Когда Криброк ненароком наладил связь с Расиным, он не мог знать, что вырывает из субъективной реальности не просто хомуна, а вероятного кашатера, который уже месяц, как самостоятельно ступил на путь.
Спустя две недели пять поверхностных уровней (которых нет) внезапно прорезал телефонный звонок. Кто-то домогался бывшего проводника И.И.Пиликина. Балмар со своей бригадой просканировал все уровни и установил наблюдение за новоявленным идущим, который, по всем признакам, был гонцом. Математические подсчеты дали полную информационную картину и позволили проследить канал, связывающий Расина с Криброком, вплоть до границы Хомофара. Канал не являлся логической линией, лаборанты не могли вычислить её начало, но по теории вероятности, Криброк должен находиться во временной трети.
Кашатеры Шабрус, Карликов, Война и Зябагар были отправлены на пятый уровень (которого нет), чтобы изъять послание. Операция называлась "Волхвы". Послание оказалось не проявленным, и кашатеров отозвали.
Следующим шагом было решено отнести время, отведенное на дорогу, на счет периода обучения и присвоить гонцу статус адепта. Личные резервы Расина позволяли отказаться от идеи оказать внешнюю помощь. Задачу перехода из Трифара в Пустыню гонец решил сам. Почти решил. Пришлось внести лишь две поправки - передать отсутствующий ключ (Пиликиным) и обеспечить гонца необходимыми документами (операция "Реквизиты").
Физическое тело Расина осталось под патронажем психопата Хвана. Доктор, как и его брат, были взяты под контроль. Возле каждого из них поставлено по кашатеру на каждом уровне (которых нет).
Балмар изучил вошедшего и решил не делать исключения. Он записал пришельца в общую группу карантина.
Учебная часть Кантарата находилась в дальнем, западном, крыле. Это была пятиэтажная пристройка с достаточно многофункциональным спорткомплексом на первом этаже. К спорткомплексу с заднего двора примыкал заброшенный полигон. В отдалении виднелось несколько одноэтажных строений, а за ними чернела Глубина Мегафара. В первый же день Балмар позволил Расину там побывать.
Глубина была морем, наполненным ночным туманом, и в нем купались витки Млечного Пути. К краю Глубины подходил пологий каменистый берег, справа виднелись горы, слева холмы. Середина спирали была абсолютно черна и напоминала гигантский тоннель. Спустя несколько дней (а дни в Кантарате по продолжительности традиционно не отличались от обычных земных) выяснилось, что эта дыра была предметом ажиотажа, споров, надежд, самоубийственной страсти, непонимания, ненависти и поклонения. Это иная физика. Единственное, что роднило Глубину Мегафара с привычным миром - то, что всякому следствию там предшествовала причина. Войдя в Глубину, можно попасть не только в любую часть Мегафара, но и… Поговаривали, что однажды Махалусу удавалось достичь площади персоназ. Когда Вадим впервые смотрел в манящую черноту Глубины, он ещё ничего не знал ни о персоназах, ни, тем более, о том, что время и пространство так же живо и разумно, как люди, которых здесь называли хомунами.
- Самое поразительное зрелище из тех, что я когда-либо видел, господин Балмар, - выразил свои сантименты Вадим, вернувшись с берега.
- Вечером тебя ждет первое занятие по теории состояний, - сухо проговорил Балмар.
Фирман проводил Расина в спальный корпус. Там он показал место, где можно отдохнуть.
Но Расину отдыхать не хотелось. С первой минуты, как только он вошел в Кантарат и оказался в радостных объятиях Эда, по спине хлынул поток преображения. Странное, личное чувство, оно происходило независимо от внешних влияний. Долгожданное чувство. Впервые он стал неосознанно его искать, когда мчался в "Тойоте" вдоль стены-карусели - той самой, в окнах которой мелькала женщина.
Расин расстался с Доэ, отыскал Кантарат и Фирмана, постиг цель, ради которой немало перетерпел. Всю дорогу он был непосвященным гонцом, он нес весть об опасности, что грозит Вселенной. Теперь весть доставлена, и он свободен от своей прежней ноши. Неведомое Нечто превратилось в прочитанную телеграмму, которую можно положить в ящик стола или выбросить в мусорное ведро. Прежняя миссия - вот что ему мешало. Может, была слишком мала для него?
Стоило свалиться с плеч тяжести непонимания, внутренние резервы включились сами.
Энергия!
Энергия!
Она была его страхом в Эфаре (в котором он пробыл около месяца - с момента освобождения Пиликина от тяготы и до того, как голос диктора сообщил, что он находится на третьем уровне), она была умением летать и мучительной жаждой в Трифаре.
Энергия!
Он вдыхает ее, и каждый вдох - слияние с вечностью, вдох - понимание своего предназначения, вдох - уверенность и ясность, знание и сила. Все, что нужно для дальнейшего восхождения - дышать .
