- Много раз! - Доэ указала рукой на север. - А там лес. Единственный в Пустыне. В нем живет один добрый старик. Его зовут Харт. Мы знакомы. Он очень мудрый. Хочешь, я тебя с ним познакомлю? Может, он что-нибудь скажет об этом твоем Нечто?.. Между прочим, в том лесу грибы можно собирать, а потом варить, а ещё жарить. Это единственное место, где есть какая-то живность и можно раздобыть еду. Но те, кто живут в городе, не имеют права ходить туда. Кантарат…
Доэ не успела договорить.
Две гигантские лапы с электрическим треском раздвинули пятна домов. Вадим застыл на месте. Повернул голову на шум. Огромные серые глаза смотрели совершенно пустым рыбьим взглядом.
- Надо же, - пробормотала Доэ. - Тузор. А о нем-то я совсем забыла.
Широко разинув жабью пасть, отталкиваясь от бордюров и домов, животное-исполин с лапами хищника и туловищем гусеницы поскакало прямо на них.
Закачалась земля.
Это была тварь, от которой, наверное, пошло выражение "Чудище обло, огромно, стозевно и лайяй". Правда, зев у нее был один, но зато очень велик.
Вадим схватил Доэ за запястье и бросился к подъезду стоящего рядом дома. Но Доэ резко выдернула руку, и несколько шагов он пробежал по инерции.
Девушка осталась посреди дороги. Расин обернулся…
Самое большее - пять секунд, - отделяло чудовище от них.
- Доэ! - заорал Вадим.
- Время! - крикнула она.
Передние лапы (каждая из них была как кабина БелАЗа) взлетают в воздух, и Расин замечает ряд придаточных лап на животе, - они размещаются в шахматном порядке и усиленно работают.
- Что?! - порыв бежать и реплика Доэ, войдя в противостояние, гвоздят его к месту. - Что?!
- Останови время!
Дистанция сократилась вдвое. Две с половиной секунды!
- Как?!
Она стоит на пути прыгающей твари. Ему не успеть добежать до нее, чтобы выхватить из-под носа чудовища. И нет времени, чтоб спастись самому.
Лети! - вопит он себе. Но ноги прилипают к асфальту.
Секунда!..
Доэ мечет прицельный взгляд на тварь и одновременно выбрасывает кисть в направлении Вадима.
Внезапная темнота…
…Когда он открыл глаза, то обнаружил себя на том же месте. Тело находилось в вертикальном положении. Ноги уверенно упирались в землю.
Доэ стояла в нескольких шагах от него - там же, где и раньше.
Две половины твари, как два убитых кита, неподвижно лежали по обеим сторонам бульвара Перова.
- Это тузор, - объяснила Доэ. - Тот, что все здесь охраняет. - Она подошла к срезу исполинской головы, принялась всматриваться в строение мозга и добавила с некоторым сожалением: - Меня бы он не увидел.
Вадим приблизился к ней, стал рядом.
Мозг тузора ни на что не был похож. Просто спираль: белая, как белковый крем.
- Что произошло? - спросил Вадим, разглядывая анатомию тузора. Никаких органов дыхания. Только пищеварительный тракт. Но вместо языка в ротовой полости несколько выростов, похожих на щупальца гидры. Вглубь тела уходил пищевод, по которому можно было идти, не наклоняя голову. Шагах в двадцати имелось расширение - резервуар, в котором поместился бы микроавтобус. Сердца, кровеносных сосудов и, само собой, крови не было.
- Убила, - произнесла она с тем же сожалением в голосе.
Никакого оружия в её руках Расин не видел, но что-то рассекло тузора так, что не было ни рваных краев, ни следов обугливания или свертывания.
- Ты его… пополам… - пробормотал Вадим.
- У меня не было другого выхода. - Она туманно посмотрела на Вадима.
- Ладно, - сказал он, выдохнув и беря её за руку. - Пошли. Похоронить его мы все равно не сможем.
Он по-прежнему желал открыть в себе сверхъестественные способности. Ощущение всесилия, испытанное однажды, самым безобразным образом требовало повторения.
