Темп, заданный хранителем, абсолютно сбил ее с толку. А сейчас, когда возникла некоторая ясность, ей захотелось развлечься. Сказать, что идея пойти в ночной клуб вызвала у Лехи бурю восторга, будет гиперболой. Скрепя сердце он примирился и дал себе слово не вмешиваться.
Заехав в салон и, уже без внутренних смятений, потратив на соответствующий мероприятию наряд две тысячи и совсем не рублей, она оставила машину на парковке возле гостиницы, поймала такси, которое и доставило ее в элитный ночной клуб.
К миганию огней и грохоту музыки Алексей привык быстро, оно крепко напомнило ему один из хитрых тренажеров, а вот то, как вел себя окружающий народец, для консервативного "ангела - хранителя" оказалось в новинку.
"Старею, - привычная мысль неожиданно сменилась осознанием: - Ты не постареешь больше. Так, что за ханжеские мысли? Пусть живут, как хотят", - Алексей выключился, предоставив Ольге развлекаться.
Ночь пролетела незаметно. Слегка перебрав коктейля, девчонка чуть опьянела и перестала дичиться заинтересованно поглядывающих на нее молодых людей.
То, как запросто общалась молодежь, вызывало легкую оторопь. Конечно, много напускного, но аналогичные "невинные" позы и объятия в прежние времена могли стать поводом к вынужденному замужеству.
Подогретая спиртным публика отрывалась по полной программе. Ближе к утру, хотя рев музыки не ослабел, азарт немного стих. И в этот момент из толпы появился высокий парень. Ольга узнала "сынка", который заговорил с ней после второго тура, и с папашей которого она так неласково обошлась на третьем.
- Ну что, соска? - сопляк крепко ухватил ее за ворот блузки. - Совсем оборзела? Ты на кого пасть разинула?
- Убирайся, - Ольга оттолкнула хама. Вернее, попыталась. Крепкая ладонь обидно смазала ее по щеке.
Заметив взгляд охранника, "золотой" мальчик притянул Олю к себе.
- А ну, пошли. Сейчас мы тебя воспитывать будем, - сально заржал он, обращаясь к приятелям.
Танцующие усиленно делали вид, что это их не касается, не желая соваться в чужие разборки.
Прикрыв жертву от камер слежения, парни двинулись к выходу.
Паника Ольги достигла предела.
"Оля, не волнуйся, - прозвучал вдруг у нее в голове спокойный, чуть насмешливый голос. - Все будет хорошо, я с тобой. Они не тронут тебя".
"А ты точно хочешь их наказать?" - на всякий случай уточнил Алексей.
Девушка лишь кивнула головой.
Затащив жертву в блистающий кафелем туалет и выставив одного из приятелей "на стреме", долговязый тут же приступил к действиям. Размахнулся, норовя угодить стоящей перед ним Оле прямо в лицо.
"Вот, ты и дождался", - мстительно выдохнул Алексей.
Повинуясь командам его сознания, тело девчонки чуть сдвинулось в сторону, заставив обидчика чуть вывернуть удерживающую руку, все еще сжимающую ворот кофточки. Дальше все оказалось и вовсе легко. Перенос веса на зафиксированный сустав и легкий толчок сжатыми в щепоть пальцами. То, что испытал неудачливый мститель, в принципе можно охарактеризовать коротко, но емко. Болевой шок.
Он опустился на кафельный пол, обхватил травмированную конечность пока еще здоровой рукой и надолго потерял интерес к выяснению отношений. Для закрепления воспитательного эффекта, Леха восстановил "статус-кво", несильно хлопнув по баюкающей руке носком туфельки.
"…Трудно собирать выбитые зубы сломанными руками", - всплыла детская шутка.
"Кто сказал жестоко? А напомните, что хотели сотворить эти подонки с девочкой? Удар, набитым кулаком, сломал бы ей нос, без вариантов, а при неудачном раскладе и челюсть. Унижение, которое ей суждено было испытать, тоже мало сочетается с принципами гуманизма. А в довершение, при попытке заявить на обидчиков, именно ее, как лицо без регистрации, "приняла бы" Левобережная дежурка. Как умеют обходиться слуги закона с задержанными, рассказывать, надеюсь, излишне? Пусть скажет спасибо, что легко отделался. Может, умнее станет, или хотя бы опытней?"
- Что за сволочи? - Оля в ярости пнула банку из-под пива, лежащую у входа в элитный шалман. - Невозможно спокойно отдохнуть.
А уже на следующий день Ольга нырнула в мир шоу-бизнеса. Она даже внешне переменилась. Общение со стилистами не прошло даром. Стала раскованней, свободней. К тому же, наличие состояния позволило ей сохранить независимость, и обжилась она в музыкальном мире без особых проблем. Постепенно начали лепить сценический образ.
Запись шла не ходко, чего-то не хватало. Сопровождение уже было готово, но вот вписать ее вокал с гитарным соло-аккомпанементом не выходило. Звукорежиссеры настаивали на том, чтобы писать один голос. Но Ольга уперлась. Интуиция подсказала, без гитары эти песенки останутся просто секундным успехом, и она мучилась, отыскивая нужное звучание. Леха почти не вникал во все эти события. Его сознание наблюдало за происходящим и только.
Она жила своей жизнью, появились, наконец, подружки. Беседы за жизнь, сплетни. В таких случаях он просто отключался, уходя в воспоминания, пожалуй, единственное, что у него осталось. Память переносила в то время, когда он был еще жив. Иногда это были невеселые воспоминания, но их горечь сгладилась, осталась только возможность переживать случившееся снова и снова.
Пролетел месяц. Диск был почти готов. Началась работа над клипом. Песни запустили на радио. Вышли первые комментарии. Пока - оплаченные. Хотя неожиданно выяснилось, что ее песни понравились в первую очередь не молодежной тусовке, а людям старшего возраста, тридцать пять, сорок - вот тот диапазон, на который их воздействие оказалось самым внушительным.
Случайно забежавший в один из таких дней в студию популярный композитор и певец, со смешным концертным именем Тимофей, неожиданно тормознулся. Послушал ее, а потом предложил попробовать записать одну из своих песен об Афганской войне. Выступление планировалось приурочить к праздничному концерту на первом канале. А спеть новую песню дуэтом. Стоит ли говорить, что Оля с готовностью согласилась. Не возражал и Алексей, которому песни Тимофея, в принципе, нравились. Парень не пытался изображать из себя бывалого солдата, но и не допускал особых ляпов. Писал честно и от сердца.
Чтобы не ехать в Москву, решили писать в студии фирмы. Их голоса и манера игры неожиданно удачно дополнили друг друга.
Они пели, а Леха вдруг вспомнил один из моментов своей службы.
Генерал был красив и важен. В новой, еще не пришедшей в войска меховой камуфляжной куртке, он стоял чуть поодаль от готового к взлету борта, внимательно следя за погрузкой каких-то плотно запакованных ящиков.
Алексей, едва успевший стереть с лица маскировочную раскраску, и еще не вполне отошедший от дикого напряжения, не дожидаясь, когда винты вертолета застынут окончательно, выпрыгнул на бетонку, помог выбраться на полосу невезучему Вовке, которого вновь, уже в который раз, зацепило. Товарищ держался, но выглядел хреново. Пуля задела какой-то нерв, и нужно было срочно доставить раненого в Ростовский госпиталь. Как на грех ни одного борта в ближайшие сутки Баграм не выпускал. То ли просчитались снабженцы, не завезшие вовремя топливо, а может, просто кому-то нужно было сэкономить горючку. Однако полосу просто закрыли, сославшись на погоду. А вот этот, возле которого суетились бойцы комендантского взвода, отчего-то выпустили.
- Комиссия из Москвы. Понимаешь? - закатил глаза к небу майор из службы полетов на резонное удивление Алексея таким вопиющим фактом. - Им погода не указ.
- Ну, так пусть и моего заберут, - вновь не понял старший лейтенант. - Парень на боевом выходе пострадал. Руку потерять может. Какие вопросы? Они ведь, всяко, в Ростове садиться будут. Антошка, всяко, до Москвы не полетит.