Он пришел к Глубине Мегафара, как царь зверей, пересекая засушливую саванну, приходит к водопою. Он - необусловленный. У него нет вопросов кроме тех, что он задает самому себе.
Скоро вернется всесилие. Чему же ещё его собираются учить?..
Первое занятие в группе длилось тридцать тысяч секунд.
Нельзя было задавать вопросы, сводить взгляд с Учителя, думать о чем-либо, кроме того, что сообщает Учитель.
- Слушайте и запоминайте, - говорил Балмар. - Вот устройство мира: Вселенная, именуемая Мегафаром, состоит их трех великих васт - пространства, времени и сознания. Представьте три овала, которые, накладываясь друг на друга под углом оси сто двадцать градусов, образуют круг. Каждый из овалов имеет удаленные центры. В них пространство, время и сознание пребывает в чистом виде. Центры великих васт - за пределами Мегафара, и весь Мегафар - их периферия. Здесь, - он ткнул пальцем в пол, - все они пересекаются, образуя триединый мир. Таким образом, этот круг (общая периферия васт) и есть вселенная Мегафар, в которой мы находимся. Для наглядности…
Балмар развернулся и нарисовал на доске схему. (Доска - деревянная, мел - обычный, никакой электроники.)
- Наружная поверхность вселенной есть материальный мир, - продолжал Учитель, вытирая пальцы о платок. - Её оболочка суть пять уровней. Внутренняя поверхность шара - шестой уровень или Пустыня. Все шесть - призрачны, потому я говорю вам: их нет. Содержимое шара - Глубина Мегафара. Вывод: за пределами вселенной обитают три великих васты - сознание, время и пространство; здесь же, смешавшись, они создают Мегафар.
Вадим представил себе трех человекоподобных существ, они держатся за руки, образуя один тройной кулак - мироздание. Выходит, все зависит только от их желания держать друг друга за руки?
- Каждая из васт населена сущностями. Есть, соответственно, сущности пространства - шадры, сущности времени - вримы и сущности сознания, именуемые Персоназами. Последние неподвижны и обитают только на вневселенской территории, в самом центре васты сознания. Триединому Мегафару они отдают только свои лучи. Вримы и шадры, напротив, весьма мобильны. Они свободно пересекают границы Мегафара. Эти сущности повсюду, их бесконечное множество.
Вадим вспомнил первый курс, физику, профессора Гусарова. Тот любил делать большие отступления и фантазировать на темы древнегреческой мифологии и языческих религий. Было что-то общее между лекциями Гусарова и этим занятием.
Расин отвлекся, случайно скользнул внутренним взглядом по мысленному потоку Фирмана.
Эду жутко хотелось оглядеться, увидеть своих однокурсников. Вдобавок он боролся с желанием задать Учителю тысячу вопросов, попросить у кого-нибудь тетрадь для конспектирования… Он боялся, что забудет важную часть сказанного, и испытывал эйфорию от приобщения к вселенским тайнам. В его голове звучали слова, вроде "я - избран" и "я - бессмертен".
Странно и непохоже на того флегматичного Фирмана, которого Расин знал уже почти десять лет. А может, Эд всегда был таким? Ведь прежде не удавалось заглянуть в его "черный ящик"!
- Не отвлекаться, - сухо произнес Балмар, и Вадим окончательно осознал, что перед ним Главный-Хомун-Семьсот-Двенадцати-Туманностей. Это будет даже покруче какого-нибудь гипотетического президента всея Земли.
- В триедином мире находится ось мира - ледяное серце Мегафара, - сказал Балмар. - По-другому, центр договора. Прежде сознание, время и пространство существовали порознь. Пятнадцать миллиардов земных лет назад три васты создали вселенную и заключили соглашение, которое нельзя нарушать. Обитатели одних васт не имеют права искривлять представителей других, кроме случаев, предусмотренных соглашением. Между тем, в каждой трети существуют и свои законы, допускающие некоторые реформы, которых требует развитие фаров. При этом пространственная треть за пятнадцать миллиардов лет не провела ни единой реформы, временная - две реформы, треть сознания - 16712 реформ. Как видим, наши партнеры отличаются от нас не только мобильностью, но и своей потрясающей ортодоксальностью.
Глаза Балмара блеснули сквозь стекла очков нечеловеческим огнем. На лице появилась гримаса. Это пробудило в уме Вадима мысль: "Теперь устройство мира мне известно. Бога и дьявола в нем нет. Кто же всем правит?"
Этот вопрос он задал себе, а Балмар перешел к теории состояний.
Глава 22
Месяц спустя Вадим рассказывал о своем первом дне в Пустыне Странному Созданию, которое встретил в одном из многочисленных карманов колодца.
