- Entbehren sollst Du! - умоляет его миссис Зибен. - Смиряй себя! Роуэн, это мощные слова. Голос должен звучать сильно.
Она тепло улыбается.
"Что на нее нашло? - думает он. - Решила воспитать во мне характер?"
- Entbehren sollst Du!
- Еще. Давай, mit Gusto!
- Entbehren sollst Du!
- Громче!
Сердце Роуэна гулко колотится. Он снова смотрит в книгу, на те слова, которые ему придется прокричать, чтобы миссис Зибен от него отстала.
Entbehren sollst Du! Sollst entbehren!
Das ist der ewige Gesang.
Он набирает полные легкие воздуха, закрывает глаза, чуть не плача, и слышит собственный голос - громче некуда.
- Смиряй себя! Смиряй себя! Вот мудрость прописная!
Только закончив, он осознает, что прокричал эти слова по-английски. Смех, до этого сдавленный, теперь взрывается в полную мощь, ребята просто попадали на парты в истерике.
- Что тут смешного? - сердито спрашивает Ева у Лорелеи Эндрюс.
- Ну почему эти Рэдли такие чокнутые?
- Он не чокнутый.
- Ну конечно, ага. На планете Дурдом он ничем не выделяется. Но я выражала точку зрения землян.
Стыд охватывает Роуэна с новой силой. Он смотрит на золотистый загар Лорелеи, на ее глаза олененка Бэмби (только очень вредного), и воображение рисует ему, как она внезапно сгорает на месте.
- Хороший перевод, Роуэн, - говорит миссис Зибен, и смех учеников затихает. Теперь она улыбается ласково. - Впечатляет. Не знала, что ты умеешь так точно переводить.
"Я тоже не знал", - думает Роуэн. Но тут он замечает кого-то сквозь армированное стекло двери. Кто-то выбежал из другого класса и понесся по коридору. Это его сестра, она бежит к туалету, прикрывая рукой рот.
За ширмой
Четырнадцатый за сегодняшний день пациент Питера находится за ширмой, он снимает брюки и трусы. Натягивая резиновую перчатку, Питер старается не думать о том, что ему предстоит проделать в следующую минуту по долгу службы. Он сидит и изобретает какой-нибудь убедительно звучащий диагноз для дочери, чтобы напугать ее и заставить есть мясо.
Нервное расстройство?
Анемия?
Вообще существует довольно много реальных проблем со здоровьем, вызванных недостатком витаминов. Питеру надо лишь выбрать одну из них и сообщить ее название дочери. Но теперь ему приходится быть осторожнее. Появился риск, которого не было раньше, когда дети были младше, - опасность того, что они столкнутся с альтернативным мнением. Как, например, в тот раз, когда Роуэн обратился к школьной медсестре насчет своей сыпи, и она выразила сомнение, что это фотодерматоз. Стоит ли продолжать? Стоит ли дальше лгать? Стоит ли жертвовать здоровьем своих детей? Самое паршивое, что дети считают, будто ему на все плевать. Тогда как на самом деле ему не позволено о них заботиться - по крайней мере, тем способом, каким ему бы хотелось.
- На хрен, - беззвучно произносит он. - На. Хрен.
Конечно, Питер достаточно долго работал врачом и понимает, что поддержка сама по себе целительна. Он много читал в медицинских журналах об эффекте плацебо и силе веры в лечение. Читал и об исследованиях, показавших, что оксазепам - препарат, подобный валиуму, который Питер сам иногда прописывал, лучше помогает от тревожного симптома, если таблетка зеленого цвета, а от депрессии, наоборот, эффективнее желтые таблетки.
Иногда он таким образом оправдывает перед самим собой свою ложь. Он просто выбирает цвет правды, как цвет таблетки.
Но со временем делать это становится все труднее.
Питер сидит и ждет своего старенького пациента, а на него с доски, как обычно, смотрит постер.
Большая красная капля крови, похожая на слезу.
И жирным шрифтом: "СТАНЬ ГЕРОЕМ СЕГОДНЯ. СДАЙ КРОВЬ".
