- Так бывает только на праздник, милая, - мать, сидящая рядом на сыром песке, обняла дочку за плечи и улыбнулась. - Сегодня, видимо, последний вечер, а завтра - проводы очередных "мертвецов". В такие дни в Городе всегда бывает фейерверк.
- Похороны? - Микаэла была поражена: несмотря на юный возраст, она уже стала свидетельницей немалого числа смертей в Пустоши и часто бывала на траурных церемониях, заканчивавшихся, как правило, сожжением тел покойников, а вовсе не яркими разноцветными вспышками в ночном небе.
- Нет, ты не так поняла! - мама рассмеялась, гладя ее по волосам. - "Мертвецы" - не настоящие, а потенциальные покойники. Ну, как бы тебе это объяснить?..
И она рассказала маленькой дочке, что более двух веков назад, когда люди с "Одиннадцати" еще жили на умирающей Земле, ученые вычислили, что для достижения других планет со сходной структурой воды, земли и воздуха тяжеловесным массивным космическим ковчегам, по условиям полностью приближенным к родному миру, понадобится от двух до трех веков. Соответственно, их скорее всего можно будет достичь в течение Седьмого, Восьмого и Девятого Поколений (на каждое из них традиционно отводилось тридцать пять лет) людей, живущих на космических кораблях. Однако во Вселенной существует некоторое количество так называемых "блуждающих" планет, так что всегда есть вероятность встретить пригодную чуть раньше. Поэтому с самого начала на всех ковчегах (Мика знала, что их было двенадцать) имелась специальная летная группа, состоящая из наиболее отчаянных космопилотов и увлеченных ученых. Именно на их долю периодически выпадало исследование неизвестных планет, на которых специалисты космических кораблей подозревали хорошие условия для жизни.
"Мертвецами" на "Одиннадцати" их стали называть тогда, когда выяснилось, что практически всегда они обречены на гибель. Прозвище быстро прижилось. В течение многих Поколений из сотен уходящих в космос возвращались даже не единицы, а какие‑то ничтожные доли процентов. Как правило, высадив очередной десант из "мертвецов", ковчег несколько недель дрейфовал поблизости, оставаясь доступным для связи и возвращения людей. Но чаще всего дружелюбие попадавшихся планет оказывалось сильно преувеличено. "Мертвецов", вернувшихся на борт "Одиннадцати", мог бы с легкостью пересчитать даже ребенок, не знающий числовых значений больше количества пальцев на собственных руках.
- Но почему люди хотят стать "мертвецами"? - удивилась маленькая Микаэла. - Разве им хочется погибнуть?
- Нет, дорогая, - ее мама устало смотрела в небо, где недавно отгремел фейерверк. - Но "мертвец" - это не только почти неизбежная гибель, но и большой почет, защита правительства, романтика для тех, кто искренне верит, что именно ему дано вписать свое имя в историю как первооткрывателя нового мира, а для многих - единственный шанс.
- Как это?
- Такие, как мы, могут выбраться из Пустоши и заполучить официальный чип, только если пройдут отбор в летное подразделение номер три - то есть в отряд "мертвецов", - вздохнув, пояснила мама. - Правительство заинтересовано в их работе, а желающих рисковать жизнью за других не так уж и много, потому им и их семьям предоставляются большие льготы. Став "мертвецом", человек знает, что он уйдет не просто так, а обеспечит своим, например, жене и детям безбедное существование. Когда они не возвращаются, семьи получают солидные пенсии, а память о погибшем хранится потом через несколько Поколений.
- Поэтому их провожают разноцветными огоньками? - полюбопытствовала девочка.
- И поэтому тоже, - женщина, ушедшая из Города в Пустошь ради ребенка, вздохнула. - Фейерверк - это как бы надежда на то, что они вернутся. Или на то, что им повезет. Надежда для всех нас, милая.
- Если "мертвецам" повезет, мы получим чипы? - тут же поинтересовалась "о важном" Мика, уже в нежном возрасте научившаяся разделять главное и второстепенное.
