Он расслабился - и опять, как всегда, заявили о себе успокаивающая надежность Солнца, привычный часовой механизм планет и Луны. Лишь около полутонны пыли ощущал он сейчас в пространстве, да и та была далеко от плоскости эклиптики, в стороне от трасс, по которым двигались люди. Здесь же, внутри Солнечной системы, не с кем было драться, ничто не бросало вызов человеку, не вырывало ни у кого из тела живую душу, обнажая ее сочащиеся кровью корни.
В Солнечную систему извне не залетало ничто никогда. Не снимай с себя шлем хоть целую вечность, все равно ты, пока остаешься в пределах нашей системы, будешь всего лишь чем-то вроде ясновидца-астронома, будешь чувствовать, что твой разум находится под надежной защитой пульсирующего, яркого, обжигающего Солнца.
Вошел Вудли.
- В мире все остается прежним, - сказал Андерхилл. - Никаких происшествий. Не удивительно, что наши шлемы придумали и начали сажать нас, светоколов, в корабли, только когда начали переходить в плоскоту и двинулись за пределы системы. А вообще-то не так уж плохо, наверно, жилось в древние времена. Переходить в плоскоту было не нужно. Не нужно отправляться к звездам, чтобы заработать себе на жизнь. Не нужно увертываться от Крыс, участвовать в Игре. Светоколов не было, потому что в них не было необходимости, - правда, Вудли?
- Угу, - буркнул тот.
Вудли было двадцать шесть лет, и через год он должен был уйти в отставку. Он уже присмотрел для себя ферму. За спиной у него было десять лет этой трудной работы, и его считали одним из лучших. Он не слишком задумывался о работе, честно, не жалея себя, отдавал все силы, а в перерывах не вспоминал о ней до тех пор, пока не нужен был снова.
Вудли никогда не добивался расположения Партнеров; может быть, поэтому никто из Партнеров расположения к нему не испытывал. Некоторые из них прямо-таки терпеть его не могли. Его даже подозревали в том, что временами он плохо думает о Партнерах, но поскольку ни один из Партнеров ни разу не придал своей мысленной жалобе необходимую членораздельность, светоколы и Творцы Величия Человечества не предъявляли к нему претензий.
Андерхилла до сих пор все не покидало изумление перед собственной профессией. Она постоянно занимала его мысли, и сейчас он с воодушевлением опять говорил об их работе:
- Что происходит с нами в плоскоте, как по-твоему? Это похоже на смерть? Сам ты видел кого-нибудь, из кого вырвана душа?
- Вырванная душа - это оборот речи всего-навсего, - ответил Вудли. - До сих пор никто еще не Знает точно, есть у нас душа или нет. Но кое-что я однажды видел. Видел, что было с Догвудом. Из него вышло что-то странное, мокрое и будто клейкое на вид - и знаешь, что сделали с Догвудом? Увели наверх, в ту часть больницы, в которую нас с тобой никогда не клали, туда, куда отправляют тех, на кого напал в верходали крысодракон и кто все-таки остался жив.
Вудли сел, взял в рот то, что древние называли "трубкой", и зажег в ней нечто, называемое "табаком". Довольно-таки противная привычка, но когда Вудли это делал, он выглядел смелым и уверенным.
- Послушай, что я скажу тебе, юноша. Тебе не нужно ни о чем этом тревожиться. Работать светоколом становится все легче. Лучше становятся Партнеры. Я видел, как они убили двух крысодраконов за какие-нибудь полторы миллисекунды. Пока светоколы работали одни, без Партнеров, всегда была вероятность, что мы не успеем убить крысодракона достаточно быстро и не защитим свой перешедший в плоскоту корабль - ведь меньше чем за четыреста миллисекунд человеческому мозгу здесь не управиться. Партнеры всё изменили. Они опережают крысодраконов. И будут опережать всегда. Знаю - не очень-то легко бывает, когда допускаешь Партнера к себе в сознание.
- А разве им легко, когда они допускают нас? - сказал Андерхилл.