А что, если сейчас им навстречу выйдет десятка два гермафродитов? Доэ называет улыбастиками… Наверное, он даже не успеет от них сбежать, не говоря о том, чтобы защитить девушку.
Почему он такой скованный, медлительный? Неведомое Нечто должно было наделить его силой. Может, он что-то пропустил?
Действительность вокруг не зависела от него, она изменялась сама по себе. Дома продолжали плыть навстречу, их окна были пусты, крыши дымились.
Расин шел, посматривая на девушку. Она только что поразила тысячетонное чудовище.
Вадим опять начал отставать. Он шел, разглядывая свои полупрозрачные чуни, сквозь которые виднелись пальцы ног.
Девушка шла, всматриваясь в дорогу, которая раскручивалась, словно хвост змеи.
- Спасибо, Доэ, - буркнул Вадим ей в спину.
Она обернулась. Глаза её были расширены.
- У меня есть предчувствие, - сказала она. - Однажды опасности подвергнемся мы оба, но в следующий раз спасать придется тебе. Но только угроза будет намного страшнее тузора.
В памяти всплыл их дурацкий спор о сильных, слабых и об этике, которая учит защищать. Если бы она сейчас сказала: "Брось, чувак, мы с тобой в расчете!", - он бы, наверное, со стыда сгорел или провалился сквозь землю.
Но она предупредила его о будущих опасностях и всю ответственность за их спасение возложила на него, оставляя за ним мужскую роль.
- Как ты думаешь, - проговорил Расин, стараясь, чтобы нотки благодарности в его голосе звучали не слишком заметно. - Это случится здесь, в городе?
Доэ посмотрела в пустоту, а затем отрицательно покачала головой.
- Нет, это произойдет в Глубине.
В следующее мгновение приключилось нечто такое, что заставило Вадима вздрогнуть и закрутить головой, точно к носу прицепилась оса, а потом вдобавок схватиться за уши и с усилием их растереть.
"Дорогой друг! - прозвучало в голове. - С тобой говорит похищенный кашатер…"
Кашатер?! Какой кашатер?
Вадим огляделся, но сзади никого не было. До ближайшего дома не меньше двадцати метров, а голос звучал так, будто говоривший стоял рядом.
Сначала Вадим подумал, что Доэ решила немного пошалить, но её лицо по-прежнему оставалось серьезным, и он отбросил эту мысль.
Неведомое Нечто, что это?
- С тобой все в порядке? - спросила Доэ, глядя, как яростно Вадим трет себе уши.
Расин тряхнул головой и пробормотал:
- Не волнуйся, Доэ. Со мной все в порядке…
Девушка улыбнулась и зашагала дальше.
Он опустил руки и потянулся следом, как вдруг…
"Вселенной грозит смертельная опас…"
- Ты слышала это?!
- Что? - Доэ обернулась. Она смотрела встревожено.
- Черт возьми! Кто-то сказал, что вселенной грозит опасность!
- Опасность? Кто мог это сказать? - она поводила глазами вправо, влево, опять уставилась на него. - Но мы с тобой здесь одни!
Вадим вставил в уши мизинцы и подвигал ими.
"…свихнувшийся террорист пожирает мировое пространство", - сообщил голос.
- Черт! Опять! Доэ, ты хотела знать, что такое сумасшествие?! Тогда ты должна это послушать… Голос слишком явственный.
"Пожирает мировое пространство".
- Вот! Опять! Кто это говорит? Доэ, ты ведь читаешь мысли!.. Послушай, что у меня в голове происходит! Ты должна это слышать…
- Но ты же против подслушивания!
- Не сейчас, Доэ! Прошу тебя, послушай, что происходит в моей голове!
"Пользуясь ситуацией, экстремисты намереваются развязать войну… но землянам начхать".
- Вот! Слышала?!
Доэ нахмурила брови и скосила взгляд в сторону.
"…завис в изоляционной камере какой-то пространственно-временной лаборатории… Координаты свои указать не могу".
- Ты подумал, что где-то завис и что-то там не можешь указать, так? - неуверенно спросила девушка.
- Не я подумал, Доэ! Это он подумал! Он! Тот, кто со мной говорит! Он сказал, что не может указать свои координаты!
