Деревья, которые она еще недавно видела цветущими, полными жизни, стояли голые, лишенные листьев, умирающие… На секунду ей показалось, что это и не деревья вовсе, а измученные люди в отчаянии и бессильной мольбе протягивают руки к немилосердному небу, затянутому низкими, тяжелыми тучами. Солнца было почти не видно. Только вдалеке, за рекой, полыхали ало-багровые сполохи заката, но они выглядели зловещими, словно кровавыми.
Казалось, что на маленькую волшебную страну вот-вот опустится ночь… И что-то подсказывало ей, что утро за ней уже не наступит.
Спустившись к реке, Лиза с ужасом увидела, что в ней течет черная, словно деготь, вода! Даже на вид она казалась отвратительной, ядовитой, несущей гибель всему живому. Девушка с ужасом смотрела, как по течению плывут желтые листья, мертвые рыбы и утки барахтаются в темной жиже у берега, тщетно пытаясь освободиться.
Хотелось сесть на землю и плакать от отчаяния.
И тут Лиза наконец увидела ту женщину, которую привыкла считать Хозяйкой и хранительницей этих мест, но не сразу узнала ее. Теперь она выглядела совсем иначе – неряшливой и такой старой! Седые спутанные космы в беспорядке свисали по спине, лицо избороздили морщины, и кожа стала тонкой и сухой, как пергамент.
Она сидела, кутаясь в свои лохмотья, словно нахохлившаяся птица. Тонкая сухая рука с длинными узловатыми пальцами опиралась на посох-клюку, грубо вырезанный из дерева, и казалось, что иссохшее старушечье тело настолько срослось с ним, что они составляют одно целое.
Лиза подошла совсем близко, но она даже не обернулась в ее сторону. Просто смотрела вдаль, туда, где солнце садилось в облака и багровый свет отражался в темной воде.
Лиза уселась с ней рядом на пожелтевшей сухой траве. Женщина наконец-то заметила ее присутствие. Он чуть повернула голову, и Лиза увидела, что даже ее глаза как будто выцвели, стали старческими, слезящимися, пронизанными сетью красных жилок…
– А, ты все-таки пришла.
Теперь в ее словах вовсе не чувствовалось радости. Даже голос стал другой – совсем тихий, шелестящий, словно ей трудно говорить. Казалось, что женщина тоже высохла, как трава и умирающие деревья.
– Да, – еле вымолвила Лиза.
– Зачем?
Лиза не нашлась что сказать. В самом деле, для чего она снова прошла этот путь? В страшный, может быть, даже смертный час она хотела укрыться в своем заповедном саду от опасности – а нашла отравленную пустыню. Вместо этого она спросила:
– Что здесь случилось? Почему стало… так?
– Как?
– Плохо. Страшно. Холодно. – Она поежилась от порыва налетевшего ветра.
Женщина лишь пожала плечами:
– Твой мир такой же, как ты сама. Разве ты не знаешь?
Лиза сжала губы. Ну да, опять эти нравоучения! Где она была со своей мудростью, когда она пропадала – жалкая, одинокая, полуслепая?
Словно прочитав ее мысли, Хозяйка невесело усмехнулась:
– Разве теперь ты стала зрячей? Глупая. Неужели не поняла до сих пор, что главного глазами не увидишь? – Она откинула прядь седых волос, падающую на лоб, потом вдруг спросила: – Лучше подумай: а что случилось с тобой?
Лиза вдруг заплакала. Не только потому, что поняла – Хозяйка ей помочь больше не сможет, но и потому, что ей вдруг стало безумно жалко этой маленькой цветущей страны, которую она сама же и погубила. Каким именно образом это произошло, Лиза не могла бы ответить, но сердце знало, что это так. Жаль стало эту женщину, так внезапно и страшно постаревшую, эту реку, погибших уток, засохшие деревья…
Словно уловив ее мысли, женщина повернулась к ней и строго сказала:
– Нет ничего непоправимого… Разве что кроме смерти. – Она замолчала, подумала недолго и добавила: – А впрочем, и смерти тоже нет!
– Как это – нет? – удивилась Лиза.
