* * *
– Я слышу, слышу тебя, – отрешенно пробормотал профессор.
– Ты рассказывай! – на секунду он все же сосредоточил своё внимание на сидящем перед ним Илье.
Поигрывая мускулами, здоровяк заставил накачанное тело угловато бугриться. Жалобно захрустела рубаха.
– Как же, рассказывай! – обиделся он. – Вас ведь здесь словно бы нету.
– Я слышу! Слышу! – повторил профессор, испуганно хлопая глазами и непонятно к кому обращаясь.
В голове настойчиво звучал голос Бейрута. Вызывающая неправдоподобность ситуации смутила Медведева. Поначалу он не поверил собственным ощущениям, однако вскоре должен был признать, что голос в голове не менее реален, чем голос Ванькина, сидевшего за столом прямо перед ним.
– Что это? – спросил он растерянно.
Илья, наклонив голову, заглянул профессору в глаза и участливо поинтересовался:
– Профессор! Вы как?
Медведев настороженно – словно искал кого-то – оглядел кухню.
– Как? Как сумасшедший! Галлюцинирую. – Отмахнулся, прислушиваясь к едва слышному голосу. – Ты где?
– Слава богу, не я один, – попытался пошутить Ванькин.
– Я в мусорном баке! – крик хакера, быстро теряя силу, затих.
– Не смей отключаться! – заорал профессор, бросаясь в прихожую. Оглянулся на ходу, качнул головой, призывая Илью следовать за собой. – Где мальчишки живут, знаешь?
– Опять очкарики в какое-нибудь дерьмо влезли? – раздраженно поинтересовался здоровяк, громыхая по лестничным ступенькам тяжелыми, коваными ботинками.
– Почти, – кивнул Медведев.
– Профессор, хана! Я всё! – прохрипело в голове.
Кровь зашумела в ушах, обдав горячей волной просыпающиеся мышцы, ударила в сердце, заставляя живой насос работать энергичнее.
– Держись, мальчик! Мы скоро… – прошептал Медведев.
– От этих головастиков одни проблемы, – недовольно произнесла шагающая впереди боевая машина, заметно убыстряя ход. – Быстрее, профессор! – Ванькин перешел на бег: казалось, он тоже слышит мысли Бейрута.
Лестница, площадка с почтовыми ящиками на стенах, первый этаж… Разогнавшаяся до крейсерской скорости гора мышц неожиданно остановилась. Наталкиваясь на нечто лохматое и рычащее, попятилась и откатилась в сторону, пропуская профессора вперед.
Небольшая собака у двери с интересом наблюдала за позорным отступлением гиганта.
"От глубоко сокрытого "Я" никуда не уйдешь", – подытожил профессор, отстраняя безобидное животное.
Смущенный здоровяк, оглядываясь, выбрался на улицу.
– Мороз и солнце! – воскликнул он, радостно вдыхая холодный воздух. Заметив ожидающий взгляд удивленного профессора, смущенно пробормотал, как бы оправдываясь: – Знакомые слова.
Получасовая езда по столичным улицам плюс минутный подъем по загаженному подъезду – и вот профессор перед дверью квартиры, в которой, по утверждению Ванькина, должны проживать хакеры.
Нет, не должны. Живут! Номер квартиры в двоичном коде – захочешь, не сможешь попасть "не по адресу". Медведев поискал глазами звонок, но его опередил Ванькин. Двинув незапертую дверь плечом, он буквально влетел в квартиру.
– Кто-то… что-то… совсем недавно искал, – произнёс он по слогам, превращаясь в бдительного работника спецслужб. Внимательно осмотрел комнату, небрежно пихая ногой сваленные в кучу мониторы. Поднял лежащий кверху ножками деревянный стул и робко присел, словно боялся, что тот развалится от его веса.
Тяжело скрипнув, стул выдержал.
Медведев спешно пробрался к окну, и, высовываясь наружу, обнаружил внизу Жору. Оседлав мусорный бак, парень со слезами на глазах тянул металлическую крышку на себя.
