Комната почти пустовала. Деревянный Будда сидел на низком столике у стены; пожилая женщина, такая же лысая, как и все, кого Стив здесь видел, села на подушку в центре комнаты. Стива подвели к подушке, лежавшей перед ней. Мужчина сел на подушку рядом за спиной женщины. Стив опустился, зеркально отражая своей позой позу женщины, сидевшей, скрестив ноги и положив руки на колени. Он ждал, не понимая, что конкретно чувствует при этом.
Наконец, женщина немного подняла одну руку, и мужчина приблизил свое ухо к ее рту. Затем он поднялся, быстро поклонился деревянному Будде и покинул комнату.
- Давать аудиенцию посторонним не в моих правилах, - сказала женщина.
Стив не был уверен, видел ли он, как шевелятся ее губы, когда она произносила эти слова.
- Я очень благодарен вам за то, что вы сделали для меня исключение, - сказал он и слегка кивнул.
- В письме вы задавали вопрос. Мой ответ на все вопросы моих учеников до этого момента был советом сидеть в тишине, медитировать, чувствовать каждое мгновение. Вам известны ваши чувства и мысли в данный момент? - нетерпеливо спросила женщина.
- Я, э-э…
- Не спешите создать шум. Будьте уверены в ваших мыслях и чувствах. Просто называйте их. Чувствуйте ваше дыхание.
- Я нервничаю. Я волновался, что вы можете подумать. Я не знаю, как много могу вам сказать.
- Хорошо. Давайте пройдемся.
С этими словами женщина встала, взяла Стива за руку и повела его по тропе, уходившей в чащу.
Десять-пятнадцать минут они шли в молчании. Сосны и ели озонировали воздух ароматом гор и лесов. Стива изумлял темп, который поддерживала женщина. Он заметил, что она шла босиком. Она вела его по сужающейся тропинке, которая в конце концов вышла к утесу, возвышавшемуся над бьющимися волнами и морскими птицами, кричащими и самозабвенно описывающими круги в бойком ветре открытого моря. Стив почувствовал себя как дома.
- Здесь мы можем разговаривать, не рискуя быть случайно подслушанными, что часто бывает в монастыре, - сказала женщина, легко и с улыбкой. - Давайте обсудим злополучный вопрос, который вы задали мне в письме.
Вдруг женщина перестала быть легендарным учителем или автором стольких книг на полках в доме Стивена. Она превратилась в обычную женщину средних лет, попросившую его сесть на камень и поболтать. Она полностью его умиротворила.
- Причинить вред живому существу равнозначно тому, чтобы позволить кому-то еще сделать это? - спросил Стивен.
- А теперь расскажи мне то, что ты чувствовал, но что не мог написать в письме.
И Стив начал говорить о том, что знал об обращении с животными в лабораториях. Он говорил несколько часов, солнце садилось, а он все говорил. Он в тончайших и мучительных подробностях описывал способы, которыми миллионы животных пытали до смерти.
Временами эмоции настолько захлестывали его, что ему приходилось останавливаться и ждать, когда вернется самообладание. Он приводил оправдания, которыми использовали лаборатории, университеты и Национальный институт здравоохранения. Он озвучивал научные аргументы как за вивисекцию, так и против. Он рассказывал об использовании животных в лабораториях на протяжении всей истории, о медицинских достижениях чемпионов этой практики и о доводах противников. Он говорил о разуме и эмоциях, о боли, страхе и страданиях животных.
Когда солнце появилось вновь, и звезды начали исчезать, знаменуя начало нового дня, женщина сказала:
- А почему вы думаете, что можете что-то сделать с этими безмерными страданиями?
И Стив поведал о деньгах, которые выиграл в лотерею, о своем плане, о том, что он уже сделал для подготовки почвы для будущих свершений, но остановился, едва не сказав о видео, которое снял.
Стив посмотрел на океан и заметил вдалеке рыбацкую лодку.
- Я устал, - сказал он.
Женщина встала с места, на котором так долго просидела, слушая в молчании и без движения, и сказала:
- Давайте вернемся в монастырь, чтобы вы могли отдохнуть. Я подумаю над вашим вопросом.
