– Я потерял трех членов экипажа! – сурово сказал капитан и попытался встать, но снова ударился головой. – Я не могу вернуться.
– Не умеет пить, – сказал Морган, прихватывая Гаррисона за руки. – Забери у него бластер из кобуры, а то застрелится. И как мы полетим без пилота и штурмана?
Рябтсев послушно изъял у капитана оружие, подложил его себе под голову и задремал. Покорный судьбе, инженер еще долго слушал Гаррисона, увещевал, успокаивал, подливал и наконец тоже пристроил спать на ящиках. Самому ему не сиделось, и Морган, облачившись в скафандр, вышел пройтись. Чем-то его волновала эта планета.
– Илай! – прошептал инженер, направляясь к могилам. – Планета Илай. Звучит, вообще-то. Прости, штурман, но планета Вальдшнеп – не звучит. А планета Илай – это звучит. Звучит трогательно, нежно и в то же время тревожно, и…
Дальше Морган забористо выругался, потому что настроение его резко изменилось. Одна из каменных пирамидок, та, что скрывала тело Илая, развалилась. Зачем-то пригнувшись, подвыпивший инженер огляделся. Кто мог это сделать на безжизненной планете? Разве что они за пьянкой не заметили землетрясения… Однако Морган все время разливал и этот вариант отверг – его не качало.
– Тебе не лежится, Илай? Ты не упокоен?.. Эх, надо, надо было поставить крест! – Морган, достав бластер, осторожно приблизился.
Еще два камня, один за другим, скатились вниз. Их что-то выталкивало. Приглядевшись, инженер увидел, что камни покрыты чем-то вроде плесени. Трогать ее он побоялся, а вместо этого вернулся к кораблю, задраил люк, как следует выпил и лег спать там же, на ящиках с грузом.
Именно по этой причине возвратившемуся Огински пришлось провести несколько часов снаружи – из "Фели" ему просто никто не отвечал. "По трюму" очень повезло: падая с обрыва, Чен не повредила баллоны с кислородом, в противном случае Гаррисон проснулся бы, имея уже четыре трупа. Тем не менее Огински не раз мысленно попрощался с жизнью, и дело было не только в кислороде.
Когда похмельный, пребывающий в глубочайшей депрессии капитан открыл люк и вышел, "по трюму" неподвижно сидел в тракторе, положив на колени бластер, и любовался мрачным, серым рассветом планеты Илай. На появление Гаррисона он не отреагировал никак.
– Эй, Огински, я с тобой говорю! – Капитан потряс суперкарго. – Проверка связи, эй!
– Ты видел могилы?
– Что?.. – Гаррисон растерянно обернулся. Даже отсюда он видел, что каменных пирамидок больше нет. – Ты зачем это?..
– Это не я. – Огински встал, потянулся, насколько позволял скафандр. – Кто-нибудь еще жив?
Капитан попытался почесать голову, ушиб палец и только теперь заметил пустой скафандр рядом с "по трюму". Он схватил его и рассмотрел, будто пытаясь найти в нем Чен.
– Где она?
– Отнес на кладбище.
Огински, покачиваясь, направился к кораблю. Тени быстро укорачивались, и Гаррисон смог рассмотреть возле могил тело в красном комбинезоне. Он пошел туда, зачем-то решив достать бластер, и не нашел его в кобуре.
– Кэп! – В наушниках послышался хриплый голос Рябтсева. – Я тебя вижу. У меня три новости. Во-первых, Огински вернулся сам не свой. Во-вторых, Морган бредит ожившими мертвецами. В-третьих, этот подонок все допил. У нас больше ничего нет и пора отсюда убираться. Ты меня слышишь?
– Где мой бластер?
– У меня. Слушай, не ходи туда, а? Потом вместе прогуляемся. Надо немного кофейку попить, как ты думаешь?
Не отвечая, Гаррисон продолжал идти. Смерть Чен окончательно добила его и без того расшатанную психику. Не то что возвращаться – думать о Земле не хотелось. Фирма, семья, кредиты… Да пропади оно все пропадом! Чем жить для этого, так лучше не жить вообще.
Пирамидки были развалены, а на камнях, в радиусе пары десятков метров, повсюду виднелась серая плесень. Капитан ее сперва не заметил и теперь стоял прямо на ней. Там, где покоился Илай, слой плесени был особенно толстым. Когда Гаррисон нагнулся, он легко рассмотрел шевелящиеся ростки в полпальца длиной.
