Глава 9
Рачительные хозяева
Лосяра и Хомяк как нельзя лучше подходили под данное Мэри определение "диких скинджекеров", но под влиянием Милоса они слегка цивилизовались.
- Они не так уж плохи, - сказал Милос Майки и Алли. - Или, вернее, я встречал и похуже.
Дождь перестал, по небу побежали рваные облака.
Компания продолжала путь по дороге вокруг озера. Майки угрюмо молчал; Лосяра с Хомяком, постоянно отстающие шагов на десять-двадцать, покатывались над какими-то своими, одним им понятными хохмами. У Милоса же рот не закрывался - он говорил, говорил и говорил. Алли предположила, что всё то время, которое он провёл исключительно в компании своих балбесов-спутников, ему не хватало настоящей, интеллигентной беседы. Милос рассказал, что они странствуют втроём уже семь лет, даже нашли название для своей компании - они называют себя "Дохляки". Сначала их было трое - Милос, Хомяк, Лосяра и одна девица, Оторва Джил. Джил пропала - больше Милос ничего на этот счёт не сказал. Алли рассказ невероятно заинтересовал, а вот Майки то и дело закатывал глаза и испускал стоны, как будто слушать излияния Милоса было для него сущей пыткой.
- Майки, ты ведёшь себя неприлично! - заметила Алли после особенно душераздирающего завывания.
- Извиняюсь, - процедил Майки, умудрившись и это слово произнести так, что оно больше было похоже на ругательство, чем на извинение.
Милос, нисколько не обидевшись, продолжал рассказывать о своей посмертной жизни. Как Алли и подозревала, он был из России. "Рождён русским, умер американцем", - посмеивался Милос. Его семья переехала в Америку из Санкт-Петербурга. Милос с приятелями устроили небольшую гулянку на крыше дома, откуда он и свалился.
- Такая дурацкая смерть, - вздохнул Милос.
Майки фыркнул.
- Мы с сестрой попали под поезд. Все мы умерли по-дурацки, и этот разговор - тоже дурацкий.
Он ускорил шаг и вскоре оставил их c их глупой говорильней позади. Алли хотела было извиниться за Майки перед Милосом, но ей уже осточертело вечно за него оправдываться. Всё равно выходки Майки, похоже, Милоса не задевали.
- Я бы ушёл в свет, если бы мог, - признался он девушке. - Но свет не принимает меня. Сколько я ни пытался, он выбрасывал меня обратно.
Алли изумилась. Даже всезнайка Мэри ни в одном из своих объёмистых трудов по междумирологии никогда не упоминала о ком-то, кто бы достиг конца туннеля и был отброшен назад.
- Ты уверен? Может, ты вовсе и не достиг конца туннеля?
- Ха, я думаю, твой друг сказал бы так: "Этот гад даже свету не по вкусу, раз он выплёвывает его обратно".
Алли засмеялась.
- Наверно, ты сильно на любителя.
Она взглянула в спину Майки - тот размашисто шагал ярдах в двадцати перед ними, засунув руки глубоко в карманы, подняв плечи и не отрывая взгляда от дороги. Алли всегда казалось, что даже когда они вместе, Майки словно существует в своём обособленном мире, где он страшно одинок. Алли стало грустно.
- Это потому что мы - скинджекеры, - сказал Милос. - Свет не принимает скинджекеров. То же самое случилось бы и с тобой и с твоим другом, если бы вы достигли света.
Алли потупила взгляд, раздумывая, как долго им удастся хранить в секрете то, что Майки - не скинджекер. Но тут до неё вдруг дошло то, что сказал Милос. Это же необыкновенно, чрезвычайно важно!
- Милос... Если скинджекеры не могут уйти в свет... Это объясняет, почему моя монета никак не хочет нагреваться, ведь правда?
Милос кивнул.
- Я видел, как другие уходили в следующий мир, но среди них никогда не было скинджекеров. Наверно, наши денежки - фальшивые.
- Ты хочешь сказать - мы никогда не покинем Междумир?
- Конешно, покинем, - вмешался Лосяра - они с Хомяком невзначай наступали Алли и Милосу на пятки - видать, подслушивали. - Мы тоже уйдём, как только не шможем больше шкинджекить.
- Ага, ага, - присоединился Хомяк. - Так что надо скинджекить вовсю, пока есть возможность!
Ах вот оно что! Значит, способность к скинджекингу - она не навсегда?
- И как долго мы сможем этим заниматься? - спросила она.
- Сколько надо, столько и сможем, - уклончиво сказал Милос.
- А сколько это - "сколько надо"?
Лосяра и Хомяк переглянулись и заржали, но Милос бросил на них сердитый взгляд, и весельчаки притихли.
