Пальцы его забегали по сенсорному экрану, - он просматривал источники, к которым у меня доступа не было. Я вкратце обрисовал суть дела. Когда я дошел до записи с камеры слежения и рассказал, как выглядела Пери с Хьюго на руках, Хенрик вскинул голову и сузил глаза.
- Зак, надеюсь, ты понимаешь, за что берешься. Может, лучше передать дело нам?
- Брось ты, неужели я подвергну ребенка опасности? Я пока еще соображаю, что делаю. Вот с семейкой там впрямь дело неладно: не желают сотрудничать, во всяком случае, пока упираются, скрытничают... Если они и завтра будут упираться, заставлю их заявить в полицию.
Хенрик вновь сосредоточился на картотеке и неразборчиво пробурчал:
- Так-так, поглядим, какие нынче расценки на нянь…Что у нас там с оплаченными отпусками и льготами? Оп-па! Никакими акциями Пери не владеет, и в списках избирателей ее нет. Ну и сюрприз. Несовершеннолетняя, что ли?
- Ей семнадцать.
Он опять посмотрел на меня.
- Имей в виду, мало кто из окраинных вообще раскачивается проголосовать. Они и в избиратели не записываются. А потом еще удивляются, почему их не принимают в расчет и почему они так паршиво живут. - Он вновь уткнулся в экран. - Гм-гм… Налогов не платит, банковского счета у нее нет, недвижимости нет, рыболовной и охотничьей лицензии нет, водительских прав тоже. И на оружие нет. Нигде не засветилась. Прямо девочка-невидимка. Стоп. Чтоб меня разорвало!
- Что там?
- Кое-что у нее есть. И не просто временное разрешение на работу. Подымай выше: она заполучила постоянный вид на жительство в Городе! Обалдеть. - Хенрик вперил в меня глаза.
- Да ты что? Быть не может. Дай-ка глянуть. - Я подсел к Хенрику.
Постоянный вид на жительство в Городе - это для безродной сироты с Окраин было такое же неимоверное чудо, как и крылья.
- Постоянный вид ни одна живая душа не получает, это невозможно, - сказал пораженный Хенрик.
- А что на нее еще нашлось? - спросил я.
Хенрик покачал головой.
- Зак, знаешь что я тебе скажу насчет вида на жительство? У девочки есть знакомый или покровитель с большими связями. А работодатели ее, значит, не желают раскалываться и скрытничают? Знакомо. С этими летателями сплошная морока. К счастью, мне-то практически и не приходится иметь с ними дело. У нас теперь для этих целей есть важная птица - констебль Дайрек.
- Мик Дайрек? А, так его тоже повысили.
- Ты даже не представляешь, как высоко он залетел, старик. Обзавелся крыльями. Наш О΄Ханлон - тот прозвал его архангелом Михаилом. - Хенрик уткнулся в свою инфокарту и позвал: - Дайрек, эй, ты в конторе?
- Мику Дайреку - и вдруг крылья присобачили? - изумился я. - Что это вдруг? Почему именно ему?
Хенрик фыркнул и встал.
- Идем, сам все увидишь.
Мы вышли в коридор.
- Ты и не знал? Я думал, частные сыщики всегда держат нос по ветру. Стараемся поспеть за веяниями времени, будь они неладны. Слыхал, какие сейчас преступления пошли? Летатели нападают на обычных людей. Все чаще. То ограбят, то еще что похуже. Им же это раз плюнуть, а нам потом и концов не найти, - мрачно рассказывал Хенри. - Налетят, схватят какую-нибудь девчонку, утащат на верхотуру, а то и просто на лету ее… это самое, а она, бедняжка, и сопротивляться не может, боится, что швырнут с высоты - костей не соберет. Бывает, что и швыряют, и не только женщин, а так просто, цап кого-нибудь бескрылого, потом шмякнут на землю где попало. Иногда нам удается найти жертву и она еще жива. Иногда не успеваем.
- Но зачем они такое вытворяют?
Хенрик поднял брови.
- Ты что, забыл первейший закон человеческого поведения? Почему человек делает то или другое? Да просто потому, что может. За новостями следишь?
- Когда как.
- Да, понимаю, после той свистопляски с клубом "Харон" я бы тоже на время отключился. Спятить можно было. Остается диву даваться, что эти психи из "Корней" не устроили самосожжения или не обпились ядом. Или не подсыпали какую-нибудь дрянь в водопровод.
- Э, нет, тут ты неправ, - возразил я, шагая за ним по коридору. - Эти видят свое предназначение в жизни совсем иначе. Травиться сами они не будут, не дождешься. Их цель - размножиться так, чтобы превзойти нас поголовьем, а когда мы вымрем им на радость, они расправят плечи и гордо и одиноко встретят вселенский глад, трус и мор, каковые, по их мнению, совершенно неотвратимы. И при этом они-то уцелеют и выживут, потому что вели себя хорошо и соблюли чистоту, исполняя волю Божью.
- Мор, говоришь? - откликнулся Хенрик. - Значит, за водопроводом все-таки надо глаз да глаз, а то вдруг эти ребята решат слегка помочь Господу по части мора?
Комната отдыха здесь была такой же, как и во всех других полицейских участках, и потому я сразу признал давних знакомых: и неизбежные объявления, грозящие суровой карой тем, кто не моет и не убирает за собой чашки, и календарь с расписанием тренировок, и плакат, призывающий к участию в благотворительном марафоне. Имелся тут и шуточный коллаж: реклама какого-то фильма - фотография актера, слегка смахивающего на местного комиссара полиции. Актер мужественно разгонял целую стаю зомби, а внизу кто-то приклеил подпись: "Комиссар обсуждает с Полицейской ассоциацией требования о повышении зарплаты". Нет, что-то я по всему этому не слишком соскучился, особенно по казенной бурде, именуемой чаем.
Здесь собрались местные сотрудники, кто в форме, кто в штатском - перекусывали, пили чай, болтали. Неужели уже пересменок? За стол почти никто не садился, больше стояли или прохаживались. Много знакомых лиц. Я поздоровался с ними кивком.
- Дайрек, помнишь Фоулера? - спросил Хенрик одного из сослуживцев, заваривая себе чай. Возможно, эта чашка чаю и составит весь его обед. Вечная спешка.
Я впервые видел перед собой темнокожего летателя. Да еще и полицейского. Небывалые дела! Лоснистые черно-зеленые крылья Мика Дайрека переливались, словно петушиное оперение.
Дайрек пожал мне руку.
- Привет, Фоулер, - пробасил он. - Как жизнь?
Дайрек держал в руках чашку с чаем, а крылья вздымались у него за спиной блестящим ореолом, отгораживая его от обычных людей. Я с трудом верил своим глазам, - так неожиданно и неуместно выглядело это фантастическое оперение в будничной обстановке полицейского участка, среди замызганных бежевых стен, потертых столов и стульев, смятых салфеток, немытых чашек. Все равно что войти в общественный туалет и наткнуться там на дивной работы радужный витраж, - вот как это смотрелось.
- А почему только Дайреку аудиенция? - раздался чей-то недовольный голос. - Ну, конечно, мы, простые смертные, недостойны поздороваться с великим Фоулером. Как же, нас почтила своим присутствием важная персона - великий борец с тайным орденом. Не ты ли собственноручно накрыл Джонса, большую шишку с крошечными причиндалами?
- Хорош язвить, Лютц, я тебя заметил, так что привет, - ответил я.
Одна из женщин засмеялась.
Его Безмятежное Святейшество Троица Джонс, вообще-то и правда отличался мизерным размером гениталий, точнее, страдал микроорхидизмом, - именно так врачи именуют недоразвитие яичек. Будучи духовным вождем секты "Корни", он, естественно, являл собой воплощенное послушание Божьей воле, то есть никак не лечился, а между тем у него был синдром Клайнфелтера, генетическое нарушение - лишняя Х-хромосома, так что половые хромосомы у него были не XY, а XXY. Джонс руководил "Корнями" весьма властно и авторитетно, а паства Джонса истово верила, что Его Безмятежное Святейшество смиренно и кротко несет крест своей болезни. Меня, однако, все эти слухи нимало не убеждали: что-то я сомневался, что Джонс так уж кротко принял Господню волю. Коренастый, мускулистый, но склонный к полноте, да еще и бородатый - наверняка накачивается тестостероном, потому что иначе бы он из-за синдрома Клайнфингера выглядел как евнух. И вдруг я как наяву увидел Джонса, вынужденного плюхнуться на колени прямо в грязь под проливным дождем. Видение вспыхнуло и погасло, как молния.