Она посмотрела в пустоту, а может, ещё дальше…
"…привет моему спящему телу и моим друзьям… - послышалось в голове Вадима. - Найти их нетрудно". Потом голос пропал. Некоторое время раздавалось лишь слабое пощелкивание. Неожиданно голос снова появился: "Место, где они обитают…называется Пустыня…" - Доэ с Вадимом переглянулись. - "Ты их почувствуешь сам…"
Сообщение прервалось.
- Ты говорила, что Нечто - это, может быть, чей-то призыв о помощи! Говорила?
Доэ кивнула.
- Вот видишь? Теперь мы знаем: есть какой-то парень, кашатер, - да-да, он назвал себя кашатером! - он завис… в лаборатории… Точнее - в пространственно-временной лаборатории! Его похитили. Он так и сказал: с тобой говорит похищенный кашатер… И ещё он говорил, нам всем грозит опасность! Какой-то террорист пожирает вселенную… Не так, - мировое пространство! Слышишь? Я должен об этом всем сообщить. И ещё об экстремистах! Где-то здесь должны быть друзья того кашатера! Я должен им передать эти слова и, наверное, ещё что-то… Он предупредил, что я сам почувствую их. - Изо всех сил сжав пальцы в кулаки, Расин неистово захохотал, вмиг собрался и стал говорить с ещё большим жаром: - Да-да, я уже чувствую! Чууувствууюю!.. Неведомое Неч… Черт! Я прозреваю!!! Это они передали мне ключ, бумаги, костюм! Со вхождением в пятый уровень мой путь был полностью обусловлен. Как же я не понял этого раньше? Думаю, я призванный. Скоро всесилие опять ко мне вернется! И тогда, конечно, я спасу тебя, если мы попадем в опасность. Но сейчас мне нужно срочно разыскать этих… людей из Кантарата. Особенно самого главного! Это они - друзья того кашатера. Они каким-то образом узнали, что я иду, хотя это очень странно. Тот кашатер, он будто телеграмму мне отправил с того света. Из другой туманности! Не знаю, откуда! Там, в машине, на сидении - это от него письмо было… То, которое исчезло!
Сначала Доэ смотрела удивленно, потом на лице её появилось сожаление, затем это выражение сменилось задумчивостью.
- Прошу тебя, - продолжал Расин, ничего не замечая. - Покажи Кантарат. Ты говорила, знаешь, где он находится. Покажи скорей…
Он повторил это ещё много раз, перемежая просьбу уверениями о том, что миссия его чрезвычайно важна, что в Кантарате ему, вероятно, дадут не только другое одеяние, но и наделят силами, которые позволят им справиться с любыми опасностями, что теперь он не просто одинокий воин, каким он чувствовал себя вчера, а солдат Кантарата, что…
Наконец он уловил нетерпеливое выражение на лице Доэ. Уперев руки в бока, она кивком головы указывала на белые стены многокорпусного здания, которое располагалось в нескольких шагах от них.
- Кантарат? - одними губами спросил Вадим.
Девушка кивнула.
- Доэ! - сказал Вадим торжественным тоном. - Вот и наступила эта минута, ради которой мне пришлось преодолеть бесконечную стену, пережить неудачную операцию, принудительное кормление, улыбающихся гермафродитов и… разрубленную надвое Годзиллу. А теперь идем, я тебя представлю своим… будущим соратникам!
Доэ отрицательно покачала головой.
- Нет, Вадим. Я не пойду с тобой.
- Что?.. - он понемногу начал приходить в себя. Радость, обусловленная долгожданной определенностью, стала стихать.
- У меня своя жизнь, - сказала Доэ. - А у них своя. Они живут в каменном городе под названием Пустыня, хотя и не могут проникнуть в глубину вселенной, а я живу в моем саду и гуляю там, где хочу.
- Но, Доэ! Может, я найду здесь то, что искал, стану сильнее и смогу показать тебе тот мир, где ты не была. Может, ты сама захочешь научиться здесь чему-нибудь новому…
- Я не пойду туда, - отрезала девушка.