– Мох, что ли?.. – Он повернулся к "по биологии", но Чен больше ничем помочь не могла. Плесень или мох полностью покрывали ее лицо и руки. – Ну, значит, что тебе сказать? Мне жаль, что так вышло. Хотя, честно говоря, мне уже наплевать.
– Ты там с Чен разговариваешь? – Рябтсев в наушниках шумно прихлебывал. – И что за мох?
– Серый. Мох, или плесень, или грибки… Я не разбираюсь. – Капитан вышел из серого круга и присел на корточки. – Слушай, Рябтсев, а он расползается. Прямо на глазах. Очень быстро. Через пару часов, наверное, будет у корабля.
– Сейчас я кофе допью, а потом мы выйдем и сожжем этот мох. Морган, слышишь? Там просто мох какой-то. Инопланетная форма жизни. Это – премия, да еще какая! Кэп, а что с трупами?
– Наверное, он их ест, этот мох. Нет, Рябтсев, мы ничего выжигать не будем. Он… – Гаррисону нелегко дались эти слова, но так он чувствовал: – Он красивый.
– Ясно. Вернись, пожалуйста, к нам. – Теперь Гаррисон слышал клацанье кнопок. – Ага, вот, вижу Чен. То есть не Чен, а… Мама дорогая, да на ней комбинезон шевелится! Надо бы расспросить Огински, но он закрылся у себя. Кэп, возвращайся. Нам всем надо отдохнуть, подумать, а потом валить отсюда, если мы еще хотим жить.
Гаррисону показалось, что в словах Рябтсева есть какая-то логическая ошибка, и всю дорогу до "Фели" он ее искал. "По связи" ждал его возле шлюза.
– Надеюсь, дезинфекция у нас в порядке… – Он осмотрел капитана, будто мох мог быть прямо на нем. – Не хотелось бы, чтобы меня тоже начали есть. Этой дряни, поди, совершенно все равно: живое или мертвое. Слушай, я не хотел по общему каналу… В общем, Морган не в себе.
– Мы все тут слегка тронулись, не находишь?
– Нет. Я, например, просто не могу нормально похмелиться, потому что этот придурок все выпил. – Рябтсев воровато оглянулся. – Говорит, что пока мы спали, выходил "подышать". Понимаешь, в каком он был состоянии, да? Ну и, видимо, увидел этот мох.
– Там то ли мох, то ли плесень… Скорее, и то, и другое.
– Да наплевать, пока мы в корабле. Хотя, черт его знает, как эта штука обойдется с нашим корпусом… Космос есть Космос. Кэп, Моргану привиделся Илай, который ругался, что не поставили крест, не отпели, ну, вот что всего этого положенного не было… – Рябтсев утер испарину – несмотря на выпитый кофе, чувствовал он себя неважно.
– Короче говоря, Илай приказал Моргану, чтобы он остался тут и построил часовню. Надеюсь, наш "по железу" отойдет, но если нет… Придется его как-то заставлять нам помогать, сами мы с этими лебедками не управимся.
Гаррисон лишь кивнул. Рябтсев утомлял его своим занудством. Если бы не он, можно было бы вообще не думать об отлете.
– Ты капитан! – "По связи" будто прочел его мысли. – Ты должен привести корабль и экипаж на "Луну-18".
"А он боится, – усмехнулся про себя Гаррисон. – Уже давно боится, а сейчас просто близок к панике. Мне он не доверяет, но больше опереться не на кого".
– Конечно, я капитан. А еще только я могу поднять "Фелю". И в расчетах Вальдшнеп разберусь только я, а их обязательно нужно проверить, так?
– Ну, да… – Рябтсев потупил глаза, будто на чем-то пойманный.
– Кэп, у меня все готово для исправления внутренних записей… Ну, то есть кое-что мы должны потом обговорить… Я хочу сказать – все будет отлично. Вернемся героями, комар носа не подточит. Тем более мох съест трупы! Это же здорово. Привезем очкарикам образец этой штуки с планеты Илай, все будут в восторге. Просто надо улететь поскорее.
Гаррисон только кивнул и, отстранив "по связи", пробрался по перекошенному кораблю в рубку. По пути он услышал, как молится Морган, но не стал заходить к инженеру. Главный экран транслировал картинку с маленького кладбища. Сразу было заметно, что мох на могиле Илая заметно подрос.