- Да…ага… - бубнил Хенрик, отвечая на чей-то звонок и прижимая к уху инфокарту.
Он еще дослушивал, что говорит ему невидимый собеседник на том конце провода, а сам уже повернулся к нам и спросил Мика:
- У тебя никаким боком не проходила такая семья летателей, некие Чеширы?
- Нет, - ответил Дайрек.
- Летатели, тоже мне, - проворчал Лютц. - Кровососы они, вампиры, вот кто! Ну конечно, Фоулер, чего бы ради ты еще приперся, если не потрепаться с нашим новеньким Хищничком, у которого крылышки свеженькие, с иголочки. Поглядите на этого пернатого, растопырился, распушился, все место занял, нормальному человеку повернуться негде. Осталось приколотить тут жердочку и повесить бубенчик. А, еще зеркальце. Попка-дурак.
- А ну уймись, - одернул его Хенрик, не отрываясь от инфокарты.
- Слушаюсь, начальник, - буркнул Лютц.
- Когда у летателей крышу сносит, с ними просто беда, - угрюмо встрял в разговор какой-то старший детектив и шваркнул выжатый чайный пакетик в мусорное ведро. - Начинают ошиваться вокруг приютов, ночлежек, охотятся на разных бедолаг. А потом пыжатся, мол, они санитары города, вырывают с корнем всякую окраинную шушеру.
- Чего уж там, шушера и есть, - подал голос какой-то полицейский в форме. - В основном да.
- И часто такое случается? - поинтересовался я.
- Хватает, - хмуро пожал плечами Мик.
- Да крылья им отрезать за такие дела и нечего церемониться! - рявкнул Лютц. - Откромсать к чертям, и весь разговор! Тупым ножом.
- К тому и идет, - кивнул старший детектив. Я вспомнил - фамилия его была Санит. - Сейчас как раз в парламенте и обсуждают законопроект о наказаниях для летателей.
Мик насупился.
- Ампутация - это как-то слишком, нет? - спросил он Лютца. - Я вроде не слышал, чтобы ты требовал отрубать руки ворам.
- Ты не сравнивай, не сравнивай, крылья - не руки, - неприятно прогнусавил Лютц. - Крылья - это дело другое, они сверх нормы, а не от природы. Руку отрубишь - человека покалечишь, все, он инвалид. Вот у меня крыльев нет. Что ж я, по-твоему, калека какой? Только попробуй мне такое вякнуть. Крылышки-то тебе вырастили за мой счет, я налоги плачу.
Мик резко отвернулся от Лютца и, чтобы как-то оправдать свое отступление, пошел мыть чашку.
Я между тем вспомнил мелькнувшие в новостях дебаты насчет бореина. Если я ничего не путаю, обсуждался вопрос о том, включить ли его в список лекарственных средств, которые будут продаваться без рецепта. Теперь я понял, почему субсидии на такие затеи раздражают обычных людей.
Моя инфокарта слегка задрожала. Пришло сообщение от Кам - она писала, что сможет выкроить время для встречи во второй половине дня. Отлично, на нее вся надежда, иначе следующий фрагмент ребуса мне не одолеть. Пока я проверял, не пишет ли чего Чешир, выкатилось два сообщения от Лили. Она опять проедала мне плешь насчет Томаса и процедур превращения.
Хенрик проводил меня к выходу.
- Знаешь, почему еще я хотел показать тебе Мика?
- Ну, и почему? Чтобы я полюбовался на вашего местного архангела Михаила?
- Не только. Скажи, он чем-нибудь отличается от летателя, которого ты видел вчера? Я про твоего Чешира.
- Гм… - я задумался. - Пожалуй, он крупнее. Стал гораздо массивнее, выше и накачаннее, чем раньше. Как ему это удалось?
- Еще бы не крупнее! - кивнул Хенрик. - Это же особая программа - превращение в Хищника, особая разновидность летателей, а оплачивает нам все это дело государство. Потому что теперь возникла надобность в крылатых полицейских - патрулировать Город с неба. Если сами у себя летателей не заведем, нам с преступниками из числа летателей не справиться. Вот и разработали программу "Хищники". В армии она тоже применяется. Желающие завербоваться гуртом повалили, особенно с Окраин. Оно и понятно - других возможностей обзавестись крыльями у них нет и не будет.
- Все ясно, - откликнулся я. Интересно, Хенрик тоже хочет перекроиться в Хищника? Возраст у него уже не тот, не возьмут.
- Честно скажу, за Мика у меня душа неспокойна, - признался Хенрик. - Опасная это служба. Не все там радужно.
- Ты о чем?
- А вот смотри. Появились летатели, вместе с ними возник новый тип преступлений, - нападают с воздуха на бескрылых. Это я тебе рассказал, но тем дело не кончается. Реакция тоже есть, мы стараемся об этом не трезвонить и от журналистов скрываем, чтобы подражатели не плодились. Кое в какие районы Города летателям вообще наведываться не советуют. Там враждебное отношение. - Он помолчал. - На прошлой неделе на юге Города был случай - поймали одного сетью. Да-да, раскинули сеть, поймали, перья ему все повыдергали, а самого подожгли.
Повисло молчание.
- Ты мне очень помог, - произнес я. - Спасибо.
- Я к чему рассказываю? - продолжал Хенрик. - Мик - он парень надежный, на него я положиться вроде бы могу. А вот остальные…
- Выражайся яснее, а?
- Программа "Хищник" меняет не только тело. Чего тут удивляться, все, кто ее прошел, изнутри меняются. У меня от них мурашки по спине, и не у меня одного. Например, не все, кто прошел программу, остается в полиции, многие уходят, переметываются к частным клиентам из летателей. Оно и понятно - те платят втрое больше нашего. Знаешь, Зак, зло берет: сначала отрастят себе крылья за наш счет, а потом сваливают. Но что мы можем поделать?
Я хмуро слушал дальше.
- Бескрылые к Хищникам относятся… ты сам видел как. Поэтому Хищники норовят примкнуть к остальным летателям, при них и трутся, на них и работают. Но не все, кто получил крылья, уходят из полиции в обслугу к богатым летателям. Некоторых мы просто теряем.
- То есть как?
- Они исчезают, Зак. Растворяются в воздухе.
- Дичают? Превращаются в Диких, ты об этом? - Я насторожился.
Хенрик дернул плечом.
- Официально считается, что никакого одичания и Диких не бывает. Но тут тот самый принцип шотландского правосудия: "Не доказано". Третий вариант вердикта, когда нельзя определить, виновен или нет: не доказано. Недостаточно улик. И насчет одичания - среди Хищников из полиции или армии это повальное бедствие. Они срываются в Диких чаще обычных летателей. Скорее всего, потому что их обрабатывают и превращают иначе, процедуры и тренировки другие, - сложнее, и способностей потом куда больше.
- И? - Меня жгло нетерпение.
- Вся эта история с няней и младенцем… в опасное дело ты ввязался. Почему Чешир тебя нанял, я понял, но он ведет с тобой нечистую игру. В полицию он не обратился, значит, скорее всего, нанял частным образом кого-то из Хищников. Чтобы голубя словить, надо ястребом травить, сам знаешь поговорку. Вот я тебе и говорю: поберегись таких ястребов. Они здоровенные, с когтями и клювами, и церемоний разводить не будут. Понял?
Еще бы не понять. Все сходилось. Тот летатель с черными крыльями, который ошивался возле Таджа, был не из простых охранников. Чешир подключил его к расследованию еще до того, как нанял меня. И теперь за мной следил Хищник.
Отойдя на почтительное расстояние от участка, я позвонил Чеширу. С тех пор, как исчез маленький Хьюго, прошло двое суток, сорок восемь часов. И я желал знать, не получил ли Чешир какой весточки от Пери или от кого-нибудь еще - насчет Хьюго? Ах, не получил, вот оно как. Ладно, вас понял, с меня отчет к вечеру.