- О них не беспокойся. Они не люди. Они пусть заботятся о себе сами. Я только знаю, что от неосторожного обращения с Партнерами нас спятило больше, чем от крысодраконов. А вообще говоря, сам ты много знаешь таких, кто бы пострадал от крысодраконов?
Андерхилл посмотрел на свои пальцы, одни зеленые, а другие лиловые в резком свете, исходящем от включенного шлема, и стал на них считать. Большой палец - "Андромеда", пропавшая без вести со всем экипажем и пассажирами; указательный и средний - "Платформа 43" и "Платформа 56", на которых все до единого мужчины, женщины и дети оказались мертвыми или безумными, а шлемы светоколов были пережжены. Безымянный, мизинец, большой палец другой руки - первые три военных корабля, чьи экипажи стали жертвами крысодраконов, стали уже тогда, когда люди поняли: откуда-то со дна пространства появляется, чтобы нанести смертельный удар, что-то непредсказуемое и злое.
При переходе в плоскоту ощущение было немного странное. Такое, будто…
Будто ничего особенного не произошло.
Будто тебя, совсем-совсем слабо, ударило током.
Будто, кусая, ты почувствовал боль в зубе.
Будто перед глазами у тебя вспыхнул очень яркий свет.
И, однако, за это мгновение сорокатысячетонный корабль, поднимавшийся над Землей, исчезал, переходя каким-то образом в два измерения, и появлялся вновь в половине светового года или в пятидесяти световых годах от места исчезновения.
Только-только ты сидел в Боевом Отсеке, шлем включен и работает, и в голове у тебя, как часовой механизм, тикала вместившаяся в нее целиком вся Солнечная система. То ли за секунду, то ли за год (он не мог бы сказать, за сколько именно времени) сквозь него пробегало что-то вроде разряда - и вот он уже в верходали, леденящих душу пространствах между звезд, где сами эти звезды ощущаются как маленькие бугорки на внутренней стороне сферы твоего телепатического восприятия, а планеты не ощущаются вообще.
И где-то в этих пространствах ждет смерть, отвратительная и страшная, какую человек узнал, только когда осмелился выйти в межзвездные просторы. Судя по всему, "драконы" боялись света солнц и держались от них подальше.
"Драконы". Так называли их люди. Для обыкновенного человека не стояло за этим словом ничего-ничего, кроме прыжка в плоскоту, смерти, разбившей тебя как удар молота, или темной надрывной ноты безумия, погасившей свет твоего разума.
Но для телепата это были "драконы".
За долю секунды между осознанием того, что в бездонной черной пустоте космоса шевелится что-то враждебное, и всесокрушающим ударом по всему живому внутри корабля, в воображении телепатов возникало нечто напоминающее драконов древних легенд Земли - хищники, коварней всех хищников, демоны реальнее демонов, вихри ненависти, голодные и живые, родившиеся из вещества, распыленного между звезд.
Известно о них стало по возвращении одного чудом уцелевшего корабля: в нем, по чистой случайности, у телепата, обязанность которого была поддерживать связь с Землей, оказался наготове световой луч, он направил его на внешне невинные клубы космической пыли - и "дракон", появившийся было в панораме его сознания, рассеялся, превратился в ничто, а остальным людям на корабле, не телепатам, даже в голову не пришло, что они только что были на волосок от гибели.
После этого все стало просто - почти.
В экипаж межзвездного корабля теперь обязательно включали телепатов. Способности их резко возрастали благодаря специальным шлемам-усилителям. Шлем через электронные реле контролировал мощные излучатели света.
Нужен был только свет, ничего больше.
Свет уничтожал "драконов", позволял кораблям между прыжками от звезды к звезде возвращаться в три измерения.
Вместо ста шансов к одному против человечества теперь стало шестьдесят к сорока в его пользу.
Мало того. Телепатов стали тренировать, развивать их чувствительность, чтобы любой из них мог обнаружить "дракона" меньше чем за миллисекунду.