"Как я уже сказал, изменения начались в ту минуту, когда я впервые приблизился к Кантарату. Поток преображения хлынул мне в душу, забурлил, превратился в бьющий фонтан. Он хотел сделать меня всесильным . Я ощутил его за несколько часов до того, как началась моя учеба. Перед тем, как Балмар сказал, что вечером меня ждет первое занятие, я понял, что знание придет само по себе. Я не говорил Балмару об этом потоке, ибо относился к Учителю с такой же осторожностью, как Учитель ко мне.
Уже к вечеру первого дня я стал различать силуэты некоторых курсантов.
Хомуны прогуливались под окнами спального корпуса. Я бросил взгляд на Фирмана: видит ли он их? Но Фирман не видел. Он был занят попытками генерировать материю. (На занятии по этому поводу было сказано: все призрачно . Из двух слов, которые являлись своего рода волшебным заклинанием, и должно было вытечь умение делать вещи.)
- Балмар не запрещает ходить на экскурсию, - наконец, устав от безуспешных попыток, сказал Эд.
- Раз так, то какие будут предложения? - спросил я.
- Прошвырнуться по зданию.
Я не стал возражать.
Мы вышли из спального корпуса, прошли по плацу и приблизились к главному входу. Дверь, в которую я стучал утром, была открыта, и изнутри доносился шум.
- Прошу, - сказал Эд. - Хочешь, я буду гидом?
Центральное здание службы охраны Хомофара было набито хомунами - курсантами, кашатерами, делопроизводителями, обслуживающим персоналом. Добрую половину представляли женщины. Хомуны имели разную степень видимости, и некоторые пропускали сквозь себя не только световые лучи, но и других хомунов. Их были тысячи, они не мешали друг другу, многие даже не подозревали о существовании друг друга.
Люди Кантарата… Чем они занимаются? - подумал я и хотел узнать мнение Эда, но он по-прежнему их не видел.
Тысячи дел и жизненных эпизодов, сотни временных и пространственных измерений, наложенных друг на друга, различные степени душевного развития пребывали в просторном холле центрального здания.
Большинство хомунов умели делать одежду и прочие вещи - сумки, книги, тетради, мелкие украшения, часы, сигареты и даже диктофоны и плееры. Лишь некоторые ходили, как мы с Фирманом, в чунях и бинтах. Впрочем, вещизма особого не наблюдалось: то ли генерировать материю было не так уж легко, то ли вещи не имели ценности…
Позже я узнал: в Кантарате царит коммунизм. Мерой поощрения в ней служит удовлетворение честолюбия, мерой наказания - ссылка и смерть ("разделение крови").
Часть кантаратских была задействована в делах оболочки, остальные занимались управлением береговыми военными базами. Большинство имели высшие титулы - от генералов до генералиссимусов. Лишь в отделе кашатеров Глубины должности звучали просто: кашатер, ведущий кашатер; и только Криброк считался ведущим кашатером высшей ступени.
- Там ты уже был, - Эд ткнул пальцем в гущу хомунов. В действительности он показывал на ступени, ведущие в административную часть, где находился кабинет Балмара. - Поэтому идем сразу наверх.
Мы взошли по спиральной лестнице на третий этаж, который представлял собой подобие амфитеатра. Овальная сцена находилась на втором этаже. Высокий купол вторгался в четвертый этаж. В самом центре купола была воронка, весьма похожая на ту, через которую я проник в Пустыню - квадратный провал, и внутри темнота.
Внизу, в метре над полом, висело несколько светящихся спиралей диаметром в человеческий рост.
- Думаю, здесь у них происходят банкеты, - сказал Эд.
Больше похоже на мини-космодром, думал я, - в этих спиралях можно летать. Они защищают от тех штуковин, которые попадаются на пути. Может, в спиралях кашатеры Кантарата перемещаются в Глубину Мегафара? А может, путешествуют по уровням (хотя на самом деле уровни - нечто призрачное. Они, как полосы дыма, если смотреть на них под разным углом зрения. Все эти уровни, которые, кстати, иногда называют телами - ментальным, астральным, эфирным - штука довольно переменчивая: ветер подует, и нет их).
- Смотри, кто у нас тут, - раздалось сзади.
- Хо! Да это же гонец!
Я обернулся: из-за стены снующих туда-сюда мутноватых призраков-хомунов на меня пялились Шабрус и Карликов, оба в строгих черных костюмах.
- Тебе не кажется, что он смотрит прямо на нас? - спросил Карликов.
- Шутишь? Он в карантине!
Я скользнул взглядом по стене и стал рассматривать купол, всеми силами изображая любопытство. Кашатеры не должны были знать, что я их вижу. Почему? Не знаю. Чутье подсказывало.
- Нет, он смотрел-таки на нас.
