– Нельзя менять историю, не задумываясь о последствиях – слишком тонка историческая ткань. Любое непродуманное, пусть даже незначительное, вмешательство может разрушить всё древо времен. Чем ближе к корневой системе – тем большие последствия могут произойти в будущем, – первый покачал головой, скривился. – Ну, не разрушить, но изменить так, что появится дополнительная ветка или отросток, а это чревато последствиями для соседних ответвлений.
Анатолий скучал, захотелось исчезнуть.
"Может, просто прыгнуть туда, где нет этого нудного лектора-оборотня", – подумал он, но старичок предупредил его мысль.
– Даже не пытайся! – погрозил он пальцем.
Анатолий заинтересованно уставился на Первого, напомнившего ему родителя в моменты, когда тот устраивал маленькому Толе выволочку по поводу плохой оценки.
– Наконец я привлек твоё внимание, – заметил отец.
– Почему я попадаю в прошлое? – осторожно спросил Анатолий. – Ведь я хочу вернуться в своё время.
– Я же тебе объяснял, но ты, видимо, не слушал, – возмутился Первый, в очередной раз становясь нудным преподавателем. – Ты изначально настроился копировать первый прыжок – точнее, воспроизводить те ощущения, которые его сопровождали. Естественно, прыгнув впервые на сотню тысяч лет в прошлое, ты каждый раз погружаешься всё глубже и глубже.
Анатолий внимательно слушал, не забывая кивать головой, однако слова по-прежнему норовили пролететь мимо его ушей. Утомленный мозг не желал воспринимать информацию.
– Ты подумай, во что человечеству обойдутся твои фокусы с детским творчеством? Бумеранг, копье, картины, песни. Устроил кружок "Умелые руки"! Думаешь, спас человечество?
– Но их бы сожрали, – запротестовал Анатолий, вспомнив Зура и его соплеменников.
– А благодаря тебе сожрали неандертальцев! – заорал Первый. – Более сильный вид, предназначение которого – создавать конкуренцию хомо сапиенсу. У них было равновесие, свободная конкуренция. А ты?!
Анатолий отчего-то почувствовал себя виноватым.
– Откуда мне было знать? – пробормотал он. – Они и меня сожрать хотели. Я жизнь спасал – имею право!
– Да я понимаю, что ты испугался, – соглашаясь, кивнул добрый старичок. – Но какого чёрта ты полез со своими знаниями? Ладно, кресало и копье! Они и без тебя всё это в пределах нескольких десятков тысяч лет придумали бы. Но бумеранг-то зачем? И главное, зачем настенное… художество зачем? Руки чесались? "Право имею!" – вновь разозлился старец в рясе, забегал между столов с пробирками и колбами. – А обязанности как же?
Анатолий почувствовал, что начинает себя жалеть. Он уже готов был полностью согласиться с надоевшим учителем, вот только никак не мог понять: какой вред хомо сапиенсу могут причинить простенькие рисунки на стенах пещеры?
– Там, где полностью побеждает творческий подход, перестает действовать стремление к физическому совершенству, а для выживания нужна сила.
– Что же мне делать? – застонал поникший преобразователь истории.
– Двигай домой, – посоветовал бесформенный балахон голосом святого отца, и именно в этот момент Анатолий вновь ощутил действие силы, затягивающей его в неизвестность. Точнее, теперь он знал, что сила стремится вытолкнуть его домой.
Сквозь нарастающий гул, заполняющий череп, донеслись едва различимые слова:
– Временной вектор, но не просто… нужно… – прохрипел Первый на пределе слышимости, но и этот хрип исчез, смытый ревущим потоком, раздирающим тело, вырывающим атомы из привычной структуры пространства и времени.
"Что там не просто, и что нужно?" – подумал Анатолий.
Мир вокруг закружился, заплясал в безумном танце.
Анатолий закрыл глаза, сосредотачиваясь, что, после бесконечной череды прыжков, удалось ему мгновенно, и бросился навстречу действующей силе.
"И всё-таки о чём он хотел меня предупредить?"
Вселенная мгновенно вывернулась наизнанку, исчезла и через несколько мгновений вновь появилась. Только в этот раз выворачиваться наизнанку пришлось Анатолию.
Пустынные улицы встретили утомленного скитальца зимней прохладой. Тихо и необычайно чисто – даже снега нет, только редкие прохожие целеустремленно движутся по чистым розовым тротуарам.
"Наконец-то дома! – взорвалась в голове сверкающая мысль, и тут же её догнала вторая, менее радостная. – Глаза протри! Откуда в Москве розовые тротуары?"
Глава седьмая
Два параллельных безумных мира
Дома, люди, порядки – все это может сильно отличаться в разных мирах, но безумие одинаково пугает, в каком бы из них ты ни находился.