– Очкарику помощь требуется? – изрекла голова Ванькина, появляясь рядом с плечом профессора.
– Илюша, давай вниз, живее!
– Чё я там забыл? – удивился Ванькин, возмущенно выпучивая глаза, но послушался. Вскочив на подоконник, ловко перебрался на пожарную лестницу и быстро спустился на землю.
Медведев сунулся следом и через минуту догнал здоровяка возле помойки.
– Какой-то гад замотал крышку. Я ничего сделать не могу, – Жора развел окровавленные руки. – Здоровый, должно быть. – Он ткнул пальцем в закрученный петлей металлический стержень и подозрительно взглянул на Ванькина.
– Ты чё на меня вылупился, сопляк? – начал тот, но Медведев, положив руку на плечо, спокойно произнес:
– Илья, там Бейрут. В бачке.
– А вы откуда знаете? – только и успел пробормотать Жора.
Резкий толчок Ванькина сбросил его на землю.
Атлет вцепился громадными ручищами в загнутые края.
– Там ему и место! – багровея от напряжения, вытолкнул он через силу.
Черные, вспухшие вены проступили на его висках. Крышка заскрипела, но не поддалась. Илья с удивлением посмотрел на бак:
– Ты не прав, очкарик! Гад не мог быть таким здоровым. Стопудово, пользовался монтировкой.
После нескольких попыток, матерясь и удивляясь, Ванькин все же сумел оторвать петли, державшие крышку, однако арматура так и осталась нераспрямленной. Расстроенный, он хотел было отойти в сторону, но заглянув в бак, замер на месте.
– Какого?! – завопил, вырывая из смёрзшихся объедков худое тело. – Профессор, он, похоже, того. Остыл уже.
– Сам ты остыл! – Жора схватил неподвижную, ледяную руку Бейрута.
Медведев опустился на колени, обхватывая запястье мальчишки, радостно улыбнулся, почувствовав едва ощутимое биение пульса.
Что-то большое и лохматое ткнулось в лицо, сбило с ног. Профессор инстинктивно закрыл глаза, чувствуя, как шершавый влажный язык касается носа.
– Цербер, не сметь! – раздался над головой знакомый голос.
Шерстяной ком отступил, большая квадратная морда отодвинулась, и профессор обнаружил перед собой знакомого сенбернара. Поднимая глаза, он встретился взглядом с хозяином пса.
– Трофим Юрьевич? – удивился. – Как вы?
Помолодевший, некогда дедушка, теперь же "мужчина в самом расцвете сил", улыбнулся.
– Вас удивляет мой вид, или то, что я здесь оказался? – поинтересовался он, широко улыбнулся, и, не дожидаясь ответа, продолжил. – Знаю, знаю – и то и другое. – Он положил ладонь на лоб Бейрута. – Ваш мальчик просил о помощи. Я услышал и пришел.
Трофим повернулся к Ванькину.
– Неси в тепло, – произнёс он не терпящим возражения голосом.
Илья, подхватив тощее тело с торчащими во все стороны худыми локтями, острыми коленями и лопатками, быстро двинулся к подъезду.
Через несколько минут вся компания была в квартире хакеров.
Уложив Бейрута на диван, Ванькин отошел в сторону.
Цербер бесцеремонно оттеснил Жору, заняв место в ногах пациента, уткнулся большой головой в его колени.
Трофим превратился в настоящего шамана, совершающего колдовские обряды. Руки его покраснели, став на мгновение прозрачными, засветились. Закрыв глаза, он касался холодного тела. Что-то нашептывал, наклоняясь, дул, и в том месте, куда попадало его дыхание, кожа мгновенно розовела.
– Твою!.. – громко пробормотал Ванькин, но, взглянув на ощерившегося сенбернара, замолк.
Пёс с укором посмотрел на притихшего здоровяка и тихо зарычал.
– Да понял я, молчу! – Ванькин примирительно выставил руки перед собой. – Дурдом! – ругнулся, испуганно глядя в сторону собаки.