Часы тикают.
Шуршит одежда, старик откашливается:
- Доктор, я… э-э-э… готов.
Питер проходит за занавеску и выполняет необходимую процедуру.
- Мистер Бэмбер, ничего лишнего я тут не нахожу. Смазывать немножко надо, а так все в порядке.
Старичок натягивает трусы и штаны, он, похоже, готов расплакаться от стыда. Питер снимает перчатку и аккуратно кладет ее в специальную корзину. Щелкает крышка.
- Вот и славно, - говорит мистер Бэмбер. - Какие хорошие новости.
Питер смотрит старику в лицо. Возрастные пигментные пятна, морщины, всклокоченные волосы, мутноватые глаза. На миг Питера охватывает такое отвращение к собственному недалекому будущему, на которое он сам же себя и обрек, что слова застревают у него в горле.
Он отворачивается и замечает на стене еще один плакат. Должно быть, его повесила Элейн. На плакате - изображение комара и предупреждение отдыхающим за городом об опасности заражения малярией.
"ДОСТАТОЧНО ОДНОГО УКУСА".
Питер чуть было не разрыдался.
Что-то скверное
Ладони Клары стали скользкими от пота.
Ей кажется, что внутри у нее нечто ужасное. Какой-то яд, который необходимо исторгнуть из тела. Что-то там живет. Что-то скверное, и оно все разрастается.
В туалет заходят девчонки, и кто-то дергает дверь ее кабинки. Клара замирает и старается дышать поглубже, чтобы унять тошноту, но все же она подступает очень быстро.
Что со мной?
Ее снова рвет. За дверью слышатся голоса:
- Эй, мисс Булимия, твой обед, наверное, уже вышел. - И после паузы: - Фу, как воняет.
Голос принадлежит Лорелее Эндрюс.
В дверь кабинки осторожно стучат. И снова голос Лорелеи, но уже мягче:
- Эй, ты там как?
- Нормально, - помолчав, отвечает Клара.
- Клара? Это ты?
Лорелея и ее подружка хихикают.
Клара ждет, когда они уйдут, потом смывает рвоту. Выйдя в коридор, она видит Роуэна - тот прислонился к выложенной плиткой стене. Она рада его видеть, он единственный, с кем она сейчас в состоянии говорить.
- Я видел, как ты бежала по коридору. Ты в порядке?
Клара кивает.
Как раз в этот момент проходящий мимо Тоби Фелт тычет Роуэна теннисной ракеткой в спину.
- Тупило, я понимаю, что тебе хочется присунуть, но она твоя сестра. Это ж извращение.
Роуэну нечего сказать - во всяком случае, у него не хватает смелости сказать что-либо вслух.
- Он такой дебил, - обессиленно говорит Клара. - Не понимаю, что Ева в нем нашла.
Клара видит, что ее слова расстроили брата, и ей хочется откусить себе язык.
- Ты вроде говорила, что он ей не нравится, - еле слышно произносит он.
- Ну, мне так казалось. Я думала, как человеку с нормально работающими мозгами он ей нравиться не может, но, боюсь, я ошибалась.
Роуэн изо всех сил пытается изобразить равнодушие.
- Мне вообще-то все равно. Ей может кто угодно нравиться. На то у нас и демократия.
Звонит звонок, и они вместе идут на последний урок.
- Постарайся ее забыть, - советует Клара. - Если хочешь, я перестану с ней дружить.
Роуэн вздыхает:
- Не глупи. Я лишь слегка ею интересовался. Ничего такого.
Сзади к ним бесшумно подкрадывается Ева.
- Что - ничего такого?
- Ничего, - отвечает Клара, зная, что брат от смущения промолчит.
- Ничего такого ничего. Весьма нигилистская идея.
- Мы из семьи нигилистов, - говорит Клара.
Разумеется, если вы воздерживались всю свою жизнь, вы, по сути, и не знаете, чего лишились.
Но жажда, лежащая в основе вашей сущности, все равно остается глубоко внутри и никуда не исчезает.
