- Совершенно верно; ты так полностью и не вернулся к действительности. А мог бы вернуться, если бы сделал перерыв в двадцать четыре часа. Галлюцинации Элдрича, изменяющие реальность, в конце концов бы прошли; ты бы стал свободен. Однако Элдрич подсунул тебе вторую, более сильную дозу; он знал, что тебя выслали на Марс бороться с ним, хотя понятия не имел, каким образом. Он боялся тебя.
Это казалось странным и не правдоподобным. Элдрич, при всех его возможностях…, ведь Элдрич видел памятник в будущем, знал, что когда-то каким-то образом его в конце концов убьют.
Дверь кабинета внезапно открылась.
Вошла Рони Фьюгейт и, увидев их обоих, ничего не сказала, только открыла рот и вытаращила глаза. Наконец, она пробормотала:
- Это призрак - думаю, тот, который стоит, ближе ко мне. Она неуверенно вошла и закрыла за собой дверь.
- Совершенно верно, - сказал Барни из будущего, пристально глядя на нее. - Можешь проверить, потрогай его.
Она так и сделала; Барни Майерсон увидел, как ее рука погружается в его тело и исчезает.
- Я уже видела призраков, - уже спокойнее сказала она, убирая руку. - Но твоего я еще не видела никогда, дорогой. Каждый, кто принимал эту дрянь, рано или поздно обзавелся призраком, но в последнее время их все меньше. Когда-то, примерно год назад, их везде было полно. Даже Хепберн-Гилберт в конце концов увидел свой призрак; он это заслужил, - добавила она.
- Ты, конечно, понимаешь, - сказал будущий Барни Рони, - что он находится под сильным влиянием Элдрича, несмотря на то, что для нас этот человек мертв. Элдрич может в любой момент воздействовать на его восприятие, а тогда у него не останется иного выхода, кроме как соответственно прореагировать.
- Что мы можем для тебя сделать? - спросила Рони, обращаясь к Барни.
- Он должен вернуться на Марс, - сказал будущий Барни. - Они придумали чудовищный план, как уничтожить Элдрича в судебном порядке, что связано с применением вызывающего эпилепсию препарата с Ио, КВ-7. Или ты этого не помнишь?
- Ведь это дело так и не попало в суд, - сказала Рони. - Элдрич с ними договорился. Они отозвали свою жалобу.
- Мы можем доставить тебя на Марс, - сказал Барни его двойник из будущего, - на корабле "Наборов П. П.". Однако это ничего не даст, поскольку Элдрич не только полетит следом и станет сопровождать тебя, но и встретит тебя по прибытии на место - это его любимое развлечение. Не забывай, что призрак может быть всюду; он не ограничен временем или пространством. Именно это делает его призраком, а также отсутствие метаболизма, по крайней мере, в нашем понимании этого слова. Однако, как ни странно, на него действует гравитация. В последнее время появилось много работ, касающихся этого явления, однако пока известно немногое, - и многозначительно закончил:
- Особенно в отношении того, как избавиться от призрака, как заставить его вернуться в свое пространство и время.
- Вы хотите от меня как можно скорее избавиться? - похолодев, спросил Барни.
- Совершенно верно, - спокойно ответил его двойник из будущего. - Так же как и ты хочешь как можно скорее вернуться; ты уже знаешь, что совершил ошибку, и… - Он бросил взгляд на Рони и сразу же замолчал. Он не собирался касаться темы Эмили в ее присутствии.
- Проводились какие-то эксперименты с электрошоком, с использованием слабого тока и высокого напряжения, - сказала Рони. - И с магнитным полем. В Колумбийском университете…
- До сих пор, - перебил ее будущий Барни, - лучшие результаты были получены в Калифорнийском Технологическом, на физическом факультете. Призрак облучают потоком бета-частиц, которые разрушают базовую структуру…
- Ладно, - отрезал Барни. - Я оставлю вас в покое. Я пойду туда и посмотрю, что удастся сделать.
Он чувствовал себя окончательно сломленным; его бросили в беде все, даже он сам. "Это уже предел всему, - думал он с бессильной слепой яростью. - Господи!"
