В большом приемном холле толпились люди, которые все время пытались что‑нибудь узнать у врачей, кто‑то плакал навзрыд, кто‑то пытался кого‑то утешать. Кошмар, который закончился для Сильвер, для некоторых только начинался. Родители, братья и сестры, друзья пострадавших - все выглядели напуганными и подавленными. И это еще те, кому повезло, ведь многим уже бесполезно выжидающе спрашивать врачей: "Ну что? Как там наш?" Слишком большое количество людей никогда уже не увидит "своих", оказавшихся в злополучном "ДиЭм". За один вечер клуб унес множество жизней, разом перекрыв все "достижения" последних космических экспедиций.
Темно - синий силуэт городского магнитотакси оказался припаркован рядом с красной полосой для служебного транспорта - обычно чужаков сюда не пускали, но этой ночью для тех, кто привозил родственников пострадавших, видимо, сделали исключение. Поскольку такси выглядело дорогим, а других поблизости не наблюдалось, Сильвер поплелась к нему, не сомневаясь, что госпожа Суздальцева уже ждет дочь, попавшую в неприятную историю, внутри магнитомобиля. Скользнув внутрь, она тут же нарвалась на недовольство родительницы.
- Тебя только за смертью посылать! - фыркнула Вероника, гневно сверкнув глазами. - Между прочим, твои фокусы меня от работы оторвали! Ты могла бы и с большим уважением относиться к тому, чем занимается твоя мать!
- Извини, мама, - покорно пробормотала Сильвер - ей не хотелось сейчас лишний раз нарываться на скандал, до которых Вероника была большая охотница. - Я просто очень устала.
- Поехали, - кинула писательница водителю, и тот, в зеркальце заднего вида наградив старшую пассажирку недовольным взглядом, приподнял такси и направил его с парковки.
Несколько секунд мать и дочь сидели молча, даже не глядя друг на друга. Затем, видимо, Веронике стало скучно.
- Может быть, ты соизволишь мне объяснить, что произошло? - брюзгливо поинтересовалась она. - Почему на тебе странная одежда и вообще что ты делаешь среди ночи в клинике? Это, знаешь ли, малоприятно, когда в такое позднее время тебе звонит какая‑то посторонняя женщина и сообщает, что ты должна явиться за дочерью неизвестно куда! Между прочим, у меня слабые нервы и сердце, а от таких известий недолго и инфаркт получить! Или тебе бы понравилось, если бы мне пришлось лечь прямиком в эту же клинику?
Сильвер невольно подумала, что, будь рядом Камилла, она бы наверняка отметила, что сердце у госпожи Суздальцевой на зависть любому толстокожему носорогу, а нервы по толщине могут поспорить со стальными канатами. Это было очень похоже на Веронику: она, наверное, осталась единственным человеком на "Одиннадцати", который понятия не имел, что произошло в "ДиЭм". Витранслятор для нее был лишь аппаратом, на котором можно было прокручивать старые фильмы "для вдохновения", а не смотреть, например, новости. Аудиотранслятор великая писательница и вовсе считала бесполезной придумкой человечества, поскольку на нем "заказать" вдохновляющую для нее музыку было нельзя. Ничего удивительного, что она до сих пор пребывала в неведении относительно того, зачем ее дочери понадобилось тащиться в больницу.
- "ДиЭм" сгорел, - коротко известила заботливую родительницу почтительная дочь. - Не знаю, весь ли, но тот зал, в котором мы выступаем, сильно пострадал.
- Ужасно! - Вероника всплеснула руками, и глаза ее возбужденно заблестели. - Так ты была, так сказать, в эпицентре пожара?! Скорее, скорее расскажи мне, как тебе там все показалось! Мне это очень пригодится в работе - в одном из следующих романов у меня главная героиня как раз чудом спасается от ужасного пожара, где едва не погибла!
- Как‑нибудь в другой раз, мам, - Сильвер почувствовала, как к горлу подступает тошнота. - Не сегодня, хорошо?
- Там были трупы? - Вероника, сияя вдохновенным лицом, словно не услышала слов дочери. - Обугленные или пылающие люди? Они кричали? Может быть, кто‑то пытался отрубить себе горящую руку или ногу?