- Естественная продолжительность твоей жизни, - сказал Милос. - Вот как долго ты сможешь скинджекить.
Для Алли эти слова стали откровением. Всё теперь виделось ей в новом свете. Она так боялась, что после того как она найдёт свою семью, ей придётся взять монетку и двигаться дальше; но если она застряла в Междумире на время своей естественной жизни, то монетка не сработает! Она, Алли, никуда не уйдёт. Наверно, надо бы сообщить об этом Майки, но она решила пока держать свои знания в секрете. Пусть не смотрит букой, тогда от него ничего не будут таить, а пока...
- Что ты хочешь сказать - "естественная продолжительность жизни"? - спросила она Милоса. - Ты имеешь в виду время, какое бы мы прожили, если бы умерли от естественных причин?
Милос еле заметно пожал плечами.
- Да, что-то в этом роде.
Али чувствовала: это ещё не всё, ох не всё! Но больше Милос ничего не сказал. Она, конечно, продолжила бы допрос, но в это время дорога сделала поворот, и они увидели невдалеке большую автомагистраль, идущую через несколько штатов.
- Отлично, - промолвил Милос. - Ну, теперь станет куда легче.
Он, Лосяра и Хомяк прибавили шагу. Проходя мимо Майки, Милос дружески похлопал его по спине, отчего Майки передёрнуло.
Алли нагнала его.
- Ты мог бы постараться извлечь из этой компании как можно больше пользы, вместо того чтобы дуться и портить всем настроение.
- Мне всё это не нравится! - буркнул он. - И этот тип мне не нравится! Лезет со своей дружбой куда его не просят!
- Ты потерял право судить других, когда сам стал МакГиллом.
- Да? А когда я получу это право обратно?
- Никогда! - ехидно заявила Алли. - Судить буду я. И вот мой приговор: Милос - парень что надо.
Майки проворчал что-то нечленораздельное. Алли поддела его локтем:
- Ты злишься, потому что он красавчик и очаровашка.
Майки избегал смотреть ей в глаза.
- Да ну? Что-то я не заметил.
* * *
У федеральной автомагистрали была только одна развязка на многие мили дороги. Вокруг теснились забегаловки с фаст-фудом, автозаправки и дешёвые мотели. Нескончаемые потоки машин из десятка разных штатов вливались в движение на большом шоссе и покидали его.
Милос окинул эту картину взором и сказал Лосяре с Хомяком:
- Проверьте южную сторону дороги, мы проверим северную.
Лосяра и Хомяк послушно потопали через дорогу, не обращая внимания на пронзающие их автомобили.
- Не был ли бы ты так любезен сообщить нам, что мы ищем? - с изысканной вежливостью обратился к Милосу Майки.
- Нам нужна семья из пяти человек, - ответил Милос таким тоном, будто это было и так само собой понятно. - Или необязательно семья - просто пятеро человек, которые едут вместе.
- Что-то я не секу, - сказала Алли.
Милос взглянул на неё и покачал головой.
- Тебе ещё многому надо научиться в скинджекинге, я вижу. - Он повернулся и внимательно осмотрел стоянку перед "Бургер-кингом", у которой они находились. - Нам нужно вселиться в пятерых человек, едущих в одной машине, - объяснил он. - Тогда мы домчимся до Мемфиса с ветерком.
Алли была потрясена и не скрывала этого.
- Так вот как вы путешествуете? Лишая людей их собственной жизни?!
- Да, это один из способов, - как ни в чём не бывало ответил Милос.
- Но это же ужасно!
Милос бросил на неё непонимающий взгляд.
- Мы не делаем им ничего плохого... И они ведь получают свои тела обратно!
- Да, они их получают, но в сотнях миль от того места, куда им было надо, и им никто не может объяснить, как они туда попали и почему!
Алли взглянула на семью, выходящую из "Бургер-кинга": куда они едут? Каково бы им было ехать в одно место, а оказаться в совершенно другом?
- У людей свои планы, своя жизнь! - настаивала Алли. - Одно дело - взять что-то взаймы, и совсем другое - украсть!
Милос посмотрел на неё с улыбкой и скрестил руки на груди.
- Ну и ну, у Алли-Изгнанницы, оказывается, есть совесть!
Алли не могла разобрать, то ли он ею восхищается, то ли смеётся над ней.
Майки, который был счастлив слышать их перепалку, вмешался:
- Оставь его, Алли, пусть скинджекит кого хочет - мы и без него обойдёмся. - И добавил так тихо, чтобы его слышала одна только Алли: - Всё равно из этого ничего не выйдет, если ты понимаешь, о чём я...
Но высокомерная ухмылка на лице Милоса вывела Алли из себя. Она закусила удила.