Они стояли с минуту молча, глядя друг другу в глаза, и Вадим почувствовал, как борется с собой Доэ, стараясь не слышать его мысли.
- Ладно, - сказал он наконец. - Спасибо, что помогла мне найти это место.
Вадим посмотрел на здание.
- Жаль, что нам придется расстаться. Я надеюсь, что мы ещё встретимся. Хоть когда-нибудь. Тот сад, который мне так и не довелось повидать… Ты ведь мне его ещё покажешь?
Она промолчала.
- Ну… я пойду? - сказал Вадим.
Доэ удалялась, теряя очертания. Она была похожа на мерцающий огонек.
Он провожал её взглядом до тех пор, пока она не исчезла, а затем поднялся по гладким мраморным ступеням, взялся за ручку и потянул дверь на себя. Дверь оказалась заперта. Тогда он стукнул несколько раз. Помедлил немного и постучал настойчивее.
Послышались шаги.
Загремел замок, и дверь открылась.
- Ну, наконец-то!
Перед ним стоял улыбающийся Фирман.
Глава 21
- Забудь обо всем, что ты видел и слышал по пути сюда! - сказал Балмар на первом занятии.
Он медленно бродил среди рядов стеклянных парт и не сводил взгляда с нового слушателя. Балмар был одет в серый твидовый пиджак, далеко не новый, и мешковатые, сильно обветшалые, брюки.
Вадим (как и Эд) пока оставался в полупрозрачном облачении, которое подарила Пустыня. Бинты и чуни неприглядны, зато вполне удобны. В дальнейшем курсантам предстояло себя одевать самим, но прежде надо научиться генерировать внутреннюю материю.
- Нет ни проводников, ни пограничников, ни спящих, ни мертвых, ни ада, ни рая, ни красных контролеров, ни девушки по имени Доэ! - объявил Балмар, сверля глазами Расина. - Уровни, которые ты благополучно пересек, не более чем продукт твоего воображения. Сознание по мере удаления от источника теряет контроль над реальностью, и его начинают одурманивать флюиды времени и пространства. Здесь, в Пустыне, где наша кровь очищается от инородных примесей, мы становимся другими, и впервые наши помыслы обращаются к познанию природы собственной расы. Чтобы стать на путь постижения самих себя, нам, дочерним сущностям сознания, представителям малой расы хомунов, надо научиться преодолевать силы полярных сторон. Принимая присягу кашатера охраны Хомофара, все мы обязаны помнить об ответственности, что ложится на нас. Хомофар - это двенадцатая часть вселенной, Мегафара, а ещё семьсот двенадцать внешних туманностей, которые пересекает мощный поток сознания, несущийся к ледяному сердцу Мегафара. Высокое доверие, которое возложили на нас персоназы-держатели, подтверждает мудрость наших предков и наше соответствие требованиям установки сознания. Из сотен дочерних рас-полукровок васта сознания выбрала лишь четыре (в том числе хомунов) для выполнения оборонной миссии, и вот уже сорок тысяч земных лет бразды правления службой охраны Хомофара остаются в наших руках.
Новичок! Прежде чем взять в руки меч защитника Хомофара, ты должен пройти сложный путь подготовки и освоить воинское дело. На стенах этого зала висят портреты героев, прославивших службу. - Балмар указал на пустую стену, и там стали поочередно зажигаться изображения. - Среди них - Стаброк, Журдилана (женщина-воин) и Ладо, а из нынешних - Махалус, который сумел изменить структуру наших границ и повысил статус Хомофара до члена совета главной тройки, и теперь наша служба подчиняется только совету стихий.
Мы зовем их героями, посетившими Глубину Мегафара, так как все они сумели пройти по каналу, соединяющему двенадцать фаров. Мы также чтим память тысяч храбрецов - тех, что ушли в Глубину Мегафара, и не вернулись.
