Так, шагая пешком по Аэрвиллю, я постепенно проникался его странным, неповторимым и совершенно чуждым мне духом. Здешние места и обитатели слишком подавляли и пугали, я ожидал иного - пусть удивления, пусть испуга, но не панического страха. Я с каждым шагом убеждался: здесь все приспособлено под нужды летателей - посадочные площадки, балконы без перил, двери, пробитые в стенах зданий высоко-высоко, так что я едва не сворачивал шею, задирая голову, чтобы разглядеть их. А сами постройки! Эти башни, открытые всем ветрам, гигантские проемы дверей и окон, позволявшие местным обитателям на полной скорости влетать внутрь - в просторные, изысканно обставленные жилища. Да предусмотрены ли у них вообще лифты? Наверно, нет, а зачем? У летателей есть крылья, и им проще простого подняться на нужный этаж. Разве что где-нибудь скрыт грузовой лифт, который работает на солнечных батареях, вмонтированных в гладкие блестящие стены и крыши домов. На каждой башне вращал лопастями ветряк, а посадочные площадки для летателей располагали как можно дальше от него. Предусмотрительно: если летатель попадет в лопасти ветряной мельницы, пусть даже небольшой, ему конец.
Каждый раз, как я видел летателей на балконах без перил или на краешке посадочной площадки, у меня замирало сердце. В доме у Чешира все было устроено точно так же. Но теперь, снизу, смотрелось еще поразительнее. Летатели непринужденно болтали, попивали чай или кофе, смеялись, - и все это на высоте пятидесяти-шестидесяти этажей!
Передо мной выросла новая башня, не чета прочим - еще выше, еще величественнее. Вся увитая зеленью, она напоминала руины, лишенные крыши, а стены ее, казалось, были испятнаны ярь-медянкой с золотыми прожилками. Раньше я знал о подобном лишь понаслышке: камень покрывали раствором, содержащим особые бактерии, и они разъедали стены причудливым узором золотой патины. Что за дурновкусие - выращивать на стенах золотую патину; так я считал раньше, пока не увидел, как это выглядит наяву, когда архитектор знает свое дело. Извивы золотых прожилок на зеленом фоне ласкали, нежили глаз - так обволакивает язык хороший кофе или шоколад. Передо мной было не что иное как знаменитая высотка "Золотой изумруд", два года назад выстроенная по проекту архитектурного бюро "Кон и Чешир". Чешир свое дело знал.
Мимо меня порхнула молодая женщина - она плавно влетела в двери салона "Крылья желания" на первом этаже. Казалось бы, после встречи с Авис Катон мне следовало уже привыкнуть к ошеломляющей и откровенной красоте летательниц, но я замер, пораженный. Холеное тело едва прикрывали туго натянутые лоскутки яркого эластика. Она задержалась на пороге салона, достала гребешок и стала прихорашиваться - приглаживала взъерошенные перья. Так же привычно, как подкрасила бы губы помадой. Вот летательница изогнулась, чтобы дотянуться до маховых перьев за спиной, и мышцы ее заиграли под гладкой кожей.
Так были одеты, вернее, полуодеты, только летатели. Упругая сверкающая плоть, что окружала меня со всех сторон, не будила желаний, ибо летатели не ведали ни стыда, ни бесстыдства. Они не бросали вам вызов своим видом, а попросту не обращали на вас внимания. "…Одарены/ Величием врождённым, в наготе/ Своей державной, воплощали власть/Над окружающим, её приняв/Заслуженно…"*, - вспомнил я цитату из "Потерянного рая" Мильтона.* Перевод Аркадия Штейнберга.
Между тем в широкие двери "Крылья желания" впархивали все новые посетители. Салон блистал хирургической чистотой и в то же время роскошью дорогой гостиницы. Стены и пол посверкивали бриллиантовыми вкраплениями, вспыхивали радугой красок. Посетители с удобством раскидывались в креслах, расправляли крылья на особые подставки, обитые мягкой материей, подставляли их местным служкам. Вот изогнулась молодая женщина, стройная, словно выточенная из мрамора, а вокруг нее хлопочет целая свита, вооруженная фенами, тальком с блестками, кремом - умащая, расправляя и припудривая белоснежное оперение. Процедура не на один час, зато какое будет зрелище, когда они закончат! Может быть, это невеста готовится к свадебной церемонии, предположил я. Один из работников суетился между креслами, подметая пол и смахивая со стен мерцающий налет просыпанной пудры.