– Быстро он, да? Жутко даже, – сказал приплетшийся за ним Рябтсев. – Наверное, биологи будут в восторге. Жаль, что Чен не может оценить, а то бы попробовали договориться кое с кем из наших… Пойдем, выведем Моргана и начнем поднимать корабль? Не нравится мне местная флора.
– А мне нравится. – Гаррисон чувствовал какое-то единение с этими серыми подвижными ростками. – И с чего ты взял, будто она местная?
– Конечно, местная. Сидела тихо в камушках, никаких бактерий в атмосфере, ничего. А мы ей покушать дали. Кончится еда – и весь мох высохнет.
– Илай! – напомнил капитан. – Та штука, что его убила, могла быть не просто метеоритом. А мы ведь не проверили ничего, Чен была в шоке… В Илае что-то поселилось. И мы привезли этот мох сюда.
Прежде чем ответить, Рябтсев прополз к кофейному автомату и как мог, под углом, нацедил Гаррисону полстакана. Другая половина стекла в нижний угол, где уже образовалась порядочная лужа.
– Выпей, – попросил Рябтсев. – И подумай: ну как могло произойти заражение? Скорость субсветовая, она прошила нас быстрее любой пули.
– Космос есть Космос, – напомнил Гаррисон, отхлебнул и скривился. Кофе показался просто отвратительным. – Рябтсев, ты есть хочешь?
– Нет, но могу тебе что-нибудь принести.
– Я тоже не хочу. И вчера мы тоже не ели, только смотрели на еду. Давно не ели. Вроде бы времени не было… Но сейчас-то почему мы не голодные?
"По связи" молчал. Капитан понюхал кофе и швырнул стаканчик вниз.
– Вкусы изменились, что ли… Признайся, ты тоже находишь в этом сером мхе своеобразную прелесть?
– Нет, не нахожу, – пробурчал Рябтсев.
– Находишь! Но мы не могли заразиться здесь, выходили только в скафандрах, и с дезинфекцией все в порядке. Значит, подцепили что-то на корабле. А шанс был один. Эта пролетевшая сквозь нас штуковина что-то передала Илаю или просто в воздух… Мы заражены.
Рябтсев угрюмо сопел. Мох на экране все разрастался, теперь на месте могилы Илая весело переливалась всеми оттенками серого целая лужайка серой травы.
– А груз? – вяло попробовал наконец возразить "по связи". – Мы не пустили к нему Чен.
– Может быть… – неохотно допустил Гаррисон. – Тогда на Трейси сейчас карантин. Но все происходит так быстро… И лишь после смерти Илая. Нет, я думаю, Трейси в порядке, заражены только мы.
– Значит, карантин. Это, считай, гарантированное отстранение от полетов.
"О чем, о чем думает этот идиот?.. – вздохнул Гаррисон. – Или это я идиот, что не думаю об этих пустяках? Вообще, существую еще я или теперь за меня думает этот мох? Интересно, как он выглядит в моем кишечнике, или где он там расположился…"
– У кого мой бластер?
Рябтсев засопел еще громче и еще угрюмее.
– Не валяй дурака.
– Как капитан ты должен вернуть нас на "Луну-18" и тогда стреляйся, сколько влезет.
– Какой я капитан? – Гаррисон наконец отвел глаза от стремительно растущего мха. Или уже травы? Вроде бы где-то даже кустики появились. – Ну какой я капитан, Рябтсев? Я заражен, я источник угрозы. Я даже кофе пить не могу! Мой корабль заражен, мой экипаж заражен… Те, кто еще жив. Но и те, кто мертв, тоже. Вообще, все мои действия с момента гибели Илая таковы, что ты – прежде всего ты! – должен был меня арестовать.
– Я уже об этом думал, – соврал Рябтсев, который думал только о плане Моргана насчет гаечного ключа. – И не понимаю, почему этого не сделал. Я думаю, кэп, мы все уже были заражены. Прежде всего ты, ты был рядом с Илаем. А последней пришла Чен. Она и продержалась подольше. Хотя тоже, как сказать… В общем, это не важно. Важно, что здоровые люди постарались бы отсюда выбраться. Вот и мы должны постараться.