Сильвер поймала на себе сочувственный взгляд таксиста и торопливо выдернула из кармашка на дверце пакет, предназначенный для пассажиров, которых укачивает в магнитомобилях. Весь вечер и половину ночи она держалась, а сейчас едва успела поднести мешочек к губам, как взбунтовавшийся желудок исторг из себя вчерашние обед и ужин.
- Фи, Сильвер, что за манеры?! - возмутилась Вероника, брезгливо поморщившись. - Ты могла бы как‑то лучше контролировать свои физиологические реакции! Иногда у меня такое ощущение, что ты не моя дочь!
- Я тоже порой так думаю, - пробормотала Силь, осторожно складывая пакет в предусмотрительно выдвинутый контейнер переработчика мусора.
Водитель снова глянул на них в зеркальце заднего вида, сурово поджал губы, смерив глазами стройный силуэт Вероники, и сделал погромче аудиотранслятор. Старшая из его пассажирок тут же отреагировала на новое звучание.
- Нельзя ли потише? Я пытаюсь поговорить с дочерью! - возмущенно заявила она, вонзив оскорбленный взгляд куда‑то в затылок таксиста.
- По аудиотранслятору как раз идут новости, в которых рассказывают о трагедии в клубе "ДиЭм", мэм, - меланхолично заметил водитель, закладывая вираж перед тем, как магнитотакси скользнуло на другой уровень.
Вероника снова недовольно фыркнула, но все же покорно замолчала, прислушиваясь к трансляции.
- Итак, мы вынуждены снова вернуться к шокирующей новости из клуба "ДиЭм", расположенного в Городе Два, - затараторил молодой женский голос. - Напоминаем вам, что несколько часов назад там произошел несчастный случай, имеются человеческие жертвы. В данный момент в клубе работают сотрудники службы безопасности, и нашему корреспонденту удалось взять интервью у одного из них. Скажите, какова природа взрыва, прогремевшего вчера поздно вечером в "ДиЭм"?..
Корреспондент о чем‑то спрашивал, сотрудник службы безопасности что‑то ему отвечал, но Сильвер в слова не вслушивалась. Она смотрела за окно на проплывающий мимо них Город Два. В нем, казалось, ничего не изменилось: все так же яркие лампы освещали улицы, разбавляя искусственную ночь, работали разноцветные вывески круглосуточных магазинов, по шоссе ехали машины, по пешеходным дорожкам тут и там торопились по домам запоздалые прохожие, мимо них сновали шустрые разноцветные "сильверы". Жизнь продолжалась, не обращая внимания на усталую девушку, сидящую в магнитомобильном такси.
- Простите, - неожиданная мысль пришла ей в голову, и она повернулась к шоферу, - мы не могли бы проехать мимо "ДиЭм"?
- Там все перекрыто, мэм, - водитель снова посмотрел на нее с сочувствием. - По крайней мере, еще сутки движение рядом с клубом будет сильно затрудненным - работает служба безопасности. А зачем вам это?
- Я оставила у клуба "сильвер", - девушка почувствовала, как к горлу подступает комок. - Приехала на нем, а уехать вынуждена была на медицинской магнитке…
- В новостях говорят, что все средства передвижения, припаркованные у клуба, служба безопасности перебазировала подъемниками на свою стоянку, - следующий вираж водитель заложил уже без особой лихости. - Если с вашим "сильвером" все в порядке, то сможете забрать его оттуда завтра или послезавтра.
- Да, конечно, - Сильвер с трудом подавила всхлип.
Она почувствовала, как по щекам потекли слезы, всхлипнула и мысленно выругала себя, пытаясь неловко вытереть их рукавом левой руки. Бесчувственная дура! Ты не плакала, когда пробиралась по трупам, не плакала, когда Кэм на твоих глазах отвезли в операционную, не плакала, когда тебе сказали, что она не приходит в себя, и когда поняла, что ничего не знаешь о Кароле! Зато теперь, осознав, что что‑то могло случиться с твоим драгоценным "сильвером", ревешь, как последняя идиотка! Это ведь просто аппарат, всего лишь "летун" с компьютером!
Но в том‑то и дело, что для Сильвер это было не просто бездушное "средство передвижения". Именной, индивидуальный аппарат, сделанный отцом специально для нее и оснащенный компьютером, говорившим с девушкой голосом умершего человека - Александра Фокса. На нем отец отрабатывал все технологии, которые планировал к внедрению, и многие из них так и не пошли "в серию", поскольку сильно удорожили бы "летунов". Например, ее "сильвер" умел фиксировать всадника специальными ремнями (девушка начала ездить на нем задолго до того, как вошла в возраст, когда можно было получить права на управление, но у нее было спецразрешение, так что на это смотрели сквозь пальцы), был оснащен особой системой "прыжков", позволявших ему подниматься в воздух больше остальных "собратьев", и дистанционным управлением прямо с личного чипа владелицы, чего на остальные аппараты не ставили. Порой Силь казалось, что Александр Фокс действительно по - прежнему общается с ней через компьютер "летуна". Потерять "сильвер" было для девушки все равно что повторно похоронить папу. И сколько она ни твердила себе, что речь идет всего лишь об аппарате для передвижения по Городу, сердце разрывалось от мысли, что он, может быть, тоже погиб при пожаре в "ДиЭм".
- Если вы вложите руку в считыватель на левом борту, - шофер снова сделал аудиотранслятор потише, - то запишете номер моего магнитотакси и сможете связаться со мной позже. Я с удовольствием отвезу вас, куда прикажете, и знаю, как быстрее добраться до стоянки службы безопасности.
- Спасибо, - Сильвер протянула левую руку и почувствовала легкую прохладу - считыватель добавил в записи на ее личном чипе новый коммуникационный номер. - Мне еще понадобится ездить на перевязки…
- Куда скажете, - повторил таксист. - Сейчас мы возим пострадавших в "ДиЭм" и их родственников бесплатно. Даже если бы не было такого распоряжения правительства, в такие дни люди должны поддерживать друг друга.
- Бесплатно? - оживилась притихшая было Вероника. - В таком случае вы мне тоже пригодитесь!
- Только по медицинским показаниям, мэм, - водитель глянул на нее уже с откровенной неприязнью. - Полагаю, что вам больше не понадобится добираться в клинику.
Суздальцева тут же потеряла интерес к разговору и недовольно скривила губы. Тем временем магнитомобиль затормозил рядом с их многоквартирным домом, и дверцы его плавно поехали вверх. Вероника выпорхнула из такси первой, даже не оглянувшись на дочь. Сильвер поблагодарила шофера и пообещала, что обязательно свяжется с ним уже через несколько часов, когда выспится.
- Да, кстати, совсем забыла тебе сказать, - небрежным тоном бросила Вероника, пока они поднимались в лифте на свой этаж. - Твой кот в какой‑то момент стал вдруг ужасно орать! Постарайся что‑нибудь сделать, чтобы такого больше не повторилось!
- И что с ним было? - Сильвер невольно вздрогнула. - Он испугался? Поранился?
- Откуда я знаю? - любящая мать равнодушно пожала плечами. - Я в твою комнату не заходила. Мы ведь договорились, что я не имею никакого отношения к этому блохастому и горластому животному!
- И он еще кричал, когда ты уезжала в клинику? - нахмурилась девушка.
- Ну нет, столько воплей мои нервы не выдержали бы! - Вероника закатила глаза. - Он немного поорал и замолк. Это было примерно в половине девятого, если тебе интересно.
В половине девятого. Как раз тогда, когда у "Серебряной камелии" был перерыв и полыхнул "ДиЭм". Сильвер сглотнула. Может, ее первая мысль действительно так отпечаталась во Вселенной, что даже котенок почувствовал, что им "прикрылись" от смерти? Или, неожиданно ощутив, что снова может оказаться на улице, он принялся громогласно требовать, чтобы высшие силы этого не допустили? Или все проще: малыш проголодался или просил вынести его лоток? Бедняга ведь еще не знает, что у его "бабушки" и посреди реки воды не допросишься!..
