Он говорил мерно и спокойно, и постепенно девушка почувствовала, что его голос убаюкивает, почти как приятная негромкая музыка, звучащая из встроенных в стены динамиков. Сильвер поерзала на диванчике и уже собиралась начать "утро воспоминаний", когда вдруг на коммуникаторе доктора запульсировал сигнал вызова. Профессор Эсстен недовольно поморщился, но, когда перед ним всплыло сообщение, тем не менее его прочитал.
- Прошу прощения, Сильвер, я выйду буквально на минутку, - в его улыбке мелькнуло извинение. - Вы пока соберитесь с мыслями и подышите поглубже - это должно вам помочь. Если хотите холодного чаю или сока, то возьмите себе стаканчик.
- Х - хорошо, - растерялась девушка.
Она не знала, что и думать, когда доктор неожиданно направился к неприметной двери, ведущей из кабинета не в приемную, а куда‑то еще. Панель отъехала в сторону, и за ней показалось пространство еще одной комнаты: длинный удобный диван, большой навесной витранслятор на дальней стене, чуть правее - огромный полупрозрачный пластиковый купол, отгораживавший часть пространства. Приватная зона у профессора была более аскетичной, нежели сам кабинет, однако выглядела при этом очень мило. Прежде чем дверная панель закрылась за доктором Эсстеном, Сильвер уловила движение где‑то сбоку от проема - кажется, какой‑то человек шагнул навстречу психологу.
Она успела не только собраться с мыслями, но и выпить два стакана томатного сока, а доктор Эсстен все не возвращался. Сильвер бродила по кабинету, разглядывая голографические изображения и любуясь рыбками в аквариуме. Одна запись расслабляющей музыки закончилась, началась другая, с тягучими нежными нотами… Силь прочитала все надписи на дипломах, вооружилась еще одним стаканом сока и, скинув туфли, с ногами забралась на диванчик. Она чувствовала себя так, словно неожиданно оказалась в пещере сокровищ, а ее хозяин куда‑то отлучился.
Интересно, что происходит в приватной зоне доктора Эсстена? Сильвер не сомневалась, что его вызвал какой‑то пациент, которому понадобилась срочная консультация. Девушка не заблуждалась на предмет того, что ее стресс - "самое страшное в жизни". Вполне возможно, что профессор работает также и с родителями, потерявшими детей в том же "ДиЭм", или, скажем, с женщинами, которым специалисты Центра репродукции отказали в праве родить ребенка. Силь понимала, что кто‑то может нуждаться в помощи еще больше, чем она.
Но профессора все не было и не было. Пациентка терпеливо ждала его ровно до того момента, когда после звона больших старинных настенных часов в дверь не постучала ассистентка доктора Эсстена. Не дожидаясь ответа, она осторожно отодвинула непрозрачную панель и заглянула в кабинет.
- Профессор, пришел господин Брайгер, вы назначили ему на это время, - пробормотала она в сторону кресла, в котором обычно сидел доктор Эсстен. - Ой!
- Он вышел в приватную зону и попросил его подождать, - опережая вопросы, быстро сказала Сильвер. - Почти сразу после того, как начался наш сеанс. Его уже очень долго нет - может быть, там какой‑то трудный случай…
Ассистентка недовольно хмыкнула и, прошествовав к проходу в приватную зону, решительно постучала в панель. Но оттуда не донеслось ни звука. Набрав на настенном замке какую‑то комбинацию, помощница профессора Эсстена осторожно открыла дверь. Сильвер, спрыгнув с дивана, последовала за ассистенткой и с любопытством заглянула ей через плечо. Приватная зона была пуста. Доктора там не оказалось…
- Сразу после этого ты стала звонить мне? - уточнила Дороти, когда Сильвер закончила рассказывать.
