. Напрягать память не пришлось. Номер возник перед глазами.
"Что-ж, будем звонить. Или они меня вытащат, или придется уходить со скандалом". - Решил Алексей. Теперь он твердо знал, что хочет. И сумей увидеть Майор его в тот момент, он пять раз подумал прежде чем организовать подобное воспитание. Когда на утро в камеру вошел помощник коменданта Алексей, не долго думая, ухватил тшедушного лейтенанта за воротник шинели и легонько шлепнул о стенку. Начкар, встретился лбом с крашеной штукатуркой и обмяк. "Теперь главное". - Вытянув из кармана офицера сотовый телефон Алексей уперся спиной в дверь и набрал номер. Перекрывая грохот ломящихся в камеру охранников, он попросил пригласить к телефону Куратора. Но, как и следовало ожидать, дежурный, на вопрос неизвестного позвать Павла Андреевича, спросил фамилию.
- Ну, не знаю я. - Пропыхтел Леха, из последних сил сдерживая натиск. Тогда передайте, только обязательно. Что Алексея Бессонова закрыли. Предъявили неуставные взаимоотношения. Если не сообщите, неприятности будут у всех. В отчаянии, понимая, что офицер на том конце провода, скорее всего забудет о звонке раньше, чем сдаст смену, закончил. - Премьер мне обещал. А я тебе обещаю. Промолчишь, дослуживать будешь в Анадыре. Поторопись, иначе потом жалеть будешь.
В трубке запиликал сигнал отбоя. Дежурный положил трубку. Отброшенный мощным ударом, Алексей упал на помощника коменданта, и получил увесистый удар сапогом в голову. Поплыло. Мелькнула разъяренная рожа коменданта. Вновь мелькнул стертый каблук, летящий в лицо. Свет погас. Пришел в себя не скоро. Озверевший комендант лично пинал наглеца. Не сдерживаясь.
"Факт нападения налицо, если прибью, не страшно, спишем на сопротивление". - Рассудил вертухай.
Пока бунтарь, закованный в наручники, валялся без чувств, вызвали машину, и отправили докладную в прокуратуру. Подписанное Зам. прокурора представление на возбуждение уголовного дела, с объяснительными из учебки, вернулось в комендатуру на следующий день. Предъявили нападение на офицера, неуставные взаимоотношения, тяжкие телесные сослуживцам. Прокурор опытным глазом прикинул срок, который отмерит военный суд, и удовлетворенный повышением уровня "закрываемости" подписал "обвительное заключение".
Алексея отвезли в лазарет, а как только зашили голову, отправили в городской ИВС.
"Статьи УК, вот пусть в общей камере и посидит"- решил прокурорский. Вообще-то практика подобного произвола не часто случается даже в наше "законопослушное" время. Так уж совпало. Усиление борьбы с неуставными отношениями требовало роста показателей. Да и майор из "учебки" подсуетился:- расписал Леху форменным монстром. Ну и что бы наверняка, через знакомых сослуживцев обещал прокурорскому помочь "бойцами" на строительстве дачи, которую недавно затеял поборник закона.
Автозак, осмотр, приемка. - Туго соображавший после нешуточного мордобоя, и непонятного коктейля из антибиотиков и релаксантов, которыми его накачали люди в белом, Алексей почти не помнил, как проскочил эти события.
В "карантин", как назвал камеру "вертухай" впустили ближе к вечеру. Хотя стараниями кино и авторов детективов, тюрьма в представлении большинства нормальных людей представляется филиалом адских кругов, встретили его нормально. Первоходы, народ в большинстве спокойный, тем более у каждого свой "головняк", и "кубатурить" как говорится нужно и за "следака" и за адвоката. Так, что все эти "прописки" и прочие страсти мордасти никому в голову не лезут.
Конечно, в семье не без урода, и попадаются иногда подблатованные отморозки, нахватавшиеся вершков и "понятий". Но если "смотрящий" в хате есть, то "по рогам" этот шутник получит с ходу. Описывать интерьер камеры занятие неблагодарное. Люди, живут везде. Достаточно представить плацкартный вагон поезда Харьков-Владивосток. Закрыть окна жестяным кожухом, развесить в проходе белье, и населить егоодними мужиками. А детали, обстановка - это антураж. Разделеный на невидимые купе мирок.
" Интересно", - усмехнулся Алексей. - Кровати такие же как в армии, но там их ласково зовут "коечка", а здесь жестко "нары" или на худой конец "шконки". Может потому, что сон в армии приближает к дембелю, а в предвариловке к суду, и зоне?
Так или иначе устроившись в углу, и определив свою очередь на сон, он cмог спокойно прийти в себя. Конечно? появление его в камере незамеченным не осталось. Уж больно колоритная фигура оказалась у новичка, однако и с расспросами никто не лез.
Леха, поняв принцип работы карающей лапы закона, приготовился к длительному, спокойному ожиданию.
" Пока оформят документы, пока назначат следователя. Плюс игра в психологию. Менты, они же психологи. В общем, дней пять, а то и десять, не тронут. Если через пару дней не появится старый знакомец из органов, то значит никто о нем не позаботиться, и выход искать нужно самому.
При всей нелогичности последних поступков, действия Алексея были четко продуманы. Чем кончиться отсидка на "Губе" он уже понял. "Отобьют почки, или спровоцируют. И тогда срок обеспечен. А если итог КПЗ, так зачем тянуть. Тем более, здесь и телефон раздобыть легче и против него лично никто не предубежден. Конечно, запах, и скученность, духота. Но, никак не сравнимо с командировкой. Переживем".
Лехе все- таки пришлось пообщался с негласным хозяином камеры. Спокойным, словно подкопченным человеком средних лет, с цепкими, словно выцветшими от яркого северного солнца глазами, однако без особой росписи, и уголовных, дерганых, манер.
Смотрящий узнал статью, спросил, кем был до армии, на воле. Если и удивился, то виду не подал.
"Ладно, хоть ты и служивый, но не "красный", всяко бывает, - хмыкнул "Шатен", бывает и министры сидят. Чувствовалось, что в камере он не новичок, однако продолжать беседу Леха не стал.
- Отдыхай, пока, кивнул отпуская, старшой. - Покорешись с кем ни будь, все легче будет. "Кабанчика" тебе вряд-ли подгонят, а харч здесь так себе".
И действительно. Не прошло и суток, как к Лехе подсел сокамерник. Мужик с лицом, похожим на печеную картошку. Руки с несмываемым кантом под ногтями, сказали о нем больше слов. Работяга. Шофер или механик.
- Василий Петрович. - Степенно представился гость. - По пьянке, пацанам, которые меня ошмонать хотели, голову пробил, а они сынки чьи то, вот и закрыли. Сижу, до суда. - Сказал это он несвязно, видно было, что словами управляться не мастак.
- В мехколонне работал. - Добавил он, заметив брошенный Алексеем взгляд на руки. - Въелась, не ототрешь. Я чего. Тебе наши ребята покентоваться предлагают. Мужики нормальные. В предвариловке "на льдине" тяжко.
Леха пожал плечами и улыбнулся. - Так я без поддержки с воли. И передач не жду. Какой с меня толк.
- Ну, если только выгоду искать, тогда оно да. Ну а мы так, без выгоды. Хотя ты, я слышал спортсмен, да и вообще парень здоровый, если что, сам поддержка. Но смотри, мы не навязываемся, решай.
- Да я чего? - мужик Лехе был симпатичен. Несмотря на простоту, были в нем уверенность и спокойствие. Такой и сам не обманет и другим пакостить не позволит.
- Давай. - Кивнул, принимая приглашение Леха.
- Лады, - Василий подал твердую, сухую ладонь. - Сговорились. Пойдем, познакомлю с людьми.
Впрочем, вступление в семью никаких обязательств по откровеничанию и бестолковому базару не наложило. С Лехой степенно поздоровались и продолжили заниматься своими делами. Гул разговоров, нескольких десятков людей, звук работающего телевизора, треск вентилятора. Все это создавало атмосферу зала ожидания. Внутренняя тревога и мысли обитателей этого среза общества, загнанных судьбой в одно место, тоже создавали свою неповторимую ауру. Но Леха, благодаря крепким нервам и привычке к предстартовым волнениям особенно не беспокоился.