Едва волоча ноги от усталости, Сильвер проплелась следом за энергичной Вероникой по коридору до их квартиры. Заботливая родительница, все еще негодующая по поводу того, что ее оторвали от важных дел ради какой‑то ерунды, кинула дочери краткое: "Я - в душ. Доброй ночи!", - а девушка осторожно открыла дверь своей комнаты.
- Мяу! - не успела она даже свет зажечь, как под ноги бросился теплый пушистый комок, не то требовавший, чтобы на него срочно обратили внимание, не то возмущавшийся столь долгим отсутствием хозяйки. - Мя - я-я - яу!
- Вася, миленький! - Силь опустилась на корточки и взяла рыжего на руки.
Он тут же с готовностью замурлыкал, как будто говорил: ну ладно, так и быть, на первый раз прощаю, хорошо, что вернулась! И, уткнувшись лицом в мягкую шерстку, Сильвер окончательно поверила, что выжила, и, уже не сдерживаясь, разрыдалась.
Глава 3
Воскресенье, 18 августа, 243 год от Исхода (33 год Седьмого Поколения)
Отсутствие застежки на форменном кителе обнаружилось, как это всегда и бывает, в самый неподходящий момент. Один из непостижимых, но отменно работающих законов Вселенной гласит, что одежда вообще приходит в негодность именно тогда, когда она больше всего нужна. Попробуйте‑ка поискать что‑нибудь необходимое, когда вы спешите, - тут же обнаружится, что именно на требуемой вещи пятно, дырка на самом видном месте или не хватает завязочки. Вот и теперь пуговица отвалилась именно перед докладом особой важности, на который просто‑таки необходимо явиться именно в этой форме.
Лидер службы безопасности Микаэла Войцеховская стояла перед зеркалом, задумчиво вертя в руке небольшую застежку. Форменный китель сидел на ней, как влитой, что и неудивительно: службе безопасности и космопилотам шили костюмы лучшие портные "Одиннадцати", да еще и по индивидуальным меркам - невиданная роскошь для простых граждан, довольствовавшихся поточным производством. Но отсутствие третьей сверху застежки одежду, безусловно, портило, заставляя отвлечься от всех прочих неоспоримых достоинств.
Вздохнув, Микаэла стянула китель и, бросив взгляд на электронные часы, торопливо потянулась к стенной нише, в которой лежали швейные принадлежности. Аппаратура тут же замигала лампочками: желаете пришить? Угу, желаем! Особо прочными? Именно ими, спасибо, что спросили! Пока компьютер осторожно и быстро прилаживал застежку на прежнее место и пришивал ее к немнущейся форменной ткани, Микаэла думала, как же так получается, что человечество, уже почти тысячелетие пользующееся помощью компьютерной техники и вовсю осваивающее космос, до сих пор не придумало ничего лучше этих самых "особо прочных" ниток, которые в ткани, конечно, не рвутся, сливаясь друг с другом на молекулярном уровне, но поодиночке по - прежнему остаются ненадежными.
Китель с пришитой застежкой выехал из стенной ниши, и Войцеховская нажала на кнопку, выключающую аппаратуру. Разноцветные лампочки послушно погасли, пока женщина снова одевала и застегивала форменную одежду. Электронные часы неумолимо отсчитывали минуты, и Микаэла была спокойна только потому, что собиралась, как обычно, с запасом, а значит, пока не опаздывала. Однако она все же чувствовала себя неуютно при мысли о том, что появится для доклада не на четверть часа, а лишь на десять минут раньше, чем это необходимо.
Больше всего на свете Микаэла Войцеховская любила порядок. Будучи заведен раз и навсегда, он давал ей спокойствие и ощущение стабильности. Порядок противостоял хаосу, как теперешнюю жизнь самой Микаэлы можно было противопоставить ее детству и юности. И лидер службы безопасности намеревалась сделать все возможное для того, чтобы никто и ничто не разрушило раз и навсегда заведенные правила, по которым существует "Одиннадцать". Порой она полагала, что командор назначил ее на столь высокий пост именно из‑за фанатичной приверженности к порядку.