На экране появился Морган. Он приволок какую-то сварную конструкцию и водрузил над могилой Илая. Это оказался крест. Потом инженер нагнулся и принялся нежно поглаживать серую траву.
– Вот и ему нравится. Морган! – Капитан включил связь. – Морган, ты там не помял ее крестом?
– Немного. Но смотри, она уже вокруг него обвивается. Кэп, тут какие-то ростки фиолетовые, очень красивые. Переключись на меня, я покажу.
Толстые фиолетовые стручки торчали из травы. Они будто набухали, готовясь раскрыться.
– Морган, уйди оттуда, пожалуйста! – проскулил Рябтсев. – Давай поднимем "Фелю"? Ты оставайся, возьми, что тебе надо, и строй часовню, а мы полетим. Потом за тобой вернемся, а?
– Содержание кислорода в атмосфере пять процентов, – вдруг сказал Морган. – А было четыре. У меня ошибка? Посмотрите по корабельному анализатору.
Гаррисон быстро проверил – действительно, пять. Даже с одной десятой.
– А еще на траве капли. Очень мелкие, но вам должно быть видно. Морган провел перчаткой по траве и поднес ее к камере.
– Она конденсирует воду из атмосферы, – предположил Рябтсев. – А откуда еще? Чен говорила, вода здесь есть, но не на камнях же. В трупах была вода, но ее бы не хватило на такой рост… Капитан, мы должны улететь.
– Идем, – вдруг решился Гаррисон. – Идем, займемся кораблем.
У шлюза они встретили Огински. Суперкарго был мрачен.
– Ночью со мной говорила Чен. Мертвая Чен.
Капитан и связист промолчали. Собиравшийся их удивить Огински рассердился.
– Мертвая! Со мной говорила мертвая, и я не спал, и я был не пьян, как вы, закрывшиеся на корабле и едва не отправившие меня на тот свет!
– Это была не Чен, – спокойно сказал Гаррисон. – Что нам передали?
– В каком-то смысле, вполне возможно, что и Чен, – поправил его зануда Рябтсев. – Ну, в том самом смысле, в котором мы – это мы. Если я доступно выражаюсь. Огински, идем с нами, надо готовиться к взлету.
Но суперкарго по-прежнему стоял на пути.
– Она сказала, что взлетать нельзя. Слишком рано – мы все погибнем, если взлетим. Она очень добрая после смерти, совсем на меня не сердилась.
– Ему, как ты это ни называй, просто нужен еще корм. – Рябтсев обращался к капитану. – Но смысла никакого – нас тоже надолго не хватит. Так что надо лететь, может быть, нас еще можно вылечить.
Капитан отстранил суперкарго и шагнул к скафандрам. Все трое молча облачились и вышли на поверхность Илая. Солнце поднялось достаточно высоко, и в его свете серая трава, устилавшая всю поверхность вокруг "Фели", переливалась удивительно красивыми оттенками.
– Дух захватывает! – сказал Огински, и все поняли, о чем он.
К ним подошел Морган.
– У меня на анализаторе процент кислорода уже пять и две. Содержание углекислоты тоже растет. А там, прямо на камнях, пробивается кустарник. Быстро, глазом видно. Из тех ростков – они раскрылись. И еще… Мне показалось, там кто-то ползает, в траве. Очень мелкие такие червячки, что ли… Но они прозрачные, а я что-то неважно себя чувствую.
– Думаю, это касается всех, – усмехнулся Гаррисон. – А чего ждать? Тварь ест нас изнутри.
– Ну, ты уж скажешь: тварь! – обиделся Морган. – Это жизнь. И ничего плохого нам она пока не сделала. Наоборот, вон как красиво! Я вот смотрю и думаю: до чего мы мерзкие паскуды по сравнению с травой, скажем. Она никого не убивает, не обманывает, не ворует…
– Так мы заражены? – дошло до Огински. – А если… там, в аптечках покопаться?
– Делай, что хочешь, только сначала поднимем корабль!
"По связи" первым зашагал к уже наполовину скрытым под травой тросам и лебедкам. Морган посмотрел на капитана, тот пожал плечами.
– Я в спасение не верю, но если Рябтсев так хочет… Какая разница?
– Но Чен сказала, что сейчас взлетать нельзя! – встрял суперкарго.
– Когда взлетать и взлетать ли вообще, решу я. А пока можно просто приподнять нос, чтобы это вообще можно было сделать.