Вот, значит, в какой мир прорвалась Пери Альмонд. Если верить миссис Гарпер, Пери согласилась выкормить младенца Чеширов, а взамен получила крылья. "Стоп, Фоулер, умерь свой пыл, - одернул я себя. - Давай без скороспелых выводов. В точности этого, слово в слово, Гарпериха не говорила".
Мне не давал покоя все тот же вопрос: зачем Пери похитила маленького Хьюго? Такой поступок резко противоречил ее желанию устроиться в мире летателей. Не пойму, что ею двигало - не найду ее и ребенка, яснее ясного. Что там Авис лепетала о каких-то Диких, об одичавших летателях? Может, процедуры по превращению не так повлияли на Пери и она одичала? Я извлек инфокарту и запустил быстрый поиск на слова "одичавшие летатели" и "дикие летатели". Увы, ничего толкового не нашлось, лишь какие-то слухи и пересуды примерно в таком ключе: "А вот у моего соседа зять исчез: перебрал бореина и улетел неведомо куда. Одичал, не иначе". Выскочило и несколько снимков прескверного качества - издали, при плохом освещении. Похоже, для летателей Дикие были существами столь же мифическими, каким для простых смертных когда-то - снежный человек. Я вспомнил видеозапись с камеры слежения, бледное, взволнованное личико Пери, и как нежно она гладила Хьюго по голове. Ничего бешеного и дикого в Пери не было. Значит, пора внимательнее приглядеться к следующему фрагменту моего ребуса.
Конечно, предпринимать какие-то шаги за спиной у заказчика, когда расследование еще только завязалось, - большой риск. Если моя самодеятельность выплывет наружу, клиент мигом поймет, что я ему не очень-то доверяю.
Доктор Елисеев был то, что называется "модный врач", и, вместе с шестью коллегами, принимал пациентов в самом высоком здании Аэрвилля - клинике "Альбатрос". Именно так гласила надпись гигантскими голубыми буквами, которая льдистым блеском отсвечивала на стенах этой высотки, вонзавшейся в небо, словно игла. Очутившись в приемной, я вбил название "Альбатрос" в поисковик. Конечно, кто бы сомневался: крупнейшая медицинская корпорация из числа тех, кто занимается исследованиями летателей. Передовые позиции - обошла всех конкурентов. Где же еще и работать Елисееву, если не под их, так сказать, крылышком. На экран инфокарты одна за другой выплывали новости самой разной тематики из самых разных источников: тут были и профессиональные журналы для медиков, описывавшие технические тонкости врачебных процедур, и сведения для широкой публики - о новинках и разработках по части превращения. Самое свеженькое, что нашлось, было посвящено новомодному стимулятору под названием Бореин. Корпорация "Альбатрос" участвовала в тендере на его применение и намеревалась выиграть. Вчитаться я не успел - меня вызвали в кабинет к Елисееву.
Как и миссис Гарпер, сам Елисеев был не из летателей. Он оказался моложе, чем я ожидал. Подтянутый, густые волосы слегка тронуты сединой. Естественно, рассказывать о пациентах он отказался наотрез - врачебная этика, тайна личности и все такое прочее, - но, стоило мне заикнуться, что Пери с Хьюго исчезли, как у Елисеева вся краска сбежала с лица. Он с трудом овладел собой и растерянно произнес:
- Я ничего об этом не знал, Катон-Чеширы мне не сообщили.
- Да, они не хотят, чтобы история выплыла наружу, - я старался говорить ровно и спокойно, чтобы Елисеев не заметил, как я удивлен. А я и правда удивился - не ожидал, что моя новость выбьет его из колеи. Почему он так расстроился?
- Оказывается, Пери наняли к Хьюго еще кормилицей, а не только няней, - продолжал я. - Кажется, чтобы у нее появилось молоко, ей делали какие-то инъекции. Насчет этого вы тоже не в курсе? Не участвовали?
- Конечно, нет! - отрезал он. - Ни один уважающий себя врач не согласится на такое! Тем более, что и девушка еще совсем ребенок.
- Я полагаю, уважающий себя врач - это вы о себе?
Лицо у Елисеева окаменело. Он встал, явно намереваясь объявить, что разговор окончен, и выставить меня за порог. Но не на того нарвался: я и не подумал подняться, наоборот, привольно откинулся на спинку стула и обозрел кабинет, потом набросал в инфокарте несколько строчек. Елисеев встревоженно нахмурился.
- Что вам известно о превращении, которое прошла Пери, пока служила у Катон-Чеширов? Имеете что-нибудь сообщить?
Он покачал головой. Так и не сел - всем своим видом показывает, что мне пора проваливать.
- А о том, как и почему летатели превращаются в Диких, что-нибудь знаете?
Лицо у Елисеева слегка прояснилось.
- Я знаю, кто вам нужен! Побеседуйте с доктором Алитой Руоконен, она отличный специалист по летателям. Сейчас запишу вам ее данные - пообещал он.
Ах вот, значит, как ты решил от меня избавиться - соблазнить другой приманкой. Мол, идите-ка потолкуйте с врачом получше, настоящим знатоком, не мне чета. Нет, этот номер у тебя не пройдет. Попробуем еще разок.
- У вас есть какие-нибудь соображения - почему Пери забрала Хьюго? Слушайте, скажите хотя бы - по-вашему, ему ничего не угрожает? Или угрожает?
Елисеев снова напрягся и побледнел.
- Мне кажется, опасаться за ребенка не стоит, но строить догадки тут бессмысленно, - понизив голос, ответил он.
Ишь как разговорился, прямо-таки целую речь выдал. Я чуть зубами не скрипнул: ведь он явно что-то знает. Знает - и скрывает, и выдавать мне не намерен!
А Елисеев уже очутился у двери и недвусмысленно приоткрыл ее. Мол, убирайтесь вон.
- Большое вам спасибо, доктор. Вы оказали мне неоценимую помощь, - сердечно произнес я. Он весь прямо задергался - а я именно этого и хотел. Ни черта он мне не помог, зато нервничал почище Гарперихи, и я окончательно убедился: Катон-Чеширам есть что скрывать. Меня подмывало рявкнуть ему: "Ты! Еще один везунчик! Скажите пожалуйста, какая удача - допустили к телесам богатых. Ты просто обслуга, как Гарпериха или я. Разве что рангом повыше и в оплате подороже, вот и вся разница".
Елисеев выпроводил меня из кабинета и сам высунулся вслед за мной.
- Мира! Ми-ра! - настойчиво позвал он администраторшу за стойкой. Пощелкал ей пальцами.
- Да, доктор Елисеев? - Средних лет дама в розовой блузке, на которой была прицеплена карточка "Мира Кхандр", вскинула голову.
- Ну-ка напишите этому господину адрес и прочее доктора Руоконен. Живо, пошевеливайтесь! И пробейте оплату за прием по тарифу номер два. - И Елисеев нырнул обратно в кабинет.
Понятно-понятно, решил на мне отыграться - выписал счет по высшему разряду, думал меня ободрать. Не вышло. Оплачивать счет все равно Чеширу, а не мне. Рабочие расходы, знаете ли.
Администраторша поджала губы. Может, доктор Елисеев всегда так командует? Или выместил на ней свое раздражение, потому что на меня рявкнуть не мог? Ничего, с таких, как он, полезно иногда сбить спесь, а то избаловались - купаются во всеобщем почтении.
- Ну, как рабочий денек, задался? - спросил я Миру.
Она молча закатила глаза.
- Наверно, допоздна работаете?
- И не говорите, - вздохнула она. - Обычно до девяти сижу, а то и дольше.
- Значит, доктор Елисеев ведет прием до позднего вечера? - уточнил я.
- Вы же знаете этих летателей, - сказала Мира. - Они такие занятые. Вот, пожалуйста, я вам все записала. - И она вернула мне инфокарту.
Ее собственная инфокарта лежала на столе подле рабочего экрана, и на ней, сменяя друг друга, мелькали снимки маленькой девочки с длинными косами. На вид - лет одиннадцать, от силы двенадцать, в дорогой школьной форме, малиновой с золотом. Значит, учится в престижной школе. На какие жертвы пришлось пойти Мире Кхандр, чтобы определить туда дочку? А цвета формы и девиз школы на значке запомним, пригодится. Per Ardua ad Astra. Боже правый, все школы как сговорились - выдумывают вариации на темы старого доброго "Через тернии к звездам".
- Ваша дочка?
Мира кивнула.
- Да, нелегко работать допоздна, когда дети маленькие, - посочувствовал я. Забрал инфокарту и нашел в ней снимок Томаса, показал Мире.
Она неохотно глянула на экран.
- Славный какой. Вы к доктору Руоконен насчет него?
- Да, - ответил я, и, едва прозвучали эти слова, как я понял - так и будет. Пусть Руоконен послужит мне опытным проводником по миру летателей, и не только в деле об исчезновении Пери Альмонд, а заодно поможет решить насчет Томаса и крыльев.
- Она как, хороший специалист? - уточнил я.
Мира истово закивала.
- Лучшая из лучших!
В центре города у меня была намечена еще одна встреча.
- А, вот и ты, наконец, - так приветствовал меня Хенрик.
Не очень-то любезно, можно подумать, я не человек, а поисковая собака, которая искала-искала бомбу и нашла. Цель моего визита располагалась в деловом районе для обычных людей - не Аэрвилль какой-нибудь, а попроще - неподалеку от Центральных Линий. Полицейский участок помещался в старинном здании, признанном памятником архитектуры, - зубчатая крыша, старый камень. Однако достаточно было провести полдня во Аэрвилле, и восприятие мое уже успело перенастроиться: после тамошней роскоши и чистоты все прочие районы Города казались запущенными и бедными. Обычно я мало обращаю внимания на кампунги - хлипкие, наскоро сколоченные хибарки из пластиковых щитов и деревянной тары, которые целыми поселками лепятся друг к другу где-нибудь под платформами рельсовки, а теперь все это бросалось в глаза так, будто я шел по Городу впервые в жизни.
Я как раз поднимался на платформу и все еще рассматривал хибарки, когда меня миновала женщина в деловом костюме, ведя за руку маленькую девочку в опрятной школьной форме. Обе скрылись в глубине поселения. Да, так уж устроен Город: чтобы поселиться в таком кампунге, поблизости от Центральных Линий, нужна приличная работа и заработок. Мать и дочь, которые прошли мимо меня, были своего рода трущобной аристократией: крыша над головой, жилье в центре, действующее разрешение на работу и даже вид на постоянное жительство.
Интерес мой к хижинам Центральных Линий был не праздным: я прикидывал, могла бы Пери укрыться в этом районе. В принципе, могла бы, но… И тут я остановился, словно громом пораженный. До этой секунды я не вполне четко представлял себе положение Пери. Мне все казалось, будто крылья - это главная загвоздка в деле. Вот болван! Все наоборот: крылья Пери - ее главная особая примета. Улететь Пери может, но чего девочке не удастся - так это спрятаться в трущобах незамеченной. Значит, укрыться где бы то ни было в Городе ей не по силам, и в поселениях на Окраинах - тоже.
Обо всем этом я продолжал размышлять, пока Хенрик, высокий, особенно внушительный и серьезный в своем темном костюме, вел меня по коридору, выложенному каменной плиткой. Здесь веяло холодком. Я присмотрелся к Хенрику. Несмотря на свежую короткую стрижку, выглядел он замотанным и постаревшим, и между бровями у него пролегла глубокая складка. Да и костюм вроде как траурный.
- А ведь мы с тобой давненько не виделись, - вспомнил я. - С тех пор, как тебя повысили в чине. Да-а, суперинтендант, глава районной полиции. Это вам не шуточки.
