Яна закрыла книгу и вытерла слезу. Вот так, граждане… так оно всё и происходило. Ох, нельзя ей было с ребятами сегодня пить… расквасилась. Вот вам и "скандальная журналистка, у которой нет ничего святого", как писали о ней когда-то губернаторские СМИ. Нет уж, дяденьки и тётеньки с недвижимостью на Багамах, есть у Яны Полозовой святое… да только именно этого вам-то и не понять! Это святое не связано ни с одним из "покровителей и хозяев", кем чувствует себя любой из нанимателей мало-мальски известного журналиста. Нанял… ага, теперь можно орать, швырять пепельницей… а хуже всего - пытаться запустить руки, куда не положено. Приобнять для начала, чмокнуть в щёчку… а к вечеру уже надраться и надоедливо оттеснять тебя к дивану.
Яна всегда гордилась тем, что ни разу в жизни не позволяла себе никаких отношений с мужчиной, который ей не понравился. Работа - да, это уж дело производственное. Тебе платят - ты пишешь что-то хорошее. "Окучиваешь электорат". Но, ведь, её друзья, её самая лучшая с детства подруга Варвара-юрист, - они же знали, что никогда и ни под каким видом Полозова Яна не работала с людьми, которые ей не нравились! Вы сейчас напомните, что она работала с теми, о ком вдруг поднималась дурная слава? Ха-ха, уж кто-кто, а Яна знала цену этой славе. В "чёрном пиаре" мы разбираемся, поднаторели. Половина её университетской группы только этим и кормилась.
Ей вдруг вспомнилось, как один из ребят… теперь уж и не вспомнить, кто… сказал ей, мол, Яночка, не будь ты счастливым сочетанием красоты и таланта, вот шиш бы тебе позволили именно так - независимо - себя вести. Почему-то тогда она не обратила на эту фразу внимания.
А не Андрей ли сказал ей это?
Буквально за пару месяцев до того, как… как всё это произошло… он купил цифровой фотоаппарат и радовался этому, словно ребёнок. Боже мой, он же щёлкал всё и всех подряд, помнишь? Старые здания, строящиеся небоскрёбы, Яна за рулём своего "форда Феди", осенние городские тополя, наша знаменитая, так и не достроенная башня "а-ля Останкинская". Он снимал рабочие моменты "Сказки на ночь от Алёнушки", грустную Ольгу, смеющуюся Ольгу, сердитую Ольгу, смущающуюся Ольгу, Ольгу в обнимку с Яной на "корпоративных" посиделках АТР…
В ноутбуке у Яны (да-да! копии надёжно нарезаны на диски!) хранилась папка со всеми этими фотками… ох, какое идиотское слово - "фотки"! Нет - картинки с мгновениями жизни! На них все выглядели такими счастливыми и беззаботными.
А что, если бы?.. Она же помнила, как проспала на плече у Андрея весь полёт из Москвы, все два с половиной часа задержавшегося из-за бурана рейса.
Что бы всё-таки случилось, если бы…
…если… если бы он был с ней? Андрей, мужчина не её мечты, но всё-таки нравящийся той, тогдашней, молодой и уже известной журналистке Яне Полозовой? Она же нравилась ему, она твёрдо знала!
Наверное, именно это понимала и чувствовала бедная Ольга, так и не ставшая окончательно своей среди тех, кто пережил захват.
А книга… Ох, сколько разговоров ей пришлось выслушать! Кто-то охотно рассказывал, чуть ли не в лицах, о своих пережитых тогда чувствах и мыслях, кто-то неспокойно оглядывался и приглушал голос… кто-то равнодушно. Намного сложнее было слушать тех, кто просто пожимал плечами - что, мол, здесь такого? Ну, было такое… ну и что?
Через своего тогдашнего Анатолия она узнавала многое из того, что обычно остаётся "за кадром". Именно эти диалоги в книге давались ей тяжело… да и нервов из-за них тогда Яне потрепали порядочно. "Чересчур цинично!" - брякнул ей один крупный чиновник. Этакий чугунный вердикт. Ему не понравилось, видите ли, что кто-то рассказал о его тогдашних словах. "Цинично, - согласилась Яна. - Я тоже удивилась, что вы так высказывались". "Ну, это я был в состоянии стресса. Кстати, это вам из моих кто-то рассказал, Яна?" "Это мой журналистский секрет", - отрезала она.