Балмар говорил с переменной интонацией. Отдельные фразы звучали патетично и заучено, - вероятно, он использовал отрывки из речей, которые произносил уже сотни и тысячи раз перед курсантами, пришедшими в Пустыню по строгому пути, другие места Балмар пережевывал, запинаясь, будто мысли его постоянно отвлекались на постороннее. Эд сидел рядом с Вадимом и внимательно слушал. Другие курсанты не были видимы, и это пока было главным парадоксом, который Расин силился разгадать. То, что дома в городе имели способность расплываться и таять, и то, что Доэ была незрима для тузора, как и все обитатели Пустыни - было взаимосвязано. Ни один из кантаратских служащих пока не попался на глаза Расину. С тех пор, как Вадим переступил порог здания, он имел дело лишь с двоими - Балмаром и Эдом Фирманом.
Эд околачивался в Кантарате уже полтора миллиона секунд. Считалось, что он находился в карантине.
Когда он неожиданно стал прозревать и самовольно поперся за Расиным, Кантарат вынуждена была что-то немедленно предпринять.
Причина паники заключалась в том, что Фирман стал вторым звеном цепной реакции. В лаборатории Службы странное явление тут же нарекли реакцией Фирмана. Если бы Кантарат вовремя не изъял самовольного адепта из третьего уровня (которого, разумеется, нет), то спящие подсознания Трифара (которых тоже нет) начали бы пробуждаться один за другим. Эпидемия опустошила бы землю и перенаселила более глубокие миры, что привело бы к так называемому феномену прокола оболочки.
Сперва Фирмана хотели просто уничтожить, но кто-то вычислил, что он косвенно участвовал в инициации Расина. Эда посчитали полезным и оставили в живых.
Фирман из внешнего уровня был изъят. За ним послали пятерых кашатеров Кантарата. Те провели Эда в Пустыню калечащим трехдневным путем. Опасность такой быстроты заключалась в том, что во время перемещения адепт не успевал приспособиться и "пометить" путь, обеспечить себе обратную дорогу. Но у Фирмана обратной дороги не было. Молодая жена, грудной ребенок, мать, отец, сестра - всем суждено было о нем забыть.
- Я жил один и привык к этому, - сказал Вадим. - Мне некого было оставлять, но у тебя семья… Наверное, тебе трудно?
- Балмар сказал: мы - бессмертны! - не раздумывая, ответил Фирман. - Понимаешь? Бессмертны!..
Предложенная альтернатива представлялась практичному Эду выгодной, она компенсировала издержки.
Теперь тема бессмертия часто звучала в его словах. Глаза Эда горели, в бинтах и чунях он напоминал Расину железного дровосека, хотя и сам Вадим, наверно (зеркал тут не было!), выглядел не менее нелепо.
Войдя в кабинет Балмара, Расин отчеканил текст послания Криброка, и Кантарат получил подтверждение существующим догадкам.
Уже тогда Расин понял, что имеет право знать больше, чем доставил.
Слушая гонца, Балмар рисовал в уме схему, а гонец, излагая послание, её читал.
Во-первых, есть реальная опасность уничтожения Мегафара, где-то скрывается Захватчик, расчеты показывают, что он находится на поверхности Земли, но проследить его местонахождение пока невозможно. Вримы (сущности времени) подозревают, что это вселенский заговор, очередная акция сознания против своих слаборазвитых партнеров.
Вряд ли они станут обвинять во всем хомунов, стоящих в сравнении с некоторыми другими расами того же Хомофара на заре своего развития, но то, что Захватчик локализуется на планете Воды, они, безусловно, уже вычислили.
Во-вторых, вримы воспользуются этим обстоятельством, они не просто попытаются обвинить во всем оппонентов, но и сделают все возможное, чтобы изменить структуру границ и стать властелинами Мегафара.
В-третьих, есть ещё один факт: пришел некто снаружи, и вот он стоит реальный, живой в кабинете главы Кантарата. Возможно, он сумел уловить сигнал Криброка, пролетевший мимо излучателей, которые расставлены по всему берегу Глубины. В таком случае он - избранный. Один из миллиардов. Но что, если это резидент вримов? Как бы там ни было, к пришельцу надо относиться с крайней осторожностью.
(Вероятно, Доэ, оставила Вадиму часть своей силы: он услышал последнюю мысль Балмара почти так же четко, как послание Криброка.)
- На этом текст заканчивается, - сказал Вадим и принялся разглядывать фиолетовые стены кабинета.