- Странно, - сказала Рони.
- Что странно? - спросило его будущее "я", откидываясь на спинку кресла и глядя на Рони со сложенными на груди руками.
- То, что ты сказал о Калтехе, - ответила Рони. - Насколько я знаю, они там никогда не занимались призраками. Пусть он покажет тебе обе руки, - тихо сказала она Барни.
- Покажи руки, - сказал Барни. Однако он уже видел медленные перемены, происходившие в его собеседнике, особенно в форме его челюсти; он без труда узнал знакомую угловатость. - Перестань, - хрипло сказал Барни; у него кружилась голова.
Его будущее "я" насмешливо сказало:
- Бог помогает тому, кто сам себе помогает. Ты что, действительно думаешь, тебе что-то даст, если ты будешь здесь болтаться, пытаясь откопать кого-нибудь, кто бы тебе посочувствовал? Черт побери, мне тебя жаль; я предупреждал, чтобы ты не принимал вторую порцию. Я бы тебя вытащил, если бы знал как, а я знаю об этом наркотике больше, чем кто-либо из ныне живущих.
- Что с ним будет? - спросила Рони будущего Барни, который уже не был будущим Барни; метаморфоза закончилась, и в кресле, чуть покачиваясь, уже удобно сидел Палмер Элдрич, высокий и седой, как будто чьим-то великодушным жестом сформированный из некоей таинственной массы. - Боже милостивый, неужели он останется здесь навсегда?
- Хороший вопрос, - тяжело сказал Палмер Элдрич. - Я сам бы хотел это знать, как в его интересах, так и в своих. Помните, что я увяз в этом значительно глубже, чем он. - Обращаясь к Барни, он сказал:
- Кажется, ты понял - не так ли? - тебе вовсе необязательно принимать свою обычную форму; ты можешь стать камнем или деревом, реактивным самолетом или куском термозащитной обшивки. Я был всем этим и многим другим. Если ты станешь чем-то неодушевленным - например, куском дерева, - ты перестанешь осознавать течение времени. Это довольно интересный выход из положения для того, кто хочет избежать призрачного существования. Я этого не хочу, - тихо говорил он. - Поскольку для меня возвращение в мое время и пространство означает смерть от руки Лео. И поэтому я могу жить только в таком состоянии. Однако в твоем случае… - Он сделал неясный жест и слабо улыбнулся. - Стань камнем, Майерсон. Подожди, хоть я и не знаю, сколько это займет времени, пока действие наркотика пройдет. Десять лет, сто. Миллион лет. Или стань окаменевшей костью в музейной витрине.
Он доброжелательно смотрел на Барни.
Помолчав, Рони сказала:
- Может, он прав, Барни.
Барни подошел к столу, поднял стеклянное пресс-папье, потом положил его на место.
- Мы не можем до него дотронуться, - сказала Рони, - но он…
- Способность к манипулированию материальными предметами доказывает, что призраки присутствуют в данной реальности, что это не только иллюзия, - сказал Палмер Элдрич. - Вспомните полтергейсты… Они могли швырять предметы по всему дому, хотя и были нематериальны…
На одной из стен кабинета блестела табличка; премия, которую Эмили получила три года назад - считая по его времени - на выставке керамики. Она висела здесь - он все еще хранил ее.
- Я хочу стать этой табличкой, - решил Барни. Она была сделана из какого-то твердого дерева, вероятно, красного, и бронзы; она просуществует многие годы, а кроме того, он знал, что его будущее "я" никогда ее не выбросит. Он подошел к табличке, думая о том, как перестать быть человеком и стать предметом из бронзы и дерева, висящим на стене кабинета.
- Ты хочешь, чтобы я тебе помог, Майерсон? - спросил Палмер Элдрич.
- Да, - ответил он.
Какая- то сила подхватила его; он раскинул руки, чтобы сохранить равновесие, и вдруг оказалось, что он летит, падает в бездонный, сужающийся туннель. Он чувствовал, как стены сжимаются вокруг него, и понял, что совершил ошибку. Палмер Элдрич еще раз перехитрил его, продемонстрировал власть, которая была у него над каждым, кто принимал Чуинг-Зет; он сделал нечто, и Барни даже не знал, что именно, но наверняка не то, о чем тот говорил и что обещал.