10 лет назад. "Штык в землю?"
Ольга вдруг подумала о том, что никак не может вспомнить последний разговор с Андреем. Это испугало её. Она села на диване, поджав ноги, закуталась в одеяло, - в квартире было традиционно холодно зимой и удушливо-жарко летом, - закрыла глаза и попыталась сосредоточиться. Сосредоточиться не получалось. В телевизоре уставший Андрей говорил что-то о том, что насилие порождает только насилие… глупенький, только бы жив остался и не рвался куда-нибудь, под пули…
В коридоре отец разговаривал по телефону с очередным журналистом.
- Ну же, ну! - зажмурившись, прошептала Ольга. Внезапно она скинула одеяло и лихорадочно сдёрнула красивую накидку с компьютера. От пыли и для красоты - говорила мама…
Где же этот чёртов выключатель… вот он! Она щёлкнула тумблером на удлинителе, к которому были подключены и монитор, и системник. Выключатель загорелся тусклым оранжевым светом. Компьютер крякнул и загудел.
- Грузись, грузись короче! - прошептала Ольга, не замечая, как облизывает губы и переминается с ноги на ногу. Даже в шерстяных носках ногам было холодно, но она совсем не думала об этом и только непроизвольно ёжилась в своём стареньком халатике. "Андрюша тогда сказал… ты в нём такая красивая… а я говорю - с ума сошёл, ему в обед - сто лет… а он говорит, у тебя ножки такие славные, что и в дерюжке - хороши… Вот, наконец-то заработал! Так… пароль…"
- Папа! - крикнула она. - Мне срочно нужен модем! Трубку повесь, ладно?
- Что ты говоришь? - заглянул Валерий Владимирович, прижимая к груди телефонную трубку. - Оленька, я не расслышал!
- Модем, папа… скорее!
- Хорошо! - просто сказал Валерий Владимирович и сказал в телефон. - Извините, я сейчас не могу говорить.
Трубка пискнула.
- Всё, отключил, - папа тихонько прикрыл дверь.
Андрей обещал ей небольшой рассказик. Он часто писал какие-то смешные зарисовки, стихи и сбрасывал Ольге на домашний e-mail. "Это тебе сюрприз - не подсматривай! Я тебе потом мылом скину". "Я же от любопытства помру, пока домой еду! Ну, что там? Ну, хотя бы намекни!" "Любопытство сгубило кошку…"
Обижалась, ведь… Серьёзно-серьёзно! Я обижалась на то, что он не даёт мне посмотреть, что он там для меня печатает!!! А я уже дня два почту не смотрела… Ох, лишь бы не геройствовал… лишь бы не полез под пули!
Последнее письмо от Андрея было самым коротким.
Outlook Express
От: asn@atr_tv.com
Дата: (…)
Кому: (…)
Тема: Любопытной мышке - важное сообщение!
Я тебя очень люблю!
Андрей
:о)
Ольга прочитала письмо и немного поплакала…
…
Роальд Вячеславович спал. Во сне ему виделись огромные софиты, поле и темнеющий вдали лес. Ставилась батальная сцена из жизни Древней Руси. Взъерошенный режиссёр носился среди статистов-солдатиков и шумел. Мелкий дождик обрызгивал блестящие остроконечные шлемы. Статисты держали копья, как грабли, и лениво отбрехивались от наскоков режиссёра.
"Автоматы-то им зачем?" - спросил Роальд у помрежа.
"Это захват!" - гордо ответил помреж, и по лицу его потекла густая струя крови.
Роальд Вячеславович вскрикнул…
- Тихо-тихо… - успокаивающе сказала Вика, на плече которой дремал старый оператор.
Мерно гудел кондиционер. За стеклом виден был Вовка о чём-то беседовавший со Светкой. Светка вдруг подняла руку с зажатой между пальцами сигаретой и сделала какой-то замысловатый жест перед носом Вована. Тот виновато усмехнулся, отмахнув от лица дым…
- Фу ты… сон такой идиотский приснился… - пробормотал Роальд Вячеславович. - Надо же, рядом с такой красоткой… и всё-таки кошмары снятся…
- А что вам приснилось? - спросила Оксанка.