- А я говорю - на нас лежит ответственность. Мы должны распоряжаться нашим даром разумно! Мы должны быть рачительными хозяевами!
На этот раз Майки встал между нею и Милосом так, что полностью загородил этого последнего.
- Пошли отсюда, о-кей?
Но Милос обошёл Майки и оттёр того в сторону.
- Возможно, время, что я провёл в Междумире, сделало из меня бессердечного стервеца, - признал он. - Наверно, мы действительно должны уделять больше внимания тем, чьими телами пользуемся. Тогда спрашиваю у тебя, как у рачительной хозяйки: что ты предлагаешь?
Алли перевела взгляд на автомагистраль.
- Давайте найдём семью, которая и так едет в Мемфис.
Майки вскинул руки вверх.
- Ты, наверно, забыла кое-что! - взорвался он. - Я не скинджекер!
Алли потеряла дар речи. В ажиотаже она проигнорировала простой факт, из-за которого поездка в чужих телах становилась невозможной. Оглянувшись по сторонам, она увидела, что и Лосяра с Хомяком застыли, как громом поражённые.
Лосяра прошамкал:
- Я не ошлышалшя? Он только што шкажал, што он не шкинджекер? - и ткнул пальцем в Майки.
Майки напустился на Лосяру в лучших традициях МакГилла:
- Ты тупой или глухой? Ничего не слышишь из-за этого вонючего шлема? Может, оторвать его вместе с башкой и проорать прямо в дырку от шеи?!
Алли схватила Майки за руку и крепко сжала. Этого оказалось достаточно, чтобы охладить его до состояния простого кипения.
Милос ничего не сказал, лишь погладил подбородок: похоже, обстоятельства изменились.
Хомяк озадаченно глянул на Алли:
- Тогда чего ты с ним возишься, если он даже скинджекить не умеет, а, а?
- Есть вещи поважнее скинджекинга! - бросил ему Майки.
Но тот покачал головой:
- Не-а, нету.
Алли уже приготовилась рвануться в бой, на защиту своих с Майки отношений, но в тут разговор вмешался Милос:
- Ну что ж, пойдём пешком.
У Хомяка отпала челюсть.
- Но... но...
- Он што, только што шкажал, што мы пойдём пешком? - спросил Лосяра.
- Ну да, - подтвердил Милос. - Мы никуда не торопимся. Прекрасная погода. Я лично не вижу причин, почему бы нам не прогуляться.
- Ага, ага, - закивал Хомяк. - Но как насчёт Оторвы Джил? Нам ведь надо её найти и преподать хороший урок!
- Когда найдём, тогда и найдём. Пара-тройка лишних дней роли не играет.
Алли, однако, заметила, как при упоминании этого имени Милоса всего передёрнуло. Юноша отвёл взгляд и посмотрел на шоссе.
- Будем идти по шоссе. Оно приведёт нас прямо туда, куда нужно.
Хомяк нерешительно топтался на месте. Лосяра ничего не сказал, лишь потупился и медленно помотал головой.
- Если вы не согласны - можете идти своей дорогой. - Тон Милоса не допускал возражений. Он поискал глазами и указал на машину, только что заехавшую на стоянку: - Вон в той Мазде то, что вам нужно: мужчина и женщина. Давайте!
Он сделал выразительный жест, мол, пошли вон. Лосяра и Хомяк не шелохнулись.
- Нет? - поднял бровь Милос. - Тогда будьте любезны заткнуть ваши милые пасти и проводить наших друзей до Мемфиса.
Он повернулся к ним спиной и зашагал к шоссе.
Лосяра воззрился на Хомяка, тот двинул ему по шлему.
- Чего вылупился, а, а?
Хомяк припустил за Милосом, Лосяра, пристыжённый, вразвалку потопал следом.
Алли повернулась к Майки:
- Ну, ты идёшь или собираешься так и стоять там, пока окончательно под землю не провалишься?
- Конечно, иду.
Майки вытащил ступни из асфальта, и они оба устремились вслед за другими.
- Ты бы поблагодарил Милоса, - сказала Алли. - Он ведь встал на твою сторону.
Но Майки, по-видимому, был не в том настроении, чтобы кого-либо благодарить.
* * *
Майки МакГилл был в Междумире уже очень давно, и ему много чего довелось пережить. Он провалился в центр Земли и сумел выбраться оттуда, командовал кораблём, был сначала человеком, потом монстром, потом снова человеком. Сколотил себе целое состояние из перешедших в Междумир предметов и потерял его. Он всё вынес, всё вытерпел.
