– Ты видел реальный мир человеческими глазами? Ты жил в человеческом теле, соседствовал с человеческим разумом – как и я когда-то! – Вирусапиенс скривился, словно посмотрел на что-то мерзкое. – Понравилось?
Боец задумался, вспоминая необычайно яркие ощущения, улыбнулся. Перебирая в памяти все плюсы и минусы, он вновь испытал боль и страх, пережил радость прикосновения к реальным предметам.
– Зачем они создали виртуальный мир? – иронично поинтересовался Вирус. – Не оттого ли, что свой мир им опротивел? Они так изгадили среду своего обитания, что вскоре не смогут пребывать в ней без ощутимого вреда для своей телесной оболочки. И тогда им понадобится этот мир – наш мир.
Тромб недовольно покачал головой, пренебрежительной усмешкой выражая своё несогласие.
– Зачем просиживать всё свободное время у экрана монитора, погружаясь в виртуальный мир, если мир реальный более привлекателен? – Вирусапиенс, не упуская из виду малейшие движения, внимательно следил за реакцией Тромба.
Боец повернулся, разглядывая крупномасштабное строительство за окнами, осмотрелся вокруг. Храм поражал своей красотой и величием. Стилизованное под старину здание украшали высокие арки, галереи с лепниной, изящные балястры, бесчисленные скульптурные, резные и чеканные детали.
Тромб запрокинул голову, прислушиваясь к знакомому воркованию под куполом. В бесконечной высоте хлопнули крылья.
Далеко впереди, за рядами колонн, виднелось громадное окно-розетка.
– Notre-Dame de Paris? – восхищенно прошептал боец.
– Именно! Собор Парижской Богоматери! – лукаво улыбаясь, подтвердил Вирусапиенс. – Физические законы и геометрические пропорции реального мира воспроизведены здесь досконально. Брось камень – и он упадет на землю там же, где и в реальном мире. Даже бестолковые птицы летают и гадят, как настоящие. Не пойму только, зачем они людям?
– Я на секунду поверил, что это твоя работа, – с сожалением произнёс Тромб. – А это, оказывается, всего лишь копия! Плод человеческого воображения, результат творчества непривлекательных существ из отвратительного реального мира, перенесенный в мир виртуальный, – боец картинно сморщился и отвернулся.
Вирусапиенс набычился. Единственный зрачок его сузился как у рептилии, личина псевдо-Емельяна дрогнула, заколыхалась, потекла, изменяясь, – пока не превратилась в тёмную злобную личину монстра с рваными дырами на месте ноздрей.
– Я не совсем понимаю слышимое в твоём голосе сочетание веселья, злости и высокомерия.
– Это, брат, ирония! – Тромб громко рассмеялся. – Эх ты! Простейших человеческих эмоций не знаешь, а туда же – казнить, нельзя помиловать! Дилетант!
– Ты издеваешься надо мной?! – резкий крик ударил в спину, заметался между стенами храма и исчез в высоте.
Захлопали крылья. С деревянных балок взлетели испуганные голуби.
"Хорошо потрудился Вирусапиенс. Естественно получилось и так по-человечески – даже пернатых не забыл". – теплая мысль шевельнулась и исчезла, как только взгляд бойца упал на сидящего в изломанном трехколесном кресле сгорбленного монстра. Нечеловеческое тело выстрелило горящей молнией вверх, и шелест крыльев прекратился. Мертвая тушка, прижав опалённые крылья к подрагивающему тельцу, рухнула под ноги Тромбу.
Вирусапиенс отчаянно замахал кривыми руками-щупальцами. Нелепая колесница закружилась на месте.
– Злость – самое примитивное из человеческих чувств, – спокойно произнес боец, незаметно отступая, чтобы оказаться на безопасном расстоянии от разъяренного Вируса.
– Самое простое и совершенно непродуктивное.
Коляска прекратила "гоняться за своим хвостом" – скрип затих, изуродованное тело замерло с поднятыми руками.