- Приказано никого не брать, - майор сморщился, как от зубной боли, отвел взгляд. - Леша, не бузи. Я уже спрашивал. Даже слушать не стали. Меня ни за что вздрючил, - майор оглянулся и добавил, понизив голос: - У них и так полтонны уже перевеса.
- Ну, тогда понятно, - Алексей махнул рукой и шагнул за порог скворечника ГРП. - Я думал, что ты полетами руководишь, а ты тут просто… для интерьера. Ну, извини. Дай хоть вертушку, я его в Кабул попробую перебросить. Может, оттуда выйдет отправить?..
Обрадованный тем, что командир группы спецназа, имевший славу полного отморозка, наконец отстанет, майор торопливо закивал головой: - Бери, Леша, какой разговор? Сейчас только у ОБУшника уточню, кто на выход готов, и лети себе…
Замысел Лехи был прост, как армейский бушлат. Загрузить раненого в вертолет, подойти по рулежке как можно поближе к заветному борту, ну а там уже как повезет.
Он поправил козырек выцветшей афганки, расправил плечи и зашагал к московскому гостю. nbsp; Продюсер приподнял бровь, не зная, что и ответить, поскольку, в самом деле, собирался затронуть эту тему.
- Товарищ генерал-майор, разрешите обратиться? - Алексей, в планы которого не входило ссориться хотя и с чужим, но генералом, бросил ладонь к виску. - Старший лейтенант Бессонов.
- Чего ты орешь? - как видно, проводы председателя комиссии были весьма бурными. Генерал поморщился, но все же милостиво разрешил продолжать.
Леха оглянулся на сиротливо стоящего возле вертолета Вовку, баюкающего раненую руку, сглотнул комок: - Вы в Ростов летите. Возьмите раненого. Лейтенанту срочно нужно в госпиталь.
- Самолет полностью загружен. Извини, старлей, не могу. Секретный груз, - лицемерно вздохнул генерал, но тут же сменил тон и грозно глянул на стоящего перед ним офицера: - А что у вас за вид? Почему одеты не по уставу? Кто тебя сюда за оцепление вообще пустил?
- Товарищ генерал, я вас прошу! - вынужденно смирил поднявшуюся волну злости Алексей. - Мы только с задания. Поймите…
- Я уже сказал. Нет, - генерал упер взгляд мутных от вчерашнего перепоя глаз в бестолкового наглеца: - Кругом. Шагом марш.
Леха сжал кулаки, понимая, что не в силах переломить ситуацию в свою пользу. И тут один из ящиков, которые взмокшие солдаты перегружали из тентованного "ЗИЛка", выскользнул из рук и рухнул на бетон взлетного поля. Доски разошлись, и из пролома выпал темный от времени клинок. Кривая афганская сабля в узорчатых ножнах.
- Секретный, значит? - в голосе Алексея скользнуло неприкрытое презрение.
- Пошел на… - рявкнул взбешенный генерал и рванулся к грузчикам, торопливо запихивающим артефакт обратно в ящик.
- Так не возьмешь? - чувствуя, что голову захлестнула багровая пелена ярости, шагнул Алексей вбок, заграждая генералу дорогу.
- …. твою… да я тебя…. - зашелся в бессмысленном наборе матерных слов тот. - Сгною суку… И самострельщика твоего…
Закончить паркетный вояка уже не сумел. Забыв от ненависти о всех своих навыках и умениях, Леха попросту, с плеча, врезал кулаком в плюющую слюной свиную морду хапуги в шитых погонах. Генерал хрюкнул, подавился криком и медленно, словно в старом кино, рухнул на пыльный бетон. Покатилась в сторону громадная, с вышитыми дубами фуражка.
Результатом неудачной просьбы стали десять суток "губы". Зарубили и представление на Звездочку, которое отправили в Москву на всех, вернувшихся живыми, членов его группы. Про очередное звание Лехе тоже посоветовали забыть очень надолго.
А Вовку отправили из Кабула. Рана зажила, он благополучно получил своего Героя, и вернулся уже Лехиным командиром…
Матерый, писавший добрую половину всех монстров Советской, а после и Российской эстрады, оператор встретил их на пороге студийной камеры, подозрительно шмыгая носом.