- Если на пути "Одиннадцати" встретится, наконец, полностью пригодная для жизни человечества планета, вся Пустошь перестанет быть отверженной, - мама смотрела серьезно и грустно. - Нас вычеркнули из жизни ковчега за то, что мы отказываемся принимать общие правила. Мы - угроза для тех, кто упорядоченно живет в Городах. Если в каком‑то Поколении родится больше детей, чем запланировано для развития "Одиннадцати", это означает, что кому‑то может не хватить пищи, воды или даже воздуха. Поэтому правительство так жестко контролирует людей и поэтому даже обычные граждане считают нас предателями. Мы отказались и не повиновались. Наше существование означает, что кому‑нибудь из них, из тех, кто с чипами, кому официально разрешено жить на "Одиннадцати", может чего‑то не хватить. Я их понимаю: никому не захочется ради чужого ребенка рисковать жизнью, счастьем и достатком собственного. Но если "мертвецы" найдут подходящую планету, то из "Одиннадцати" туда переселят всех, и мы станем равны. Мы перестанем быть угрозой того, что ковчегу чего‑то не хватит. В новом мире наличие или отсутствие чипа станет неважным…
Малышка Мика тогда не понимала большую часть того, что говорила мать. Как это может вдруг оказаться, чтобы "наличие или отсутствие чипа было неважным"?! Ведь эта маленькая штучка в запястье - счастливый билет в безбедное будущее в настоящем Городе!.. Но Войцеховская - старшая вообще рассказывала это, казалось, скорее для самой себя, нежели для дочери. Микаэла запомнила и вечер, и разговор и особенно часто вспоминала их, когда матери уже не стало.
Так случалось с каждым фейерверком: Пустошь замирала, боясь собственной надежды. "Мертвецы" были единственным связующим звеном между горожанами, живущими по строгим законам "Одиннадцати", и обитателями "заокраинных земель", официально вычеркнутыми из жизни огромного космического ковчега, теми, кого не существует. На космопилотов из третьего подразделения надеялись все, хотя многие в Пустоши и не признавались в том, что мечтают однажды стать такими же, как остальные, видят во сне собственное признание и вожделенный чип, на котором записаны все их данные, начиная от имени, фамилии и даты рождения.
Микаэла не скрывала, что хочет будущего для своих детей, поэтому вскоре после смерти матери решила: она станет "мертвецом". Плевать на то, что, скорее всего, ей не придется прожить и Поколения. Главное - она получит чип, она переберется в Город, она сможет выбрать мужа и в любое время родить детей, которые после ее смерти останутся обеспеченными правительственными гарантиями, или оставить на хранение свой генетический материал. Несмотря на показную независимость обитателей Пустоши, тем же самым грезили многие, если не все.
Мобильные врачебные бригады, периодически выезжавшие за окраины Городов, были призваны не столько оказывать медицинскую помощь заболевшим "несуществующим" людям, сколько сдерживать эпидемии, если угроза таковых появится. Порой доктора действовали весьма жесткими методами - впрочем, о них не сожалели даже сами жители Пустоши: своя рубашка ближе к телу, и даже если заболевший чем‑то страшным сосед неожиданно скончается прямо на врачебной койке, это лучше, чем если бы, заразившись, там оказался ты сам. Кроме того, медики также должны были осматривать молодое поколение, если там отыщутся желающие поступить на правительственную службу.
Желающих находилось немало, за шанс пытались уцепиться почти все. Пусть практически гарантированная отсроченная смерть, но до нее несколько лет жизни в хороших условиях, возможность обзавестись семьей и оставить о себе хоть какую‑то память. Тех, кого доктора признавали годными, специальным транспортом перевозили в Город Два, где располагалась основная база "мертвецов" - Центр летной подготовки - и начинали тренировки. В процессе их могло выясниться, что тот или иной курсант не справляется с нагрузкой или негоден к службе - таких высылали назад, в Пустошь. Однако, вырвавшись из рядов отверженных, любой человек готов был зубами и когтями держаться за возможность стать "мертвецом".
Микаэла в свое время прошла нужную проверку, выдержала многочисленные тренировки и не сломалась. Девиц в летном подразделении номер три не выгоняли, но и не слишком жаловали. Можешь работать на равных с мужчинами - пожалуйста, добьешься звания "мертвеца" и уникального шанса сложить голову где‑то на просторах необъятной галактики. Тебе также полагается фейерверк на прощание, личная благодарность правительства и рукопожатие командора, а напоследок - почетное пособие семье, чтобы о тебе помнили. Не можешь работать - никаких скидок на "слабый" пол не получишь, тех, кто не справляется, кормить за государственный счет не собираются, убирайся, откуда явилась.
Войцеховская работать могла. Точнее, она явственно понимала, что сдохнуть на тренировочной площадке или в космосе куда лучше, чем сдохнуть в Пустоши, - по крайней мере, в первом случае твой прах хотя бы сожгут за государственный счет, а во втором - ты перед смертью увидишь звезды. Поэтому она работала. Не только наравне с мужчинами, но и порой превосходя их. Держалась за свой шанс зубами и когтями, чтобы обмануть судьбу, обхитрить ее, вытребовать для себя то, чего была невольно лишена при рождении. И она стала "мертвецом", вырвалась из круга пустошников.
Тот день, когда ей вживили чип, Микаэла, должно быть, не забудет никогда. "Вашу левую руку, пожалуйста!" - и едва заметный укол в запястье. С тех пор вся ее жизнь была записана на простом электронном устройстве, доступном любому портативному или стационарному считывателю. Она стала горожанкой, и правительство, наконец, официально признало, что на "Одиннадцати" существует человек по имени Микаэла Войцеховская - "последний всплеск" Шестого Поколения, а также выпускник и космопилот летного отделения номер три.