- Благодарю, - ответил Чешир. Вернее сказать, прошелестел - голос у него был измученный, еще слабее, чем вчера. - Пожалуйста, сделайте все возможное, чтобы найти Хьюго побыстрее! - взмолился он. - Вы ведь постараетесь?
- Само собой, - пообещал я. - Приложу все усилия. Поверьте, я и так делаю что могу.
На полпути к рельсовке меня застал дождь. Я шагал под дождем и, задрав голову, наблюдал, как проплывают облака. Капли дождя стекали у меня по лицу, а я спрашивал себя, давно ли в последний раз смотрел в небо. И не мог ответить. Неужели нам кажется, будто летатели уже узурпировали поднебесье и оно стало их собственностью?
В глаза мне ударило яркой вспышкой. На миг-другой я зажмурился, потом открыл глаза и остолбенел. Из-за края тучи показалось солнце, и луч его ослепительно полыхнул, пойманный гладкой отвесной скалой, которая парила надо мной в воздухе. Больше всего это сооружение напоминало синий айсберг - только они бывают такого чистейшего синего цвета. Небесный айсберг не касался земли, по гладкой его поверхности сбегали струйки дождя. С боков его обрамляли две башни, а посередине зиял арочный проем, и в него, взмахивая крыльями, впархивали летатели. Но они не исчезали в прозрачных стенах этого удивительного здания, а долго еще виднелись сквозь толщу синего льда - мелькали разноцветными пятнышками. Зрелище это живо напомнило мне стеклянные шарики времен далекого детства - у тех тоже в прозрачной сердцевине таились цветные точки, штришки и нити.
Клок седого тумана медленно проплыл мимо синего айсберга и, едва достигнув зеркальной стены, послушно вплелся в причудливый узор, украшавший ее. Я всмотрелся: узоры то и дело менялись, жили своей жизнью. Должно быть, летателям доставляет особое наслаждение созерцать все, что связано с колебаниями воздуха. И кто знает, не выдрессировали ли они уже и туман.
Внезапно я осознал, что это за здание. Тот самый храм для летателей, о котором Санил толковал мне утром! Он еще хотел, чтобы я подобрался поближе к любому из прихожан или причта, разнюхал, что и как. Тот самый храм, спроектированый Питером Чеширом. Церковь Святых Серафимов.
Запрокинув голову, я все смотрел и смотрел как завороженнный, хотя от неудобного положения шея у меня давно заныла. Левую башню уже успели разукрасить граффити: дотянулись невысоко - у самого подножия яростно кричали кривые золотые буквы. "Если бы Бог захотел, чтобы мы летали, он сотворил бы нас богатыми". Неудивительно, что на храм покусились вандалы. Когда его еще только возвели, скандалище разразился на весь Город, а все потому, что в Церкви Святых Серафимов вход для бескрылых попросту не был предусмотрен, и это, конечно, нарушало закон. Но эти высокомерные паршивцы гнули свою линию и победили, и вот, пожалуйста - парит в воздухе храм, куда бескрылому человеку путь закрыт. Санил, насколько я помню, рассказывал, что Церковь Святых Серафимов собирает вокруг себя адептов нового религиозного течения, и исповедуют они ни много ни мало идею богоизбранности летателей. Видят в себе новую, приближенную к божественному образу, благословенную свыше расу, поднявшуюся над земной грязью, некую новую ступень в развитии человечества. И убеждены, что будущее - за ними.
Я наконец оторвал глаза от сверкающей синей льдины храма. В том, что мне недосуг лишний раз поднять взгляд к небу, полюбоваться рассветом или полнолунием, облаками, звездами, - во всем этом виноваты не летатели, а моя усталость, возраст, то отупение, которое накрывает от будничной жизни. В небо я если и смотрел, то благодаря сыну. Помню, он был совсем крохой, мы откуда-то возвращались в поздний час, я нес его из автомобиля в дом, и Томас запрокинул голову и радостно воскликнул:
- Папа! Смотли, там исколки! Исколки!
Да, в небе сверкали искорки. Они струились по небосводу серебристым потоком и мерцали на ночном ветру.
Глава пятая
Трудный ребенок
Жанин опустилась на колени и уверенными движениями подклеила перо пластырем.
- Не сломалось, только погнулось.