* * *
Вульфстайн выбежал из зачарованного замка и заметил в черном небе приближающиеся огни. Он даже, как будто, расслышал рев вдалеке. Колдун успел призвать драконов? Плевать, теперь сарацин мертв, и драконы опоздали! Раздумывать было некогда, и тан поспешил отыскать щит эльфа. Встал на волшебный диск, тот вздрогнул под ногами, серый вихрь вскипел вокруг Вульфстайна… и перенес в знакомый лес. Тот самый, исхоженный вдоль и поперек, лес, в котором не случается ничего волшебного.
Тан огляделся – ничего не изменилось, те же корявые стволы, те же заросли, в которых он оставил лошадь… Проклятие! Лошади не было! Глупая кляча пошла прогуляться по лесу без хозяина! Вульфстайн бросился, ломая кусты, туда, где он опрометчиво оставил коня. Только бы скотина не направилась к болоту… Увы, именно так лошадь и поступила. На краю топи Вульфстайн разглядел отпечатки копыт, трясина дышала и испускала пузыри, которые лопались, источая смрад. Лошадь погибла. Вульфстайн витиевато обругал старых богов, хозяев леса, а заодно и нового, в чьих руках судьбы всех живущих, а, стало быть, и судьба несчастной скотины тоже.
По болоту бродили холодные синие огоньки. Словно фонари в чьих-то руках. Вульфстайн умолк и подумал, что при иных обстоятельствах он, наверное, поперся бы в топь за этими огоньками, чтобы узнать, кто бродит по болотам, не эльфы ли? Однако теперь он знал, каковы эти жители полых холмов, и какие подарки они вручают храбрым парням, вроде него. Бабка говорила, что дары эльфов всегда сулят подвох, вот и лошадь пропала… взгляд тана упал на меч. А ведь это славное оружие стоит потерянной лошади, ей-ей! Ну что ж, если таковы условия – Вульфстайн Датчанин, внук викинга, готов их принять! Меч эльфов – сокровище, которое дороже и десятка лошадей, не то что одной глупой клячи. Пусть эльфы появятся снова, пусть попросят о чем-нибудь таком же веселом, как нынешняя схватка. Опасные задания – для опасных людей!
Консервы
Странный сон… Очень странный. Вообще Алька постоянно видела сны – цветные, яркие – но ночные видения забывались мгновенно, стоило открыть глаза. Сегодняшний сон стал исключением – возможно, потому, что Алька заснула в кресле. Старое кресло, очень удобное, обитое кожей. Бабушкино. Алька в детстве любила мечтать, забравшись на упругое кожаное сидение – тогда кресло превращалось то в заколдованный замок, то в пиратский корабль, то в звездолет… А вчера задремала перед телевизором, да так и провела всю ночь в бабушкином кресле. И вот – сон.
Темнота, клубящийся сумрак… Голос. Алька прекрасно понимала, что спит и что наречие, на котором изъяснялся невидимый собеседник, ей незнакомо. Тем не менее, в память врезался хриплый каркающий голос – словно срежет немытой посуды в раковине, когда откроешь воду, и груда тарелок задребезжит под струей… Кто-то твердил одни и те же незнакомые слова, а перед глазами монотонно колыхались серые разводы, сходились и расходились тени, что-то влажно ворочалось под серой, непрерывно движущейся, пеленой. Словно звери бегут куда-то в тумане, влекут Альку за собой… и она бежит… летит… Она струится сквозь мглу, она мчится, окруженная невидимыми в тумане тенями зверей. А потом словно туман разошелся – Алька увидела море. Мутные зеленые волны перекатывались внизу – Алька летела. Бормотание стихло. Ниже. Ниже. Хорошо различимы серые барашки пены, рябь, которой покрываются волны под порывами ветерка… Еще ниже – полет ускорился, ветер стал сильнее… кажется, протяни руку – и коснешься рифленой поверхности. Впереди показалась серая вытянутая тень. Корабль. Необычный. Давешний каркающий голос произнес знакомую тираду… Море скрылось, Альку понесло вверх, на миг перед глазами метнулось небо, застланное серыми рваными тучами… что-то дернулось в районе диафрагмы, даже дыхание прервалось. Алька проснулась. Подобрала под себя ноги и принялась тереть кулаками глаза. Хрипло дребезжал будильник, пора вставать. Наконец, после долгой череды неудачных поисков заработка, повезло, редактор "Загадок мира" подкинула работенку.
Алька отпихнула скомканный плед, нащупала растоптанные шлепанцы и, зевая, поплелась на кухню – заварить кофе. И что за странный сегодня был сон… Звери, море… Небо. Странный сон – и почему-то запомнился.
