Снимая камзол и шляпу и скидывая башмаки, Джон помолился так, словно было воскресенье, - а это вполне могло быть и воскресенье. Вода оказалась чистой и прозрачной, совсем не как в грязной речушке Хакни-Брук, и синей-синей, если не считать багрового пятна, которое расплывалось вокруг мертвеца, свесившегося с планшира. Должно быть, Господь услышал молитвы Джона и одобрительно кивнул, поскольку до лодки, всей в щепках и мушкетных пулях, Джон доплыл благополучно, хотя и пришлось, взбираясь в нее, выкинуть за борт мертвеца.
Джон увидел, что неподалеку лицом вниз плавает еще два трупа. Еще трое лежали на дне лодки, изрешеченные в клочья, кроме одного рябого детины, который откинулся навзничь с открытыми глазами и оскаленными зубами, зажав в кулаке кинжал…
Детина с криком сел, и Джон тоже закричал и перехватил его запястье, и несколько бесконечных секунд они боролись, причем Джону в ноги немилосердно впивалась банка. С берега загремели выстрелы, но пули, словно пчелы, прожужжали мимо; наконец Джону удалось сломать мерзавцу запястье. Он отобрал у него нож и дважды всадил как раз туда, где, по его предположениям, должно было быть сердце, и тогда детина охнул и испустил дух. Джон выпихнул его из лодки и сел, дрожа, несмотря на жаркое солнце.
Закончив блевать за борт, он стал грести к берегу.
Джон часто думал о том, что стало с удачей капитана Сталвина, которая вроде бы кому-то улыбнулась. Они все ломали над этим головы - уже после того, как избрали Бисона капитаном и уплыли подальше от острова; самой разумной признали идею Перкина - она состояла в том, что речь шла об их удаче, то есть об удаче всей команды. А значит, перемена к лучшему, в числе прочего, состояла и в том, чтобы избавиться от такого паскудника, как Сталвин.
Еще они раздумывали над тем, что же на самом деле произошло на острове, и сочинили об этом несколько разных историй, сидя под звездным небом на палубе и попивая ром. Самой правдоподобной им показалась история капитана Бисона - что на острове с индейцами остались надсмотрщики, которые были крепче и перенесли болезнь, и что они захватили себе индейских женщин, потому что им было наплевать, какие у тех лица, и убили брата Касильдо. Так они и жили, пока через семь лет не вернулись братья Клаверия Мартинес.
Вероятно, братья высадились на берег вооруженные, хотя и не ожидали никого застать в живых. Одного из братьев, видимо, захватили в плен со всем, что он взял на берег, в том числе с оружием и амуницией. Второй, видимо, сумел сбежать обратно в Картахену и через некоторое время сел на галеон, который и не поладил впоследствии с "Мартином Лютером".
Команда "Мартина Лютера" обсудила, что делать дальше. Кое-кто ратовал за то, чтобы высадиться в Порт-Ройяле, но это было делом рискованным - стоит ветру дипломатии подуть не в ту сторону, как на честного трудягу капитана напустятся морские пехотинцы с требованием всяческих комиссионных и конфискуют всю добычу, да к тому же, чего доброго, еще и вздернут в угоду испанцам.
Так что в конце концов пираты отправились на Тортугу, где всегда можно было найти кого-нибудь для серьезного делового разговора. Они сбыли с рук грузы с галеона, нашли покупателя на изумруды, а всю выручку до самого последнего пенни поделили поровну. Джон и Джессап отошли от разбогатевших матросов подальше. Карманы Джона так и лопались под тяжестью монет.
- Что ты сделаешь со своей долей? - спросил он Джессапа, когда они брели рядом.
Сквозь листву их манили желтые огни, и ароматы вкусной пищи и выпивки, и музыка. Джессап покачал головой.
- Возьму себе новое имя и больше никогда и ни за что не стану впутываться в такие дела, - сказал он. - Отправлюсь куда-нибудь, где меня ни единая душа не знает. Начну свое дело, заживу тихо и спокойно и помру богатым в собственной постели. И если у тебя, мальчик, есть хоть капля разумения, ты поступишь так же.