- Будь ты проклят, Элдрич, - сказал Барни, не слыша своего голоса, ничего не слыша; он падал и падал, полностью лишенный веса, не будучи уже даже призраком. Гравитация перестала на него действовать, видимо, тоже исчезла.
"Оставь мне что-нибудь, - подумал он. - Прошу тебя". Он осознал, что это молитва, которой уже никто не выслушает. Палмер Элдрич уже давно сделал то, что хотел, и теперь было поздно, всегда было поздно. "Значит, я должен довести дело до суда, - подумал Барни. - Я найду какой-нибудь способ вернуться на Марс, проглочу яд, проведу остаток своих дней в судебных заседаниях - и выиграю. Не ради Лео и Наборов П. П.", но ради себя самого".
Внезапно он услышал смех. Это был смех Палмера Элдрича, но он раздавался из…, его собственного рта.
Взглянув на свои руки, он увидел сначала левую, бледно-розовую, покрытую кожей с мелкими, почти невидимыми волосками, а потом правую, блестящую, идеально подогнанную искусственную руку, которая была намного лучше настоящей, потерянной много лет назад.
Теперь он знал, что с ним случилось. Произошла чудовищная - по крайней мере с его точки зрения - перемена, и, скорее всего, все, что до сих пор произошло, должно было закончиться именно таким образом.
"Это меня убьет Лео Булеро, - понял Барни. - Это обо мне та надпись на памятнике.
Теперь я - Палмер Элдрич.
В таком случае, - подумал он, в то время как мир вокруг него начал приобретать конкретные черты, - интересно, как у него идут дела с Эмили?
Надеюсь, что очень плохо".
Глава 12
Широко раскинув руки, он простирался от системы Проксимы Центавра до самой Земли, и он не был человеком; он вернулся не человеком. И он обладал огромной властью. Мог победить смерть.
Однако счастья он от этого не испытывал, ибо был одинок. Огромные усилия, приложенные для привлечения других, ни к чему не привели.
Одним из них был Барни Майерсон.
- Майерсон, - Дружелюбно сказал он, - что ты, черт побери, теряешь? Ну, подумай сам: для тебя все кончено. У тебя нет женщины, которую ты любишь, и ты жалеешь о прошлом. Ты знаешь, что избрал неверный жизненный путь, но никто тебя не принуждал. И это нельзя исправить. Даже если ты проживешь миллион лет, ты не вернешь того, что потерял, - добровольно. Ты понимаешь меня?
Молчание.
- И ты забываешь об одном, - продолжал он. - Она деградировала в результате убогой эволюционной терапии, которой занимался этот немецкий доктор из бывших нацистов. Конечно, она оказалась достаточно умна, а вернее, ее муж оказался достаточно умным, чтобы вовремя прервать курс, так что она продолжает делать свои вазочки, которые все же продаются; она не успела сильно деградировать. Однако…, она не понравилась бы тебе сейчас. Ну, ты знаешь: чуть мельче, чуть глупее. Даже если бы ты вновь вернул ее, было бы не так, как раньше; было бы иначе. Он снова подождал. На этот раз он услышал ответ.
- Ну и ладно!
- Куда бы ты хотел отправиться? - продолжал он. - На Марс? Ладно, значит, на Землю.
- Нет, - ответил Барни Майерсон. - Я эмигрировал добровольно. Я уже сыт по горло; для меня все кончено.
- Ну хорошо. Не на Землю. Посмотрим. Гм… - Он задумался. - На Проксиму, - сказал он. - Ты никогда не видел систему Проксимы и проксов. Я - мост? Между двумя системами. В любой момент они могут попасть в Солнечную систему - через меня. Но я их не пускаю. Хотя им очень, понимаешь, не терпится.
Он захихикал.
- Они выстраиваются в очереди. Как дети за мороженым.
- Преврати меня в камень.
- Зачем?
- Чтобы я ничего не чувствовал, - ответил Барни Майерсон. - Я больше ничего не хочу.