– Я мог бы уничтожить тебя, как эту глупую птицу! – Вирусапиенс пнул мертвого голубя. – Я хотел уничтожить тебя! – просипел восстающий из небытия псевдо-Емельян, подавляя остатки плескавшейся в глазах ярости. – Но! Мне нужен проводник к Нему! А злость?… Согласен – примитивное чувство, но думаю, сильнейшее, – выдохнул Вирусапиенс, возвращаясь к человеческому облику.
– К Нему? – поперхнулся Тромб.
Боец задохнулся, обескураженный родившейся догадкой: "уж не Бога ли он имеет в виду?"
Вирусапиенс молчал. Казалось, он решает сложную задачу и не может найти ответа.
– Злость – одна из сотен человеческих эмоций, – не останавливался боец. – Люди утверждают, что существуют в десятки, в сотни, в тысячи раз более яркие ощущения. Несравнимо более сильные эмоции. Но для их восприятия нужно иметь человеческое тело. Такое несовершенное – и такое могучее одновременно. Если, конечно…
Боец замолчал, но Вирус, словно прочитав его мысли, закончил:
– Если, конечно, предварительно уничтожить в этом теле меня – или такого как я! Ты это хотел сказать? – не дождавшись ответа, он завопил: – Конечно! Побочный продукт, паразит, в помойку!
Пространство вокруг загудело. Неожиданно похолодало, подул непонятно откуда взявшийся ветер.
Под сводами собора загремел гром и боец, выворачивая шею, удивленно замер. Высоко под куполом сгустились тучи, мелькнула молния.
Вирусапиенс резал воздух словами, оглашая гигантские залы громким рычанием.
– Кто создал меня? Кто решает, жить мне или нет?
Тромб опустился на ближайшую деревянную скамью, лениво потягиваясь, захрустел сжатыми кулаками.
– Ты убиваешь их! Превращаешь тело в неуправляемый, неисправный механизм с ограниченными возможностями и коротким сроком службы, – устало произнёс он.
– А сами они не убивают себя и себе подобных? – воскликнул псевдо-Емельян, вплотную приближаясь к бойцу. – Вот ты защищаешь человечество. А согласишься быть уничтоженным, чтобы спасти одного из них? – хитро улыбнувшись, словно доставая припрятанного в рукаве туза, Вирусапиенс склонил голову и внимательно посмотрел бойцу в глаза.
Только мгновенье понадобилось Тромбу на ответ:
– Если понадобится – да!
В памяти промелькнули дни, проведенные в голове Потёмкина, вспомнились жертвы, на которые пошел человек ради его существования.
– Да, соглашусь! – уверенно добавил он – теперь уже спокойно, не отводя глаз от собеседника.
– Это потому, что они создали тебя! – обрадовался тот. – Ты их творение, и они запрограммировали тебя на самоуничтожение! Ради себя! Эгоизм – смысл их жизни. Все, что создано ими, они же и уничтожают! А теперь скажи мне, ради кого они чаще всего отдавали жизнь на протяжении едва ли не всей своей истории?
– Что ты имеешь в виду? – пробормотал Тромб, начиная понимать, куда клонит Вирусапиенс.
– Ради Создателя своего, который их таким же образом запрограммировал! Умирать ради себя! – воскликнул тот, довольно потирая руки. – Следовательно, всё вокруг: ты, я, люди – творения Бога.
– Интересная логика. Простовата, но интересна. Стало быть, ты теперь верующий? – поинтересовался Тромб. – А тебя не смущает, что главная приманка любой религии – бессмертие? Бессмертие, вот главный приз, награда за веру.
Вирусапиенс непонимающе уставился на Тромба.
– Объясни! – потребовал он.
– Ну как же! Твоя логика выделяет тебе очень незавидное место в их мире. Ты – цепь, которая навешивается на человека с рождения и от которой ему предлагают избавиться за бесконечную веру и пожизненное служение. Ты – единственное препятствие на пути человека к бессмертию! Ты – причина всех страданий человечества и всех войн! – глядя на растерянное лицо Вирусапиенса, Тромб облегченно вздохнул, решив, что первый раунд теологического спора с незримо присутствующим на их беседе отцом Михаилом он выиграл.
"Неубедительные аргументы, святой отец, – подумал боец.