- Нет, не сразу, - призналась та. - Сначала мы с ассистенткой профессора его искали, посмотрели в приватной зоне и на выходе из нее. А потом стали приходить другие посетители, и начался кошмар. Наверное, я бы просто уехала, если бы не его оговорка про Беверли Кларк. Несмотря на то, что он старался сделать вид, что говорил совсем не о ней, я уверена, что на самом деле именно она была той самой пациенткой, про которую рассказывал доктор Эсстен! Ведь если бы это было не так, он бы совсем по - другому отреагировал на мое предположение. Извините, я, наверное, сумбурно говорю, но у меня мысли путаются… В общем, когда доктор пропал, я и позвонила тебе, Дороти. Согласись, это странно: Беверли умерла - и профессор Эсстен, у которого она наблюдалась, тут же пропал неизвестно куда!
- Вы совершенно правильно сделали, Сильвер, - отметила Микаэла, которая во время рассказа девушки ходила по кабинету. - Дороти, осмотрим приватную зону, пока группа не прибыла. Только трогать там ничего нельзя.
Бывшая адвокатесса хмыкнула, как если бы хотела сказать, что она как‑нибудь и без посторонних советов сообразит ничего не трогать там, где еще не побывала группа экспертов службы безопасности. Все трое направились в приватную зону, дверная панель которой уже была отодвинута - ее открыла ассистентка с пульта приемной. Поскольку Сильвер никто не велел оставаться в кабинете, она осторожно последовала за Дороти и Микаэлой, поминутно ожидая, что или одна, или другая вот - вот отошлют ее прочь. Однако, оказавшись в "задней" комнате, они, казалось, и думать забыли о том, что их сопровождает Силь.
Приватная зона, в которой профессор Эсстен, видимо, отдыхал от посетителей и обедал, была разделена на несколько секторов - для себя Сильвер назвала их "кухонным", "спальным" и "умывальным". В первом присутствовала небольшая утопленная в стене ниша, оборудованная небольшим разогревателем для еды, рядом с которым на совсем небольшом расстоянии красовался охладитель. Раздвижной столик казался совсем маленьким, но Силь знала, что он может раскладываться до приличных размеров, - у нее в дома стоял точно такой же. В "спальном" секторе располагались диван и два кресла, на стене напротив висела большая панель витранслятора. "Умывальный" отгораживался от остального пространства полупрозрачной панелью, за которой угадывались очертания душевой кабины и прочих необходимых гигиенических приспособлений. Похоже, при желании профессор Эсстен мог не только заночевать на работе, но и поселиться здесь на месяц - другой.
- Сдается мне, доктор покинул это место не совсем по своей воле, - задумчиво произнесла Микаэла Войцеховская, остановившись рядом со "спальной" зоной.
Проследив за направлением ее взгляда, Силь вздрогнула. По светлому ворсистому покрытию пола тянулись две продольные борозды, а рядом с ними краснели капли, ведущие прямо к двери - вероятно, тому самому "служебному входу". Они с ассистенткой, к счастью, этого не заметили - убедившись, что доктора в помещении нет, направились на дальнейшие поиски, а если бы обратили внимание на кровь, то Железная Микки и Дороти застали бы их, наверное, в истерике.
- Не пугайся так, Сильвер, - Дороти кинула на девушку заботливый взгляд. - Если бы произошло что‑то страшное, крови точно было бы больше. Доктор наверняка жив и здоров, разве что ему нос разбили.
- И, кто бы его тут ни ждал, он решил, что профессору Эсстену лучше находиться вместе с ним, - Железная Микки еще раз медленно обошла комнату, и ее строгий взгляд, казалось, ничего не упустил. - Послушайте, Сильвер, вы действительно видели кого‑то в этой комнате? Нам понадобится как можно более подробное описание.
Дороти повернулась к девушке, и на ее лице мелькнула тревога. Силь вдруг почувствовала озноб и засунула руки в карманы штанов, чтобы они не дрожали.
- Я… Мне показалось, что здесь кто‑то был, сидел вон там, - девушка кивнула на одно из кресел. - Но в проем это место почти не видно, а дверь закрылась очень быстро. Я только успела заметить, что кто‑то встал и двинулся навстречу доктору. На самом деле я даже не знаю, мужчина это или женщина…
Она невольно задумалась, стараясь воспроизвести в памяти эту сцену. Вот профессор Эсстен шагает через порог, и панель начинает закрываться за его спиной. Навстречу ему скользит неясная тень, и глаза Сильвер автоматически отмечают мысок обуви и неуловимое движение рукой. Рукав кажется смутно знакомым, словно она много раз видела нечто подобное, но не может вспомнить, где именно и при каких обстоятельствах. Силь снова и снова прокручивала в памяти эту сцену, но никак не могла зацепиться за мысль, вертящуюся в голове. Она действительно не была уверена, мужчина ли ожидал доктора Эсстена или женщина! То движение было настолько на грани уловимости, что оставалось лишь удивляться, что она вообще хоть что‑то заметила!