2.
Стив постепенно начал различать медленные удары, монотонные и плотные, частота которых постепенно усиливалась. Они побудили его выпасть из глубокого сна. Когда он, наконец, открыл один глаз, он понял, что на улице все еще темно; часы сообщили ему, что было 4:30. Звон колокола усиливался, и Стив понял, что это сбор на утреннюю медитацию.
Войдя в холодный зал для медитаций, Стив был препровожден к группе из двадцати или около того людей и сел на подушку. В зале стоял сильный аромат. На этот раз Стив не смог разгадать, что это было.
Женщина, с которой Стив так долго беседовал накануне, тоже сидела на подушке; спутник вновь находился слева чуть за ней. В молитвенный дом вошли еще несколько человек. Они нашли подушки и сели в той же позе с перекрещенными ногами, что и все остальные в зале.
На протяжении двадцати-тридцати минут никто не произнес ни единого слова. В зале стояла полнейшая тишина, изредка нарушаемая чьим-то вздохом и двумя птицами, которые общались друг с другом снаружи. Стив заметил, что может видеть собственное дыхание всякий раз, как выдыхал. Его разум успокоился, когда он вошел в состояние сознания, которое парадоксальным образом позволяло ему быть более осведомленным относительно всего, что происходило вокруг него, и при этом блуждать по закоулкам его собственного вибрирующего внутреннего мира.
- У меня для вас вопрос, - послышался голос женщины, обращавшейся к Стиву и, как ему показалось, людям, которые сидели поблизости и бросали короткие взгляды в стороны на своих соседей.
- Вы видите ребенка, который избивает собаку, привязанную поводком к стене. Какое ваше действие будет правильным? Избранная?
Женщина, сидевшая рядом со Стивом, которую, как он понял, называли Избранной, ответила:
- Жизнь - это страдание, Учитель. Мы видим страдания каждый день. Правильным действием в данном случае будет оставаться непричастным и следить за своим дыханием.
- Дайдо?
Мужчина ответил:
- Майя рождается. Распри вечны. Избранная ответила верно.
- Кэбот?
- Истинно так, Учитель. Разум и тело едины. Путь вымощен из множества страданий.
- Стивен?
Позы присутствующих в зале изменились. Все повернулись, чтобы посмотреть, кто такой Стивен.
- Думаю, я бы попросил ребенка перестать избивать собаку. И отвязал бы ее.
Когда люди обернулись, чтобы посмотреть на незнакомца, который дает такие наивные ответы, между ними начались оживленные разговоры. Стив бросался в глаза и выглядел аутсайдером.
- Но зачем такое усилие? Разве ты не понимаешь, что оно создаст препятствие на пути к просветлению? - слова женщины были как стрелы, пущенные в мишени, только что нарисованные ее учениками. - Что если ребенок не перестанет избивать собаку?
Стив на секунду задумался, его мозг признавал мудрость слов женщины. Но его сердце, полное сострадания, воспринимало голос разума лишь как шум.
- Нет, - ответил он. - Настоящее препятствие - это сосредоточенность на себе, разум, который требует, чтобы я хранил хладнокровие, держался пути непричастности. Но это неправильное действие. Силой помешав ребенку избивать собаку, я беру кармический долг, которые заплачу позже, но жизнь - это страдание, и сколько бы я ни жил, я буду страдать. Я выбрал, я дал обет помогать всем созданиям, облегчать страдания живых существ. Игнорировать страдания собаки, игнорировать тот вред, что ребенок причиняет себе, избивая эту собаку, значит действовать глупо, ставя собственное просветление выше страданий окружающих.
Зал погрузился в гробовую тишину. Аутсайдер бросил вызов заключениям самых выдающихся учеников, учеников с глубочайшими знаниями и самым большим опытом.
Женщина встала и подошла к месту, где сидел Стив. Она наклонилась и взяла его руку. Посмотрев ему в глаза, она сказала:
- Этот монах ответил верно. Этот монах поступил правильно. Его понимание истинно.
А потом добавила только для него одного:
- Пойдем со мной.