– Однако малыш чересчур занят поисками своих корней".
– Хочешь сказать, что, если не будет меня, все будут бессмертными и не будет необходимости в вере? – поинтересовался Вирусапиенс обрадованно. – Я есть главное условие веры, – торжественно провозгласил он, и под куполом загудело громогласное эхо.
Тромб с удивлением понял, что, возможно, поспешил праздновать победу.
– Во мне – смысл человеческой веры! – восторженно вещал Вирусапиенс. – Я есть вера! – продолжил он, но тут же задумался. – Абсурд получается! – воскликнул он, надвигаясь на Тромба. – Люди идут на смерть в этом мире ради бессмертия в другом. Глупо!
– Глупо, если бы они были бессмертны здесь и, поддавшись обещаниям, стремились в мир иной, – парировал Тромб. – Любая религия представляет, по моему мнению, собрание противоречий. И ты забываешь, что им обещается бесконечное наслаждение в раю, вместо короткой жизни.
Вирусапиенс в задумчивости остановился, устремив невидящий взгляд в бесконечность.
– Торговля какая-то получается. Борьба за лучшие условия существования – не в этой, так в другой жизни, – вздохнул он, покачивая головой.
– И всё-таки рано или поздно они придут в наш мир! – воскликнул он обреченно. – Я не могу понять, почему они до сих пор не заселили его, ведь здесь их ждет практически та же вечность, что и в сомнительном раю.
"Они не могут этого сделать, – подумал Тромб, тщательно закрывая своё сознание. – Похоже, он уверен, что люди могут переселиться в виртуальный мир, но отчего-то не желают делать этого. Ну и пусть верит".
– Я всё думаю: что нужно от тебя батюшке Михаилу? – спросил он вслух. – Человеческие радости тебе недоступны. Следовательно, ему нечего предложить тебе.
Этот вопрос не давал ему покоя с того момента, как он попал в ловушку и увидел вместе святого отца и Вирусапиенса.
– В том то и дело, что есть. – Вирус повернулся и неспешно двинулся к выходу, бормоча на ходу: – В тысячи раз более яркие ощущения, говоришь? Ну что ж – посмотрим!
* * *
Медведев с трудом разодрал опухшие веки. Тяжело вздохнул. Выполз из под одеяла и, по стариковски шаркая шлепанцами по полу, потащил не отдохнувшее за ночь тело на кухню. Там громко кряхтел Ванькин. Судя по мокрым волосам, потомок Геракла только что принял душ и решил немного размяться.
"Нормальные люди вначале делают зарядку, а потом моются", – профессор недовольно засопел, разглядывая атлета. Сжимая ножку дубового стола, тот легко держал четырехногое чудовище на весу. Бодро приседая, старался не шуметь, но непокорный зверь выскальзывал, периодически ударяясь о стену.
– Илья, ради Бога, оставь мебель в покое. Соседей разбудишь, – пробормотал Медведев. – Кстати, как долго ты у меня жить собираешься?
– Я не живу у вас – я вас охраняю! – важно заявил Ванькин.
– А охранять долго собираешься? – Медведев не отступал, но Илью, похоже, настойчивость хозяина нисколько не смущала.
– Приказано охранять – охраняю. Пока, значит, не поступит новый приказ… Что, мешаю? – спросил распаренный атлет.
– Шумишь с утра пораньше. Потом воняешь. Спать мешаешь, – профессор неопределенно пожал плечами.
– Какое утро, обед на носу! – воскликнул Ванькин, кивая в сторону окна. – Когда-нибудь загнетесь за своим компьютером. Двое суток глаза к монитору приклеены. Ладно, хакеры, молодые, а вы-то куда?
– По-твоему, значит, я старый? – наигранно возмутился Медведев, но Илья не поддержал шутливого тона.
– А то нет?
– Ну спасибо, – вздохнул профессор, исчезая в ванной.
– Бейрут звонил, – перекрикивая шум падающей воды, Ванькин бухнул кулаком в стену.
Мгновенно стихли всякие звуки, и через несколько секунд мокрый и взъерошенный профессор влетел в кухню.