– Не любит он, когда при нём ругаются, – проговорил Трофим, не открывая глаз.
– Как же так? – замечая изменения в состоянии Бейрута, Медведев удивленно вскинул брови. – Кто вы?
– Я – Добровик! Дмитрий мне помог – я другим помогаю.
Ванькин неожиданно метнулся к окну, рыкнул, прижимаясь к стеклу, посмотрел на улицу, и, ничего не обнаружив, повернулся. Пленка чёрной ртути затянула глаза. Искрящиеся волосы встали дыбом. Темным нечеловеческим взглядом он коснулся профессора. Тот вздрогнул, ощутив ледяное прикосновение, но Ванькин уже отвернулся, перенеся внимание на взъерошенного сенбернара.
Цербер, недобро поглядывая на здоровяка, спрыгнул с дивана. Рыча и скалясь, закрыл своего хозяина.
– Ну-ну, мальчик! Спокойно. Дяденька не злой. – Трофим, на секунду приоткрыв глаза, внимательно посмотрел на гиганта. – Чужое зло в нём. Растёт и ждёт своего часа, – странный лекарь покачал головой, выставленный указательный палец качнулся. – Не балуй, а то накажу!
Атлет на секунду просветлел взором, затравленно оглянулся, обойдя рычащее лохматое чудовище, выбежал из комнаты.
– Да что здесь, чёрт возьми, творится? – раздраженно выкрикнул Медведев.
– Шабаш, профессор! – очнулся Бейрут.
Говорил он трудно, превозмогая боль, однако кризис миновал – молодой человек, розовея на глазах, быстро приходил в себя.
– Шабаш на Лысой горе! – прохрипел он.
– А мы значит, по-твоему, ведьмы, – криво улыбнулся Жора.
– Точнее будет сказать, ведьмаки, – поправил Бейрут. Пылающий негодованием взгляд уперся в приятеля.
– А ты… ты… Игроман хренов. Я тебе еще припомню… – задохнулся хакер. – Ха-кхах! Кха! Кха!
* * *
Выходя из подъезда, Анатолий прокашлялся, плотно замотался теплым шарфом.
В горле першило, голова раскалывалась.
Он не боялся мороза и всегда встречал непогоду открытой грудью. Всегда, но не сегодня. Ощущение озноба, не отпускавшее с утра, на мгновенье ослабло.
Ледяной ветер ударил в лицо колючей, снежной позёмкой. Организм ответил жаром. Где-то в глубине грудной клетки вспыхнул огонь, поднялся к голове, заполз в череп. Горячие волны, накатываясь друг на друга, скользнули во все стороны. Обжигая руки, прокатились по затылку и только после этого провалились в ноги. Каждая клетка тела, наполняясь энергией, радостно завибрировала. Шарф исчез, шея голая, куртка нараспашку. Снежинки исчезают, едва касаясь кожи. Анатолий неожиданно вспомнил Димку с его необычной охлаждающей системой, вздрогнул, ощущая разгорающийся в голове пожар. На глаза наползла красная пелена. Резкая боль сдавила виски.
– Куда прешь, козёл! – зарычал здоровяк, возникший ниоткуда. – Порву! – гора мышц метнулась навстречу.
Анатолий почувствовал толчок, но не остановился. С отсутствующим видом продолжая движение, он прислушался к своим ощущениям. В голове загудело, и незнакомец превратился в расплывчатый силуэт. Он то приближался, опустив голову и как бы прицеливаясь, зигзагами шел навстречу, то исчезал. Анатолий взвыл, погружаясь в безумную вибрацию, в которой его тело играло роль струны, создающей вокруг себя плотные дрожащие сферы.
Длинный кожаный плащ натужно заскрипел, едва сдерживая взорвавшиеся мышцы разгневанного богатыря. Он охнул, побагровел, чувствуя невидимую преграду, но не свернул с пути. Ноги заскользили по утоптанному снегу. Упрямец выпучил глаза, испуганно разглядывая Анатолия. Воинствующий огонь, пылавший в чёрных зрачках, неожиданно погас. Гигант вздрогнул – искра узнавания мелькнула в его взгляде. Он замотал головой, словно не желая соглашаться с тем, что видели глаза, отчаянно бросил квадратный кулак в лицо телохранителя.