- Да нет же, говорю тебе, он не может нас видеть. Взгляни-ка на него: он тут впервые. Похож на только что вылупившегося цыпленка. Ты был на излучателях, когда он заявился утром с девчонкой. Только… я тебе ничего не говорил про девчонку. Балмар сказал, что её не было.
- Боже упаси!.. Ничего не слышал ни о какой девчонке… Ты наверное, говоришь о той рыжей, которая появляется здесь, когда хочет, и сбивает с толку некоторых наших ребят?
- Возможно. Но ты об этом забудь.
- Заметано! Слышь, Шабрус, - Карликов понизил голос. - Но если он заявился сюда с той рыжей девчонкой, которая сбивает с толку наших парней, не могла ли она и его научить… путать нас?
- Что? Да ты посмотри на его приятеля. Он тут пару недель уже, а по-прежнему, как слепой щенок.
Они замолчали, но в это время заговорил Фирман.
- Интересно, - сказал он, - что они едят на этих банкетах? За то время, что я здесь, Балмар мне ни разу не предложил подкрепиться. Он сказал, что я поем тогда, когда стану видеть обслуживающих, которые разносят пищу.
- Тут есть кто-то, кроме нас?! - спросил я, пытаясь выглядеть наивно и словно забыв, что Эд мне уже много чего рассказывал днем. Я нарочно спросил громко - так, чтобы слышали кашатеры Шабрус и Карликов. Наверное, я сглупил, потому что Фирман изумленно уставился на меня. Но его удивление сразу прошло, - видимо, он счел мою забывчивость проявлением посттравматического синдрома, которым страдал сам в связи со стремительным перемещением по уровням.
- Балмар говорил, здесь, кроме нас, тысячи лю… хомунов.
- Вот видишь, - раздался сбоку голос Шабруса. - Они нас не видят.
Продолжая говорить, кашатеры удалились.
Мы тоже двинулись дальше.
На четвертый этаж вели две лестницы. Поднявшись наверх, мы оказались в широком и очень низком помещении, сплошь пронизанном бесчисленными стеклянными трубками. Хомунов здесь не было.
- Хотел бы я знать, что это такое, - пробормотал Эд. - Я уже пытался их исследовать. Довольно прочный материал. Похоже на коммуникации…
Какие-нибудь межуровневые туннели, решил я.
- Ладно, пошли наверх, - сказал Эд. - Там все какими-то стеллажами заставлено.
На пятом этаже была библиотека свободного пользования. Я не увидел никого, кто бы её обслуживал. Однако читателей здесь предостаточно.
- Пусто, - проговорил Фирман, в ту самую минуту, как сквозь него прошли две хорошенькие девушки в зеленой форме.
Хомуны разных мастей (кашатеры, курсанты, обслуга) снимали с полок брошюры, справочники, толстые фолианты, журналы и, уносили с собой. Некоторые листали книги, сидя за столиками. Подойдя ближе, я увидел, что здесь собраны труды по истории, философии и эзотерике на разных языках.
- Чисто, - сказал Фирман, проводя рукой по стеллажу. - Кто-то вытирает пыль.
Все призрачно.
Следующие два этажа были абсолютно пусты. Ни Фирман, ни я никого здесь не увидели.
На восьмом этаже меня ожидал конфликт.
Ты слушаешь, Странное Создание?
Не знаю почему, но я не доверял Кантарату. Вероятно, потому что все призрачно. Несмотря на постоянно усиливающийся прилив сил и ощущение, что попал в родную среду (надо заметить, ни разу на пути сюда я не затосковал о доме), мне хотелось держаться особняком.
Все дело в этой дурацкой авторитарной системе.
В первый день я ещё не знал, что Балмар использует копии. Позже выяснилось, что даже занятия (причем одновременно в нескольких группах) он ведет, не выходя из кабинета. Копия ничем не отличалась от оригинала и, по сути, была одной из его вероятностей. Другими словами, Балмар работал сразу в нескольких измерениях.
Сейчас-то мне самому ничего не стоит повторить этот трюк, но в тот раз я обманулся, самонадеянно решив, что в этот день вся служба охраны Хомофара вращается вокруг меня.
Да, безусловно, главный хомун как-то выделял меня из общего числа слушателей, но он вряд ли предполагал, что в недалеком будущем я буду претендовать на звание ведущего кашатера.
В ходе первого занятия Балмар трижды упомянул Доэ, каждый раз настойчиво заверяя меня в том, что её нет. Когда имя Доэ прозвучало первый раз, я испытал неловкость. Сколько хомунов в нашей группе? Разве всех их обязательно посвящать в то, что касается только меня?
Еще я думал вот о чем: занятия проходили ежедневно (Эд посещал их вот уже три недели), а все, что рассказывал Балмар, было похоже на введение, будто бы он решил по поводу моего прихода в Кантарат опять начать с азов.