– Что я, Москвы, по-вашему, не знаю? – возмутился Семен.
– Ты ничего не перепутал? – спросил профессор, разглядывая старое обветшалое здание.
– С чего ты взял, что Жору и Бейрута привезли в этот сарай? – Ванькин уперся взглядом в Михайлова.
Тот захлопнул ноутбук.
– Вы, наверное, думаете, что аналитик ни на что не способен? – обиженно пробурчал Семён. – Я еще на входе в лабораторию медбратьев услышал и поспешил ретироваться, – произнеся эти слова, он покраснел и отвернулся.
– Струсил, убежал! – поправил Ванькин, высовываясь из профессорского "Пассата".
Семен опустил глаза, пожевал губами и попытался оправдаться:
– Не всем же на амбразуры бросаться, когда война идет. Кто-то должен и думать в это время.
– Ну да, – неожиданно согласился Илья и ткнул пальцем в сталинскую пятиэтажку. – Это точно здесь?
Семён торопливо раскрыл ноутбук и протянул профессору.
– Сами смотрите! – воскликнул он, указывая на ярко-красную мигающую точку. – Это маячок, который я к машине прикрепил, пока медбратья Бейрута укладывали. Я, как только военные ботинки на одном из них увидел, сразу понял, что здоровяки никакого отношения к скорой помощи не имеют. От них казармой за километр несёт.
Присмотревшись к изображению, он ткнул пальцем в светящуюся панель:
– А этот прямоугольник, который на карте называется "цех по производству колбасных изделий № 1", на самом деле патологоанатомическая лаборатория какого-то института. Не знаю почему – может секретка, а может, карта старая.
– Молодец! – похвалил возбужденного аналитика Илья. Ну а теперь домой, умник. Слабакам здесь не место, – Ванькин повел плечами, напряг мышцы, разминаясь.
– А можно я вас здесь подожду? – взмолился Семен.
– Ладно, сиди, – согласился профессор.
Выбираясь из машины, он посмотрел на пустую улицу перед старым невзрачным зданием. Огляделся, словно что-то искал. Дорога без машин – необычное для мегаполиса зрелище.
Мрачное снаружи, здание оказалось ничуть не радостнее изнутри. Серые едва освещенные коридоры, облупленные стены, повсюду старые медные таблички, словно привет из того времени, когда цветные металлы еще не являлись конвертируемой валютой.
Стоя перед дверью с надписью "Лаборатория", Медведев нерешительно постучал.
С помощью служебного удостоверения Ильи и наглого взгляда его обладателя, они добрались до того помещения, где, по словам охранника, осматривают вновь прибывших жмуриков. Осталось только нажать тяжелую медную ручку и переступить порог.
Сзади недовольно цыкнул Ванькин. Отстраняя задумавшегося профессора, он вошел в специфически пахнущий кабинет. Профессор поспешил следом. Вспоминая на ходу, что знал из специфичной медицинской области, хотя ничего кроме формальдегида и формалина на ум не шло, он сосредоточился на окружающей обстановке.
Лаборатория оказалась просторной комнатой с расставленными в два ряда металлическими столами – поддонами для мертвых тел. Белые простыни, печальные человеческие контуры, жуткий запах тлена и резкая вонь формальдегида, забивающая нос и пропитывающая легкие.
В соседней комнате раздался шум, зазвенела посуда, знакомо булькнуло… Кто-то большой и тяжело дышащий громко крякнул, быстро и шумно затопал ногами, приблизился к двери. Широкие, но не надутые – ватные – а самые настоящие борцовские плечи с трудом протиснулись в проём. Вначале появилась взлетающая ввысь горделивая тулья. Следом выплыла фуражка, крутым козырьком уткнувшаяся в бычий лоб. Выпученные мутные глаза остановились но Илье.
– Грищенко, патологоанатом, – представился мужчина в белом халате, из-под которого виднелись военные брюки и не менее военные ботинки: тупомордые и надёжные.
– Мы ищем юношей, – начал профессор, выходя вперед.
– Двух наших коллег. Компьютерщиков. Кха!
– А по мне, хоть премьер-министров – у меня все равны, – прервал взволнованного Медведева широкоплечий тип, потирая огромный мясистый нос. – Как, говоришь, выглядят ваши компьютерщики? – поинтересовался, снимая халат, сверкнул капитанскими погонами. – Сухие и длинные? Двое?
Медведев, начиная злиться, едва не выпалил "сочные и упитанные", но промолчал, сообразив, что в таком окружении трудно оставаться адекватным. Невеселая компания, ожидая своей очереди, расположилась на металлических столах.
– Так точно! – неожиданно для себя выпалил он, вызвав удовлетворенный кивок военного.