- Ты не хочешь быть вместе со мной частью одного, единого организма?
Ответа не последовало.
- Ты помог бы мне реализовать мои планы. А у меня их много, они обширны - планы Лео по сравнению с ними ничто.
"Конечно, - думал он, - Лео скоро меня убьет. Скоро - в тех категориях, в которых измеряется время вне моих миров".
- Я познакомлю тебя с одним из своих планов - из числа не самых важных. Возможно, это тебя заинтересует.
- Сомневаюсь, - сказал Барни.
- Я собираюсь стать планетой. Барни рассмеялся.
- Ты считаешь, это смешно? - Его охватила злость.
- Я думаю, ты чокнутый. Не важно, человек ты или существо из межзвездной бездны, но ты сошел с ума.
- Я еще не объяснил, - с достоинством ответил он, - что я под этим понимаю. Я хотел сказать, что намерен стать всеми жителями планеты. Ты знаешь, о какой планете я говорю.
- О Земле.
- Нет, черт побери. О Марсе.
- Почему именно Марс?
- Потому что он… - Элдрич пытался найти подходящие слова. - Он новый. Нецивилизованный и полон возможностей. Я собираюсь быть каждым из колонистов, которые туда прилетят. Я поведу их к цивилизации; я буду их цивилизацией.
Молчание продолжалось.
- Ну давай. Скажи что-нибудь.
- Как это так получается, - спросил Барни, - что ты можешь стать всем, даже целой планетой, а я не могу стать даже табличкой на стене моего кабинета в "Наборах П. П."?
- Гм, - пробормотал он, сбитый с толку. - Ну хорошо, хорошо, ты можешь быть этой табличкой, какое мне, черт возьми, до этого дело? Становись чем хочешь - ты принял наркотик и имеешь на это право. Это, естественно, иллюзия. Такова правда. Я открываю тебе самый большой секрет: все это галлюцинации. Лишь из-за некоторых пророческих черт эти видения кажутся реальностью, подобно снам. Я перемещался в миллионы этих так называемых миров и вернулся из них; я познакомился со всеми. И знаешь, что они собой представляют? Ничего! Это то же самое, что электрический импульс, с помощью которого лабораторная крыса раз за разом раздражает определенные участки своего мозга. Это отвратительно.
- Понятно, - сказал Барни Майерсон.
- И зная об этом, ты хочешь закончить свои дни в одном из них?
- Именно так, - подумав, ответил Барни.
- Хорошо! Я сделаю тебя камнем и положу на берегу моря; можешь лежать так миллион лет и слушать шум волн. "Идиот, - со злостью думал он. - Камень! Господи!"
- Это промывание мозгов, да? - вдруг спросил Барни. - Для этого тебя прислали сюда проксы?
- Никто меня не присылал. Я появился здесь по собственной воле. Это лучше, чем жить в пустоте среди далеких звезд. - Он захихикал. - Ты наверняка не страдаешь избытком серого вещества - и хочешь быть камнем. Послушай, Майерсон, ведь на самом деле ты вовсе не хочешь стать камнем. Ты хочешь умереть.
- Умереть?
- Хочешь сказать, ты об этом не знал? - недоверчиво спросил он. - Перестань!
- Нет. Не знал.
- Это очень просто, Майерсон; я перенесу тебя в мир, где ты будешь гниющим трупом пса, которого переехала машина; подумай, какое настанет для тебя облегчение. Ты станешь мной; ты - это я, и Лео Булеро тебя убьет. Это и будет дохлый пес, Майерсон; это и будет труп в канаве.
"А я буду жить, - подумал он. - Вот мой дар для тебя, и помни, что gift - по-английски дар - по-немецки означает яд. Через несколько месяцев я позволю тебе умереть вместо меня, и будет установлен тот памятник на Сигме 14В, но я продолжу жизнь, в твоем теле. Когда ты вернешься с Марса, чтобы снова приступить к работе в Наборах П. П.", ты окажешься мной. Таким образом я избегну своей участи.
Это так просто".
- Ладно, Майерсон, - закончил он, утомленный разговором. - Вперед и с песней, как говорится. Можешь считать, что я тебя оставил в покое; мы больше не единый организм. Наши пути разойдутся, так, как ты этого хотел. Ты находишься на корабле Коннера Фримана, стартующем с Венеры, а я - снова в Чикен-Покс, у меня там небольшой огород, и в любой момент я могу пофлиртовать с Энн Хоуторн. Лично меня такая жизнь вполне устраивает. Надеюсь, тебе понравится и твоя.
В следующее мгновение он оказался на Марсе.
Он стоял в кухне своей квартирки в Чикен-Покс и жарил на сковородке местные грибы…, в воздухе чувствовался запах масла и приправ, а из комнаты доносились звуки симфонии Гайдна из магнитофона. "Все спокойно, - удовлетворенно подумал он. - Именно это мне и нужно; немного покоя и тишины. Все же я привык к этому там, в межзвездной пустоте".
Он зевнул, потянулся и сказал:
- Удалось.
Сидевшая в комнате Энн Хоуторн оторвалась от газеты с последними новостями информационного агентства ООН и спросила:
- Что удалось, Барни?
- Положить приправы в самый раз, - радостно сказал он. "Я - Палмер Элдрич, и я здесь, а не там. Я переживу нападение Лео и стану здесь наслаждаться жизнью, на что Барни не был способен. Посмотрим, как ему это понравится, когда орудия корабля Лео разнесут его корабль на атомы. Тогда он пожалеет о своем выборе".
Барни Майерсон зажмурился от падавшего сверху света. Мгновение спустя он понял, что находится на корабле; помещение выглядело как спальня, совмещенная с гостиной, но он заметил, что вся мебель тщательно привинчена к полу. Кроме того, сила тяжести была совершенно иной; создаваемая искусственно, она мало походила на земную.
Неподалеку он заметил иллюминатор, ненамного больше ячейки пчелиных сот, но за ним виднелась пустота, простиравшаяся за толстым пластиком. Он подошел и посмотрел. Большую часть обзора занимало ослепительное Солнце, и он потянулся к переключателю, чтобы включить фильтр. При этом он взглянул на свою руку. На свой искусственный, металлический, прекрасно работающий протез.
Он сразу же вышел из каюты и направился по коридору к закрытым дверям рубки управления; постучал стальными пальцами, и тяжелая перегородка отодвинулась в сторону.
- Да, мистер Элдрич? - спросил молодой пилот, уважительно кланяясь.
- Пошли радиограмму, - сказал он. Пилот достал ручку и поднес ее к блокноту, закрепленному на краю пульта.
- Кому, сэр?
- Мистеру Лео Булеро.
- Лео… Булеро, - быстро записал пилот. - Это надо передать на Землю, сэр? Если так, то…
- Нет. Он где-то здесь, на своем корабле. Передай ему… - Он замолчал и задумался.
- Вы хотите с ним поговорить, сэр?
- Я не хочу, чтобы он меня убил, - ответил он. - Именно это я собираюсь ему сказать. Тебя это тоже касается. И всех, кто, кроме нас, находится на борту этой огромной тихоходной жестянки.
"Это безнадежно, - подумал он. - Кто-то из организации Феликса Блау, предусмотрительно оказавшийся на Венере, видел меня на борту этого корабля; Лео знает, что я здесь. Это конец".
- Вы хотите сказать, что конкуренты готовы на все? - побледнев, удивленно спросил пилот.
Появилась Зоя, его дочь, в тирольской юбке и туфлях на меху.
- Что происходит?
- Поблизости находится Лео, - ответил он. - У него вооруженный корабль и поддержка ООН; мы попали в ловушку. Не надо было лететь на Венеру. Хепберн-Гилберт наверняка об этом знал. Попробуй связаться с Лео, - сказал он пилоту. - Я возвращаюсь в каюту.
"Я все равно ничем не могу себе помочь", - подумал он и направился к выходу.
- Черт побери, - выругался пилот, - поговорите же с ним.
Ведь это вы ему нужны.
Он встал с кресла, демонстративно покидая свое место. Барни Майерсон сел и, тихо вздохнув, настроил передатчик на частоту экстренной связи, взял микрофон и сказал: