Но когда Кэрмоди удалось пробраться сквозь толпу, он увидел на указательных пальцах осаждаемых широкие золотые кольца-печатки с изображением круга под двумя скрещенными фаллосообразными копьями. Он видел несколько таких на Вайлденвули и понял, что атакованные люди - отступники, принявшие бунтизм. Они собрались у отделения таможни и старались не обращать внимания на насмешки и оскорбления, которыми их осыпали. В первых рядах Общества защиты христиан стоял тучный носатый священник с густыми бровями. Кэрмоди тут же узнал его, хотя и не видел двенадцать лет. Это был отец Кристофер Бэкелинг, принявший духовный сан и вступивший в орден Святого Джейруса в тот же год, что и Кэрмоди.
Кэрмоди стал проталкиваться к нему, и толпа при виде церковного облачения молча расступалась.
- Что происходит, отец Бэкелинг? - поинтересовался Кэрмоди, остановившись между священником-гигантом и бунтистами.
Глаза священника расширились.
- Джон Кэрмоди! Что ты здесь делаешь?
- Стараюсь решить кое-какие проблемы - это все, что я могу тебе сказать. А чем тебе не нравятся эти люди?
- Не нравятся? - вскричал священник. - Да, не нравятся! Я хорошо тебя знаю, Кэрмоди. Ты прилетел сюда, чтобы навести здесь смуту. Недаром тебя прозвали Иглоносиком.
Взмахнув руками, он какое-то время шипел и брызгал слюной, но мало-помалу успокоился и ткнул пальцем в сторону высокого симпатичного мужчины, стоявшего у конторки для сбора пошлины:
- Видишь его? Это отец Гидеон. Теперь он стал прислужником этой идолицы Бунты, и у него три прихода, чтоб ему сгореть в адском огне! А ведь два из них прежде принадлежали мне!
- Гидеон антихрист, вот кто он! - закричала женщина из толпы. - Антихрист! А ведь был моим духовником. Его надо посадить в тюрьму и запереть там навеки, чтобы не разбалтывал наши тайны.
- Его надо побить камнями! - подхватил Бэкелинг. - Да-да, камнями! Или пусть повесится, как Иуда! Он предал дьяволу Господа нашего и соблазнил…
- Заткнись, Бэкелинг! - хрипло сказал Кэрмоди. - Твоя здоровая глотка и публичное фиглярство еще больше ухудшают ситуацию. Я думал, что ты хочешь успокоить людей. Такая реклама принесет нашему ордену только вред, и этого надо было избежать.
Бэкелинг сжал кулаки и, шагнув к Кэрмоди, толкнул маленького священника в грудь.
- Ты тоже на их стороне? Я знаю тебя, Кэрмоди! У тебя тоже рыльце в пуху. Я даже слышал, что ты вступал в блуд со жрицей Бунты и совершал всякие непотребства и что сын Бунты рожден от тебя! Я не верил этому. Ни один человек не может носить в себе такое зло, даже такой урод, как ты! Но теперь я что-то начал сомневаться в этом.
- Отойди от меня, Бэкелинг, - попросил Кэрмоди и почувствовал, как гнев поднялся в нем, будто ртуть в градуснике. - Отойди и веди себя, как подобает Божьему слуге. - Он уже не мог сдержал, гнева. - И не толкай меня. Предупреждаю тебя в последний раз!
- Посмотрите-ка на этого разжиревшего петушка! Ты все еще веришь, в свою репутацию опасного противника? Да я тебя плевком перешибу! Впрочем, мне даже жаль на тебя слюны.
Женщина, которая проклинала Гидеона, закричала снова:
- Какой же ты священник, если выступаешь против собственной религии, против своих?
Кэрмоди попробовал успокоиться.
- Я пытаюсь поступить по-христиански, - тихо ответил он. - Стараюсь усмирить вашу ненависть и отвратить злые помышления. Помните: возлюби врага своего.
- А потом ты велишь нам подставить другую щеку и пригласить этих развратников к себе на обед?! - снова завопила женщина. - Они зло! Они истинное зло, падре! А Гидеон так просто сам сатана! Как он мог… Как он только мог… - И она начала выкрикивать грязные проклятия и брань, которыми в прежние времена Кэрмоди, возможно, даже восхитился бы.
Что бы так ни заводило эту женщину, она обладала воображением и способностью проклинать.
- Уйди с моей дороги, Кэрмоди! - проревел огромный священник. - Сейчас я заставлю Гидеона отречься от идолицы или просто сломаю ему шею!
- Этого делать нельзя, - сказал Кэрмоди.
- Какого черта! - вскричал Бэкелинг и бросился к Кэрмоди.
Маленький священник поднырнул под огромный кулак. Гнев и отчаяние вспыхнули в нем впервые с тех пор, как погибла Анна. Он вогнал левый кулак в большой мягкий живот, и Бэкелинг, согнувшись пополам, взвыл, но тут же разогнулся от удара в нос. На туфли Кэрмоди брызнула кровь.
Толпа издала дружный стон. Люди метнулись вперед и принялись теснить Кэрмоди к стене. Он отступал на орущих бунтистов. Послышались полицейские свистки. Несколько кулаков разом ударили Кэрмоди по лицу, и он потерял сознание…
Открыв глаза, он почувствовал жгучую боль в голове, челюсти, ребрах и плече. За ним присматривал полицейский в бело-черной форме и конусообразной шляпе муниципальных сил правопорядка Трамплина. Прежде чем Кэрмоди успел что-то сказать, полицейский вскочил и подошел к двум коренастым мужчинам в холле. У дверей космопорта стояли несколько больших крытых машин, ожидавших Кэрмоди и других нарушителей порядка, которые оказались недостаточно быстроногими, чтобы убежать от полиции.
Пока задержанных заталкивали в машины, Кэрмоди оказали первую медицинскую помощь, после чего вежливо, но довольно настойчиво попросили пройти к полицейской машине и сесть на заднее сиденье. Рядом расположился лейтенант. С другой стороны от него уселся отец Бэкелинг, прижимавший к носу платок.
- Видишь, что ты натворил, придурок! - зашипел он. - Ты озлобил людей и снова опозорил нашу Церковь и викария порта!
- Я?
Кэрмоди удивленно посмотрел на него и тихонько засмеялся, хотя от боли в ребрах ему хотелось стонать.
- Вы собираетесь зарегистрировать это происшествие? - спросил он у лейтенанта.
- Отец Бэкелинг выдвинул против вас обвинения. - Тот протянул священнику наручный телефон: - Можете позвонить своему адвокату.
Кэрмоди пропустил его слова мимо ушей и обратился к Бэкелингу:
- Если меня задержат и я пропущу рейс на Кэрин, ты ответишь за это перед высшими властями Церкви. Я говорю о самых высших властях.
Бэкелинг вытер нос окровавленным платком и прорычал:
- Не угрожай мне, Кэрмоди. И запомни, я знаю, кто ты такой! Лживый маленький трюкач!
- Хорошо! - произнес Кэрмоди. - Я позвоню!
Он взял телефон.
- Какой местный антикод?
Лейтенант назвал цифры, и Кэрмоди повторил их. Серый полумесяц верхней половины диска стал светлым.
- Какой номер у епископа Эмбазы?
Лейтенант удивленно моргнул. Бэкелинг выпучил глаза.
- Я не скажу его тебе, - проворчал он.
- А вы, лейтенант? Вы-то скажете?
Полицейский вздохнул, достал из сумочки на поясе небольшой блокнот и полистал страницы.
- Шестьсот шесть.
Кэрмоди произнес номер, и через некоторое время на экране появилось лицо молодого священника. Кэрмоди повернул верхнюю подвижную часть диска, и лицо словно выпрыгнуло из экрана и повисло в воздухе на расстоянии шестнадцати сантиметров от диска.
- Говорит отец Кэрмоди с планеты Вайлденвули. Я должен срочно поговорить с епископом. Это крайне необходимо.
Лицо стало прозрачным и исчезло; экран потемнел, но продолжал тускло светиться. Внезапно перед Кэрмоди возникло изображение мулата. Мерцающее лицо нахмурилось и хриплым басом произнесло:
- Кэрмоди? В какую историю вы попали на сей раз?
- Не по своей вине, ваша светлость, - ответил Кэрмоди. - Фактически я просто пытался выполнить свой христианский долг, не говоря уже о милосердии. Но у меня ничего не получилось. И сейчас меня везут в полицейский участок, чтобы предъявить обвинение.
- Я слышал об инциденте в космопорту и вашем участии в нем, - ответил Эмбаза. - И кое-что уже предпринял. Ваши действия были не только христианскими, но и необходимыми.
Кэрмоди повернул телефон таким образом, чтобы епископ мог увидеть Бэкелинга.
Эмбаза нахмурился еще больше:
- Бэкелинг! Вы действительно набросились на другого священника? И натравили людей своего прихода на отступников-бунтистов?
Какое-то время Бэкелинг что-то мямлил, а затем сказал:
- Я просто пытался заставить отца Гидеона и его приверженцев увидеть ошибку в своем поступке, ваша светлость. Но Иглоносик заступился за них! Он первым набросился на меня, а ведь он член нашего ордена. Он стал защищать еретиков!
- Это правда? - спросил Эмбаза. - Кэрмоди, поверните телефон, чтобы я мог видеть ваше лицо!
Выполнив его просьбу, Кэрмоди сказал:
- Это долгая история, ваша светлость, и требуется много времени, чтобы отделить зерна от плевел. А у меня нет времени для объяснений. Я должен немедленно отправиться на Кэрин. Мне поручена миссия величайшей значимости, и ее утвердил сам Папа!
- Да, это мне известно, - сказал Эмбаза. - Вчера курьер доставил мне информацию, и я обязан помочь вам как можно скорее добраться до цели, независимо от того, какими бы странными или неразумными ни были ваши требования. Я кое-что узнал о вашей миссии и готов оказать вам помощь. Но, Кэрмоди, этот шумный скандал. Вы лучше других должны понимать, что вам не следует впутываться в ситуации, которые могут задержать ваш отлет.
- Да, я понимаю и очень сожалею о случившемся! А теперь мне хотелось бы вернуться в космопорт и попасть на борт "Белого мула", прежде чем он взлетит. Это еще возможно?
Эмбаза захотел поговорить с лейтенантом. Кэрмоди повернул телефон так, чтобы полицейский и епископ могли видеть друг друга. Лейт тенант перечислил обвинения, выдвинутые против Кэрмоди. Услышав их, епископ так свирепо нахмурился, что стал похож на одного из эбеновых идолов, которых в далеком прошлом создавали его предки.
- Позже я еще раз поговорю с вами, лейтенант. Или кто-то еще, - произнес Эмбаза.
Лицо епископа исчезло с экрана, но призрак его гнева витал в воздухе. Бэкелинг неловко задергался, начал осматриваться по сторонам, а затем взглянул на Кэрмоди:
- Если ты выберешься из этого дела сухим, маленькая скользкая крыса, а со мной поступят по несправедливости… Если из-за тебя я лишусь работы… Помоги мне, или я…
- Ты о чем? - спросил Кэрмоди. - Я смотрю, урок не пошел тебе на пользу и ты снова решил лезть напролом?
- Значит, такой пакостник, как ты, пробрался в самые верха?
- Крутая ситуация требует крутых мер, - сказал Кэрмоди. - Разве ты не понимаешь, что епископ рассердился на тебя из-за того, что ты сделал из бунтистов великомучеников? Именно это Церковь всеми силами пытается не допустить. А тебе хоть кол на голове теши.
- Я действовал так, как подсказывала мне совесть, - упрямо сказал Бэкелинг.
- Возьми-ка свою совесть да немного отполируй, - посоветовал Кэрмоди. - Заставь ее блестеть, как зеркало, а потом посмотри на себя. Я уверен, что вид будет тошнотворным, но иногда рвота помогает человеку выздороветь.
- Ах ты, сладкоречивый лицемер!
Кэрмоди в ответ лишь пожал плечами. Он вновь пришел в уныние, поскольку знал, что епископ прав.
Машина остановилась перед окружным полицейским участком, который располагался в одном из конусов, сделанных прежними обитателями. Серо-белое сооружение, диаметром в основании сто метров, возносилось на высоту в четыреста метров. Некогда этот конус вмещал в себя все силы полиции на планете. Но за пятьдесят лет колонизации население Трамплина так увеличилось, что здание стало лишь штабом для первого округа. Министерство перебралось на двадцать километров дальше в новое здание - небоскреб, построенный людьми.
Первоначальный вход, достаточно большой, чтобы в него когда-то могли входить два бобера плечом к плечу, теперь представлял собой огромную арку. Кэрмоди прошел через нее вместе с лейтенантом и Бэкелингом в длинный с высоким потолком коридор, белые стены которого покрывали зеленые извилистые полосы. Коридор привел их в большую комнату. Там довольно необычно пахло - этакой смесью устоявшегося запаха боберов и застарелых миазмов всех полицейских участков: сигарет и мочи. Под зеленой краской, как Кэрмоди знал, находились пятна крови, поскольку боберы не пожелали мирно сдавать свои жилища.
Кэрмоди и Бэкелинг сели на скамью, и лейтенант оставил их, чтобы поговорить с начальником. Через пять минут он вернулся бледный и с поджатыми губами.
- Епископ вмешался в работу полиции! - сообщил он. - Наверное, он думает, что может командовать нами, как хочет. Я получил приказ снять с вас обоих обвинения и отпустить на свободу. Но что хуже всего, я должен сопроводить вас, Кэрмоди, назад в космопорт.
Два священника молча встали и вместе с лейтенантом вышли из здания. На сей раз Кэрмоди усадили в вертолет. Машина поднялась в воздух и помчалась к шпилям космопорта, завывая сиреной и мигая желтыми огоньками.
Лейтенант, сидевший напротив Кэрмоди, вдруг вздрогнул и передал ему телефон.
- Епископ, - сказал он и тут же отвернулся.
Из экрана выплыло лицо Эмбазы и остановилось в нескольких сантиметрах от Кэрмоди. Оно было так близко, что священник мог увидеть смазанные линии, которые создавала проекция. Они добавили праведного гнева к словам епископа.
Кэрмоди покорно выслушал распекания и сокрушенно несколько раз попросил прощения за свои проступки. Он ничего не сказал о смерти жены, но епископ, должно быть, уже знал об этом, поскольку вскоре прервал свои нотации и смягчился.
- Я знаю, что вас постигло большое горе, Джон. При обычных обстоятельствах я бы не воздержался от упреков. Но теперь не стану отвлекать вас от вашей миссии.
- Ситуация вышла из-под контроля, - сказал Кэрмоди. - Ладно, если я попаду на Кэрин, то попытаюсь выполнить задание.
Епископ немного помолчал, потом сказал:
- Я не буду слишком дерзок, если попрошу вас немного уточнить детали вашего задания? Я имею общее представление, но не знаю ничего конкретного. Однако, похоже, вы вряд ли что-нибудь расскажете, чтобы удовлетворить мое любопытство. Относитесь ко мне как к истинному сыну Церкви, радеющему о ее делах. Я могу держать язык за зубами.
Кэрмоди помедлил, прикуривая сигарету, и ответил:
- Я могу сказать вам, ваша светлость, что моя миссия двояка. Во-первых, я должен отговорить Йесса от отправки его миссионеров на удаленные от Кэрина планеты. А во-вторых, я должен отговорить Йесса от идеи заставить все население планеты пройти через Ночь Света.
Эмбаза вздрогнул.
- Я не знал, что Йесс намерен сделать всех своих последователей Пробудившимися.
- Это не совсем так. Очевидно, он все еще размышляет над этим и не примет окончательного решения до наступления очередной Ночи.
- Но зачем он хочет сделать это?
- Я уже говорил, что ему хочется избавиться от всех тайных эльгулитов, а также не особенно ревностных лизоблюдов. Ему нужна планета, полная фанатиков.
Епископ кивнул:
- И потом Йесс отправит их куда-нибудь как своих миссионеров, верно?
- Да.
- А разве он настолько силен, чтобы заставить каждого пережить Ночь?
- Да, он достаточно силен.
Епископ смутился и, нахмурившись, сказал:
- Наши власти, видимо, надеются, что вы имеете шанс на успех. Иначе вас не направили бы к Йессу.
- Они поступают так от отчаяния, - ответил Кэрмоди. - Атака бунтизма на нашу и другие религии опустошит ряды прихожан. Впрочем, результат может оказаться и более печальным.
- Я знаю. Однако… вы тоже пережили Ночь. Поговаривают, что вы даже являетесь одним из отцов Йесса. Но вы не стали приверженцем богини. Значит, есть надежда. Вот только я не понимаю, почему Церковь так мало рассказывает о вас. Вы же величайшее живое свидетельство нашей веры.
Кэрмоди мрачно улыбнулся:
- Подобная популяризация чрезвычайно опасна. Что почувствует обыватель, если я поклянусь - а я действительно могу поклясться, - что феномен Ночи действительно существует? Что бог Йесс создан из ничего в результате мистического союза между Великой матерью и семью Отцами? Что так называемые чудеса являются на Кэрине обычной дешевкой, а бунтизм может предложить живые доказательства своим заявлениям и солидные и видимые результаты из собственной практики?
Или что скажут люди, узнав, что я был преступником и убийцей. Что я воровал, совращал людей, а позже, пережив Ночь, даже не прошел курс реабилитационного лечения в госпитале Хопкинса?
- Да, - ответил епископ. - Они скажут, что это сделал бунтизм, и начнут еще внимательнее прислушиваться к миссионерам Кэрина. И все же вы не стали приверженцем бунтизма.
- Я мог им сделаться, если бы остался на Кэрине, - ответил Кэрмоди. - Но я улетел на Землю сразу же после Ночи. Посетив госпиталь Хопкинса, я пережил нечто, о чем сейчас не хотел бы говорить. Достаточно сказать, что я решил примкнуть к Церкви и принять духовный сан.
- И все же я не понимаю, - сказал епископ. - Вы подтверждаете реальность Йесса и Бунты, однако провозглашаете истинность нашей веры. Как вы объединили эти противоположности?
Кэрмоди пожал плечами:
- Я их не объединял. У меня есть много вопросов, но ответа на них пока нет. Возможно, мне поможет в этом визит на Кэрин.
Вертолет опустился на посадочную площадку, Кэрмоди попрощался с епископом, получил его благословение и попросил его помягче обойтись с Бэкелингом. Эмбаза ответил, что попытается исполнить эту просьбу насколько возможно. Но при этом он собирался дать понять Бэкелингу, что тот натворил, и потребовать от него обещания не совершать подобных ошибок впредь.
Кэрмоди занял свое место на борту "Белого мула" за минуту до того, как космопорт закончил предполетную проверку аппаратуры. Он обнаружил, что большинство приверженцев бунтизма, против которых выступали "защитники христианства", находятся на корабле.
Один мужчина, который взошел на корабль последним, буквально наступая Кэрмоди на пятки, бунтистом не был. Этот мускулистый невысокий мужчина выглядел сверстником Кэрмоди, то есть ему было где-то от тридцати пяти до ста лет. У него были густые черные курчавые волосы и широкое индейское лицо с большим орлиным носом, тонкими губами и длинным подбородком с ямочкой. Вся его одежда была белой: коническая шляпа с широкими вислыми полями, приталенная рубашка с пышными рукавами, пояс из кожзаменителя с шестиугольной металлической пряжкой, сумочка на поясе и штаны, плотно облегающие бедра и расклешенные книзу. На его туфлях не оказалось привычных оборок и фестонов. Он носил простую и потертую обувь.
В одной руке он сжимал большую книгу в белом переплете. На обложке белыми буквами древнего безфонемного алфавита на черном поле было написано: "Правдивая версия Священного писания". Судя по книге и белой одежде, этот человек принадлежал к религиозной группе, которая стремительно набирала силу. Члены Твердыни Божьей Церкви - прозванные противниками Твердолобыми - были фундаменталистами, которые верили, что должны вернуть первоначальную веру первых христиан. Кэрмоди встречался с некоторыми из них на Вайлденвули.
Однако не это заставило Кэрмоди удивленно раскрыть глаза. Его потряс момент узнавания.
Значит, не все старые профи исчезли! Это был Эл Лифтин, который однажды работал с Кэрмоди во время кражи огневика "Старониф".
Узнав Кэрмоди, Лифтин замер. Потом перевел взгляд на темно-бордовую рясу священника ордена Святого Джейруса и выпучил глаза.
Лифтин поднял голову, словно хотел о чем-то предупредить Кэрмоди, и внезапно отступил в тень. Но священник окликнул его: