Чернота и пылающие шарики мигнули. Кэрмоди вновь ощутил себя луком планеты, вечно натянутым пальцами гравитации. Вокруг заплескался безбрежный океан солнечного света, вдали виднелись очертания похожего на черепаху континента и белизна облачных масс, напоминавших огромный старый шрам на черепашьем панцире.
Несмотря на весь свой предыдущий опыт, Кэрмоди отшатнулся. Казалось, массивное небесное тело падало прямо на него. Потом, как всегда, он почувствовал восхищение от этой видимой легкости и уверенности маневра. Комплекс искусственно выращенных клеток, лишь в три раза превышавший размерами его собственный мозг, вывел "Белого мула" точно в заданное место. Компьютер направил прыжок таким образом, чтобы судно выпрыгнуло, как кролик из шляпы, в опасной близости от верхних воздушных слоев Магомета, по касательной к движению планеты и с той же скоростью полета. Кроме того, "Белый мул" оказался над тем полушарием, где планировалось совершить посадку.
Кэрмоди моргнул. Картина искривилась. Еще одно движение век. Экран заполнили большое озеро, горная цепь и несколько облаков. Корабль рокотал еще несколько секунд и, когда компенсаторные двигатели замолчали, наконец успокоился.
Миг - и горная цепь с озером увеличились в размерах. На западном берегу виднелась паутина городских улиц, а в центре ее - несколько огромных белых и круглых пятен, похожих на яйца паука. Посадочные площадки.
Там, на поверхности планеты, показанной сверху, "Белый мул" был виден как вспышка света. Но через несколько секунд послышался мягкий хлопок, вызванный первым перемещением слоев воздуха, когда "Белый мул" вышел из антипространства в атмосферу. Потом корабль стал выглядеть как большой диск, и за первым акустическим ударом последовали второй и третий.
Вскоре корабль замедлил падение и легко, как воздушный шар, опустился на посадочную площадку под номером шесть.
Несмотря на двухчасовую остановку, Кэрмоди не покинул корабль. Ему не хотелось проходить процедуру дегазации при повторной посадке; кроме того, он собирался прочитать два письма, лежащих в сумке, но больше всего хотел побыть наедине с самим собой. В коктейль-баре он заказал бурбон в высоком бокале, а затем плотно закрыл за собой дверь кабинки. Пару раз глотнув освежающий напиток, он вытащил письма и несколько минут перебирал пальцами почтовые цилиндры: его обычно решительное настроение куда-то исчезло. "Какое же прочитать первым?" - думал он, словно принимал очень важное решение. Потом любопытство взяло верх, и он вставил письмо без обратного адреса в аппарат для просмотра - небольшой ящичек, висевший на стене.
Там же на крючке висел "чтец" - легкая пластиковая полусфера с экраном. Кэрмоди надел ее на голову, опустил на глаза экран-забрало и нажал на кнопку.
Экран замерцал. Зрелище, появившееся на нем, заставило Кэрмоди выпрямиться, и ему тут же захотелось выключить аппаратуру. Перед ним возникла маска, выглядевшая как портрет пострадавшего при несчастном случае.
Хриплый мужской бас произнес:
"Кэрмоди, это письмо от Фрэтта. Сейчас твоя жена уже мертва. Ты не знаешь, за что ее убили и кто это сделал, но я тебе все объясню.
Много лет назад ты ослепил Фрэтта и убил его сына. Ты сделал это жестоко и злобно, без всякой необходимости, тогда как мог бы осуществить свои злобные планы и иным образом.
Теперь, если ты стал хоть немного человечнее и испытал чувство любви - что очень сомнительно, - ты должен узнать, как горевал Фрэтт о погибшем сыне.
Однако на этом твои страдания не кончатся. Все случится так, как с твоей женой. Ты не узнаешь, где и как умрешь. Но ты должен знать, что погибнешь от руки Фрэтта.