- Паразиты, - грубовато пошутил он. - Я за всю жизнь только когда Аннушку записывал, прослезился.
- Спойте еще, - вдруг попросил он.
Ольга нерешительно пожала плечами.
- А давай, - не стал ломаться певец и посмотрел на Олю: - Ты мои тексты помнишь?
Они вернулись в студию, и с первым звуком аккордов пошло негласное соревнование. То начинал он, подхватывала Ольга, то наоборот.
Попадание было стопроцентным. Час пролетел мигом. Только когда ожидающие своей очереди заволновались, они прервались. Оператор вынул диск и протянул его Тимофею.
Тот помялся и вдруг отдал диск Ольге: - Возьми, я уже в шоколаде, а тебе, наверняка, пригодится.
Оля шагала по продуваемому всеми ветрами проспекту, не замечая осенней слякоти. Душа ее пела. Она вдруг впервые поняла, что она настоящая певица.
А Леха задумчиво повторял застрявший в памяти рефрен из последней песни:
Мой дикий ангел в камуфляже…
Вечером Ольга решила зайти в маленькое кафе возле гостиницы, отметить первую победу. Вообще-то сюда она забегала почти каждый день выпить кофе, но сегодня пришла с особым удовольствием.
Бармен по-свойски раскланялся с постоянной, а главное, очаровательной клиенткой. В кафе было пусто, заняты только три столика.
- Володя, - попросила вдруг Оля бармена. - Поздравь, я сегодня записала диск. Если можно, поставь мне его, хочу послушать, что вышло. Не помешает?
- Услужить красивой девушке, - он расцвел в улыбке, - даже если там волки будут выть - для тебя выдержу.
Оля заказала кофе, рюмочку коньяку и присела в углу.
Диалог гитар, вступление, и началась песня. Одна закончилась, началась вторая, третья. Их голоса звучали так мелодично и душевно, что заслушалась сама. Когда прозвучала последняя композиция, к стойке подошел немолодой солидный мужчина.
"Сейчас ругаться начнет", - екнуло у нее сердце.
- Молодой человек, - обратился тот к бармену. - Что это за исполнительница? Ну, Тимофея я, конечно, узнал, а кто певица? И вообще, откуда у вас эта запись? Совершенно незнакомые песни.
Бармен ухмыльнулся: - А вы сами у исполнительницы и спросите. Звать ее Оля.
Мужчина чуть дернул бровью, гася удивление, неторопливо подошел к ее столику, извинился и повторил вопрос.
- Я с ним их сегодня записала, - смутившись, пояснила она. - Что, неужели так плохо?
- Вы? - он недоверчиво взглянул на нее. - Это очень хорошее исполнение. И отличные песни.
Незнакомец представился. Провинциалке его фамилия не сказала ничего. Она вежливо улыбнулась и, спрятав диск в сумочку, собралась уходить.
- С кем Вы работаете? - вопрос прозвучал для нее неожиданно. Оля назвала агентство.
- Пристойно. Что ж, весьма рад знакомству. Надеюсь, мы еще встретимся, - незнакомец раскланялся и отошел.
Глава 7. Что останется после нас?
После смерти Камаза его место в криминально-деловом сообществе занял подельник и правая рука усопшего, авторитетный предприниматель по кличке "Сотник". Никакого отношения к казачеству впрочем данный индивидуум не имел. Погоняло это дали ему в Крестах, когда он сумел соскочить с приличного срока по смешной статье, имевшей в Кодексе, тогда еще РСФСР, номер сто.
(От автора: Статья 100 УК РСФСР вводила новый вид принудительных мер медицинского характера, ранее неизвестный УК РСФСР. По сути типичная коррупционная "отмазка")
В отличие от своего предшественника, имевшего некоторые понятия о воровской чести, Сотник любое дело воспринимал исключительно в контексте собственной выгоды. А слово Бизнес ассоциировалось у него лишь с размером процента за "крышевание". Как и следовало ожидать, подобное отношение к жизни вызывало у окружающих вполне определенные эмоции. По сути только заступничество Камаза мешало озверевших от этакого беспредела предпринимателям, которых досуха выдоил Сотник, скинутся и "заказать оборзевшего урку".