По дороге включила компьютер – пусть пока грузится – и отыскала на столе, под грудами рекламных проспектов и старых газет, сигареты. Пачка оказалась пустой. Вот невезуха… Хотелось побыстрее сесть за перевод, а придется сперва сбегать вниз, к киоску… Но что за странный сон…
* * *
Франкский неф заметно уступал в скорости. Эдвин Золотая Борода приложил широкую ладонь козырьком ко лбу, прикинул расстояние, отделяющее драккар от добычи, и рявкнул:
– Убрать весла!
Под широким парусом в вертикальную полоску викинги настигнут неуклюжий неф до наступления темноты и без весел, а силы гребцам лучше поберечь до рукопашной.
– А что, Эдвин, никак твоя удача к тебе вернулась? – прокаркал старый Эгиль Заговоренный. – Так долго ты искал добычи, а нынче – неф, набитый золотом?
Конунг смерил воина хмурым взглядом – другой бы уже заработал в зубы за дерзкие слова, но седой ветеран пользовался неприкосновенностью… Поэтому Эдвин ограничился тем, что буркнул сквозь зубы:
– Моя удача всегда при мне – понял, старик?
– Нет, Эдвин… – Эгилю пришла охота поболтать, возможно, старик слегка волновался перед дракой. Все знали, что он отправился с Золотой Бородой в дальний поход, намереваясь погибнуть в бою, – нет. Разве ты хоть раз спрятал клад? Нет, ты тратил все, как простой викинг. А ты – вождь! Ты – конунг! Ты, Эдвин, должен был позаботиться, чтобы удача всегда была с тобою, чтобы никто не мог лишить тебя милости Одина.
– Что-то ты разговорчив нынче, старик… Однако удача со мной, и это франкское корыто – свидетельство моим словам. – И громче, обращаясь ко всем. – Эй, готовьтесь, мужи добрые!
– Да, – не унимался Эгиль, – нынче мне охота поговорить. Я знаю, что сегодня асы будут милостивы ко мне и призовут в чертоги Валгаллы. Я хочу напоследок дать тебе совет, мой последний совет. Этим вечером я буду пировать с асами, и никто не станет досаждать конунгу старческим бормотанием, хе-хе… Послушаешь ли ты меня?
– Ну, говори… Да побыстрее…
Плюх-плих-тук! – две стрелы, не долетев, шлепнулись в волны, третья – слабая, излетная – стукнулась в борт. Еще немного – и стрелы трусливых франков смогут причинить вред.
– После, старик! После битвы я послушаю тебя, Эгиль! К бою, мужи!
– Но…
– Я сказал – после! Торир, Йорд, на нос, Влад, бери лук!
Влад Богомаз полез на мачту, прихватив лук и колчан. Сопляк, прибившийся к дружине на востоке, не мог тягаться с добрыми воинами в рукопашной, но луком владел неплохо. Уже давно повелось, что в драке его место было на мачте, чтоб не путался под ногами, а когда и помочь мог вовремя пущенной стрелой…
– Но, Эдвин…
– После, я сказал! – Золотая Борода нахлобучил шлем и, потрясая секирой, побежал на нос.
Голова змея, украшающая бак драккара, ритмично приподнималась серому небосводу и проваливалась к серому морю, взметались брызги.
Франки убрали парус, их корабль лег в дрейф, медленно разворачиваясь, чтобы оборотиться к викингам высокой баковой надстройкой. Там вдоль леера выстраивались латники, и низкое солнце играло на начищенных до блеска бляхах и пряжках амуниции…
Суда сблизились настолько, что франки уже пускали стрелы прицельно. Выругался вполголоса Торир, стальной наконечник срезал ему мочку левого уха.
– Держи щит повыше! – буркнул Эдвин.
Рядом звучно прочистил горло Эгиль, но – Один милостив – не стал заводить ворчания насчет удачи. Одна за другой две стрелы ткнулись в щит конунга, неприятно дернув руку.
– Влад!.. – Эдвин хотел было прикрикнуть на нерадивого юнца, но тот и сам сообразил – один из франков с воем свалился на палубу, остальные торопливо принялись поднимать щиты. Их предводитель, бестолково размахивая мечом, отдавал команды…
Еще один латник, присев, схватился за простреленную ногу. Распоряжавшийся на нефе воин в кольчуге указал клинком мачту, франки подняли луки повыше, намереваясь разделаться со стрелком северян. Викинги только этого и ждали – Торир и Йорд, привстав, завертели крюками, соседи прикрывали их, сдвинув щиты. Франки спохватились, да поздно – стальные зубья впились в борт нефа, сильные руки разом потянули веревки, разворачивая более легкий драккар бортом к борту франкского судна… Начальник франков, размахивая мечом, кинулся с бака вниз по лестнице, чтобы встретить северян, лезущих через борт. Латники толкались за его спиной. Влад снова показался из-за мачты и натянул лук, выцеливая противника.