Роальд Вячеславович потёр ладонями лицо.
- Как тебе сказать… снилось мне, что я к Вике на свидание иду… а она мне отказала.
Девчонки тихо засмеялись.
- Вовремя вы проснулись, Роальд Вячеславович, - прошептал Тарас. - Москвич с Ванниковым разговаривает. Похоже, скоро поедем в Кольцово.
- На самолётике покатаемся, - мрачно пробурчала Оксана-вторая, которая, похоже, тоже недавно проснулась. - Блин, всю водку выжрали, теперь голова болит…
- Не всю, Оксана, - помахал рукой Кирилл. - У меня тут полторы бутылки… из новостей прихватил, ещё тогда…
- Тёплая, поди? - капризно сказала Оксана-вторая. - Ну, ладно, за неимением кухарки спят и с дворником… давай сюда!
- Мы тут новости смотрели, пока вы спали, - прошептала Инна. - Бардак творится - с ума сойти!
- Президент ещё не выступал? - серьёзно спросил Роальд Вячеславович.
- Готовится. Сами понимаете - такое событие! Ему фрак шьют. Двух французских портных уже расстреляли… за срыв сроков, - понёс Кирилл.
Оксанка-первая захихикала.
- Как только фрак привезут… вечерней кобылой из Парижа… сразу и выступление будет, - закончил довольный её смехом Кирилл.
- Замечательно! - прошипела Инна. - Вы заткнётесь, или нет? Не слышно, кроме вас, никого! Роальд Вячеславович, вам немножко кофе налить?
Роальд кивнул. Москвич тихо гудел в мобильник Антона, повернувшись ко всем спиной и прислонившись плечом к проёму двери. Видно было, как рядом топтался Филон, приоткрыв рот и во все глаза таращась на командира.
Малый сидел на своём месте, положив левую руку на коробку. Автомат он держал стволом вверх, уперев приклад в колено. Указательный палец поглаживал предохранительную скобу. Судя по тому, что не было видно Андрея, Антона, Яны и Махно, Мустафа торчал, наверное, в коридоре, сопровождая их в сортир… или они принимали участие в переговорах Москвича по телефону, и всех их просто не было видно за углом.
Роальд посмотрел на себя в экране телевизора и спохватился:
- Как там камеры? Всё нормально было?
- Нормально, - подал голос Лекс. - Мы с Нестором следим. Светка тут просила немного по-другому скомпоновать…
"Подрезали у картинки левый край лишку…" - подумал Роальд, но ничего вслух не сказал.
- Эфир в норме. Идёт, - сказал Пашка и вздохнул.
- А Саша где? - вспомнил Роальд.
- Здесь я, - пробурчал из угла Сашка.
- Как ты, Сашенька, всё нормально?
- Нормально.
- Он тут у нас поел и даже немного водки выпил, и в туалет сходил, - улыбалась Оксана-вторая. - Я его сама покормила.
- Кормящая мать, - пробормотал Кирилл, - А ведь ещё вчера ты была незамужней бездетной дамочкой…
Все заулыбались.
- Ладно тебе, Кирилл… - донеслось из Сашкиного угла.
Москвич вышел в коридор. Наперебой забубнили неразборчивые голоса.
Малый ухмылялся. Бессонная ночь не наложила на него никакого отпечатка. Видно было, что он доволен жизнью… и вообще.
- Малый, - внезапно спросил Кирилл, - ты сам-то откуда?
- Из Озёрска… там, где Комбинат, на котором атомные бомбы делают, - охотно отозвался Малый.
- Ха! Как Андрей Нулин! Тот сюда, поди, ещё до перестройки переехал! А я, кстати, Озёрск знаю. Я на вашем комбинате был ещё в 1997 году. Завод снимали для одной телепрограммы.
- Там заводов этих на комбинате - до хрена. Вы на каком были?
- Ну, там, на переработке ядерных отходов.
- Двадцать третий, значит
- И около озера Карачай снимали… Ты как в армию угодил? Там, вроде, бронь была не проблема?..
- Ну… забрали и всё. Пипец подкрался незаметно.
- А родители?
- А что родители? Мать поревела. Батя репу почесал и всё.
В студию вошёл Москвич. За ним потянулись остальные. Сразу стало шумно. Антон Александрович Басов сиял.