Однако из этой богатейшей коллекции опыта самой запутанной, самой непонятной и не поддающейся здравому разумению была одна вещь - любовь. Он долгое время сопротивлялся и гнал от себя мысль о том, что любит Алли. Майки твердил себе, что их отношения - это так, ничего особенного, что он просто благодарен - она помогла ему стать человеком. Что их совместные странствия - всего лишь временное обоюдовыгодное партнёрство, пока он не решит, что ему делать и куда двигаться дальше.
Всё это был обман.
Правда была в том, что он любил Алли с силой, которая пугала его самого. Временами, когда он смотрел на девушку, его послесвечение из бледно-голубого становилось почти лавандовым. Наверно, любовь имеет свой собственный цвет, решил Майки; он задавался вопросом, замечает ли это Алли...
Собственная реакция на Милоса застала его врасплох. Когда он был МакГиллом, никто не решался поставить под сомнение его авторитет, он правил единовластно. И потом, хотя обстоятельства изменились, и власть он потерял, всё равно никто не имел возможности проникнуть в ту маленькую сферу, которую они с Алли очертили вокруг себя. Они постоянно двигались, переходили с места на место, и встреченные ими послесветы были лишь частью пейзажа - они мелькали и пропадали, словно их и не бывало.
Однако теперь их тесный круг расширился и превратился в не очень приятное содружество пятерых. Лосяра и Хомяк Майки не волновали. Милос - вот где крылась угроза. Милос с его постоянной обаятельной улыбкой, экзотическим акцентом, лёгким намёком на растительность на лице, которая, конечно, превратилась бы в мужественную щетину, если бы он прожил подольше - вот откуда жди беды! Алли считала его очаровательным, и хотя Майки знал, что она сказала это, только чтобы поддразнить его, результат намного превзошёл намерения. Эти слова преследовали Майки, издевались над ним, изматывали его. Майки не имел понятия о том, плох Милос или хорош. Всё, в чём он отдавал себе отчёт - это что попросту ненавидит сам факт существования Милоса.
Два дня они шли по федеральному шоссе № 81, затем по шоссе № 40, и никто ни разу не совершил скинджекинга. Таково было распоряжение Милоса - как он сказал, "из уважения к Майки".
В сумерках второго дня они они набрели на целую коллекцию мёртвых пятен - должно быть, этот участок дороги был особенно опасен - и присели на одном из них. Лосяра и Хомяк уже совсем извелись - до того им хотелось "отправиться на тело". Майки видел, что того же самого хотела и Алли: она тоже не находила себе места.
- Ты такой раньше не была, - сказал ей Майки - они сидели в доброй дюжине ярдов от других, и их никто не слышал. - Ты никогда не испытывала потребности в скинджекинге.
Алли ответила не сразу; она не стала ни огрызаться, ни отмахиваться от его слов.
- Я делала это довольно часто в последнее время, - вымолвила она наконец. - А чем чаще ты занимаешься скинджекингом, тем тебе больше хочется. Не проси объяснить, я не смогу.
- Хочешь стать такой, как они? - указал он на Хомяка и Лосяру. Те тоже ёрзали, раздражались по всякому поводу и без повода - словно наркоманы, которым требовалось "ширнуться".
- Я никогда не стану такой! - вознегодовала Алли, хотя и не слишком уверенно. - К тому же, как только мы придём в Мемфис, они отправятся своей дорогой, а мы своей.
- И что это за дорога?
У Алли снова не нашлось ответа. Это было на неё совершенно не похоже: обычно у неё на всё имелся ответ, пусть и не всегда правильный.
- Всё теперь изменилось, - сказала она, но не стала объяснять, что под этим подразумевалось.
- Я знаю, что случится, - прошептал Майки. - Ты увидишь свою семью, а потом возьмёшь монету и уйдёшь. Я знаю...
Она вздохнула.
- Поверь мне, я этого не сделаю. Кстати, разве это не ты привёз меня в Кейп-Мэй, чтобы повидаться с родными?
Она права.
Майки пожал плечами
- Ну и что? Я старался делать то, что считал правильным. Человечным. Но может быть, я больше не хочу делать то, что правильно.
Произнося это, он не мог заставить себя взглянуть на неё. Вот, думал он, сейчас она рассердится, и начнётся проповедь о том, как важно проявлять человеческое участие и ставить интересы других выше собственных, и бла-бла-бла...
Но в ответ она только улыбнулась и сказала:
- Я хочу тебе кое-что пообещать, Майки. Обещаю, что всегда буду с тобой. И ещё обещаю, что никуда не уйду... пока ты не будешь готов сделать то же самое.
Она наклонилась и нежно поцеловала его в щёку.
Он только стыдливо надеялся, что она не заметит лёгкого лавандового оттенка в его послесвечении.