Издав боевой клич, Эдвин метнул топор и прыгнул на палубу нефа. Конунг страшно ревел, потрясая мечом, а рыжая борода металась по широкой груди, словно язык адского пламени…
* * *
"…Да, следует посмотреть правде в глаза – нас стало слишком много. Как ни банально это прозвучит – нас стало слишком много и удачи не хватает на всех. Если отталкиваться от постулируемого Герриком закона стохастического распределения, придется признать – количество, условно говоря, везения является константой и с ростом населения планеты вероятность счастливого случая, рассчитываемая для каждого отдельного индивидуума, непрерывно уменьшается. Статистика неумолима – опросы, проводимые рядом авторитетных институтов, зафиксировали рост жалоб на невезение; количество выигрышей в лотереи остается прежним, но средняя сумма призов сократилась за неполные шесть лет на одиннадцать процентов, в том числе за семь месяцев текущего года – на два процента. Последний миллионный джек-пот в Гала-лотто был выигран более пяти лет назад, в Экспресс-Ц – четыре года восемь месяцев назад, по менее популярные розыгрышам статистика не велась, но с учетом того, что сумма выигрышей там всегда меньше на порядок, комментарии полагаю излишними. Одновременно с этим зафиксирован абсолютно пропорциональный рост числа самоубийств и психических расстройств на почве того, что мы можем, условно говоря, поставить в зависимость от стохастического распределения совпадений и удач. Я говорю о неразделенном половом влечении, разочаровании спортивных болельщиков, неудачах в азартных играх и тому подобном.
Единственным островком счастья в море всеобщего разочарования выглядит Скандинавия. Норвегия, Швеция, Дания выпадают из общей печальной статистики. Упомянутые джек-поты были выиграны выходцами из Скандинавии. Шведы, норвежцы и датчане примерно в 1,4 раза чаще срывают банки в казино, нежели среднестатистический землянин.
Суеверия объясняют это невероятное везение древними кладами викингов, зарытыми либо утопленными в болотах Скандинавии. Викинги, или, как их именовали в Западной Европе, норманны, приписывали кладам невероятные свойства – якобы человек, утопивший клад, консервировал собственную удачу, ибо удача считалась связанной с золотом и серебром, добытыми в походе, а в силу того, что безнадежно потерянный клад не мог отыскать никто – удача навеки закреплялась за "владельцем". Кстати, "владелец" – в данном случае понятие условное, он тоже не мог, как правило, добраться до собственного клада. В настоящее время обнаружено, по приблизительной оценке, около шестидесяти тысяч викингских кладов. К сожалению, далеко не все случаи зафиксированы, и это неприятное обстоятельство несколько уменьшает точность проведенной нашим институтом экспертизы, но я берусь утверждать – обладатели древних кладов не более удачливы, чем среднестатистический обыватель, во всяком случае, расхождение не превышает трех-четырех процентов… В любом случае соотношении 1:1,4 говорить не приходится.
Тем не менее, раздутые слухи о "законсервированной удаче викингов" привели к распространению странных суеверий. Мои исследования неопровержимо доказывают – преуспевание экономики скандинавских стран банально объясняется притоком финансов из-за рубежа. Обеспеченные искатели легкой удачи арендуют болота и пустоши, проводят самостоятельные раскопки, надеясь отыскать викингские сокровища. Арендная плата, взимаемая скандинавами с легковерных, и является истинной причиной…" Алька зевнула и потянулась. Какой бред… Но зато текст более или менее однородный, минимум жаргона и терминология привычная… Вся эта наукообразная дребедень кочует из статьи в статью… За перевод с итальянского платят копейки, но здесь и работы немного. Вторая статья будет сложнее…
* * *
Первого латника Эдвин свалил молодецким ударом, второго оттолкнул щитом – пискнув по-крысиному, франк перелетел через борт и свалился в зеленую воду. Взметнулись тяжелые маслянистые брызги. Перед конунгом мелькнуло перекошенное от ужаса лицо, не латник – матрос. О такого Золотая Борода пожалел кровянить добрую сталь и просто ткнул в трусливую харю рукоятью. Матрос исчез.
Конунг снова взревел, потрясая мечом – ему хотелось настоящего боя. Слева Торир и Эгиль теснили троих франков, справа… Справа блеснула кольчуга – вожак франков пробился к конунгу. Смачно ухнув, Золотая Борода рубанул сплеча – сталь столкнулась со сталью. В этот раз конунгу, кажется, достался достойный противник. Франк в кольчуге и шлеме, украшенном белыми перьями, ростом был на голову выше Эдвина, хотя и поуже в плечах. Но и силой его франкские боги не обделили. Редко кому удавалось сдержать удар конунга – а этот даже не покачнулся. Золотая Борода снова замахнулся мечом – но вместо того чтобы попытаться найти уязвимое место в доспехах противника, ему пришлось парировать выпад франкского меча – противник был, пожалуй, и попроворнее викинга. Эдвин унял горячий боевой азарт и отступил на шаг, принимая на щит следующий удар соперника. Щит дрогнул, лезвие меча глубоко врезалось в дерево, полетели щепки… А франк уже заносил клинок. Обменявшись ударами еще дважды, Золотая Борода был вынужден отступить на шаг. Спустя минуту – снова. Нога почувствовала мягкое, и конунг прянул в сторону, опасаясь споткнуться. Сталь франкского меча просвистела перед самым носом… Эдвин, завопив, с разворота толкнул соперника щитом – удар угодил франку в плечо и тот наконец-то потерял равновесие и, в свою очередь, был вынужден отступить. Правда, щит викинга, надломленный ударами вражеского клинка, подозрительно хрустнул. Эдвин швырнул тяжелый щит в лицо франку и, ухватив меч обеими руками, с воем бросился на ошеломленного врага. Краем глаза конунг успел заметить, что мягкое тело на палубе, о которое он едва не споткнулся, принадлежало Эгилю…
Теперь, когда конунг рубил сплеча, двумя руками – уже франку пришлось попятиться. Но воин не растерялся и теперь старался уклониться от выпадов конунга, выжидая момент для контратаки. Наконец ему это удалось – избежав конунгова меча, франк нанес хитрый удар наискось, слева вниз. Эдвин сперва не почувствовал боли – только словно холодом обожгло ногу повыше колена… Холодна франкская сталь… А потом горячая кровь – его, Эдвина, кровь заструилась по ноге. И пришла боль. Теперь конунг завопил в другой тональности… Франк промедлил мгновение, а Эдвин, разъярившийся от боли, ринулся на него, занося меч над головой. Удар! Поднятое для защиты оружие франка отлетело в сторону, шлем, череп и клинок конунгова меча развалились одновременно. Закованный в латы воин рухнул навзничь – так, что, кажется, палуба нефа дрогнула под ногами. А Эдвин остался стоять, с некоторой, пожалуй, растерянностью глядя на зажатый в руке обломок меча и морщась от боли в ноге. Вдруг конунг почувствовал одновременно чужеродную тяжесть на спине и острую боль в плече. И злобный писк над ухом. Золотая Борода крутанулся на месте, не понимая, что происходит, тяжесть не исчезла, а боль стала резче… Потянулся левой рукой – пальцы скользнули по проклепанной коже, тщедушная фигурка повисла на конунговой шее, вцепилась мертвой хваткой… Эдвин крутился на месте, пытаясь сбросить коварного врага, но тот лишь глубже вонзал кинжал. Еще раз… и еще… Никогда Эдвин не испытывал страха в бою, а вот теперь – значит, это и есть страх? Так вот каков он, страх?
Вдруг враг дернулся, хватка ослабла… и худосочный франк сполз на палубу – пронзенный стрелой. Эдвин глянул на мачту драккара – нет, пусто. Богомаз уже стоял на палубе, сжимая лук. Спас, значит, сопляк, своего конунга… Золотая Борода покосился на убитого противника – мальчишка. Не иначе, оруженосец сраженного франкского начальника… А бой тем временем был окончен – удача снова сопутствовала доблестным сынам Севера.
– Эдви-ин… Эдви-ин… – донесся слабый хриплый голос.
– Жив, старик? – конунг склонился над распростертым на палубе Эгилем. – А я уж думал, ты с валькириями пируешь…
– Я вижу… валькирию… Она не манит меня к себе… пока еще… – слабым голосом ответил умирающий, – а тебя… не вижу, Эдвин… Подойди поближе… Я должен… О, валькирия…
– Я здесь, старик, я здесь. А хороша ли валькирия? Черные кудри? Меч в руке? Она влечет тебя в чертоги Асгарда?
– Нет, конунг… Она сидит в странной комнате и не глядит на меня. У нее светлые волосы, совсем короткие… Короче, чем у мальчишки. Она не глядит на меня… Она не видит меня. Но я вижу ее… а тебя не вижу, Эдвин…
– Я здесь, Эгиль, здесь.
– Эдвин, я ухожу. Я должен сказать тебе, я должен…
– Я слушаю, старик, говори.
– Ты должен… спрятать клад… Иначе… Я вижу… удачу… Твоя удача… покидает… Она уйдет от тебя, конунг. Скорей… Клад… Пообещай мне, сын… Я любил тебя, как сына… Потому что мы… с твоей матерью… Эдвин…
– Что?
– Зарой клад, сынок… Удержи удачу… Но нет, не удержишь…
– Что, Эгиль? Что?..