– Тыы?!
Удивленно ойкнув – уже не зверь, но все еще разгневанный – богатырь отлетел в сторону, сжимая разбитый кулак.
– Ванькин?! – изумился Анатолий, приходя в себя, с трудом фокусируя взгляд на летящих во все стороны каплях крови. – Об кого это ты?
– Кажется, об тебя, – пробормотал здоровяк, осматривая окровавленную руку.
– Кажется? А точнее нельзя?
– Точнее? Не помню! – здоровяк застонал, сжимая виски.
– Голова гудит!
– Мягко сказано – гудит! – поддержал Анатолий, активно массируя затылок. – Ревет и стонет, как тот Днепр, который до сих пор широкий!
– Не знаю, как тот Днепр, а я с трудом справляюсь с желанием разогнаться и врезаться в стену, – буркнул Ванькин.
– Не думаю, что из этого хоть что-нибудь получится.
– Да ужжж!
– Баран! – заорал со стороны дороги хриплый голос, забрызгивая одиноких прохожих грязной злостью.
Анатолий дернулся на крик.
Из подворотни, визжа резиной, выскочил побитый жигуленок, заскользил к одинокому пешеходу и громадной собаке. Старенький, видавший виды автомобиль отчаянно тормозил. Совершив сложный манёвр, остановился всего в нескольких сантиметрах от неторопливого мужчины.
Визг раненого зверя острой бритвой полоснул по обнаженным нервам. Удар подбросил сенбернара высоко в воздух. Гримасой боли исказилось лицо мужчины.
"Трофим, кажется", – мелькнуло в голове телохранителя. Гул сменился воем, время замерзло, потекло медленно, превращаясь в тягучую аморфную массу, в которой едва ощутимо тащился встречный автомобиль.
Стараясь избежать столкновения с псиной, новенькая иномарка совершила фантастический пируэт на заснеженной дороге, виляя задом и оставляя куски мягкой резины на каменном бордюре, медленно выкарабкалась на обочину и поползла в сторону тротуара.
Взгляд Анатолия остановился на ярком оранжевом пятне – из колодезного люка появилось радостное лицо молодого человека, с ярким пластиковым шлемом на голове. Застывшая улыбка медленно потекла вниз, превращаясь в испуганную маску.
Время вяло брело вперед, машина медленно приближалась, выпученные глаза юноши быстро заполнялись ужасом.
Ещё шаг – и машина сомнет паренька.
"Быть бы тебе где-нибудь в другом месте. У мамки под боком", – промелькнувшая мысль криком стегнула по нервам, взрывая душу, заставляя биться сердце в невероятном, сверхскоростном темпе.
– Неет! – взревел телохранитель, но голосовые связки не среагировали. Они просто не успели ответить на команду ускорившегося мозга.
Бампер, врезаясь в потемневший воздух, разогнал появившиеся на месте паренька цветные сполохи. Время взбрыкнуло, помчалось вперед, пронося иномарку над шахтой колодца.
Закричал Трофим, бросаясь к Церберу. Взвыла дефилирующая по тротуару высокая, крутобедрая и большегрудая тётка, привлеченная дорожным происшествием. Упираясь выдающимся во всех местах силиконом в своего низкорослого спутника, она вдруг на мгновение превратила его в трехголового монстра, увенчанного ярко-алой короной фантастически раздутых губ.
Водитель, кажется, не заметил распластавшегося на обочине сенбернара, женщина – исчезнувшего паренька, а Ванькин упорно не видел ничего, кроме эффектной блондинки, вышедшей из остановившейся на тротуаре иномарки.
Низкорослый мужчина сморщил мясистый, в красную крапинку нос, громко заорал, выбираясь из старого авто:
– А за ремонт кто платить будет?