Но выяснилось, что расстояние в миллион километров "дракон" покрывает меньше чем за две миллисекунды. Ни один человек не успевал за такой промежуток времени включить и направить на "дракона" мощный луч света.
Попробовали одевать корабли в свет.
Такая защита вскоре стала недостаточной.
В то время как люди узнавали повадки "драконов", те, в свою очередь, узнавали повадки людей. Каким-то образом они тоже научились уплощаться и в таком виде перемещались в пространстве с огромной скоростью.
Теперь, чтобы уничтожать их, был необходим свет, по яркости сравнимый с солнечным. Его могли дать только световые ядерные заряды.
Светокол выстреливал в "дракона" миниатюрной сверхъяркой световой ядерной бомбой, при взрыве которой несколько граммов изотопа магния целиком превращались в электромагнитное излучение в диапазоне видимой части спектра.
Однако корабли исчезали по-прежнему.
Людям даже не хотелось разыскивать исчезнувшие корабли, потому что они заранее знали, что найдут. Ужасно было привозить на Землю разом триста мертвых тел или триста тихопомешанных, которых нужно будить, кормить, мыть, укладывать спать, потом будить и кормить снова, и так до конца их дней.
Телепаты пытались заглядывать в головы к тем, кого "драконы" лишили разума, но только гейзеры обжигающего ужаса находили они там, ужаса, бьющего из первооснов личности, из вулканического источника самой жизни.
И тогда на выручку пришли Партнеры.
Вместе Человеку и Партнеру было под силу то, что было не по плечу только одному Человеку. У Человека был разум. У Партнера была мгновенная реакция.
В своих крохотных, с футбольный мяч величиной и в шесть фунтов весом, кораблях Партнеры неслись рядом с огромными кораблями Человека и вместе с ними переходили в плоскоту.
Корабли-крошки были необычайно быстрыми. И каждый нес дюжину световых бомб с наперсток величиной.
Посредством включаемых одной мыслью реле светоколы бросали кораблики с Партнерами прямо в "драконов".
Что человеческому сознанию представлялось драконом, Партнеру представлялось огромной крысой.
И даже там, в безжалостной пустоте, Партнер повиновался древнему как жизнь инстинкту. Партнер нападал со скоростью, превосходящей человеческую, нападал снова и снова, пока не погибнет "крыса" или он сам. Почти всегда гибла "крыса".
Как только прыжки от звезды к звезде стали безопасными для кораблей, торговля процвела, выросло население колоний и вырос спрос на специально обученных Партнеров.
Андерхилл и Вудли принадлежали всего лишь к третьему поколению светоколов, однако им казалось, будто профессия их существовала всегда.
Подключение сознания при посредстве специального шлема к космосу, устойчивая телепатическая связь с Партнером, подготовка психики к бою, от исхода которого зависит все, - с такой нагрузкой синапсы человеческого мозга подолгу справляться не могли. После получаса боя Андерхилл нуждался в двух месяцах отдыха. После десяти лет работы Вудли нужно было уходить на пенсию. Оба они были молоды. Оба - из лучших в своем деле. Но физические и психические возможности их были не безграничны.
Очень многое зависело от того, какой Партнер тебе достанется, от везения - какую карту вытянешь.
В комнату вошли Папаша Мунтри и девочка по имени Вест. Они тоже были светоколы. Команда Боевого Отсека (точнее, та часть ее, что состояла из людей) была вся в сборе.
Краснолицый папаша Мунтри жил, пока ему не пошел сороковой год, мирной жизнью фермера. Только тогда, довольно-таки поздно, было установлено, что он парапсихически одарен, и ему позволили, несмотря на возраст, стать светоколом. Справлялся с работой он хорошо.
Сейчас он смотрел на угрюмого Вудли и погруженного в свои мысли Андерхилла.
- Как чувствуете себя, молодые люди? К бою приготовились?
- Папаша все рвется в бой, - сказала, засмеявшись, девочка по имени Вест.
Она была еще совсем маленькая. Смеялась, как дети ее возраста - звонко. Уж про нее-то никак нельзя было подумать, что она, в шлеме светокола, снова и снова вступает в жестокое единоборство со смертью.