Они вышли из здания, держась за руки.
Женщина отпустила его руку и сказала:
- Теперь ты должен идти, пока не сбился с пути. А я должна скорее вернуться - мне кажется, назревает революция.
Она слегка рассмеялась.
- Я обязан вас поблагодарить, - начал Стив, но она быстро его прервала.
- Нет! Твое сердце и храбрость достаточно надежны, чтобы не нуждаться в дополнительной опоре. А теперь иди, Учитель!
Она повернулась и исчезла в темном дверном проеме, за которым начинался ее мир учеников, коанов и благовоний.
ЧАСТЬ IX
1.
Вернувшись из Вашингтона, Роб позвонил Мэтту.
- Алло.
- Здравствуйте. Агентство хотело бы нанять вас в качестве консультанта. Работать непосредственно со мной.
- Я не знаю, чем мог бы помочь.
- Вы знаете об антививисекционном сообществе изнутри. Вы имеете представление о том, как эти люди мыслят. Вы оказали бы стране огромную услугу.
Молчание.
- Алло. Вы еще здесь? - спросил Роб.
- Да. Я просто думал о ваших последних словах, но, да, хорошо, я, полагаю, я соглашусь.
На следующий день Роб ждал Мэтта в аэропорту. Вместо того чтобы идти по длинному коридору с другими прибывшими пассажирами, Мэтт прошел в дверь, которую ему открыл Роб. Они спустились по металлическим ступенькам к стоянке, где их ждала темная машина.
- Мне нужно забрать мои сумки, - начал протестовать Мэтт.
- Они уже в машине.
Мэтт начал понимать, что он шагнул в мир, о котором знал лишь понаслышке.
Они оба сели на заднее сиденье.
Мэтт взглянул на агента и подумал, что морщинки в уголках его глаз могли быть следствием как частого смеха, так и постоянных тревог. Его темные волосы были коротко подстрижены, но не машинкой. На нем были брюки цвета хаки и голубая рубашка с длинным рукавом без галстука. Его рыжеватая куртка спортивного покроя задралась, когда он садился рядом с Мэттом, выставив на обозрение пистолет в кобуре.
Роб просмотрел разведывательные и газетные репортажи, которые делал Мэтт. Он был известным активистом и неоднократно попадал в объектив фотоаппаратов полиции на демонстрациях по всей стране. Роб не сомневался, что знал о Мэтте даже больше, чем хотел. Расследование показало, что в целом Мэтт был законопослушным гражданином, а все случаи его арестов объяснялись неадекватной реакцией местной полиции на протестные мероприятия. Робу требовался именно такой человек.
Темная машина выехала с территории аэропорта на шоссе; вскоре Мэтт почувствовал, что они покидают город.
- Куда мы едем?
- Совершено еще одно убийство. Мы прибудем на место через несколько часов.
Роб откинулся и, похоже, довольно быстро уснул.
Мэтта шокировало расслабленное состояние человека, сообщившего такую новость. Он повернулся к окну и посмотрел на коров в загонах для скота, мимо которых они проезжали.
2.
Машина заехала на грубо вымощенную деревенскую дорогу, и Роб проснулся. Он выглядел так, словно и не спал.
- Почти приехали. Вы когда-нибудь видели мертвое тело или были свидетелем несчастного случая со смертельным исходом?
- Нет.
- Хорошо. Если вам будет нездоровиться, не старайтесь выглядеть храбрым. Уходите подальше от трупа, пока вас не вырвало. В противном случае вы можете уничтожить улики. Ясно?
- Э, ладно. Но не думаю, что меня стошнит.
- Хорошо. И что бы вы ни делали, ничего не трогайте. Ничего.
- Понял.
Они съехали с асфальта и тащились по грязной дороге к явно заброшенной ферме с разваливающимися зданиями, понатыканными тут и там. Судя по всему, к делу привлекли армию. Машину остановили лишь единожды, после чего везде пропускали. Когда они добрались до места, Мэтту быстро представили Брауна.
- Она внизу, - сказал он и повел их по лестнице в подземное убежище от торнадо. Мэтт чувствовал себя участником эпопеи с Волшебником страны чудес. Подвал был на удивление хорошо освещен. В углу тихо урчал генератор. Выхлопные газы выводились на улицу.
- Это его штука? - спросил Роб.
- Ага, - ответил Браун. - Ребята из лаборатории сказали, что мы можем попользоваться. Конечно, первым делом они проверили генератор на наличие улик, но, разумеется, ничего не нашли.
Подвал был большим, его пол - грязным. Заплесневелая сырость смешивалась с другими запахами. В центре помещения стояло хитроумное приспособление. Оно представляло собой плексигласовую коробку размерами с крупный стенной шкаф. У него было два отделения с отверстием между ними. Полом каждого отделения была стальная плита. От коробки с двумя выключателями к полу шел тяжелый изолированный кабель. Коробка соединялась с генератором длинным проводом.
Очень молодая обнаженная женщина лежала в одной из секций коробки. Она явно была мертва. В ее глазах роились мухи. Они почти скрывали ее голову, из которой торчал гвоздь для водостока. Бумажка, через которую был продет гвоздь, едва виднелась. Личинки пожирали высохшие испражнения на полу обеих секций.
Мэтт почти спустился по лестнице, когда его начало рвать. Он сумел выбраться наружу и убежал прочь от дома, прежде чем опорожнил желудок. Когда к нему подошел Роб, он сидел на коленях, трясясь и задыхаясь.
- Привет! Ты держался молодцом. Большинство людей не смогли бы вскарабкаться по ступеням и так удалиться от дома. Ты крут. И тебе придется таким оставаться. Когда почувствуешь себя лучше, я бы хотел, чтобы ты спустился к нам и помог определить, что же он все-таки проделал с девчонкой. Мы уже головы сломали.
- Усвоенная беспомощность, - прошептал Мэтт.
- Что? Что ты сказал?
Мэтт встал и повернулся к Робу.
- В целом я знаю, что он с ней делал. Это обычный психологический эксперимент. Его проводили на собаках, крысах и шимпанзе. Животное помещают в блок с заслонками, как тот, что стоит в подвале. Я никогда не видел его живьем. Только фотографии в каталогах.
- Подожди секунду. Такую штуковину можно купить?
- Ну, та, что в подвале, выглядит скорее как самодельная. Каталожные рассчитаны на размеры крысы.
- Хорошо. Расскажи про эксперимент.
- Животное помещают в одно отделение блока с заслонками и проводят через пол ток. Животное, например, собака прыгает через отверстие в другую часть коробки, чтобы спастись от разряда. Тогда ток в той части, откуда она прыгнула, отключается, и включается там, где находится собака. Экспериментатор повторяет эти действия раз за разом, пока собака не выучит, что для спасения от тока она может выпрыгнуть через отверстие в другую секцию.
- Но зачем это делать? - спросил Роб.
- Давайте поговорим об этом позже. Это комплексный вопрос, на который не существует нормального ответа. Как бы то ни было, когда собака, или, как в нашем случае девушка, запоминает, что нужно прыгать на другую сторону, вивисектор электризует пол в обеих секциях. В литературе по этой теме говорится, что собаки начинают кричать еще в прыжке, потому что знают, что когда они приземлятся, их ударит током. И пока заслонка между секциями открыта, собака продолжает прыгать туда и обратно.
- Господи!
- Но потом экспериментатор закрывает заслонку между секциями, и деваться собаке некуда. Поначалу животное, или, возможно, эта девушка, пытается прыгать через заслонку, чтобы спастись от разрядов. Но, в конце концов, полностью сдается и просто лежит на полу, терпя удары током. На этом этапе можно смело увеличить напряжение до небывалой высоты, а животное будет лежать и биться в конвульсиях. Психическое состояние, в котором животное находится в этот момент, называется усвоенной беспомощностью.
- У нее ожоги от электричества по всему телу. Кому в голову придет творить подобное?
- Это стандартный эксперимент для студентов на факультетах психологии. Чаще всего проводится на крысах. Многие подобные опыты оплачиваются Национальным институтом здравоохранения.