Она не любила фейерверки. Еще когда Мика была курсантом, она поняла, что яркие всполохи огня в искусственном небе означают, что кому‑то пришло время платить по счетам. И ее сердце каждый раз сжималось при мысли, что однажды и ей придется распрощаться с "Одиннадцатью". Микаэла не считала себя трусихой, просто хотела жить. Ей не нравилась мысль о том, чтобы сгинуть где‑нибудь на далекой незнакомой планете - даже если это будет проделано во благо всего населения "Одиннадцати". Однако сделка есть сделка: захотела хорошей жизни подальше от Пустоши - делай следующий шаг, не задерживая тех, кто уже дышит в спину!
Однажды пришел и ее черед. К тому времени не нашлось ни подходящего парня для брака, ни времени завести детей, зато настал час прощания с ковчегом. Микаэла Войцеховская - прекрасно обученный боец, владевший несколькими видами оружия (в том числе и огнестрельного, категорически запрещенного на ковчеге и выдаваемого лишь межпланетным экспедициям), и космопилот, способный управлять небольшим подвижным кораблем, - одной из многих стояла на постаменте перед командованием и лично командором "Одиннадцати". Накануне был фейерверк, но Микаэла его не запомнила. Тем утром глава правительства и командор "Одиннадцати" Стефан Кройчет - высокий широкоплечий мужчина, выглядевший моложе своих сорока лет, несмотря на нити седины в волосах, - приветствовал экспедицию, отправляющуюся на планету с условным названием Дельта-127.
Мика не запомнила слов прощальной речи, потому что практически не слышала ее. В голове крутилась только одна мысль: ну вот, все и кончилось. Любимая и единственная дочь Марианны Войцеховской прожила отведенные ей двадцать четыре года, отсрочка от смерти исчерпана. Еще несколько минут - и они погрузятся в небольшие корабли и вылетят в космос. "Одиннадцать" будет ждать их ровно двадцать пять дней, а затем, если никто не прилетит и не свяжется с командованием, отправится дальше. Ну что ж, если вдуматься, "Дельта-127" - не слишком поэтичное, зато вполне подходящее название для братской могилы.
Когда командор Кройчет пошел вдоль строя, чтобы пожать руку каждому из экспедиции (эта традиция была заложена еще первым командующим "Одиннадцати" - Джеймсом Фоксом - и никогда не нарушалась), Мика в отчаянии поняла, что у нее вспотели ладони. Ей не хотелось в последние мгновения на ковчеге выглядеть трусливой девицей, которую напрасно взяли в "мертвецы", и она явственно представила себе брезгливую гримасу, которая должна была исказить красивое лицо командора при прикосновении к ее влажной руке. Она украдкой потерла ладони о штаны из сверхпрочной искусственной ткани и бросила взгляд в сторону: не заметил ли кто?
Этому взгляду они с командором оба оказались обязаны своими жизнями. И еще, пожалуй, тому, что Микаэла, выросшая в Пустоши, с легкостью отличала блеск клинка от любых других отблесков. Она увидела сверкнувший нож еще до броска, до того, как его заметили остальные. Кричать было поздно, сотрудники службы безопасности, традиционно присутствовавшие на церемонии, находились довольно далеко от командора Кройчета. Никто не ожидал ничего плохого, когда космопилот летного отделения номер три Войцеховская, резко нарушив строй, буквально швырнула себя вперед, вытягивая левую руку ладонью в сторону лезвия летящего ножа.
Дружный вздох, прокатившийся по рядам членов экспедиции и прочих присутствующих, для нее оказался заглушенным острой болью - когда твою ладонь насквозь пронзает тяжелый метательный нож, тебе как‑то не до восторга или испуга окружающих. Окровавленная рука Микаэлы оказалась рядом с воротником командорского кителя - тот, кто бросил клинок, метил Кройчету в горло и непременно попал бы, если бы не неожиданное препятствие. Загомонившая и испуганная толпа курсантов тут же вытолкнула парня, швырнувшего нож, и служба безопасности моментально окружила побледневшего любителя холодного оружия. Впрочем, самой Войцеховской в тот момент было не до того, чтобы интересоваться мотивами неизвестного глупца, вздумавшего совершить покушение на командора "Одиннадцати". Она встретилась глазами со Стефаном Кройчетом и тут же забыла о боли в пробитой ладони, из которой по - прежнему торчала рукоять ножа.
- Имя? - кратко бросил он.
- Микаэла Войцеховская, космопилот, - так же по - военному строго отрекомендовалась девушка.
- Майор, - командор повернулся к координатору группы с "Одиннадцати", - у вас есть кем заменить космопилота Войцеховскую?