– Ну?! – воскликнул он, вцепившись глазами в спокойное лицо здоровяка.
– Сказал… – Илья задумался, вспоминая. – Тромба нет! Вируса нет! Емельяна нет!
– Нууу, Илья! – возмутился профессор. – Разбудить не мог?
– Мог, но вы спали… – Илья замолчал. Не обращая внимания на недовольство профессора, он продолжил танцы со столом.
– Ты телохранитель или нянька? – Медведев поспешил назад в душ. Уже перед самой дверью попросил: – Набери ребят. Скажи, сейчас приедем.
Резкий звонок вынудил Ванькина прервать зарядку. Тихо опустив деревянный снаряд на пол, он замотался в гигантский махровый халат, способный при необходимости превратиться в палатку на несколько человек, и быстро прошел в прихожую.
– Не надо никого набирать. Мы уже здесь, – произнёс Бейрут, переступая порог.
– В голове ковыряешься? – хищно улыбнулся атлет. Отступая к кухне, он перегородил дверной проем.
– Слух хороший, – умудряясь не касаться внушительного тела, Бейрут просочился к холодильнику и уже оттуда досказал: – Орёте, как подростки в городском транспорте.
Халат на груди Ильи раздвинулся, обнажив брусчатку рельефного пресса. Идущий за Бейрутом Жора, словно загипнотизированный, упёрся взглядом в богатырскую грудь.
– Ниифиигасе! – протянул он удивленно. – Что ты с собой сделал, брат? Это же ненормально!
Илья расплылся в довольной улыбке.
– Проходи, умник, – буркнул и, отодвигаясь, пропустил хакера на кухню.
– Черт! – возопил через дверь профессор. – Илья, кто там?
– Яйцеголовые! – воскликнул довольный собой Ванькин.
– Чёрт! – в очередной раз донесся из ванной сердитый голос. – Хочешь что-то сделать хорошо – не торопись.
Сморщив лоб и потешно сжимая губы, Илья повернулся к хакерам, взявшим профессорский холодильник на абордаж:
– О чём это он?
– Вместо ногтя едва палец не отрезал, – не задумываясь, ответил Бейрут.
– А ты откуда знаешь?
– От верблюда! – хакер отодвинулся подальше от тяжелых кулаков атлета.
– Ну ты, верблюд! – угрожающе зашипел здоровяк, надвигаясь на Бейрута. – Заканчивай по мозгам шарить!
– Были бы мозги. Масло проверь! – посоветовал тот, стуча согнутым указательным пальцем в висок. – Совсем голова не варит!
– Не понял? – опешил растерявшийся Илья.
– Процессор, говорю, глючит, перегрелся! – не успокаивался Бейрут, продолжая долбить пальцем висок. – Я тебе что, Вольф Мессинг, в головах ковыряться?
Чувствуя, что атмосфера накалилась, Жора поспешил на помощь другу:
– Да пошутил он! Откуда ему знать, чем там профессор занят?
– Вы как стихийное бедствие! – воскликнул Ванькин, оттесняя мальчишек от холодильника. – Как саранча, обожравшая поля китайских крестьян.
Повернувшийся к Бейруту Жора кивнул в сторону бурчащего атлета и подмигнул:
– Во дает! В библиотеку, похоже, записался, знаток крестьянской жизни Поднебесной.
– Ага, в детскую, – буркнул Бейрут.
– Ну ты, защитник китайских крестьян! Поля эти не твои, а потому жми эскейп и исчезни с монитора, – заявил он, выхватывая из холодильника первое, что попалось под руку – батон колбасы.
– Вы чё, всегда жрать хотите? – Илья тяжело вздохнул.
Спасти профессорские запасы от разорения оказалось делом неподъёмным для одного человека. Попробуй вырвать изо рта кусок колбасы, когда в неё впились здоровые юношеские зубы!
– Оставьте пожрать человеку, – беспомощно завопил он, мгновенно перетекая из мифологического Геракла в нудного, покрытого пылью кладовщика.
– Ты бы лучше в магазин метнулся, – активно работая челюстью, огрызнулся Бейрут.
– Коня-то чем кормить будешь? – Жора кивнул на вросшую в мощный торс мышечную лиану, оплетающую тело Ванькина. – Тут нам на зубок. А твоему растущему организму…
Илья улыбнулся и, взмахнув полами халата, исчез в прихожей.
Скрипнула дверь. Вытряхивая воду из ушей и вытираясь на ходу, в кухню ворвался возбужденный профессор:
– Ну! Рассказывайте!
Жора с удивлением уставился на забинтованный палец профессора, перевел взгляд на Бейрута.
– Я же всё передал этому… – кивнул тот в сторону прихожей, но, заметив свирепую физиономию атлета, на мгновенье стушевался. Илья выглядывал из-за угла.
– Емельян исчез из церкви. Вируса найти не можем, – продолжил хакер. – Вернее, вирусов на компьютерных носителях как дерьма в сортире, только это в основном троянская шушера да программные черви, а не наш "друг". Виртуальными гадами забиты винчестеры, переполнена вся сеть, вплоть до сетевого кабеля, но вот что странно: вся эта непотребная публика работает на строительстве. Вся без исключения. Вирусы, как муравьи: тащат софт из компа в комп, из сети в сеть. Прямо комсомольская стройка какая-то.
Профессор нахмурил брови.
– А там куда они все это тащат?
– Там? Я бы сказал, там строится новый мир – точнее, новый интерфейс, – продолжил Бейрут.
– А я думал, что вирусы могут только проблемы для пользователя создавать, – произнёс заинтригованный профессор.
– Я тоже так думал – до сего дня, – прошептал Жора, кликнув в последний раз мышкой.
Он что-то набрал на клавиатуре. Подтолкнув ноутбук, с интересом уставился на удивленную физиономию профессора.
– Вот!
– Это же собор Парижской Богоматери! – восхищенный Медведев выпучил глаза. – Здорово!
– Это церковная сеть! – поправил Жора, нависая над плечом.
– Они что, решили перетащить наш мир на электронные носители? – поинтересовался профессор, вдоволь налюбовавшись картинкой. – Затея неосуществимая: ресурсов не хватит.
– А вот здесь вы ошибаетесь, – возразил Жора. – На одном компе не хватит, и на десяти, а если к цифрострою подключить сотни, тысячи машин, миллионы?
– Вы думаете, это только в церковной сети происходит? Ха! – Хакер ткнул пальцем в экран. – Вся страна следит за виртуальным строительством. И не только страна – весь мир.
– Это же разум. Машинный интеллект, – прошептал профессор, зачарованный созидательной работой программ. – То, над чем мы столько лет бились…
– Копир! – буркнул недовольный Бейрут, не переставая жевать. – Они просто дублируют наш мир. И только! Но не это главное.
– Не понял, – профессор уставился на хакера, – а что, по-твоему, главное?
– Главное? – повторил тот, пожимая плечами. – Зачем создавать виртуальный мир, в котором некому жить? Куда спрятался Вирусапиенс и где его искать? И наконец, где наш друг Тромб?
Бейрут на мгновенье оторвался от батона с колбасой.
– Тро-омб, ты где?! – поворачиваясь к Жоре, он развел руками, выпятил челюсть. – Нэт! Договорились парни и слиняли на пару. Представляете? Трэш -дуэт: Тромб и Виру-сапиенс в спектакле "Смерть мировой паутины".
Профессор едва не упал со стула, когда двери собора открылись и на ступеньках появился задумчивый боец.
– Я здесь! – выкрикнул Тромб, оглядывая стройплощадку. – Камеру подключите? Или будем в прятки играть? Вы для меня сейчас как глас с неба: слышу, но не вижу!
Жора хихикнул, палец профессора коснулся клавиатуры, боец вздохнул:
– Здравствуйте, профессор.
Медведев кивнул. Разглядывая обрастающий деталями храм, вдруг вспомнил старый, советских времен мультфильм – "Вовка в тридевятом царстве". Только вместо Вовочки, попавшего в сказку, он представил себя. Попробовав отстраниться от реального мира, заглянул в виртуальный.