- Ладно тебе измываться, - отмахнулся Хенрик. - Всего и разницы, что теперь по башке я получаю от тех, кто постом куда повыше старого зануды Дэкина. Только теперь я понял, как здорово он, бывало, прикрывал мою задницу. Хотя, спору нет, в те времена, когда я тут еще на побегушках служил, Дэкин об меня ноги вытирал, это да. Ну, чем обязан посещением?
Я усмехнулся:
- Отлично выглядишь, хотя костюмчик и мрачноват. Воротник не жмет? Как поживаешь-то?
- Да, я малость двинут на правилах, - кивнул он. - В том числе и по части одежды. Куда как одеваться - с этим у меня строго. А костюмчик мрачноват потому, что все утро прождал вызова в министерство, на ритуальную выволочку, причем там еще была парочка представителей от городской комиссии и депутаты. Будешь тут ходить с похоронным видом, знаешь ли. Вообще что мне надо, так это сдать свое обиталище нормальному человеку и взять отпуск, да подлиннее.
Шутка насчет похорон заставила меня кое-что вспомнить:
- А я кое-что для тебя припас. Вот послушай: "О бессмертии мечтают миллионы людей, - те самые, которые ломают голову, чем себя занять дождливым воскресеньем"*. /*Сьюзен Эрц, (1894 - 1985), английская писательница. /. - Неплохо. - Хенрик довольно хмыкнул. - "Жизнь коротка, как вспышка молнии в небесах, жизнь тает быстро, подобно высыхающему ручью, что низвергается с горной кручи"*. -
То было наша давняя игра, которую мы не забыли с тех пор, как служили вместе - состязались, кто больше припомнит изречений о смерти. Смерть всегда где-то рядом, всегда у тебя за плечом. Подозреваю, что, подобно многим врачам и полицейским, этой шутливой фамильярностью мы думали отогнать ужас перед ее жалом. Не скажу, что на меня такой способ действовал, а вот Хенрику, любителю дзэн-буддизма, вроде бы помогало.
- В точку. Моя жизнь именно что низвергается как горный ручей с кручи, - сказал я.- Хенрик, мне нужна твоя помощь. Сделай одолжение, а?
- Еще бы она не была тебе нужна. Иначе как по делу бывшие сослуживцы ко мне и носа не кажут, - язвительно заметил он.
Я пропустил колкость мимо ушей. Хенрик ввел меня в свой кабинет.
- Кстати о сослуживцах, что поделывает Уилсон? - спросил он.
- Подвизается вольным стрелком в свое удовольствие, - ответил я. Уилсон был наш компьютерщик. - Я его сто лет не видел, он вообще никому не показывается. С ним даже не созвониться. Он засел дома и не выходит на улицу. Когда мне что от него нужно, я просто шлю ему сообщение.
- Прямо закуклился, да и только. Отшельник чертов, - покачал головой Хенрик. Потом сел. - Ладно, одно желание исполню. Десять минут на все про все. Излагай кратко.
Но тут же вытащил из кармана инфокарту, бегло прочитал сообщение, убрал ее обратно. Потом снова вынул, опять пробежал глазами текст и убрал.
- Что-нибудь срочное?
- А, каждую минуту и каждый день.
Я вспомнил, как Санил звонил мне в воскресенье с утра пораньше: двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, приятель.
- Ясно-ясно. - Я двумя пальцами изобразил бегающего человечка, потом высунул язык, мол, запыхался, как собака.
Хенрик невесело рассмеялся. Я обошел его стол и заглянул ему через плечо на экран инфокарты. Сообщения бежали по ней, как муравьи по муравьиной тропке - непрерывной цепочкой.
- Господи Боже ты мой, - сказал я. - Просьба такая: посмотри, не мелькнет ли что про некую Пери Альмонд? Особенно в связи с агентством по найму нянь под названием "Ангелочки". И, если можно, по каналам Управления по охране семьи и детства тоже проверь. Возьмешься?
Хенрик поморщился.
- Взяться-то я возьмусь, только… Там, за окном, часом, не рак на горе свистнул?
- Ясно. Вежливый отказ.
Хенрик не удержался от улыбки.
- В общем, дело обстоит так: теоретически мы можем запросить доступ к картотеке "Управления", но жизнь показывает, что обычно овчинка выделки не стоит, а мороки слишком много.