То, что сказала Хозяйка этих мест, было так странно и неожиданно, что она даже плакать перестала. Мама ведь умерла! И она сама в смертельной опасности! Вполне возможно, что именно сейчас там, в настоящем мире, тот зверь, в которого вдруг превратился Борис, убивает ее! А она ведет себя просто глупо: вместо того чтобы пытаться спасти свою жизнь, сидит здесь, смотрит на черно-смоляные воды и ведет философские беседы.
Старуха повернулась к ней, посмотрела в глаза долгим, пристальным взглядом:
– Когда-нибудь ты узнаешь об этом… Но не сейчас. Смерти нет, есть только… – она помолчала, словно подыскивая подходящее слово, – есть только изменение.
– Как это? – не поняла Лиза.
Она хотела спросить, когда это происходит, но не успела. Хозяйка опередила ее и сказала:
– Всегда. Посмотри на себя.
Лиза послушно склонилась над водной гладью – и тут же отшатнулась. В темной воде отражалось какое-то странное существо – безобразно раздутые перекошенные губы, щеки обвисли, как брыли у борзой собаки, брови уехали куда-то на середину лба, придавая лицу странное, нелепо-клоунское выражение. Тело выглядело не лучше. Толстой Лиза никогда не была, но теперь почему-то она выглядела страшно худой, изможденной, как узники Освенцима, которых она когда-то видела на картинках в учебнике истории. Шея стала такой тонкой, что казалось, вот-вот переломится, ключицы торчали, как сухие ветки, и даже под мышками появились какие-то кожистые перепонки, словно у летучей мыши. Только нелепо раздутая грудь торчала, словно два воздушных шара, которые зачем-то засунули под тонкую открытую футболку.
Только глаза были человеческие – удивленные, испуганные…
Ее глаза.
Лиза на секунду зажмурилась и потрясла головой, но уродливое отражение не исчезло. Она провела рукой по лбу, словно отгоняя наваждение, и ее двойник повторил движение.
– И это – я?
Женщина пожала плечами, словно удивляясь ее непонятливости, и равнодушно ответила:
– Да. Теперь ты такая.
– Но почему?
Даже сейчас Лиза возмутилась несправедливостью происходящего. Ну что она такого сделала? Да, хотела жить лучше, вернуть зрение, стать здоровой и красивой, но разве это не нормальное, естественное желание каждого человека? Она мечтала вырваться из нищеты и убожества, но разве это преступление? Она ничего не украла, никого не убила, не обманула даже, не увела из семьи мужа и отца…
– Я не виновата… Я не хотела… – бессвязно бормотала Лиза.
Старуха только повела плечом, словно отметая эти жалкие, нелепые оправдания, и посмотрела на нее. В ее глазах не было сочувствия, только безжалостное понимание, словно она видела ее насквозь, до самого донышка – все поступки, все желания, до самой глубокой потаенной мыслишки, и от этого стало почему-то особенно жутко и страшно. Она укоризненно покачала головой и сказала медленно и внятно, как неразумной:
– А разве сама не понимаешь? Ты продала свою красоту. Теперь это настоящая ты. Просто пока это не так заметно.
Лиза опустила голову. Жестокие слова словно повисли на шее тяжелым камнем. А самое обидное – все правда, ни убавить ни прибавить! Она и в самом деле продала свою красоту…
И теперь оказывается – прогадала.
Женщина помолчала недолго, смерила ее взглядом с ног до головы, потом чуть усмехнулась и добавила:
– Не думаю, что тебе стоит об этом беспокоиться.
Да, да, конечно. Сейчас ей нужно думать совсем о другом! Знать бы еще – о чем именно.
Лиза отвела глаза. Смотреть на свое отражение было неприятно почти физически. Она сжалась в комок, обхватив плечи руками, словно пытаясь согреться, но это ей не помогло. Холод отчаяния проник в ее существо, сковывая тело и душу… Получается, выхода у нее нет! Куда ни кинь – все клин!