- Ага, конечно, - отозвался Джон.
Они расстались. Джон подумал над советом Джессапа и понял, что совет этот добрый, и услышал голос матушки, который шептал ему, что это добрый совет. Джон твердо решил ему последовать, но желтые огни так манили его, и слышался женский смех, и он рассудил, что сначала надо бы отметить свою удачу.
Джон познакомился с прехорошенькой шлюшкой-француженкой, которая показала ему, где подают лучшее черепаховое жаркое и где наливают лучший ром. Они провели вечер приятнейшим образом, по крайней мере, так вспоминалось потом Джону, и француженка показала ему еще много разных полезных вещей.
Наутро солнце светило слишком ярко, и Джон, похмельный и обобранный до нитки, бродил по берегу, щурясь на все щегольские быстроходные суда, стоявшие там на якоре. Он надеялся отыскать кого-нибудь из команды "Мартина Лютера", кто был бы не прочь ссудить старого товарища парой монет. Таких он не нашел, зато скоро набрел на корабль, куда грузили бочонки с порохом, а рядом беседовали несколько человек, и вид их наводил на мысль о саблях, дыме и легкой наживе.
Некоторое время Джон прислушивался к их болтовне, потом вставил дружелюбное замечание. Мало-помалу он присоединился к разговору, и очень скоро один из них спросил, не хочет ли Джон заключить соглашение.
Тот с благодарностью ответил, что да, очень даже хочет.
Корабль отплыл на следующий день, и не прошло и недели, как они захватили галеон, полный вина и шелка.
"I Begyn as I Mean to Go On" by Kage Baker
ГОВАРД УОЛДРОП
Отставить на корме!
Перевод А. Гузмана
- Ваше величество, "Фартучек" нагоняет! - проорал боцман.
Пиратский король уставил подзорную трубу за корму.
- Поднять больше парусов! - рявкнул он. - И намочить!
На палубе замельтешила команда - доставали парусину, приматывали к ведрам трос, швыряли их за борт и поднимали уже с морской водой. Другие взбирались по вантам, разворачивали паруса, втягивали наверх ведра и окатывали водой наполненные ветром полотнища.
За несколько секунд палуба стала скользкой, как насолидоленная.
- Боцман, проверьте груз! - приказал Пиратский король.
Грузом были пять генеральских дочерей. Они устроили пикник на берегу, как раз когда пираты отплыли из Пензанса на похищенном корабле. Спустить на воду вельбот, дойти до берега на веслах и схватить девиц было минутным делом. За них можно будет получить крупный выкуп; неплохое начало после стольких лет в отрыве от моря и от пиратства.
На самом деле все пираты были потомственными лордами, которые много лет назад свернули на кривую дорожку и занялись морским разбоем, но и в этом не преуспели - мешала излишняя чувствительность. Очередное из множества разочарований; что ж, они снова перековались и заняли прежнее положение в обществе.
Но - опять неудача. И вот пару недель назад, собравшись всей компанией, они вдруг решили украсть корабль и взяться за старое.
- Неплохо для первого рабочего дня! - провозгласил Пиратский король. - До берега далеко, добычи полный трюм. Если бы только не чертов Рэкстро с его "Фартучком". На таком курсе он украдет у нас весь ветер.
Он опустил подзорную трубу, а корабль несся на всех намоченных парусах; изломанный силуэт "Фартучка" превращался в точку на горизонте.
Команда, воспользовавшись передышкой, собралась вокруг Пиратского короля.
- Ваше величество, - произнес боцман, - мы никогда не слышали, как вы сами стали пиратом.
- Серьезно? - отозвался Пиратский король. - Уверен, моя история немногим отличается от вашей. Предпоследний сын, пэрство не светит ни при каком раскладе, от семейного состояния мало что осталось после огораживания да индустриализации…
Где-то на борту губная гармошка завела веселую мелодию, и Король начал приплясывать:
Когда я несмышленыш был, но многих пободрей,
Папаша мой отдал меня служить на корабле.
Я порох…
- Ваше величество! - проорал боцман, единственный из всей команды не толпившийся вокруг Пиратского короля, и опустил подзорную трубу. - "Фартучек" опять нагоняет!
- Шевелись, ребята! И молитесь, чтобы ветер усилился. Песни и пляски продолжим, когда пробьет восемь склянок, невзирая на неприятеля и абордаж.
Подняв все паруса и намочив их, команда "Фартучка" собралась вокруг капитана Рэкстро, который рассказывал, как пошел служить на флот. На нижней палубе играл аккордеон, и капитан Рэкстро слегка приплясывал. Он описывал себя двенадцатилетнего:
Я порох к пушкам подносил, мотался вверх и вниз.
Как Лондон выглядит, забыл, пока…
- Капитан, капитан! - проорал первый помощник. - Мы опять нагоняем пиратскую посудину!
- Земля! - проорал впередсмотрящий из "вороньего гнезда". - Пираты идут к берегу! Два румба справа по носу.
Аккордеон умолк, и собравшаяся кругом команда издала вздох разочарования.
- Простите, ребята, - сказал Ральф Рэкстро. - Когда я сам был таким же, как вы, мы тоже обожали петь. Ничего, еще поголосим - сначала только спасем кое-каких пленников и повесим несколько пиратов.
- Дым! - проорал впередсмотрящий. - Дым на острове.
Рэкстро поднес к глазу подзорную трубу. Остров казался крошечным пятнышком, но над ним поднимался столб дыма. Затем с левого края пятнышка поднялся другой столб дыма, посветлее.
- Ответный дым! - крикнул впередсмотрящий. - Те же четыре больших клуба и один маленький.
- Это не кратер вулкана, - сказал Пиратский король. - На острове люди, и они нас заметили. - Он обернулся и посмотрел на растущий за кормой "Фартучек". - Можно пройти вдоль берега, прикрыть борт и дать "Фартучку" бой, хотя пушек у них побольше… Принесите карты! - скомандовал он. - А то не хотелось бы пристать к британской базе снабжения. Насколько я помню, здесь на шестьсот лиг не должно быть никакой земли.
- Я не знаю этого острова, и его нет на картах, - сказал боцман капитану Рэкстро. - Мы вдали от основных маршрутов, Канары и Азоры позади и гораздо южнее, а до Бермуд тысяча миль на западо-юго-запад.
Команда, включая Дика Мертвый Глаз (которого остальные почему-то терпеть не могли), собралась вокруг них, рассчитывая хотя бы на шенти, несмотря на недавние слова капитана. Когда же никто так и не запел, они удрученно разбрелись по своим постам.
- Орудия к бою! - сказал Ральф Рэкстро. - Он повернется бортом к берегу, на другой борт выставит самые тяжелые пушки и пойдет по мелководью, чтобы мы не смогли его прищучить. Рулевой, виси у него на хвосте, как будто он лиса в поисках норы, а мы - поджарая гончая.
- Есть, сэр!
Остров увеличивался, продолжая дымить с обоих концов.
- Они явно переговариваются, - сказал боцман Пиратскому королю.
- Что да то да, и остров-то совсем крошечный. С типичной высокой горой посередине. Глубина здесь на картах не обозначена, выходит, остров наподобие тех тихоокеанских, которые поднимаются на несколько миль прямо от морского дна. Для Атлантики совершенно нетипично. Похоже, весь остров - просто кольцо земли вокруг горной вершины. - Он опустил подзорную трубу. - Кажется, я видел с той стороны водопад, и остров обитаемый, значит, здесь должна быть пресная вода. Если разберемся с "Фартучком", можно будет хотя бы наполнить все бочки и подготовиться к дальнему плаванию куда-нибудь.
Корабль приближался к острову.
- Начать промеры! Рулевой! Правь вон на ту выемку слева по курсу, бухту или залив. Орудия к бою! Пошевеливайтесь, лорды!
- Готовься к бою! - прокричал капитан Рэкстро на борту "Фартучка". - Раздать боеприпасы! Стрелки, по реям!
Матросы замельтешили, как муравьи, стали карабкаться по выбленкам. Подносчики пороха скрылись в трюме и, возвратившись с длинными цилиндрами, принялись передавать их стрелкам наверх.
Дик Мертвый Глаз восхищался их слаженностью, приматывая деревянный желоб к фор-стеньге. Эти новые боеприпасы потопят любую пиратскую посудину. Он кивнул небесам, благодаря того, кто в ответе за науку и все такое прочее…
Краденый корабль давно обогнул мыс. Остров приближался - такой же, о каких он слышал от матросов старого Кука. В небе клубились дым и ответный дым.
Корабль Пиратского короля обогнул мыс на левом траверзе, и впередсмотрящий проорал:
- На камнях женщины!
Пискнув, как мышь, полуголая девушка соскользнула с камня посреди бухты. Она ударила по воде длинным зеленым хвостом. И тут же вступил визгливый хор, подобно пружинам скрипучего матраса: поднимая султаны брызг, словно гревшиеся на солнце черепахи, потревоженные выдрой, десятки и десятки рыбохвостых девушек соскальзывали с камней в лагуну. Они бросили то, чем занимались, оставив на валунах фрукты, мандолины и недоеденные устрицы. Миг - и будто их не было.
Наверху на горе клубилось все больше и больше дыма.
- Были да сплыли! - донесся крик впередсмотрящего.
- "Были да сплыли"? - проорал Пиратский король. - Дружище, вы же учились в Итоне! Где ваш безупречный язык?
- Прошу прощения, сэр! - выкрикнул впередсмотрящий. - Краткость - сестра таланта, и я подумал, что сигнал важнее шума. Особи женского пола - что, сэр, странно само по себе, - лежавшие прежде на камнях посреди бухты, кажется, отбыли.
- Впредь последите, чтобы краткость иногда оттенялась союзами и герундиями, - сказал его командир.
- Есть, сэр! - выкрикнул впередсмотрящий. - И вам тоже доброго дня, сэр!
Когда "Фартучек" огибал мыс, впередсмотрящий прокричал, что вокруг плавают женщины.
- Женщины? - возопил Рэкстро. - Нам следует быть крайне осторожными, чтобы они не оказались на линии огня, когда мы вступим в бой.
"Женщины?" - думала команда. Сильнее пения их привлекала лишь перспектива встречи с одинокими женщинами на далеких островах.
Тут и там из воды показывались длинноволосые головы, затем ныряли и снова всплывали, уже в сотне-другой ярдов.
- Ну они и плавают! - сказал Рэкстро первому помощнику.
На другой стороне острова в глубине лагуны, там, где ручей сливался с речкой перед ее впадением в бухту, обнаружился еще один пиратский корабль. Он стоял на якоре, и якорная цепь скрипела, натянутая речным течением. День был постирочный, реи - увешаны штанами, куртками, жилетами и головными платками.
- Ну я и утомился! - сказал боцман первому помощнику. - Не уставал так с самой Африки, когда мы три дня ползли по мелям на якоре после недели полного штиля.
- Мне-то зачем об этом рассказывать? - спросил первый помощник. - Я там был.
- Просто коротаем время, дожидаясь капитанского разрешения, причем давно, - отозвался боцман.
- Что-то напугало рыбодев! - проорал впередсмотрящий. - Со стороны моря.
Капитан в щегольском придворном наряде позапрошлого века выбежал из своей каюты, где добавлял завершающие штрихи к рукописи, озаглавленной "Великий крокодил времени". Он собирался отослать ее секретарю Королевского научного общества, как только они войдут в какой-нибудь цивилизованный порт. Он рассчитывал на публикацию в "Трудах КНО". Ведь прежде чем заняться разбоем, он был действительным членом Общества. Он рассек воздух своим огромным крюком:
- Спустить белье! Поднять якорь! Пушки к бою!
На вантах замельтешила команда. Недосохшая одежда просыпалась разноцветным дождем, как подарки из детского праздничного набора. По палубе раскатились ядра, матросы отпрыгивали и уворачивались.
- Отойти от берега, чтобы ничто не заслоняло линию огня! - проорал капитан. - А вдруг это Мальчик - хотя рыбоньки обычно его не пугаются. - Он поднял взгляд на заросшую лесом гору. - Индейцы точно возбудились, - сказал он и расчесал усы своим блестящим крюком. - Сегодня, похоже, выдастся интересный денек, для разнообразия.
- Так точно, капитан, - сказал первый помощник.
Когда "Фартучек" обогнул мыс, Дик Мертвый Глаз застыл как громом пораженный. Ему казалось, он грезит наяву; он будто достиг высшего состояния сознания, испытал прорыв восприятия и сдвиг парадигмы. Он словно дважды подряд ощутил дежавю.
Он вдруг узнал этот остров - как будто уже бывал здесь или родился на нем, но много лет не видел. Он узнал бухту, камни с раскиданными по ним музыкальными инструментами и надкушенными фруктами, плавный изгиб лагуны, лес на горе, далекие столбы дыма от сигнальных костров.
Как будто давным-давно слышал о нем в колыбельной.
И тут он вспомнил - и устремился к судовому портному, чье место по боевому расписанию было в антиабордажной команде правого борта.
- Карманы! - проорал Дик Мертвый Глаз. - Сшей кучу карманов! От карманов они без ума!
- Чего-чего? - спросил помощник портного. - Какие именно карманы? Из какого материала одежда? Карманы же не просто шьются, знаешь-понимаешь. Они вшиваются.
Дик Мертвый Глаз что есть силы напряг соображение.
- Вроде бы из меха. Из шкур! Своих карманов у них нет.
- О ком мы вообще говорим? - вступил в разговор сам портной, воткнув свою саблю в палубу "Фартучка".
- О мальчиках! - ответил Дик Мертвый Глаз. - О мальчиках, оставшихся без родителей и опеки, о мальчиках, с которыми в нежном возрасте случился колясочный казус. Насколько я слышал.
- Так надо найти этих мальчиков - обмерим их, обмерим их одежду, а там и с карманами разберемся, - сказал судовой портной.
- Я хорошо заплачу за карманы, - произнес Дик Мертвый Глаз. - Выложим их на берегу, на обмен, посмотрим, сколько возьмут, сошьем еще.
- Ты же слышал, - разозлился портной, - карманы не шьют, а вшивают. Тебе нужны не карманы, а сумки, мешки, портмоне.
- Нет, это вряд ли. Я уверен, им не хватает именно карманов, - сказал Дик Мертвый Глаз.
- Ладно, потом поговорим, - сказал портной. - Разберемся сперва с пиратами.
Дик Мертвый Глаз опять взобрался на фор-стеньгу. Ну и трусы, боятся сшить несколько десятков карманов. Вся команда его ненавидит. Может, они просто не любят, когда наступает их очередь сидеть в бочке.
- У них поднят "веселый роджер"! - крикнул капитану впередсмотрящий и развернул подзорную трубу к морю. - А на хвосте висит фрегат британских ВМС.
- Топим обоих, - сообщил крюкорукий капитан, глядя на приближающуюся пиратскую посудину. - Поднять "веселого роджера" с короной в моем присутствии - экий наглец! А корабли ВМС я топлю из принципа.
- Есть, капитан! - проорала команда.
- Выкатить Большого Вилли! - проорал капитан.
Команда заворчала, но бросилась исполнять. Большой Вилли хранился в районе миделя, направленный вперед, и занимал все отделение. С левого борта отодвигались две панели, у правого борта шли направляющие, к которым пушку можно было подкатить. Когда Большого Вилли устанавливали в боевое положение, его казенник находился где-то у середины палубы, и корабль кренился на тот борт, куда указывало дуло. Это была самая большая пушка на всех морях.
- Ствол налево! - проорал капитан, указывая крюком.
Они снова заворчали, но при помощи рычагов и какой-то матери развернули Большого Вилли на сто восемьдесят градусов.
- Для первого залпа, - скомандовал капитан, - зарядить шрапнелью!