"Руководство воздерживающегося" (издание второе), стр. 120
Зеленый салат с маринованным цыпленком и заправкой с чили и лаймом по-тайски
- Красивые бусы, - вынужден сказать Питер, поймав себя на том, что слишком долго смотрит на шею Лорны.
К счастью, она дотрагивается до простых белых бусин с признательной улыбкой.
- Ой, Марк купил мне их сто лет назад. На рынке в Сент-Люсии. Мы ездили туда в свадебное путешествие.
Марк выглядит удивленным, он, похоже, только сейчас замечает, что на жене вообще есть какие-то бусы.
- Правда? Что-то не припомню.
Лорна, похоже, обиделась.
- Да, - мрачно отвечает она. - Правда.
Питер пытается переключиться на что-нибудь другое. Он смотрит на жену, которая снимает пленку с принесенного Лорной салата, потом на Марка, потягивающего "Совиньон Блан" с таким подозрением, что можно подумать, будто он вырос на винограднике в долине Луары.
- Так что, Тоби пошел на вечеринку? - спрашивает Хелен. - Клара пошла, хотя и неважно себя чувствует.
Питер вспоминает, что с час назад Клара подходила к нему, когда он проверял электронную почту. Она спросила, можно ли ей пойти, и он рассеянно сказал "да", даже не вникнув, о чем речь, а потом, когда он спустился вниз, Хелен, которая готовила свинину в горшочке, посмотрела на него с презрением, но промолчала. Наверное, она рассердилась. И наверное, она права. Может, ему не стоило отпускать дочь, но он же не Хелен. Он не может все время быть начеку.
- Понятия не имею, - отвечает Марк. Он поворачивается к Лорне. - Пошел?
Лорна кивает, ей, видимо, неловко говорить о пасынке.
- Да, думаю, да, впрочем, он нам не отчитывается о своих планах. - И она переключается на свой салат, который Хелен только что разложила по тарелкам. - Вот и он. Зеленый салат с маринованным цыпленком и заправкой с чили и лаймом по-тайски.
Этот перечень не вызвал у Питера никакого беспокойства. К тому же Хелен уже попробовала, так что он уверен - все в порядке.
Он нанизывает на вилку курицу и кресс-салат с соусом, кладет в рот и немедленно начинает кашлять.
- О боже, - вырывается у него.
Хелен в курсе, но не успела его предупредить. Ей как-то удалось сдержать реакцию, и теперь она осторожно полощет рот белым вином, чтобы избавиться от злосчастного привкуса.
Лорна всполошилась:
- Что-то не так? Слишком остро?
Запах он не учуял. Наверное, затерялся среди чили и всего остального, но омерзительный резкий вкус слишком силен, он даже не достиг гортани, только языка, и уже вызвал удушье. Питер встает, прижимая руку ко рту, и отворачивается.
- О господи, Лорна, - произносит Марк агрессивно-жестким тоном. - Что ты наделала?
- Чеснок! - задыхаясь, выкрикивает Питер, словно проклинает имя непобедимого врага. - Чеснок! Сколько его там?!
Он трет пальцем язык, пытаясь соскрести эту гадость. Потом вспоминает о вине. Разворачивается и хватает стакан. Он жадно пьет и сквозь слезы на глазах видит Лорну, она с несчастным видом смотрит на остатки своего злополучного салата.
- Немного есть в заправке и совсем чуть-чуть в маринаде. Мне очень жаль, я не знала, что…
Хелен, как всегда, быстро выкручивается:
- У Питера аллергия на чеснок. Ничего страшного, пройдет. На шалот у него такая же реакция.
- Ой! - Лорна искренне смущена. - Так странно. Это же очень полезный антиоксидант.
Питер берет салфетку и откашливается в белую ткань, затем допивает вино. Последний глоток он задерживает во рту, как ополаскиватель для десен, и только потом проглатывает.
- Простите, - говорит он, ставя пустой стакан. - Простите.
Жена смотрит на него с состраданием и в то же время с осуждением. Она кладет в рот лист салата без заправки.
Коупленд
- Вы поедете в отпуск в этом году? - спрашивает гостей Хелен.