– Нет, таких не было, – покачал головой Грищенко. – Привозили двух баб. Толстенные! Boo! – капитан развёл руки, посмотрел на получившийся размер и удовлетворенно кивнул. – Даа! Баальшие женщины! Под два центнера каждая! – мечтательно произнёс, слегка закатив глаза, чмокнул толстыми губами. – Но я их быстро разложил… Я, хлопцы, в ваших компьютерных делах ничего не смыслю, – капитан вернулся взглядом к удивленному Медведеву. – Однако! – повысил тон и воздел указательный палец к небу, – человека по частям за треть часа разложу, – здесь патологоанатом, раскрывая ладонь, хлопнул себя по лбу. – А в компьютерах, хоть убей, ни бум-бум. Да! Чуть не забыл, – радостно вспыхнул он. – Компьютерщики-то мне сейчас во как нужны! Без компьютера мне никак не обойтись! Моя работа систематизации требует, а система учёта полетела к чертям собачьим. Пациенты специфичные, работа деликатная. Я же за каждый член отвечаю… Тьфу ты! За орган то бишь! – поправился капитан. – А теперь что же? Может, поможете, братцы, а? – просительно затянул Грищенко.
Достав из кармана некогда белоснежного халата громадный носовой платок, патологоанатом промокнул вспотевшую под фуражкой лысину и, привычным жестом коснувшись кокарды, продолжил канючить:
– Помогите, ребята?! А то ведь, не ровен час, загремлю на цугундер. Вы мне, а я вам. А?
Профессор вздрогнул, когда представил, какие услуги мог предложить квалифицированный специалист.
Грищенко присел на старый железный стул, поёрзал массивной задницей, смущенно улыбнулся. Разглядывая Ванькина, уважительно сжал губы в узкую полоску.
– Нет? – капитан с сомнением завертел головой в стороны. – Ну да ладно, – успокоился и как-то сконфузился. – Неловко предлагать, но если вдруг какие проблемы по моей части… фу-ты, ну-ты! В общем, как говорят, обращайтесь, если что! Я ведь, ребятки, мастер своего дела, – с гордостью продолжил труженик "разделочного цеха". Вот вас двоих, к примеру, да ещё одного такого же – за сорок пять минут разложу, – мастер ткнул толстым пальцем Ванькину в грудь, зажмурился, мысленно представляя процесс. – А одного почему-то за двадцать. И главное, никакой связи! – продолжил он, удивляясь необъяснимому парадоксу. – Троих за сорок пять, а одного за двадцать. Почему так? Никакой связи!
Убедившись, что от притихших посетителей ничего не добиться, словоохотливый капитан шумно вздохнул и быстро выскользнул за дверь. Через секунду из соседней комнаты послышался характерный звон, едва слышно булькнуло, и голос Грищенко задумчиво произнёс:
– Странно! Одного за двадцать, а троих за сорок пять.
Профессор потоптался на месте. Уже не надеясь найти хакеров, он двинулся к выходу, но в этот момент из-за двери высунулась похожая на бильярдный шар голова, мутно хлопнула осоловевшими глазами и вопросила:
– Вот вы, наверное, думаете: что взять с Грищенко? А если я вам скажу, что могу найти тела ваших друзей? – капитан кивнул в сторону стоящего под столом системного блока. – Там моя база данных, и она так же мертва, как и… – замечая заинтересованный блеск в глазах посетителей и короткий неопределенный кивок профессора, Грищенко замолчал, радостно хмыкнув, звонко хлопнул себя по ляжке.
– Ну и ладушки, хлопцы! За дело!
Персоналка противно пищала, отказываясь давать сигнал на монитор. Призывным писком призывала специалиста заглянуть внутрь системного блока. Профессор быстро вскрыл корпус и облегченно вздохнул. Одного взгляда на железо было достаточно, чтобы понять – ремонт закончится, не успев начаться. Поплотнее загнав пластину видеокарты в разъём материнской платы, профессор вернул крепежные болты на место. Хлопнул по крышке системного блока и бодро произнес:
– Будет жить!
Грищенко, успевший наведаться в соседнюю комнату, довольно хмыкнул.
– Кхм. Вот чего я никогда не скажу о своих пациентах.
Широкая ладонь шумно упала на белую простыню, обтекающую, судя по холмистому рельефу, женское тело.
Неожиданно холодная волна коснулась затылка. Медведев вздрогнул, стискивая зубы, сглотнул комок, застрявший в горле. Перед глазами встало милое лицо. На миг показалось – подними простынь и увидишь копну рыжих волос…
– Так быстро? – завопил удивленный капитан. – Наши спецы третий день спирт требуют. Говорят, без пол-литра не разобраться. Зачем им-то спирт? Хмм! И где я его возьму? Ик! – Грищенко громко икнул и ревниво покосился на дверь соседней комнаты. – Инструменты протирать скоро нечем будет, а им пол-литра подавай.