Эта смерть не будет легкой и быстрой - твоей жене очень повезло, что она погибла при взрыве. Ты же будешь умирать медленно, мучительно; ты заплатишь за все, что сделал. Ты испытаешь те же страдания, что и Фрэтт - твоя невинная жертва.
Теперь ты знаешь, кто убил твою жену и кто все эти годы думал только о мести.
Теперь ты знаешь, кто никогда не забывал о тебе, о проклятой и подлой твари!"
Голос умолк, и экран погас.
Кэрмоди дрожащей рукой поднял забрало и, тяжело дыша, уставился на мраморную стену. Итак, его догадки оказались верными. Кто-то из старых врагов не забыл, каким он был в старые и злобные деньки. И мстил за то, что он творил тогда. Кэрмоди потерял жену и огромное счастье. О Анна, бедная Анна…
Он снова опустил на глаза экран и еще раз просмотрел письмо. На сей раз ему стало ясно, что диктовавший послание не являлся самим Фрэттом. А вот мужчиной он был или женщиной, оставалось непонятно. Говорящий намеренно обходил этот вопрос стороной, как избегал любого упоминания о времени и месте совершенного Кэрмоди преступления.
- Фрэтт? Фрэтт… - шептал он. - Это имя ничего для меня не значит. Я не помню никакого Фрэтта, хотя у меня прекрасная память. Но те несколько лет были так заполнены событиями и людьми, а я был таким безжалостным к своим жертвам. О Боже, прости мне мои грехи. Я убил многих и еще больше измучил, даже не зная их имен.
Поэтому я могу и не помнить Фрэтта. Я могу вообще не знать его, или ее, имени. Сын Фрэтта? Возможно, это подсказка. Но я мог даже не знать, что этот Фрэтт имел сына. О Боже!
Он сделал еще один большой глоток, и ему страшно захотелось навсегда забыть о своем прошлом. Он давно уже не был тем Джоном Кэрмоди, которого знал Фрэтт. Имя и тело могли оставаться прежними, но внутри он не был тем самым Джоном Кэрмоди. Тот человек погиб. Умер на Кэрине.
Но другие-то не умерли. Они не простили его и никогда о нем не забывали.
Кэрмоди допил бурбон. В данный момент он ничего не мог предпринять. Но теперь, по крайней мере, он будет осторожен. Фрэтт так легко его не достанет. Он не будет пассивной жертвой, и его не обессилили раскаяние или надежда искупить гибель других людей собственной смертью. Он не из тех, кто безропотно ложится на жертвенный алтарь своей совести.
Он ударил кулаком по крышке стола и едва не разбил бокал. Черт с ним, с этим Фрэттом! Когда Кэрмоди приходил в бешенство, становиться у него на дороге не следовало никому. Это больше чем Фрэтт мог сказать о себе. Если раньше Фрэтт стал невинной жертвой, то теперь этот тип преступник.
"Но именно я несу ответственность за то, что он обратился к злу, - подумал Кэрмоди. - Это я возбудил его ненависть. Возможно, я поломал Фрэтта настолько, что он потерял все доброе, что было в нем, как я когда-то потерял все злое. Возможно, он превратился в чудовище, каким был я. Воздействие и реакция. Карусель судьбы - забава богов. Что бы ни случилось и ни случится, я несу вину за это преступление".
Тем не менее он почувствовал, как сила разлилась по его венам. "И аз воздам", - сказал Господь. Но он использовал то оружие, которое побеждает месть.
- Нет, - прошептал Кэрмоди и покачал головой. - Я слишком расчетлив. Мне полагается простить и возлюбить врага, как брата. Все это я проповедовал годами, а значит, должен вести себя именно так. Во всяком случае, пока я так считаю.
Он еще раз ударил кулаком по крышке стола.
- Нет, я ненавижу этого Фрэтта! Ненавижу! О Боже, как я его ненавижу.
А может, это ненависть к самому себе?
- О Боже, - повторил он. - Укажи мне, где я заблуждаюсь!
Он отодвинул бокал и, подозвав официантку, попросил принести еще один бурбон.
Когда заказ принесли, Кэрмоди вытащил из прибора послание Фрэтта и вставил в щель письмо Располда. На экране появилась гостиная сыщика на шестнадцатом уровне Денвера. Сам Располд не сидел лицом к экрану. Такой же нервный и энергичный, как Кэрмоди, он не мог провести на одном месте больше пары минут.
Располд, эта рапира во плоти, был высоким, стройным мужчиной с гладкими черными волосами, темно-карими глазами, блестящими и острыми, как два томагавка, и длинным, как у ищейки, носом. На нем был надет алый комбинезон с черным воротником, который выдавал в нем служащего "Межзвездных линий Прометея". Кэрмоди не удивился этому, поскольку видел детектива во многих обличьях.
Располд на миг остановился, махнул рукой Кэрмоди и сказал:
"Привет, Джон, старый негодяй! Прости, буду немногословен".
Бегая взад и вперед, он заговорил низким баритоном:
"Я решил уделить тебе несколько минут, и нет смысла рассказывать, как долго я иду по этому чертову следу. Кроме того, корабль, который повезет мое послание, отправляется в ближайшие полчаса.
Выполняя это задание - а ты видишь, как я одет, - я случайно узнал нечто не относящееся к делу, но очень важное. Поверь мне, серьезное и важное. Группа богатых и фанатичных мирян твоего вероисповедания - прости, что говорю об этом, - решила прикончить Йесса, бога Кэрина. Никто из них не собирается расправляться с живым божеством собственноручно, но они наняли профессионала, а возможно, и нескольких. Во всяком случае, один из них настоящий профи. Мне о нем ничего не известно. Но в одном я уверен точно: он убийца с Земли. Если задуманная ими операция пройдет успешно или даже если наемника поймают, последствия окажутся печальными.
Я не могу заняться этим делом сам, поскольку связан договором по рукам и ногам и должен выполнить свое задание до конца. Мне удалось связаться с парнями из 3-Е, и они обещали послать своих агентов на Кэрин. И, возможно, предупредят Йесса и местные власти. Хотя они могут этого и не сделать, потому что не захотят порождать конфликт между Землей и этой планетой.
Я решил, что, может, ты захочешь вмешаться. Я говорю так потому, что наемный убийца может оказаться типом, который прошел через Ночь Света и стал эльгулитом, то есть весьма злобным и опасным преступником. Ему мог бы противостоять только человек той же закалки, а особенно землянин. Конечно, информация о его приверженности Эльгулю - это только мои подозрения, основанные на слухах. Да и вряд ли такое возможно. Я ничего не знаю о Кэрине, чтобы говорить о чем-то с уверенностью.
Если убийца не пережил Ночь, то он постарается выполнить заказ до ее наступления. Поэтому у него, а следовательно, и у тебя, не так уж много времени.
Возможно, ты решишь проигнорировать мое предупреждение. Не исключено, что Йесс может сам о себе позаботиться. Но я все-таки подготовил для тебя список имен самых известных профессиональных убийц. Ты никого из них не знаешь. Все авторитеты твоих дней либо мертвы, либо сидят, либо напрочь завязали, как ты".
Располд назвал с десяток имен, описал внешности и дал каждому краткую характеристику.
"Удачи тебе, приятель, и мое благословение. В следующий раз, когда залетишь на Землю, надеюсь, что и я окажусь там в тот момент. Было бы приятно увидеть еще разок твою уголовную морду, а ты мог бы получить удовольствие, лицезрел мои благородные римские черты и слушая мои блестящие высказывания, наполненные юмором и потрясающей эрудицией. А пока прощаюсь с тобой. Ату его!"
Кэрмоди снял шлем и потянулся за второй порцией бурбона. Но прежде чем коснуться бокала, рука его замерла. Не время напиваться. И не только потому, что надо брать в расчет Фрэтта, - поскольку этот тип мог оказаться на корабле, - но и потому, что возникла еще одна большая проблема. Кардинал предупреждал его о таком повороте событий. Если подозрения Располда верны - а тот не стал бы болтать попусту, - Церкви угрожала еще большая опасность, чем предполагал кардинал. Убийство Йесса членами Церкви вызовет взрыв гнева, который превратится в настоящий катаклизм.
- Глупцы! - тихо выругался Кэрмоди. - Ослепленные ненавистью глупцы!
Он всунул в щель две монеты, и устройство извергло из себя чистый бланк для письма. Кэрмоди повернул экран к стене у стола, вставил бланк в воспроизводящее устройство, бросил в щель еще три монеты и нажал на кнопку записи. Продиктовав письмо кардиналу, он подозвал официантку и спросил, нельзя ли передать послание на корабль, следующий курсом на Вайлденвули. Та принесла формуляр, который Кэрмоди подписал и заверил отпечатком пальца, поскольку подобная отправка писем была очень дорогой, а у него не имелось наличных, чтобы заплатить за такую услугу.
Потом Кэрмоди отправился в мужской туалет и принял дозу чистого кислорода, чтобы скорее сжечь в крови алкоголь. Туда же зашел и Абду, бизнесмен по импорту-экспорту, который летел с Вайлденвули.
Кэрмоди попробовал побеседовать с Абду, но тот оказался человеком неразговорчивым и, кроме "да", "неужели?" да нескольких междометий, не вымолвил ни слова. Кэрмоди отказался от попыток развязать язык попутчика и вернулся на свое место в салоне.
Прикрыв глаза и не обращая внимания на фильм, который показывали на экране, он просидел так минут десять, после чего его покой нарушили.
- Падре, это место свободно?
Перед ним стоял молодой священник из ордена иезуитов и скалил в улыбке длинные зубы. Высокий и стройный, он имел аскетическое лицо, светло-голубые глаза, темные волосы и бледную кожу, а его акцент походил на ирландский. Юноша представился как отец Пол О’Грэди из Нижнего Дублина и сообщил, что его приход находится на западном среднем уровне города Мехико, а он сам лишь год как окончил семинарию. В данный момент он летит на Трамплин, чтобы помочь разобраться в сложившейся там ситуации.
О’Грэди честно признался, что очень нервничает.
- Я чувствую себя не только оторванным от Земли, но от самого себя. Как будто меня разодрали на несколько кусков. Мне кажется, что я такой крошечный, незначительный, а все вокруг - неимоверно большое.
- Привыкнете, - ответил Кэрмоди.
Ему не хотелось разговаривать, но он не мог не успокоить этого молодого несчастного парня.
- Многие испытывают такие же чувства. Готов поспорить, что таких на этом корабле больше половины. Может, вам лучше выпить? До старта еще осталось немного времени.
О’Грэди покачал головой:
- Нет. Я не хочу напиваться.
- Напиваться! - отозвался Кэрмоди. - Не будьте наивны, сын мой. Если вам это нужно, значит, нужно. Тогда все встанет на свои места: дрожь в коленках прекратится, и небеса станут такими же голубыми, как на Земле. Стюардесса!
- Вы, наверное, считаете меня попросту испуганным мальчишкой, - заметил О’Грэди.
- Да, считаю, - ответил Кэрмоди и, увидев, что молодой священник расстроился, улыбнулся: - Но я не считаю вас трусом. Вот если бы вы отказались лететь, тогда да. Но вы летите, а значит, преодолели свою слабость.
О’Грэди немного помолчал, размышляя над словами Кэрмоди.
- Я так нервничал, падре, что забыл спросить ваше имя.
Кэрмоди представился.
Глаза О’Грэди округлились.
- А не тот ли вы отец Кэрмоди, который… стал отцом…
- Продолжайте.
- Лжебога кэринян - распутного Йесса?
Кэрмоди кивнул.
- Они сказали, что вы летите на Кэрин с какой-то миссией! - вскричал О’Грэди. - Они сказали, что вы собираетесь осудить Йесса и доказать людям ложность бунтизма.
- О ком вы? - мягко спросил его Кэрмоди. - И постарайтесь говорить немного тише.
- A-а, об этом каждый знает. - О’Грэди махнул рукой, вероятно, имея в виду всю Вселенную.
- Ватикану было бы интересно узнать, насколько хорошо хранятся его самые важные секреты, - заметил Кэрмоди. - Но, к вашему сведению: я не собираюсь осуждать Йесса.
О’Грэди сжал руку Кэрмоди и сказал:
- Надеюсь, вы не собираетесь отречься от нашей веры и вступить в ряды бунтистов?
Кэрмоди с трудом высвободил руку.
- Это еще одна из сплетен? - холодно осведомился он. - Нет, я признаю, что в бунтизме есть некоторые интересные аспекты. Но моя вера нерушима. Возможно, она ставит кого-то в тупик или вызывает вопросы, но она нерушима. И вы можете передать это остальным.
- У нас возникли большие проблемы на Трамплине, - сказал О’Грэди. - Число наших бывших прихожан, принявших бунтизм, настораживает. Я боюсь даже говорить о том, как велика эта цифра, но поверьте мне, она настораживает.
- Да, вы упомянули об этом дважды, - ответил Кэрмоди.
- Падре, а может, вы немного задержитесь на Трамплине и прочтете несколько проповедей. Нам нужен такой человек, как вы. Человек, который бывал на Кэрине и раскрыл обман так называемых чудес и так называемого бога.
- У меня нет времени, - ответил Кэрмоди. - К тому же вынужден разочаровать вас. Так называемые чудеса реальны, а является Йесс спасителем своей планеты или нет - на этот вопрос не может ответить даже сам Папа. До сих пор не может. - Он пригнулся, глядя на экран, но фактически ничего не видя, и сказал: - Я прошу вас помалкивать о нашей встрече и беседе. Моя миссия должна остаться в секрете. Только я и некоторые руководители Церкви знают о ней, хотя, как вижу, слухи уже поползли. Это единственная вещь во Вселенной, которая распространяется быстрее света. Но если вы проболтаетесь о нашем разговоре, то будете строго наказаны и лет на двадцать прервете свою карьеру священника. Поэтому держите язык за зубами!
О’Грэди моргнул, его лицо покраснело и вытянулось. Но, к облегчению Кэрмоди, в это время раздался сигнал к взлету, и капитан начал зачитывать приветствие.
Остаток пути до Трамплина О’Грэди только и делал, что боялся заговорить. Когда "Белый мул" совершил посадку, Кэрмоди решил прогуляться по космопорту. Ему хотелось размять ноги и взглянуть на то место, с которым некогда он был хорошо знаком. К тому же это была последняя "нормальная" планета, которую он увидит на какой-то период времени.
За десять лет порт изменился так же, как и город за ним. Белые конусы были созданы почти вымершими боберами - теплокровными животными, которые, как и термиты Земли, поедали древесину и возводили высокие сооружения из цементообразных экскрементов. Первые колонисты перебили многих боберов и заняли построенные ими башни. Затем пространство между конусами заполнили дома, сделанные из бревен или пенобетона. Но теперь конструкции, созданные поселенцами, исчезли, уступив место большим строениям из камня и пластиковых перекладин.
С тех пор как Кэрмоди был здесь в последний раз, количество космических кораблей на посадочных площадках значительно увеличилось. Он поблагодарил Бога за то, что тот дал ему возможность увидеть планеты в ту пору, когда человеческая цивилизация их едва коснулась. Впрочем, их и сейчас открывалось и исследовалось немало. Но его жизненный маршрут пролегал теперь по другим дорогам.
Кэрмоди за полчаса обошел здания космопорта и направился к пропускному пункту, чтобы пройти процесс дегазации. Но в большом холле путь ему преградила огромная толпа. Поначалу он не мог понять, чем вызваны гневные крики, откуда эти красные лица и грозящие кулаки, но потом увидел группу с плакатами "Общество защиты христиан", которая окружила кучку мужчин и женщин. Внешне те, казалось, ничем не отличались от своих преследователей, разве что стояли, приняв оборонительные позы.