Марк кивает:
- Скорее всего. Может, на Сардинию.
- На Коста-Смеральда, - добавляет Лорна, не сводя глаз с Питера и описывая пальчиком круги по краю бокала.
- О, Сардиния! - восклицает Хелен, внезапно охваченная сладкими воспоминаниями. - Сардиния изумительна. Мы как-то летали туда на ночь, помнишь, Питер?
На лицах гостей отражается недоумение.
- На ночь? - переспрашивает Марк недоверчиво, чуть ли не с подозрением. - Вы что же, провели там всего одну ночь?
Хелен спохватывается. Приподнятые брови мужа говорят ей: ну-ну, посмотрим, как ты теперь выкрутишься.
- Да нет, я имела в виду, мы летели туда ночью. Такая красота, когда самолет снижается над Кальяри, город сияет огнями… Мы провели там неделю. Конечно, мы предпочитаем короткие путешествия, но туда-обратно за одну ночь - это было бы чересчур!
Она смеется - пожалуй, немного наигранно, - потом встает, чтобы принести горячее. Свинину в горшочках без чеснока, которую она твердо намерена съесть, не допуская больше дурацких промахов.
"Надо бы заговорить о последней прочитанной мною книге, - думает Хелен. - Вполне безобидная тема. По крайней мере, в Китае эпохи Мао мы ночного разгула не устраивали".
Впрочем, о предмете беседы она беспокоилась напрасно. За горячим Марк без конца разглагольствует о недвижимости. В данный момент речь идет о приобретенной им квартире на Лоуфилд-клоуз.
- Я купил ее, когда цены были минимальны, так что сделка получилась беспроигрышная, - сообщает Марк, после чего наклоняется над столом, словно собирается раскрыть секрет священного Грааля. - Когда покупаешь квартиру для сдачи в аренду, проблема в том, что недвижимость ты выбрать можешь, а жильцов - нет.
- Верно, - кивает Хелен, заметив, что Марк ждет какой-нибудь реакции.
- А первый и единственный мужик, который захотел ее снять, оказался просто кошмарным. Просто кошмарным.
Питер слушает вполуха. Он жует свинину и упорно пытается отогнать мысли о Лорне. Он старается не встречаться с ней глазами, смотрит в тарелку, на овощи и на коричневый мясной сок.
- Кошмарным? - переспрашивает Хелен, по мере сил изображая интерес к рассказу Марка.
Марк торжественно кивает:
- Джеред Коупленд. Вы его знаете?
Коупленд. Хелен задумывается. Фамилия определенно кажется знакомой.
- У него есть дочь, - добавляет Марк. - Блондинка. Ева, что ли.
- Ах да. Клара с ней дружит. Я ее видела всего однажды, но, по-моему, она прелесть и умница.
- Ну так вот, ее отец - запущенный случай. Думаю, алкаш. Работал в полиции. В департаменте угрозыска или что-то вроде того. Но по его виду и не скажешь. Так вот, он остался без работы и решил переехать из Манчестера в Бишопторп. Не вижу в этом никакого смысла, но если уж он хочет снять у меня квартиру, мешать ему я не собираюсь. Проблема в том, что у него нет денег. Он заплатил только залог. Живет уже два месяца, а я от него еще ни фунта не получил.
- О боже, вот бедолага, - говорит Хелен с искренним сочувствием. - Очевидно, с ним произошло что-то нехорошее.
- Я то же самое сказала, - вставляет Лорна.
Марк закатывает глаза.
- У меня же не благотворительное заведение. Я говорю ему: если через неделю денег не будет, то все, кирдык. Хелен, тут сентиментальность недопустима. Это бизнес. Да и все равно, он просил меня не беспокоиться. Дескать, нашел работу. - Марк ухмыляется, да так гадко, что Хелен спрашивает себя, как это ее угораздило позвать соседей на ужин. - Устроился мусорщиком. Из следователей в мусорщики. Вот уж с кем не стал бы советоваться по карьерным вопросам.
Хелен вспоминает мусорщика, который утром копался в ее баке.