Андерхилла очень позабавило то, что он однажды увидел: один из самых медлительных Партнеров уходил счастливый от контакта с сознанием девочки по имени Вест.
Обычно Партнера мало волновало сознание человека, с которым на время путешествия его соединила судьба. По-видимому, все Партнеры придерживались того мнения, что сознание человека сложно и невероятно захламлено. Превосходство человеческого разума ни один Партнер под сомнение не ставил, однако лишь очень немногие Партнеры перед этим превосходством преклонялись.
Партнеры привязывались к людям. Они готовы были драться бок о бок с ними. Готовы были даже умереть за них. Но когда Партнер привязывался к кому-нибудь так, как, например, Леди Май или Капитан Гав были привязаны к Андерхиллу, к интеллектуальному превосходству последнего это не имело никакого отношения. Все зависело от сходства темпераментов.
Андерхилл прекрасно знал, что Капитан Гав считает его глупым. Что нравилось в нем Капитану Гаву, так это дружелюбие, бодрость духа и пронизывающая все его подсознательные мыслительные процессы ироническая усмешка, а также радость, с которой он идет в бой. Зато человеческую речь, историю человечества, абстрактные идеи, науку Капитан Гав отбрасывал как несусветную чушь, что вполне явственно и ощущало сознание Андерхилла.
Вест подняла на него глаза.
- Поспорю, что вы смошенничаете.
- Нет!
Андерхилл почувствовал, как уши его краснеют. Во время своего ученичества он, когда светоколы разыгрывали Партнеров, однажды попытался схитрить, чтобы заполучить себе в Партнеры красивую молодую мать по имени Мурр, которая ему особенно полюбилась. Так легко было обороняться и нападать вместе с ней, так привязана была она к нему - и он забыл на время, что учили его вовсе не для того, чтобы они с Партнером отлично проводили время.
Одной попыткой все и кончилось. Его уличили, и он надолго стал всеобщим посмешищем.
Папаша Мунтри взял пластиковую чашку и встряхнул кости, решавшие, с кем из Партнеров предстоит быть в паре в этом путешествии каждому светоколу. Старший по возрасту, он бросал кости первым.
Он скорчил недовольную гримасу. Судьба преподнесла ему старого, вечно голодного жадюгу, внутренний мир которого, казалось, исходит слюной, - так переполнен он был образами еды, целых океанов, доверху наполненных несвежей рыбой. Когда-то папаша Мунтри рассказывал, что, поработав в паре с этим обжорой, он потом несколько недель подряд поглощал невероятные количества рыбьего жира - настолько глубоко вошел в его сознание телепатический образ рыбы. Но Партнер этот, столь жадный до еды, был не менее жадным до опасности. На его счету было шестьдесят три убитых крысодракона, больше, чем у любого другого Партнера на службе в межзвездных кораблях людей.
Следующей бросала кости маленькая Вест. Ей выпал Капитан Гав. Увидев это, она улыбнулась.
- Как он мне нравится! - сказала она. - Так здорово драться вместе с ним! Он такой пушистый и мягкий у тебя в голове, такой милый!
- Уж куда милее! - буркнул Вудли. - Я ведь тоже бывал с ним в паре. Лукавей его никого на корабле нет.
- Злой человек, - сказала девочка. Сказала констатируя, не упрекая.
Андерхилл посмотрел на нее, и по коже у него пробежали мурашки.
Он не понимал, как можно сохранять спокойствие, имея дело с Капитаном Гавом. В голове у Капитана Гава лукавства и в самом деле было хоть отбавляй.
Жаль, подумал Андерхилл, что никто, кроме кошек, абсолютно никто на всем белом свете не годится в Партнеры. Кошка, когда войдешь с ней в телепатический контакт, оказывается как раз то, что надо. Трудности боя ей по плечу, хотя мотивы и желания ее, безусловно, мало похожи на человеческие.