Не обнаружив при покойнике его бесценной игрушки, Сотник, естественно, сделал логичный вывод, что прихватила его шальная деваха, "замочившая" старшего товарища.
Не став кричать вслух о пропаже, он, тем не менее, поставил Максу весьма жесткое условие. Коротко обрисовал возможные перспективы и, намекнув, что искомый прибор дорог ему, как память, он порекомендовал Максиму Геннадьевичу найти компьютер и как можно быстрее. Макс намек понял отлично: жив он до сих пор только потому, что искать пропавший компьютер кроме него некому.
Смертью хозяина Максим Геннадьевич был расстроен не только как потерей стабильного заработка, а скорее, как профессионал, которого, на его же поле, "сделала" команда первой лиги. К тому же, если суммировать все детали и события, связанные с непонятной девицей, картина складывалась презанятная.
"Во-первых, отпечатки. На оружии, из которого положили бригаду сутенеров в Останкино, были только ее отпечатки. Второе, скрупулезный допрос троицы, отправленной убеждать редактора, выявил, что "уделала" их девчонка, причем травмы, нанесенные орлам, говорили о редкостном уровне рукопашной подготовки. Третье, ножевое ранение нанесенное тихушнику, в квартире того же редактора, указывало на то, что бил спец. Удар в верхнюю долю печени ставится годами, потому как дуриком попасть в межреберье не выйдет.
И, наконец, допрос ее показал, она в полной мере знакома со специальными методами психологического противодействия, причем, то, как девчонка задурила голову даже ему, говорило само за себя."
"Итак, что мы имеем? - Размышлял Максим Геннадьевич. - Девка - диверсант высшего класса. Это по результату. Но по возрасту и биографии - невозможно.
Если вначале еще можно было, с известной долей вероятности, предположить, что ее подстраховывали и позиционировали как живца, то в последнем случае никакой подмены точно не было. Она завалила охранника и ушла, прихватив бугра. То, как она его захватила, потом убрала, красноречивей десятка пересказов.
Возникает следующий вопрос. Кто и зачем натравил ее на Камаза. Ясно, что остальные покойники - только разменные фигуры.
Теоретически могли постараться армейские контрагенты, недовольные, что покойный залез в чужой огород оружейного бизнеса. К тому же они запросто могли подготовить и агента. Для каких-то своих нужд. Но зачем расходовать столь ценные кадры на, будем говорить откровенно, мелкотравчатого бандюгана. Прямая аналогия с пушкой и воробьем. Куда проще было элементарно воспользоваться услугами снайпера, которых у них не в пример больше. Да и провести операцию можно без особых затрат. Теперь возьмем другой вариант: она сама по себе? Случайно попала к этим басурманам, ясное дело, обиделась, и рассчиталась. А по привычке выполнять работу до конца, зачистила и всю цепочку. А затем растворилась. Логично. Выпадает редактор. Зачем и как одиночка вышла на него? И с какой радости повесила на себя три трупа, защищая соверщенно посторонних ей людей?"
Ответов не было. И потому не откладывая дело в долгий ящик Максиминформацию был готов заплатить очень приличные деньги.
И вот, уже на исходе "высочайшего" терпения, пришла радостная для Максима Геннадьевича весть. И пришла она в виде статьи в желтой газетенке, в которой мусолилась сплетня о молодой певице, которая всего за месяц вышла на, пусть невысокую, но орбиту.
Макс впился глазами в плохонькое фото и радостно засмеялся. На фото была именно она. Убийца Камаза. Когда Максим Геннадьевич доложил эту новость шефу, Сотник на мгновение онемел. Мало того, что завалив коронованного авторитета, девка не затаилась в неизвестном никому Урюпинске, но и выбрала наиболее быстрый способ потратить его, а после смерти босса он считал себя прямым наследником этих миллионов, денежки.
- Это не наглость, это…, охренеть. - Орал Сотник, брызжа слюной, и потрясая газетным листком.