О своем детстве Микаэла вспоминать не любила и всегда смеялась, слушая мифы и легенды, которые охотно слагали о ней коллеги, корреспонденты новостей и прочие граждане, которым было слишком скучно прислушаться к истинной ее истории. Она родилась, выросла и училась выживать в Пустоши, а у людей, никогда там не бывавших, почему‑то чаще всего встречалось донельзя искаженное о ней представление - то восторженно - романтическое, то немотивированно - испуганное, но мало кто реально представлял себе, что это такое на самом деле.
Войцеховская родилась тридцать четыре года назад, в последний год Шестого Поколения, а поскольку ее отец был неизвестен (а если бы его имя и узнали, вряд ли на него распространялись квоты последних лет Поколения), то матери Микаэлы еще во время беременности предложили избавиться от плода. Она отказалась и ушла в Пустошь. В конце Поколения это, к сожалению, не такая уж редкость, чтобы считаться чем‑то выдающимся. Микаэла родилась в 209 году от Исхода. Таких, как она, в каждом Поколении называли на "Одиннадцати" "последним всплеском". И, к сожалению, в массе своей они были не нужны ни командованию, ни остальным, "законным" гражданам ковчега. Люди, появившиеся на свет в последний год Поколения, должны были обладать поистине выдающимися талантами и способностями, чтобы пробиться в жизни.
Когда умерла мать, Мике исполнилось двенадцать. К счастью, Пустошь испытывала крепость их духа и тела едва ли не ежедневно (уж раз в неделю - точно), поэтому к столь скромному возрасту юная девица Войцеховская уже неплохо умела за себя постоять. Правда, ей бы пришлось худо, если бы не повезло попасть "под крыло" к нескольким людям из "последнего всплеска" предыдущего, Пятого Поколения. Она взрослела и училась среди них и их детей, но провести всю жизнь так, как они, не хотела, поскольку готовила себя к другому будущему.
Пустошь была отнюдь не романтическим местом, и недаром туда попадали скорее по необходимости, чем по собственному желанию. На людей, оказывавшихся там, не распространялись социальные и гражданские гарантии "Одиннадцати", а медицинское обслуживание ограничивалось редкими наездами мобильных врачебных бригад, которые воспринимали визиты в Пустошь больше как наказание, чем как гражданский подвиг. Никаких чипов, никаких льгот, никакой защиты - руководство ковчега официально объявляло отступников несуществующими. Родить в Пустоши означало обречь своего ребенка на небытие. На это шли лишь те, кто считал прерывание беременности еще большим злом, чем невнятное существование с размытой перспективой умереть в любой момент времени, начиная от младенчества, когда малыш мог вовремя не получить медицинской помощи или прививок, и заканчивая каждой минутой жизни, когда человек мог быть вовлечен в местные разборки или передел сфер влияния, заразиться каким‑нибудь смертельным вирусом или просто стать жертвой собственной неосторожности.
Впрочем, у Микаэлы не было претензий к собственной матери. Если бы та не ушла в Пустошь, Войцеховская - младшая попросту не появилась бы на свет. Но для собственных детей, если когда‑нибудь она родит их, Мика хотела иного будущего. Официальный чип, благоустроенная квартира от государства, социальное пособие по безработице или помощь малоимущим молодым семьям, регистрация брака и тому подобные мелочи, которым в Городах не придавали большого значения, из Пустоши казались потрясающей роскошью. А выбраться оттуда можно было только одним способом…
Впервые Войцеховская услышала о "мертвецах" еще в шестилетнем возрасте, когда мать издали показывала ей праздничный фейерверк над Городом Два, неподалеку от которого они жили в Пустоши. Длинные и высокие всполохи красного, синего, зеленого, фиолетового, желтого цветов взметались в небо, чтобы оттуда рассыпаться тысячами ярких искр. Маленькая Микаэла завороженно наблюдала за фейерверком, до рези в глазах вглядываясь в далекие "звездочки". В искусственной ночи, не знающей истинных светил, они смотрелись настоящим чудом.
- Мама, почему они не делают это каждый день? - удивленно спросила она, когда все закончилось. - Огоньки и звездочки горят красиво - красиво!