Хозяйка тоже сидела молча, более не удостоив ее ни взглядом, ни словом. Черная птица, похожая на грача или галку, покружилась немного над ее головой и уселась прямо на посох-клюку. Почему-то старуха не прогоняла ее, напротив – протянув морщинистую руку, похожую на ветку сухого дерева, нежно погладила блестящие перья. Птица успокоилась и сложила крылья, доверчиво ткнулась головой в ее ладонь и даже чуть прикрыла блестящие черные глаза-бусинки. А старуха все гладила ее, и сухие губы шевелились, а птица слушала ее внимательно и серьезно и даже клюв приоткрыла…
Казалось, что они о чем-то разговаривают! Эта безмолвная беседа выглядела немного жутковатой. Лиза отвернулась, глядя на отблески заката вдалеке. В душе вскипала ярость. И в первую очередь – на себя. Ну как можно было быть такой слабой и глупой?
А главное – ради чего? Чтобы покупать себе новые тряпки, о которых уже не вспомнишь на следующий день? Чтобы кого-то удивить? Вызвать зависть? Наслаждаться статусом содержанки олигарха?
При одном воспоминании о Борисе по спине побежала противная ледяная дрожь.
Она ведь сама себя убедила, что любит его, и с замиранием сердца ждала того момента, когда он позовет замуж! Лелеяла какие-то дурацкие мечты о свадьбе, о детях, о будущей счастливой жизни… Разве она не видела его лицо в те редкие моменты, когда он не следил за собой, словно уходил куда-то? Разве его глаза в такие минуты не становились пустыми и темными, словно окна разоренного дома, где давным-давно уже никто не живет?
В какой момент она решила для себя, что "его борода не такая уж синяя"? Стоило ли прозреть, чтобы снова стать слепой, но на этот раз уже добровольно?
Когда она вновь обернулась к старухе, птицы больше не было, только на рукояти посоха появился странный нарост причудливой формы.
– И что же мне теперь делать? – тихо спросила она. Очень хотелось надеяться, что и сейчас Хозяйка сможет помочь ей, подсказать какой-нибудь выход…
Но та лишь пожала плечами:
– Откуда мне знать? Хочешь – уходи, хочешь – оставайся…
Старуха тяжело поднялась на ноги, опираясь на свою клюку и держась одной рукой за поясницу. Видно было, что каждое движение доставляет ей немало труда.
– Прощай. Недосуг мне тут с тобой.
– Постойте… Ну, подождите, пожалуйста!
Лиза совсем растерялась. Остаться одной здесь было так страшно…
– Ну что тебе еще? – Старуха обернулась к ней с недовольным лицом, словно спешит куда-то по очень важному делу, а Лиза ее задерживает. – Чего ты хочешь теперь?
И в самом деле – чего? Остаться в живых? Стать успешной бизнесвумен? Выиграть миллион? Но, если эта маленькая страна погибнет окончательно, никогда в ее жизни больше не будет ни радости, ни покоя. Лиза помолчала мгновение и выпалила:
– Я хочу все исправить. Чтобы здесь, – она обвела рукой окружающий безрадостный пейзаж, – все стало как раньше!
На мгновение в потухших глазах женщины блеснул прежний огонь. Лизе показалось, что она даже помолодела!
– Ты правда хочешь этого? И ничего больше не требуешь? И не боишься?
Лиза опустила голову. В самом деле, она была такой эгоисткой! И что из этого вышло?
– Да… – выдохнула она.
– Тогда слушай. Слушай внимательно и запоминай, времени мало. Если пойдешь вверх по течению, найдешь пещеру. Там – Благой источник, начало реки… Если сумеешь очистить его – все вернется.
Лиза как будто вся превратилась в слух, впитывая каждое слово. Теперь она была преисполнена решимости и больше не чувствовала усталости и отчаяния. Пусть в том мире, другом мире ей не спастись, но здесь она должна сделать все, что может, все, что в ее силах.
– Спасибо… Спасибо вам. За все.
Она низко склонилась перед Хозяйкой и уже направилась было прочь, но женщина остановила ее:
– Постой.
Лиза послушно обернулась, досадуя, что именно теперь, когда она знает, что нужно делать, приходится терять драгоценное время. Но старуха как будто собиралась сообщить что-то очень важное.