Кошка готова с тобой общаться, если ты посылаешь ей телепатически конкретные образы, но она сразу отгородит от тебя свой внутренний мир и заснет, если начнешь читать ей мысленно Шекспира или попытаешься объяснить, что такое пространство.
Как-то не укладывалось в голове, что Партнеры, такие серьезные и собранные здесь, в космосе, - это те грациозные зверьки, которых еще тысячи лет назад люди на Земле держали в своих домах, чтобы они украшали их повседневную жизнь. Андерхилл не раз ставил себя в смешное положение, когда, увидев там, на твердой земле, самую обыкновенную, не одаренную телепатически кошку, забывал, что это не Партнер и, как полагается по уставу при встрече с Партнерами, отдавал ей честь.
Он высыпал кости на стол.
Ему повезло - ему выпала Леди Май.
Такой ясной головы, как у нее, он не встречал ни у какого другого Партнера. В Леди Май благородная родословная персидской кошки достигла одной из своих высочайших вершин. Леди Май была сложнее любой женщины, но сложность эта проистекала из переплетения чувств, воспоминаний, надежд и событий всей ее жизни, причем события сортировались и классифицировались без помощи и посредства слов.
Когда он впервые вступил с ней в телепатический контакт, он удивился этой ясности. Он вспомнил вместе с Леди Май время, когда она еще была котенком. Вспомнил все любовные встречи, какие у нее были. Увидел ее глазами целую галерею светоколов, в паре с которыми она дралась, и хоть и с трудом, но узнал их всех. Увидел себя, несущего радость, веселого и желанного. И уловил очень лестное для него сожаление о том, что он не кот.
Вудли выпало то, чего он заслуживал, - мрачный, весь в шрамах старый кот, личность куда более бледная, чем капитан Гав. От животного в нем было больше, чем в других Партнерах, он был тупой зверюга с самыми низменными наклонностями. Даже телепатические способности не смогли облагородить его. Еще в молодости соперники отгрызли ему половину ушей.
Он удовлетворял требованиям, предъявляемым к бойцу, и ничего более.
Папаша Мунтри посмотрел на светоколов.
- Ну что ж, теперь каждый идет за своим Партнером. А я сообщу капитану, что мы готовы выходить в верходаль.
Андерхилл набрал цифры на замке клетки Леди Май. Разбудил ее ласково, взял на руки. Она лениво потянулась, выпустила когти, замурлыкала, потом умолкла и лизнула ему запястье. Шлемов ни на нем, ни на ней еще не было, и потому ни он, ни она не знали, что сейчас творится в голове у другого, но судя по тому, как она топорщила усы и двигала ушами, она была довольна, что оказалась именно его Партнером.
Он заговорил с нею вслух, хотя знал, что человеческая речь для кошки лишена смысла.
- Как же это не стыдно людям зашвыривать такое милое крошечное существо в холодную пустоту, чтобы оно носилось там и охотилось на "крыс", которые больше и страшнее нас, вместе взятых? Ведь ты не просилась в этот бой, правда?
В ответ она лизнула его руку, замурлыкала, опять провела по его щеке длинным пушистым хвостом и уставилась на него сверкающими золотыми глазами.
Их взгляды встретились, и несколько мгновений они смотрели друг на друга: он - сидя на корточках, она - стоя на задних лапах на полу, слегка царапая когтями передних его колено. Никаким словам не преодолеть было бесконечности, лежавшей между глазами человека и глазами кошки, однако достаточно было короткого взгляда, чтобы расстояние это перешагнула любовь.
- Ну, нам пора, - сказал он.
Она послушно вошла в свой маленький шарообразный корабль. Андерхилл надел на нее миниатюрный шлем светокола и закрепил его, удобно для Леди Май и надежно, у нее на затылке. Укрепил на лапах у нее мягкие подушечки, чтобы, опьяненная битвой, она не нанесла ран самой себе.
- Готова? - спросил он ее негромко.
В ответ она, насколько позволяла державшая ее теперь сбруя, выгнула спину и тихонько замурлыкала.