- Так точно! - отрапортовал тот и, обведя взглядом стоящих навытяжку "мертвецов", изначально не попавших в состав экспедиции, рявкнул: - Норте, шаг вперед!
Леннокс Норте с загоревшимися от радости глазами моментально оказался впереди строя. Парнишка на полгода младше Микаэлы был одним из немногих романтиков, искренне надеявшихся, что именно им доведется привести "Одиннадцать" к новому миру. Он по - настоящему обиделся, когда его имени не оказалось в списке очередной экспедиции. Майор сделал правильный выбор: такие неожиданные назначения в действующий состав группы смертников перенести под силу только тем, кто действительно хочет рискнуть своей жизнью ради общего блага. Ленни, с которым Микаэла тренировалась вместе, подходил для этого как нельзя лучше.
- Норте, будете пилотировать челнок вместо Войцеховской, - ровным тоном приказал координатор. - До отлета даю вам двадцать минут на инструктаж.
- Есть! - дождавшись ответного кивка, Леннокс бегом помчался в комнату инструкторов.
- Войцеховская - в медпункт, - все так же спокойно распорядился майор.
- Есть! - Микаэла ухитрилась сохранить бесстрастное выражение лица, хотя ощущение крови, ручьем стекающей по ладони, этому никак не способствовало.
Она шла в медпункт и старалась хоть как‑то удержать рвущуюся из груди радость. Норте заменил ее на борту небольшого космического челнока, и отлет почти не задержали. А из руки Микаэлы в медпункте вынули нож и сделали перевязку. "Везучая!" - вздохнул кто‑то из приписанных к Центру летной подготовки докторов в спину Войцеховской. Никто не переспросил и не удивился: всем действительно было очевидно, что девушке - космопилоту сказочно повезло…
Тем вечером она впервые в жизни напилась - да так крепко, что с трудом проснулась на следующее утро. Карьера "мертвеца" неожиданно подарила ей отсрочку. До очередной экспедиции пройдет не меньше года, так что у Микаэлы появится возможность и найти себе мужчину, и родить ребенка. А может, перерыв между "потенциально пригодными" планетами выдастся и подольше, и девочка из Пустоши получит еще несколько лет спокойной и счастливой жизни. Неожиданная улыбка судьбы, повернувшейся лицом к "везучему" космопилоту…
Следующим утром ее разбудил настойчивый стук в дверь. К счастью, Микаэла не любила ругаться через перегородку, поэтому подошла открыть, чтобы в лицо сказать обнаглевшему раннему посетителю все, что она о нем думает. Но слова замерли у нее на губах, когда в визитере она узнала одного из людей, с которыми накануне выходил на мостик командор Кройчет. Несмотря на то, что одета девушка была совсем не по уставу, она автоматически вытянулась по стойке "смирно", пряча за спиной забинтованную левую руку.
- Космопилот Войцеховская? - спокойно - монотонным голосом поинтересовался посетитель. - Командор просит вас прибыть к нему не позже чем через час. Вас встретят на командном мостике. Всего наилучшего!
Он развернулся и ушел, оставив Мику судорожно глотать воздух, застыв от неожиданности. Командор Кройчет пожелал видеть "мертвеца" Войцеховскую - невиданное дело, даже если учитывать, что вчера она спасла ему жизнь! Как правило, служба безопасности ревностно относилась к своим обязанностям и не приветствовала посторонних в командорской каюте или на мостике. Торопливо доставая из шкафчика парадный китель, Микаэла с некоторой опаской размышляла о том, что от нее еще могло понадобиться Стефану Кройчету.
- Добрый день, госпожа космопилот, - приветствовал ее командор, лично открыв дверь своей каюты, когда провожатый, встретивший девушку на мостике, нажал на клавишу настенного коммуникатора. - Пожалуйста, проходите и присаживайтесь за стол. Вероятно, вы еще не завтракали? Густав, вы можете идти!
С ума сойти можно! Ее провожатый явно из высшего командного состава "Одиннадцати" удалился с легким поклоном, а Микаэла с трудом удержалась от порыва ущипнуть себя пальцами здоровой руки, чтобы убедиться, что все это не продолжение сна. Сервированный на двоих стол ясно демонстрировал, что командор пригласил ее на завтрак. Это что, такой способ наградить за хорошую службу и вчерашнее спасение? Но на "Одиннадцати" все прекрасно знали, что командор Кройчет не так прост, как старается показаться. И вряд ли он поднял "мертвеца" с постели только ради того, чтобы накормить в качестве благодарности. Осторожно присев на краешек стула, Микаэла одернула китель и выжидающе посмотрела на высокого усталого мужчину, остановившегося рядом с ней.
- Вы ведь из пустошников? - без обиняков поинтересовался Кройчет.
- Так точно, сэр, - Мика почувствовала, как во рту пересохло.