- Так, ребята, никакого штурма не планируется. Я сейчас разговаривал с Ванниковым и с губернатором. Официально заявляю, что через несколько минут мы будем собираться. У нас водка осталась?.. О! Спасибо, Кирилл! Ну, за что выпьем?
Динамик вдруг ожил и громко рявкнул голосом Гошки:
- За нашу и вашу победу!
Видно было, как в режиссёрке довольный Гошка возвращается на своё место.
- Какая ещё победа? - удивился Андрей, усаживаясь. - Я считаю, что победу наши воины могут одержать только тогда, когда - штык в землю и на свободу с чистой совестью! В конце концов, никого не убили…
- Кончайте меня уговаривать - перебил его Москвич. - Всё уже. Не уговорили и нечего тут!
- Ладно, не вибрируй! - пробасил Кирилл. - Девок только отпусти, а?
- Отпустим, - Москвич сел на своё место и положил на стекло ствол, направив его в сторону телевизионщиков. - Слушай сюда. Расклад у нас такой…
- Погоди, - перебил его Антон. - Давай по порядку: я расскажу о том, как переговорил с властями. Пусть зрители тоже послушают… Кстати, эфир-то наш… идёт?
- Идёт! - поднял руку Пашка. - Всё нормально.
- Ладно, говорите, - кивнул головой Москвич.
- Господи, - думала Яна. - Если мы выберемся отсюда живыми… что я напишу в своей книге? Правду? А в чём она? Как всё это опишешь? И страшно… и всё-таки как-то сроднились уже с этими бестолковыми мальчишками…
Я же всегда старалась писать правду! Даже, когда был заказ на ту или иную статью! Я же не могу, НЕ МОГУ писать о том, во что не верю…
А во что сейчас верю я? В то, что всё обойдётся? В то, что сейчас на площади митингуют… пьют пиво такие же пацанчики… разворачивают свои глупые детские лозунги… а напротив мёрзнут хмурые менты…
Я верю в то, что Антон всё уладит?.. Взрослые всё уладят, девушка…
Я верю в то, что всё справедливо?
Я верю в то, что сейчас мать не включает телевизор при дочке и старательно врёт ей, что её мама-Яна опять срочно уехала по делам? И тайком смотрит на меня сейчас и плачет?
Во что я верю? Почему я здесь?
Яна закрыла глаза.
Господи… Ты, там, на сияющем облаке… видишь всё и читаешь в душах людей… имя Твоё, слава Твоя, голос Твой… воля Твоя…
Она открыла глаза. Рядом полулежа, таращил глаза Сашка, прижимая к себе зайца. Яна наклонилась к нему и прошептала:
- Саша… ты мне веришь?
- А что? - так же шёпотом серьёзно спросил Сашка.
- Бог… я чувствую его повсюду, - проглотив комок в горле, тихо-тихо сказала Яна.
Сашка испуганно смотрел на неё. В глазах его застыл страх.
- Ты мне веришь? - настойчиво спросила Яна, вглядываясь в серые Сашкины глаза.
- Яна… я… я тоже, - наконец пробормотал Сашка. - Я не умру, я знаю.
Яна погладила его по коротко стриженой голове, и в душе провернулось что-то большое и горячее… подступило к глазам. Голова была тёплая… как у дочки.
Вне времени. Сейчас. Вернуться в мир живых?
Андрей мучительно старался разобраться в происходящем. Ему казалось, что он очищает огромное полотно - ту часть своей жизни, о которой напрочь забыл. Кусочек за кусочком, словно мозаику. То, что он сейчас видел - немного искаженно, как через странную подзорную трубу, тотчас становилось его собственным воспоминанием. Словно мыкаешься с не дающимся словом, - тем, что упорно вытанцовывает на кончике языка и не желает вспоминаться. И вдруг - выпаливаешь его… и удивляешься, как только ты мог его забыть!
Всё, что он видел, было непривычным. Оно было… этому он так и не смог подобрать нужное слово… всеобъемлющим, что ли? Каждое мгновение представляло собой абсолютно четкую картинку. Пылинка, кружившая в воздухе; запах оружейной смазки; капельки пота на лбу Оксаны второй; еле слышное дрожание поверхности водки в стаканчике; шорох плюшевых зайцев и медвежат… всё это воспринималось одновременно, со всех точек и ракурсов. Любая секунда, ничтожный тик-так на наручных часах Андрея, представляла собой полную картину. В объёме, с запахами и вкусами. Андрей вдруг понял, что сейчас он может запросто переместиться внутрь "ролекса" Басова и проследить за каждым колёсиком и балансиром. Или подняться к потолку и скользнуть внутрь силового кабеля, или проникнуть в таинства студийной камеры, чтобы полюбоваться слаженной работой крошек-электронов. Он знал и чувствовал всё, всех и за всех. Это не походило на подглядывание в щёлочку - нет, в этом не было ничего стыдного или неприличного, ведь потрясающая красота всего сущего смяла его. Это было настолько волшебно, что жаркая, пропахшая табаком и перегаром студия виделась ему огромной вселенной, населённой, как прекрасными огромными людьми, так и крошками-микробами, инфузориями и прочим суетливым народом. Каждый звук гремел, как хорал…
"Вот оно какое, всевидение! - потрясённо подумал он. - Наверное, именно так обозревает нас с облаков Господь наш небесный!"
Он всмотрелся в Ольгу, надеясь, что и она сейчас переживает тоже, что и он. Её сияющие глаза были широко открыты. Андрей проследил за её взглядом. Она смотрела на него, на Андрея, сидящего за стеклянным столом…
И одновременно, она видела себя, съёжившуюся на диване и глотающую слёзы у телевизора, на экране которого продолжался и продолжался прямой эфир. Андрей хотел сказать ей, что это прекрасная аналогия: то, как мы при жизни воспринимаем мир, так же отличается от нынешнего восприятия, как телепередача от реальности… но вдруг понял: Ольга смотрела на него, на него и только на него. На телеэкране и сейчас, после смерти, она вглядывалась только в его лицо.
Андрей целовал её, чувствуя, как мир вращается вокруг в торжественной ярости бытия. Именно сейчас можно было просить вернуть его в мир живых. Комочком плоти, маленьким эмбрионом, микроскопической запятой, начинающей расти в чреве женщины. Да-да, именно сейчас его просьба была бы услышана. Он ещё крепче обнял Ольгу, борясь с искушением вернуться. Без неё - нет. А выберет ли этот путь она, он не знал и твёрдо понимал, что спрашивать её сейчас бесполезно. Наверное, где-то там, в сияющей небесной канцелярии пожалели несчастного дурака Андрея Нулина и решили дать ему один-единственный шанс. Шанс остаться со своей любимой… шанс разбудить её от смертного сна. Шанс держать её за руку и просить прощения за то, что когда-то покинул её.
10 лет назад. Неожиданная стрельба
"Ну, вот… момент истины… - подумал Андрей. - Оленька, малыш… хорошо, что тебя здесь нет… Так и не выходил бы отсюда… Господи, что это со мной? Надо, надо идти… не просидишь тут всю жизнь… под водочку… а интересно всё складывается, а? Митинги какие-то… поддержка. В центре внимания. Только нам-то что? Ну, не выдержат нервы… бабахнут… на штурм пойдут…"
Неуютно. Андрей постоянно ощущал у себя за спиной окна.
Когда-то в этом помещении был актовый зал. Его разделили на две студии, две режиссёрки и комнату эфирного оператора. Окна заложили звуконепроницаемыми плитами и налепили листы фанеры. Со стороны улицы окна были видны хорошо. Тёмные и слепые. В них никогда не горел свет. А за окнами были студии…
Андрею вдруг представилось, как некие военные обсуждают план действий: так, мол, и так - судя по изображению на телеэкранах, Андрей Нулин сидит вот здесь… крестиком обозначен. А Москвич - тут. Вон он, в прицеле… сквозь окно…
"Влепят прямо в спину… - думал Андрей. - Из крупнокалиберного. Дальше пуля пролетит в Басова, а потом…"
- Андрей, твои соображения? - спросил Басов.
Андрей разлепил губы:
- Девчонок если оставим - я - "за"!
- Оставим.
- Нет, мы с ребятами, до конца!
- До какого конца… до анатомического, именуемого "пенис"?
- Кирилл! Перестань хорохориться!
- Девушки, хватит… не будем ссориться.
(телефонный разговор)