Пока выпивший патологоанатом возмущался, операционная система благополучно загрузилась, и ремонтник с высшей научной степенью облегченно вздохнул – профессор был полностью уверен, что все проблемы в нынешнем сетевом пространстве так или иначе связаны с деятельностью Вирусапиенса.
Ремонт мог окончиться ничем. Но, к счастью, вирус покинул этот сегмент сети без разрушающих последствий. Конечно, после ухода Вирусапиенса на компьютерных носителях ещё оставались вредоносные программы, но это была обычная неразумная цифровая чепуха, бороться с которой мог любой антивирусный сканер.
– Теперь ваша очередь, – профессор освободил рабочее место хозяина и вытянул руку в приглашающем жесте. – Компьютер в порядке!
Довольный Грищенко, несмотря на мутную пелену, затянувшую взгляд, ловка защелкал по клавишам, быстро погружаясь в базу скорбных данных.
– Как, вы говорите, их фамилии? – спросил капитан, на секунду отрывая взгляд от заполненного сотнями записей экрана.
Профессор взглянул на застывшего Ванькина. Тот отрицательно покачал головой, пожал могучими плечами:
– А шут их знает. Как их по паспорту – только Коваль знал.
– Коваля тоже ищем? – обыденно, как если бы речь шла о потерявшемся щенке, поинтересовался Грищенко.
– Хотелось бы, – вздохнул Ванькин, но заметив укоризненный взгляд, замолчал.
– Кстати, у меня, кажется, есть их фото на мобильнике, – вспомнил профессор, но его грубо оборвал хозяин кабинета:
– На кой ляд мне их фотографии? У меня не фотоателье при местном кладбище.
Профессор прижал палец к губам, призывая словоохотливого патологоанатома к молчанию.
– Фамилии не проблема в век Интернета, – кивнул, по-хозяйски отстраняя тяжелые руки от клавиатуры.
– Вы что это?! – уперся было Грищенко, но, вспомнив о сэкономленном стратегическом запасе, успокоился и откатился на стуле в сторонку.
После десяти минут поисков по всевозможным базам данных, доступным и не очень – впрочем, и совершенно недоступным в том числе – профессор хлопнул ладонью по столу.
– Ну, молодцы, парни! Ничего! Ни буковки в Сети – словно их нет на белом свете. И никогда не было.
– Нет, брат, врешь! – пришел в себя капитан, успевший за время сетевых поисков прояснить взор до состояния "сразу не заметишь".
Профессор непонимающе уставился на патологоанатома.
– Если их нет на белом свете, – пояснил Грищенко, хлопая слезящимися глазами, – тогда они должны быть в нашем ведомстве. Но у нас их тоже нет! Значит! – воскликнул капитан, сделав большую паузу и высоко подняв указательный палец. – Они живы!
Ванькин, не принимавший участия в разговоре, подошел к профессору, положил руку на плечо и, когда тот повернулся, кивнул в сторону выхода.
– Пойдёмте, профессор. Нет их здесь! Псих, блин! Прав Бейрут, – прошептал он напоследок, – одни психи кругом.
– Ищите среди живых, в больницах, – посоветовал Грищенко, требовательными толчками провожая посетителей до двери. Не переставая оглядываться на дверь соседней комнаты, он не мог дождаться, когда же незваные гости уйдут. – Там наши клиенты, бывает, надолго задерживаются.
– Видимо, ошибся рыжий, – прокричал Илья, быстро сбегая по широкой лестнице.
Профессор едва успевал за ним.
Хлопнула дверь.
В лицо ударила колючая воздушная щётка, сдирающая свежий мягкий снег с заледенелого тротуара и швыряющая его в прохожих.
Медведев вдыхал холодный воздух полной грудью, но не мог надышаться. Посещение патологоанатома вывело его из равновесия. Оно и понятно: вряд ли найдётся человек, способный при виде мертвых тел оставаться спокойным. Хотя нет – одного "железного расчленителя" они сегодня повстречали.
Припаркованный неподалёку "Пассату" подал сигнал. Видимо, Семен не мог дождаться из возвращения. Профессор шагнул к машине, но неожиданно вздрогнул и застыл как вкопанный, ощущая в голове чужое присутствие. Словно в открытую форточку подул холодный ветерок и чья-то рука коснулась макушки.
– Чёрт! – взвизгнул в голове испуганный голос Бейрута.
Сбоку шумно засопел удивленный Ванькин. Медведев, проследив за его взглядом, понял, что атлет рассматривает окна лаборатории. Взлетел вверх палец.
– Пацаны!
Словно под давлением указующего перста, стекло взорвалось, выплескивая в серый воздух обезлюдевшей улицы фонтан сверкающих брызг.
– За мной! – рявкнул здоровяк.