Дороти и Микаэла терпеливо ждали, чем еще больше смущали девушку. Она изо всех сил старалась сообразить, как помочь, но у нее не получалось. Сильвер судорожно цеплялась за воспоминания, она даже закрыла глаза, чтобы полнее представить себе закрывающуюся дверь, мелькнувший в проеме носок ботинка и рукав какой‑то очень знакомой неяркой одежды. Униформа?..
- Разрешите, мэм? - не дожидаясь позволения, в кабинет доктора Эсстена ввалилось несколько сотрудников службы безопасности, и один из них, с лейтенантскими нашивками на форме, едва осмотревшись, шагнул к приватной зоне.
Скользнув по Сильвер сожалеющим взглядом, Микаэла Войцеховская повернулась к своим людям и принялась быстро отдавать приказы. Дороти подошла к девушке и осторожно подхватила ее под руку.
- Я не могу понять… - пробормотала Силь. - Что‑то крутится в голове, но я не могу поймать мысль…
- Не напрягайся ты так, - сочувственно посоветовала Дороти. - Кто бы тут ни был, его обязательно найдут. Служба безопасности уже начала рейды, профессора Эсстена ищут. Вряд ли его в бесчувственном состоянии утащили отсюда далеко.
Сильвер постаралась выдавить из себя улыбку, но у нее это плохо получилось. Служба безопасности взялась за работу, прибывший эксперт принялся ворчать, что некоторые несознательные личности чуть ли не все следы затоптали, и Дороти с Силь с разрешения Микаэлы уехали из клиники.
Несмотря на то, что день не подобрался еще и к середине, Сильвер чувствовала себя совершенно вымотанной. Она собиралась после визита к психологу еще раз заехать в больницу к Камилле, а потом навестить Ульяну, но поняла, что попросту не в силах сделать ни того, ни другого. Она отвезла Дороти в ее гостиницу и направилась домой. Когда компьютер через наушники, встроенные в шлем, голосом отца пожелал ей удачного дня, Сильвер едва удержалась, чтобы не начать ему жаловаться. Порой ей казалось, что индивидуально для нее сконструированный аппарат будет отвечать ей знакомым голосом, как папа…
- Только и не хватает еще прямо сейчас начать разговаривать со своим шлемом! - ворчливо произнесла девушка сама себе, пока "сильвер" парковался на придомовой территории. - Тогда следующим номером мне придется идти уже не к психологу, а к психиатру!
- Удачного дня, Лисенок! - пожелал голос отца из компьютера.
- Куда уж удачней! - вздохнула она, неловко придерживая локтем больной руки багажный ящик, чтобы убрать туда шлем.
Домашних дел вполне хватало, чтобы весь остаток дня Силь чувствовала себя занятой. Госпожа Суздальцева уборкой, стиркой и прочими бытовыми вопросами не занималась, полагая, что для всего этого имеются "специально обученные люди". После смерти отца она категорически заявила дочери, что им необходимо нанять какую‑нибудь клининговую службу или домработницу - второе даже лучше, поскольку она еще и еду будет готовить. Но Сильвер не любила впускать в дом посторонних даже на время, поэтому взяла все необходимые заботы на себя.
Первым делом, поднявшись в квартиру, она выпустила на свободу из комнаты рыжего Василия, а потом занялась делами. На кухне ее ждал небольшой бардак - свидетельство того, что великая писательница уже позавтракала. Загрузив грязную посуду в мойку со стерилизатором, Сильвер взялась за приготовление обеда и ужина, неловко действуя одной рукой. Хорошо еще, что папа в свое время настоял на том, чтобы их кухня была оборудована всей необходимой техникой - дали бы волю Веронике, целыми днями питались бы в кафе и ресторанах! Александр Фокс любил домашнюю кухню, умел готовить и научил этому единственную дочь.
Как и всегда при воспоминании об отце, к горлу подкатил комок. Сильвер сглотнула. Говорят, что время лечит, но за три года она так и не научилась думать об Александре Фоксе как о покойнике. Иногда ей казалось, что она живет в каком‑то иллюзорном мире, как будто во сне. Стоит проснуться, открыть глаза - и она услышит папин голос, а потом и увидит его на кухне напевающим что‑нибудь лирическое. Но один день сменял другой, жизнь текла своим чередом, мама писала новые жуткие произведения, Силь - песни, группа "Серебряная камелия" выступала в "Мертвеце" - в общем, ничего не менялось. Нереальность слишком затянулась, чтобы в конце концов оказаться сном…
Рыжая лапка осторожно потрогала лодыжку Сильвер мягкими розовыми подушечками без когтей - и она вздрогнула, приходя в себя от невеселых мыслей. Васька, сидевший рядом с ее ногой, требовательно мяукнул: у тебя там еда, небось? а ну давай, поднимай меня наверх! Улыбнувшись, девушка подхватила его под пушистый животик и поставила на стол. Котенок тут же принялся обнюхивать упаковки зеленой фасоли и цветной капусты, из которых Силь собиралась приготовить гарнир к обеду. Убедившись, что ничем вкусным от пакетиков не пахнет, Васька недовольно фыркнул и укоризненно посмотрел на хозяйку: ну и зачем, спрашивается, держать в доме еду, которую не ест кот? какой в этом смысл?
- А мне эти штуки нравятся! - заявила Сильвер и показала котенку язык.
Он тяжело вздохнул и уселся на столе напротив хозяйки, внимательно наблюдая, как она неторопливо нарезает овощи. Василия, казалось, завораживал сам процесс движения - в какой‑то момент Силь даже показалось, что он "охотится" на ее руку, настолько пристальным сделался взгляд янтарных глаз.
- Теперь это чудовище будет сидеть на моей кухне? - недовольный голос Вероники Суздальцевой раздался от дверей так внезапно, что Сильвер от неожиданности выпустила нож, который, выскользнув из ладони, загремел по полу.
- На нашей кухне, мама, - с нажимом произнесла девушка, наклоняясь за "беглецом". - Я уже сказала: если мы с котом тебе мешаем, то можем переехать. Тогда это действительно будет твоя кухня, и на ней никто сидеть не станет!
- Ты же знаешь, что тогда мне придется платить за лишнюю площадь! - возмущенно заметила Вероника, проходя мимо дочери и даже не порываясь ей помочь. - Где у нас кофе?
- Там же, где и всегда, - кинув нож в мойку - стерилизатор, Силь взяла с подставки другой. - Посмотри в ящике с бакалеей. И, кстати, если мы с котом уедем, ты тоже можешь переехать в какую‑нибудь студию поудобнее.
- Я ненавижу все эти объединенные пространства, где и спальня, и кухня находятся в одном блоке! - фыркнула писательница. - Хорошо еще, что пока не додумались выставлять санузел в тот же объем, ничем его не отгораживая.
- Есть очень уютные квартиры для одиноких людей или семейных пар, - заметила Сильвер, перемешивая салат.
- Тебе прекрасно известно, что я привыкла жить в комфорте! - капризным тоном произнесла Вероника, просыпая на пол немного чая и не обращая на это ни малейшего внимания. - Кроме того, мне понадобится целый штат прислуги, а я и управляться с ней не умею! Если бы твой отец не умер, он бы ни за что не позволил, чтобы я жила одна!
Сильвер отставила в сторону миску и оперлась здоровой ладонью о стол, старательно сдерживая порыв душевно выговориться. Мама на удивление легко пережила саму смерть отца, зато искренне страдала по поводу того, что в его отсутствие некому обеспечивать ей привычный комфорт. Само собой разумелось, что взять на себя эту миссию обязана Силь, и до сих пор ей не приходило в голову как‑то сопротивляться. Три года она старательно поддерживала видимость обычной семьи, и только близкие друзья знали, кто у них с мамой "старший".
Но в последнее время ее все чаще начинало раздражать поведение не столько родственницы, сколько, пожалуй, "соседки". Наверное, она и раньше была не в восторге от того, что мама настолько откровенно сидит у нее на шее, но после смерти отца Силь надо было о ком‑нибудь заботиться, чтобы не сойти с ума от потери. День за днем она выполняла какую‑то рутинную работу, старалась создавать в доме уют, к которому ее приучил папа, готовила и убирала. Камилла и Кароль в два голоса ругали ее, говоря, что она так до конца жизни и останется удобной штатной "золушкой" для капризной и эгоистичной Вероники. Теперь Сильвер и сама понимала, что ее это не устроит. И даже вечное "отец бы не позволил" из маминых уст теперь звучало фальшиво и неприятно, как будто великая писательница вооружилась хлыстом, которым собиралась подгонять дочь в нужном направлении.
- Он умер, - ровным тоном произнесла Силь. - Папы больше нет. И я думаю, что нам с Васькой действительно надо съехать, чтобы не мешать тебе!
- Ты!.. Ты!.. - глаза госпожи Суздальцевой наполнились искренними слезами - когда речь шла о ее личных удобствах, она не играла. - Ты придумала это специально, чтобы мне досадить! Ты не можешь бросить меня, я же совершенно не умею обходиться без посторонней помощи!
- Папа оставил нам обеим достаточно средств, чтобы ты могла без нее не обходиться, - отрезала Сильвер. - Если хочешь, я помогу за свой счет нанять кого‑нибудь, чтобы тебе помогали с готовкой и уборкой.
- Какая чудовищная неблагодарность! - Вероника закричала так громко, что испуганный котенок пулей шмыгнул со стола и рванул в "свою" комнату. - Я воспитала тебя и столько в тебя вложила, а теперь ты не хочешь даже мне помочь! Разве я так многого прошу?! Подумаешь - приготовить пару обедов и ужинов! Или тебя раздражает, когда я прошу заехать и забрать мои фильмы? Разве это трудно?! Тебе прекрасно известно, что я почти не выхожу из дома, и вообще все эти бытовые нужды меня раздражают, от них меня покидает вдохновение!
- Ничего, оно потом возвращается! - огрызнулась девушка. - Не зря же ты покупаешь все эти визгливо - тошнотворные фильмы, многие из которых были сняты еще на Земле!
- У тебя нет сердца! - писательница бессильно опустилась на одну из табуреток, сердито сверкнув взглядом на дочь. - Разве ты не понимаешь, что, если ты не будешь жить рядом, я буду все время беспокоиться, как ты и что с тобой? Силь, девочка моя, ты ведь еще совсем ребенок!
Сильвер повернулась к Веронике, и под ее взглядом заботливая родительница неуютно поерзала и потупилась. Поняла, наверное, что сейчас хватила через край. По большому счету ей было наплевать на то, как и с кем дочь проводит время. Силь сомневалась, что, не свяжись с ней медсестра из больницы, Вероника вообще бы осознала, где "ее девочка". Новостей она не смотрела и не слушала, так что трагедия в "ДиЭм", вероятно, просто прошла бы мимо писательницы Суздальцевой, никак ее не затронув. Интересно, если бы Сильвер погибла при взрыве и никто бы не связался с Вероникой, сколько времени прошло бы до того момента, как она поняла, что дочери уже давно нет дома? День, два, неделя? Пока в холодильнике не закончилась бы еда, а в ящиках - чистая посуда, вряд ли отсутствие Силь обеспокоило бы маму.
- Мне уже двадцать три, и я по закону "Одиннадцати" имею полное право на жилье, отделенное от родителей, - отчеканила девушка. - Сегодня же вечером подам соответствующий запрос в службу распределения ресурсов и с помощью муниципалитета начну подыскивать себе что‑нибудь подходящее. Если хочешь, могу составить требования и для тебя - только тебе придется выбираться из дома, чтобы осматривать варианты. Или ты все‑таки предпочитаешь остаться здесь, доплачивая за лишнюю площадь?