Ее муж, однако, никакой связи не уловил. Он прослушал насчет мусорщика, потому что в это время почувствовал какое-то давление на ногу. И сердце его бешено заколотилось, когда он понял, что это Лорна. Это ее нога. Сначала он подумал, что это произошло случайно. Но она так и прижимается своей ногой к его ноге, даже трется о нее, мягко давя на ботинок.
Он смотрит на нее.
Лорна жеманно улыбается. Нога Питера неподвижна. Он думает о разделяющих их преградах.
Ботинок, носок, кожа.
Долг, супружество, здравый смысл.
Питер закрывает глаза и старается ограничиться сексуальными фантазиями. Нормальными. Человеческими. Но это не так-то просто.
Осторожно и медленно он убирает ногу под стул, и Лорна опускает глаза, уставившись в пустую тарелку. Однако улыбка ее не гаснет.
- Бизнес, - повторяет Марк, влюбленный в это слово. - А у нас в этом году много расходов. Мы планируем значительную реконструкцию дома.
- Да? И что будете перестраивать? - спрашивает Хелен.
Марк откашливается, как будто собирается сделать заявление национального масштаба.
- Мы хотим увеличить дом. Верхний этаж. Пристроить пятую спальню. Питер, я как-нибудь зайду и покажу тебе проект, прежде чем мы пойдем за разрешением на перепланировку. Есть вероятность, что тень будет падать на ваш сад.
- Думаю, ничего страшного, - отвечает Питер, почувствовав себя вдруг бодрым и дерзким. - Я бы сказал, тень для нас - это даже плюс.
Хелен изо всех сил пинает мужа под столом.
- Так, - говорит она, начиная убирать тарелки, - кому пудинг?
Тарантул
В поле холодно, даже несмотря на костер, но остальным, похоже, все равно.
Ребята танцуют, пьют, курят травку.
Клара сидит на земле и смотрит на горящий в нескольких метрах от нее костер, ощущая его тепло и вздрагивая от пляшущих в темноте ярких языков пламени. Она чувствует себя ужасно, но не столько из-за болезни, сколько из-за того, что где-то час назад к ним подкатил Тоби Фелт и принялся окучивать Еву, накачивая ее дешевой водкой и нашептывая еще более дешевые комплименты. И каким-то образом это сработало. Сейчас они целуются, и Клара видит руку Тоби на затылке Евы - она копошится в волосах ее подруги, словно пятиногий тарантул.
А тут, в довершение всех зол, еще и Харпер. Последние десять минут он сидит, откинувшись назад, и смотрит на Клару пьяными и голодными глазами, отчего она чувствует себя еще хуже.
Желудок снова дернулся, как будто земля ушла из-под ног.
Ей надо бы идти.
Она собирается с силами, чтобы встать, и тут Ева отстраняется от Тоби, чтобы поговорить с ней. Пятиногий тарантул неохотно отваливается.
- Боже мой, Клара, ты такая бледная, - говорит Ева. Несмотря на опьянение, она беспокоится о подруге. - Пойдем? Можем вместе поехать на такси. Я вызову.
Тем временем Тоби у Евы за спиной втирает Харперу что-то ободряющее, и Клара гадает, о чем же идет речь.
- Нет, все в порядке. - Клара с трудом перекрикивает тяжелую музыку. - Я сейчас позвоню маме. Она за мной приедет.
- Я могу позвонить, если хочешь.
Тоби дергает Еву за майку.
- Все нормально.
- Точно? - переспрашивает Ева. У нее глаза пьяной лани.
Клара кивает. Говорить она уже не может. Если скажет хоть слово, ее точно вырвет. Она старается вдохнуть побольше свежего ночного воздуха, но это не помогает.
Когда Ева с Тоби снова начинают целоваться, тошнота усиливается. Внезапно к ней примешивается резкая, раздирающая внутренности боль.
Это плохо.
Клара закрывает глаза и где-то в темной глубине себя находит силы, необходимые, чтобы встать и уйти, оставив счастливых танцующих и целующихся ребят.