Морган спорить не стал, хотя Гаррисон ждал от него возражений. Суперкарго тоже взялся за дело. Удивительным образом, несмотря на плохое самочувствие и более чем суточное голодание, работа спорилась. Лишь когда солнце Илая почти закатилось, а нос корабля с помощью хитроумной системы лебедок и домкратов поднялся градусов на пятьдесят, Гаррисон понял, что они трудились целый день. И никто не жаловался на усталость. А вот теперь мышцы будто проснулись.
– Нормально, я взлечу! – сказал он.
Будто дождавшись команды, все трое его подчиненных буквально рухнули на траву.
– У меня сейчас руки отвалятся! – простонал Огински. – Что оно с нами делает? Мы ведь даже словом не перебросились! Пить хочется, я у себя из фляги все высосал.
– Иди на "Фелю", попей, – меланхолично предложил Морган. – Очень красивый закат. Смотрите, как кустиков стало много! А сердцевинки у них зеленые.
Гаррисон посмотрел на анализатор. Почти десять процентов кислорода. Если так пойдет дальше… Но этого не может быть!
– Как, как она меняет атмосферу с такой скоростью?!
– Может, вся атмосфера уже насыщена бактериями. Специальными такими, – предположил лежавший навзничь Рябтсев. – Если бы вы знали, как я хочу отсюда улететь. Хотя да, очень красиво.
– Она сказала: рано.
– Огински, а когда будет пора, она не сказала?
– Нет… – Суперкарго, видимо, это только что пришло в голову. – А я почему-то не спросил…
– Сейчас не время, во всяком случае. – Рябтсев тяжело поднялся. – Надо отдохнуть, всем. Если не будет урагана, простоит ночь наша красавица? Пошли… Пить. И в душ. И спать.
Когда Рябтсев проходил мимо, Гаррисон ловко вытянул у него из кобуры бластер. "По связи" оглянулся, но ничего не сказал, лишь махнул рукой.
"Ну, и что ты скажешь? Хочешь, чтобы я застрелился, или нет? – Гаррисон полагал, что тот, кто сидит у него внутри и явно управляет его поведением, его слышит. – Наверное, тебе проще иметь дело с трупом? Или наоборот, нравится кушать свеженькое, живое?"
Ответа не пришло ни в каком виде. Руки, правда, буквально не поднимались, но это следовало отнести скорее к усталости.
– Рябтсев хочет улететь, – сказал Морган. – А я не хочу. Может, в нас разные организмы живут? С разными характерами?
– Я тоже хочу улететь! – Огински поднялся и пошел вслед за Рябтсевым. – Только что понял. Скучаю по Земле.
Он ушел, и стало совсем тихо, только ветерок гонял по траве мягкие волны. Гаррисон вспомнил про червячков и присмотрелся. Долго искать не пришлось – действительно, ползали, только совсем не прозрачные, а фиолетовые с зеленым отливом.
"Из ничего, из какой-то пролетевшей сквозь нас крошки, непонятно как зацепившейся за Илая, выросло вот это все! – с благоговением восхитился капитан и тут же одернул себя: – Ну, ты еще слезу пусти! Космос есть Космос, возможно все. Хотя, конечно, удивительно. Меняет окружающую среду, уже создает насекомых… Больше всего похоже на развитие по плану. Понимал бы я в этом еще хоть что-нибудь, капитан грузового рейса… Но если продлить линию…"
– Слышал? Огински по Земле скучает.
Морган тоже встал.
– Я думаю, мы не должны ему мешать. Он ведь уже не человек, если разобраться. А у нечеловеков нечеловеческие цели. И мы, как нечеловеки, не должны ему мешать.
Гаррисон не сразу понял, о чем говорит инженер.
– Заражение! Он хочет принести эту штуку на Землю. Точнее, оно хочет! – Что-то вроде чувства долга шевельнулось глубоко внутри, будто чем-то придавленное. – Там наши родные.
– Боюсь, кэп, те, кого они ждут, уже умерли. А если нет, то и они не умрут. Это как посмотреть… Но мешать не надо. Пусть летят. Помоги им.
Оставшись один, капитан смотрел на закат, пока не погасли последние лучи. Потом он долго, жадно пил воду, долго стоял под душем, тоже время от времени хватая ртом воду, а затем упал на койку – благо, теперь на ней можно было лежать.