– Берегись Голодной твари! Она там, в пещере… И она ждет. – Она замолчала на мгновение, словно раздумывая, и вдруг, решившись, протянула ей свой посох-клюку. – Вот, возьми!
Лиза хотела было возразить, что она вовсе не так стара и немощна, чтобы ходить с палкой, но в голосе старухи было столько убежденности и веры, что она не посмела спорить с ней. Она взяла посох в руки. Удивительно, но дерево показалось ей теплым, словно живым!
– Эй, бойцы, выдвигаемся! Приехали.
Николай вздрогнул и открыл глаза. Вокруг было уже темно, только в ясном морозном небе высоко стояла полная луна. Дом, окруженный высокой кованой оградой, воздушно-ажурной, словно кружево, казался каким-то призрачным, нереальным. В другое время этот замок в миниатюре, наверное, выглядел красивым, нарядным, словно сошедшим с картинки из книжки детских сказок, но сейчас, освещенный бледным светом, он казался зловещим.
Прямо дом с привидениями из фильма ужасов! Не хватает только летучих мышей да ведьмы на помеле на фоне полной луны.
Во всем доме горело только одно окно. Это было немного странно – время ведь еще не позднее, и не похоже, что хозяева экономят на электричестве…
– Что, пошли?
– Пошли.
– Ну, с Богом!
Лиза пробиралась на ощупь в полной темноте. Пещера оказалась глубока… Ноги погружаются в черную вязкую жижу. Стоит остановиться на мгновение, и она засосет ее, а потому – надо идти, как бы тяжело ни было.
Чего стоило ей добраться сюда! Однообразный унылый пейзаж тянулся бесконечно долго… Она почти потеряла надежду, когда русло реки стало сужаться, потом река превратилась в ручей, и наконец она увидела пещеру, из которой он вытекает.
Дышать стало трудно, она ловила воздух пересохшими губами, но упорно шла вперед и молила только об одном – чтобы хватило сил, чтобы дойти и сделать то, что должна.
Теперь ей очень пригодился старухин посох. Она ощупывала им дорогу, опиралась на него всем телом, когда совсем обессилела… Странно – становилось немного легче, словно рядом – надежный, верный спутник.
Вдруг совсем рядом она услышала хлопанье крыльев. Испугавшись, Лиза втянула голову в плечи, но вдруг увидела черную птицу, гордо сидящую на рукояти посоха! Ее глаза испускали свет, и теперь она могла хотя бы оглядеться вокруг.
Первое, что увидела Лиза, был огромный камень прямо у нее на пути. Из-под него еле-еле сочилась вода и, смешиваясь с грязью, текла наружу. Если где-то и есть источник – вот он, перед ней… Ей стало жаль реку, словно она была живым существом, искалеченным чьей-то злой волей.
Она смотрела на камень почти с ненавистью. Он выглядел таким черным, гладким, словно огромный, отъевшийся на чужой крови клещ.
А за ним притаилась Голодная тварь. Лиза сразу поняла, что именно ее видела тогда, в реке… Но сейчас она стала гораздо больше и сильнее. Просто чудовище! Ее охватил такой ужас, что хотелось бежать без оглядки, прочь отсюда…
А тварь уже заметила ее. Она не спеша подняла уродливую треугольную голову, и, лишь заглянув в ее красные глаза с узкой щелью зрачка, Лиза застыла на месте словно зачарованная.
Кажется, вот и все…
Прямо над ухом раздался пронзительный крик. Птица, до этого сидевшая смирно, словно попугай в клетке, вдруг расправила крылья, взлетела и кинулась на хищницу, целя прямо в глаза.
Лиза очнулась от оцепенения. Теперь ей больше не было страшно, и только ярость рвалась наружу. Будь что будет, но, если уж она сумела сюда добраться, если у нее есть хоть малейшая возможность, она сделает то, зачем пришла!
Но как сдвинуть этот чертов камень? "Дайте мне точку опоры – и я переверну мир!" Кажется, Архимед так говорил. Лиза вспомнила картинку из книжки "Занимательная физика", изображающую какого-то бородатого мужика, замотанного простыней, поднимающего маленький земной шарик длинной палкой. Ну да, конечно, правило рычага…
Она подсунула свой посох под камень, навалилась всем телом… От страшного напряжения зазвенело в ушах, казалось, что вот-вот голова лопнет, но камень был по-прежнему неподвижен.
А Голодная тварь уже двинулась к ней. Еще секунда – и острые зубы вцепятся в ее тело… Птица уселась ей на плечо, озабоченно клекоча что-то на своем, птичьем языке, и захлопала крыльями, словно тоже пыталась помочь.
Лиза налегла на свой рычаг в последнем отчаянном усилии – и тут камень стал поддаваться! Он медленно откатился в сторону, и Лиза успела увидеть, как хлынул поток чистой ледяной воды, смывая все на своем пути. Водоворот подхватил ее, закружил, словно щепку, но в последний миг она успела испытать чувство радостного освобождения, словно вырвалась на волю вместе с рекой.
"Удалось! Мне удалось это сделать! Боже мой, какое счастье…"
Борис все еще стоял, озираясь по сторонам, и пытался сообразить, куда же подевалась Лиза, а главное – что делать дальше.
Злость уступила место недоумению. Как она смогла проделать этот хитрый фокус? Ведь только что она была здесь! В маленькой ванной комнате нет ни окон, ни другого выхода, и спрятаться негде – все как на ладони! Не может человек просто так исчезнуть, раствориться в воздухе.
Или это все только бред, плод больного воображения и ему пора обратиться к хорошему психиатру?
Эта мысль показалась даже забавной. Настолько забавной, что он неожиданно для самого себя громко расхохотался. Наверное, если рассказать какому-нибудь дипломированному мозгоправу все как есть, он сам в психушке окажется… Или доктор побежит доносить? Хотя нет, им вроде не положено! Врачебная тайна, клятва Гиппократа, все дела…
И тут Агапов увидел такое, что не сразу поверил своим глазам. Лиза вдруг снова появилась перед ним! Он так и не понял, как она снова здесь очутилась, если секунду назад на этом месте была только совершенно гладкая белая стена. Как будто из воздуха возникла!
Но теперь девушка вовсе не выглядела подавленной или испуганной. Наоборот – стояла перед ним, гордо подняв голову, и на губах ее играла улыбка торжества. Странно, но на миг ему показалось, что ее лицо источает свет… И к тому же на плече у нее сидела черная птица, похожая не то на галку, не то на ручную ворону.
Да, похоже, она просто издевается над ним! Агапов почувствовал новый приступ безудержной ярости. Непонятно, как она смогла проделать такой ловкий фокус, очевидно только одно: она заслуживает самого сурового наказания…
– Ну, здравствуй, дорогая… Не могу передать, как рад тебя видеть!
На губах его даже появилась улыбка, похожая на оскал хищника. Сейчас, сейчас он уделает ее как бог черепаху… Главное – держать себя в руках, не увлекаться, чтобы успеть вытрясти из нее всю информацию, а потом…
Но как только он шагнул к ней, случилось еще более невероятное. Прямо из стены появилось существо, какое можно увидеть разве что в ночном кошмаре. Огромная черная ящерица с гладкой чешуей вылезала постепенно – сначала голова, потом тело и, наконец, хвост, увенчанный гребнем из треугольных роговых пластин…
Вот так, наверное, и сходят с ума, успел подумать Борис. Видеть, как это существо перебирает когтистыми лапами по белоснежному полу, выложенному мраморной плиткой, было просто дико. Этого не может быть, это сон, бред, все, что угодно…
Но тварь была здесь. В ярком электрическом свете он видел ее так ясно, что мог разглядеть каждую чешуйку, каждый коготок…
Птица, сидевшая на плече у Лизы, вспорхнула и с пронзительным криком закружилась у нее над головой. Она словно пыталась отогнать это существо, испугать, но тщетно. Одно быстрое, почти неуловимое движение, тварь щелкнула зубами – и птица забилась на полу с переломанным крылом, безуспешно пытаясь взлететь.
Девушка опустилась на колени, прижала к груди искалеченную птицу, а та рвалась из рук, хлопая крыльями…