Анатолий с трудом воспринимал слова – гул крови мешал сосредоточиться. Шум в голове постепенно затих, боль отступила.
– Твоя скотина мне всю тачку изувечила! – хозяин ржавого жигулёнка грозно свел кустистые брови к переносице, махнул короткой рукой в сторону неподвижного сенбернара.
"Заметил, значит. Я то что разволновался? – Анатолий, разглядывая бездыханную переломанную псину, постарался успокоиться, оглянулся на Ванькина. – Вокруг собаки гибнут, люди появляются и исчезают, а этому борову хоть бы что".
– Злая, мелочная тварь! – процедил Трофим. – Чтоб тебя!
– Обнимая квадратную голову четвероногого друга, зашептал, не замечая испепеляющего взгляда автовладельца.
– Всё будет хорошо, дружище! Сейчас все исправим…
Телохранитель помотал головой, не давая унизительной влажной пленке затянуть глаза. Разозлившись на себя, он набрал побольше воздуха, дождался, пока в глазах малиново зарябит и резко выдохнул.
Испуганная женщина, шевеля гигантскими губами, крестилась, глядя на странную пару: человека и собаку. Крестилась она усердно, но как-то неловко, словно делала это в первый раз в жизни. Руки Трофима засветились. Поглаживая одной рукой голову, другой он медленно водил вдоль позвоночника собаки. После очередного пасса зверь вздрогнул, хлопнул метелкой хвоста по земле, открыл глаза и радостно лизнул хозяина в лоб.
Затем повернулся к женщине, размашисто кладущей кресты, громко, беззлобно гавкнул и, как ни в чем не бывало, потрусил по тротуару. Трофим, не оглядываясь, неспешно двинулся за четвероногим другом.
А Ванькин поспешил к припарковавшейся иномарке, широко улыбаясь её обаятельной хозяйке. Блондинка, стоя над дыркой канализационного люка, заглядывала во влажную темноту.
– Что там, Настя? – поинтересовался атлет, подходя к девушке.
Вместо ответа она взвизгнула, отскочив от темного провала, и облегченно вздохнула, когда оранжевая каска и её владелец появились из-под земли.
Девица, видимо, заметила только каску, но не успела рассмотреть лица предполагаемой жертвы.
Анатолий, глянув на заматерелого мужика, встряхнул головой. Мысль о том, что тот не имеет ничего общего с пареньком, исчезнувшим под колесами машины, смутила. Это был совсем другой человек, но телохранитель не собирался сообщать об этом всему миру. Он испугался и попытался убедить себя в том, что испуганное лицо парнишки ему привиделось, и никакого исчезновения не было. Попытался, но не смог.
– Где Мишаня? – прохрипели из-под каски растрескавшиеся губы.
Настя резко отпрянула от работника канализационных служб, недопохмелённый организм которого изрыгнул в окружающую морозную благодать насыщенное облако тяжелого перегара. Карман его новенького комбинезона поллитрово топорщился – издавая призывный стон, требовал к себе особого, трепетного отношения.
– Скажите Мишке, что дядя Петя ждет его в коллекторе, – буркнула оранжевая каска, громко икнула и исчезла в темноте.
– Неужели там и похмеляются? – спросил удивленный Илья.
– Тебе же сказано – в коллекторе, – пояснил подошедший Анатолий.
Он всё больше озадачивался вопросом исчезновения напарника дяди Пети, но не мог найти разумного ответа.
– Гляньте-ка, мальчики! – пропел над ухом удивленный девичий голос. – Что это с ним?
Молодые люди одновременно повернулись.
Минуту назад брызжущий слюной, крикливый мужик рухнул на землю перед жигулёнком. Сжимая голову руками, он со стоном катался по заснеженному асфальту.
Ванькин удивленно присвистнул. Обернулся к Анатолию, заметив внимательный взгляд, отчего-то смутился:
– Это не я!
– И не я! – найдя глазами Трофима, Анатолий проводил моложавого старичка заинтересованным взглядом. – Как ты его назвал? Добровик?
– Дааа уж! Добрый дядя!