- А может, лучше небольшую автокатастрофу? Без жертв? Предположим, автоцистерна с пятью тоннами солярки из-за отказа тормозной системы теряет управление и лёгонько так врезается в здание таможни? Для подстраховки? Думаю, в десять тысяч долларов уложимся.
- Подготовь, но только как резервный вариант.
- Есть! - и, лихо развернувшись через левое плечо, подполковник Загородний вышел из кабинета шефа.
Генерал довольно улыбнулся.
- Орел! Ладно, Левченко, думаю, не допустим мы такого позора, чтобы наши бывшие вассалы нас за руку ловили на пустяковой контрабанде. Выкрутимся. Что там с остальными вариантами?
- С остальными - все в порядке. Оборудование приведено в рабочее состояние, сразу после начала войны будем вводить его в строй согласно расписанию. Вначале - для сбоя систем разведки, когда начнутся боевые пуски - будем на время создавать плотные помехи системе Джи-Пи-Эс. На этой системе построен алгоритм самонаведения у крылатых ракет - надеемся, что многие из них уйдут в никуда. Наш Большой Ум в настоящий момент выдает нам информацию по работе военных баз тех, что играют за черных, в режиме реального времени. То есть мы будем знать, когда взлетают их самолеты, и у нас будет время, чтобы дать команду на импульс. Румянцев считает, что можно треть самолетов, участвующих в налетах, лишать ориентации. Соответственно - аварийный сброс бомб и ракет, и возвращение на базу.
- Хорошо. У тебя резервный вариант связи с Одиссеем есть?
Левченко виновато опустил голову.
- И зря. Когда он должен выйти на связь?
- Он вообще в автономном режиме. О благополучной доставке труб должен был бы сообщить Янош Фекете.
- А ты, Левченко, что это начинаешь в условном наклонении разговаривать? Не ты ли тельняшку рвал на груди - 'Доставит, дескать! Ушлый, мол! Не боится ни хера!'
- Я не просчитал вариант измены.
- А просчитывать нужно все! Или стараться, по крайней мере, это сделать… Ладно, что по протечке?
- Майора Курносова проверили. Необоснованные траты, у жены - новая машина.
- Значит, майоришка пакостит, думаешь?
- Думаю, да.
- А вот подполковник Гончаров, например, совсем другого мнения.
- Ну, подполковник Гончаров вместе с Курносовым в Боснии… альпинизмом занимался.
- Вот-вот! И на мою просьбу дать характеристику майору Курносову сказал оный герр оберст только одно - 'Верю, как самому себе'. Как тебе такой пассаж?
Левченко задумался.
- Вот-вот, подумай, друг мой ситный Дмитрий Евгеньевич. И хорошенько посмотри в сторону полковника Чернолуцкого, Михал Василича. Внимательно посмотри!
- Но ведь он же… Его же к нам сам полковник Терской рекомендовал!
- Всяко может быть. Я вот тут на досуге сравнил сроки прохождения службы - получается, что Володя Терской, наш с тобой человек в Берлине, проработал с герром оберстом Чернолуцким всего-ничего - восемь месяцев. Как ты думаешь, можно за восемь месяцев узнать человека?
- Смотря где…
- Намекаешь, что в тылу врага, дескать, на острие бритвы…. Так?
- Вроде того.
- Это верно. В такой обстановке человек раскрывается очень быстро. Ну ладно, заболтался я с тобой. Иди, работай. Проверь, что там за необоснованные траты майора Курносова…. И подумай, как связаться с Одиссеем. А то и впрямь, неровен час, наши бывшие венгерские поднадзорные нас в лужу посадят…
***
Они вышли из отделения полиции, когда время уже подходило к обеду. У Одиссея немыслимо болела голова, было до слез жаль потраченных денег, и копилась глухая злоба на директора фирмы 'Авитекс', несшего - и это факт был им признан безоговорочно - основную вину за утренние неприятности.
Впрочем, вид у директора, несмотря на пережитые страдания, был на удивление бодрым и молодцеватым. Выйдя за ограду, отделявшую место обитания полицейских от остального гражданского населения, Игорь молодецки потянулся, глубоко вдохнул слегка загазованный люблинский воздух и произнес:
- И дым Отечества нам сладок и приятен!
- Patriae fumus igne alieno luculentior. - Ни к селу, ни к городу брякнул Одиссей.
- Чего?
- То же самое, что ты сказал. Только по-латыни.
- А, ну да! Про патриа пугнарум, пер аспера ад астра…. Помню, помню! Не один ты у нас полиглот! Это ж еще на первом курсе было? Ну, в смысле - латинский язык?
Одиссей суровым взглядом оборвал монолог пана директора.
- Так. Ты мне зубы не заговаривай. Вот скажи мне лучше, на хера ты в рецепции объявил, что мы известные контрабандисты и явились в Люблин, чтобы найти сбыт двум тоннам колумбийского кокаина? Откуда этот бред?
- Саня, блин, ну не помню я ни черта! Как в рецепцию спускался - помню; как деваху тамошнюю за задницу хватал - смутно, но тоже помню; что говорил ейному хахелю, который меня за этим делом застукал - убей Бог, не помню! Пугал его, очевидно. Чтобы он мне по хрюнделю не настучал.
- Допугался! У меня в машине, чтоб ты знал, пятнадцать тысяч бакинских заныкано. Если эти суки их сегодня утром нашли - пиши пропало нашей поездке! - Одиссей, конечно, лукавил, еще десять тысяч долларов были спрятаны у него в потайной карман куртки - но знать об этом пану директору не полагалось. Пущай пострадает.
Пан директор заметно сник. Но затем, узрев что-то на противоположной стороне улицы, опять воодушевился.
- Смотри, Саня, кобылы наши! Ждут!
И точно, на тротуаре стояли две давешние паненки. При дневном свете оказавшиеся обычными тетками, изрядно тертыми жизнью, в каких-то довольно затрапезных пальтишках, а Бася (или Люцына? Блин, все смешалось в доме Облонских…) даже в повязанной по-деревенски хусточке (сиречь - косынке). Но то, что они их верно ждали из узилища - невероятно растрогало Одиссея.
Они подошли к дамам, церемонно поздоровались.
Как оказалось, паненки не все время стояли на тротуаре напротив полицейского комиссариата. Они сочли для себя крайне необходимым поехать вместе с полицейскими на досмотр автомобиля панов путешественников, в котором, по заявлению рецепторши из 'Заязда Старопольского', находились образцы кокаина - в качестве понятых. И бдительно проследили за тем, чтобы полицейские ('Бо то естем курвы пшеклентны') ничего не поперли из машины. А в доказательство своей благонамеренности Бася (да, это именно Бася повязала себе на голову дурацкую хусточку), аккуратно развернув целлофановый пакетик, протянула Одиссею толстую пачку долларов Североамериканских Соединенных Штатов.
Что ж, такую преданность надо было вознаградить - и они направили свои стопы в ближайший ресторанчик.
Уже темнело, когда такси доставило изрядно помятых, но все еще крепких духом панов путешественников на паркинг.
- А согласись, Саня, хорошие тетки!
- Ты телефоны взял?
- Обижаешь! И адреса. Будем возвращаться - заедем?
- Знаешь, я, наверное, поживу в Будапеште недельки три.
- Блин, Саня, ты чё, с дуба ляснулся? Нахрена?
- Ну…. В общем, есть такая необходимость. Тебе-то я зачем нужен? Разгрузимся, я тебя рассчитаю, хочешь - покупай горошек, как собирались, хочешь - так возвращайся.
- Это из-за твоих ракет? - в сообразительности пану директору было трудно отказать.
- В общем, да. О, смотри!
Прямо у будки охранника, развернувшись мордой к выходу, стоял их 'МАЗ', а возле него чинно прогуливался их водитель. Отлично!
Как оказалось, фура прибыла на паркинг всего полчаса назад, и водитель начал путано и долго объяснять, почему произошла задержка. Но Одиссей решил его прервать:
- Так, Коля, все это херня. Приехал - отлично. Давай советоваться, как нам ехать дальше.
У Одиссея было два варианта - через Жешув на Барвинек и Вышний Комарник - через Дуклинский перевал, а затем на Прешов, Кошице и Мишкольц; или через Краков и Чишне - через Низкие Татры - на Ружемберок и Банска-Бистрицу. Первый вариант водитель отмел с негодованием.
- Александр Владимирович, вы что, шутите? Через Дуклинский перевал, в грузу? Там серпантины - по десять колен зараз - и высота где-то под девятьсот над уровнем моря. Я там солярки спалю немеряно! А через Чишне мы немного поднимемся, и потом чуть ли не до самого Злина будем вдоль Оравы кренделя выделывать - почти по ровной дороге. Правда, там колейка подлиннее, ну да ничего, у вас же не скоропорт?
Одиссей согласно махнул головой.
- Логично Ладно, тогда выезжай на Краков, становись в колейку. Мы стартанем завтра с утра - но уже прямо на Будапешт. Послезавтра утром - это у нас будет аккурат восьмое марта - мы тебя будем ждать на складе. Адрес у тебя есть. Будапешт ты знаешь?
- А зачем мне его знать? Ваци ут, где разгружаться, я знаю, это как раз в город въезжать и не надо. Послезавтра утром…. Если колейка в Чишне будет небольшой, то доеду. Но на всякий случай ждите меня ближе к обеду. А у них что, восьмое - не праздник?
- Отменили. Как наследие проклятого прошлого.
Водитель укоризненно покачал головой.
- Бедные их бабы…. Был у них один день в году - и того лишили. Демократы, чтоб им… - выругался Николай и затем деловито спросил: - Ну, так что, я тогда поехал? Мне еще триста восемьдесят верст пилить до колейки…
- Езжай. Встречаемся в Будапеште.
Водитель тут же исчез в кабине своей машины, 'МАЗ' деловито и утробно забурчал, рыкнул - и бодро поволок свой полуприцеп на шоссе. Одиссей вместе с паном директором посмотрели ему вслед.
- Ну, гут. Первый этап прошли успешно. За исключением небольшого убытка в двести долларов.
- Да ладно, Саня, чего там. Завтра повяжут водилу с твоей контрабандой на словацкой границе - так в тюрьме эту пьянку будем еще лет пять вспоминать!
- Сплюнь! Вечно ты каркаешь…. Да нет, я проходил несколько раз по этому маршруту. Досмотра там нет, так, бумажки посмотрят, и все. Словакам вообще до фонаря, что мы там в Венгрию волокём. На венгерской границе, в Парашшапуште, может, и откроют фуру - но это вряд ли. Короче, давай поспим в машине, и завтра на рассвете стартуем.
- Саня, ну на хрена в машине? Вон мотельчик через дорогу…
Одиссей, откровенно говоря, хотел слегка наказать пана директора за невоздержанность языка - но, при здравом рассуждении, нашел его предложение разумным. Действительно, дорога впереди еще дальняя. За завтрашний день им надо будет пройти где-то восемьсот километров, пересечь две границы, верст двести пилить по горам - действительно, перед такой дорогой надо нормально выспаться. Что их еще ждет впереди…
***
- Ну, давай, Гончаров, рассказывай, что там слышно с фронтов. - Генерал Калюжный обвел взглядом сидящих за столом офицеров и продолжил: - Когда начнется? Уже вычислил?
- Почти. - Гончаров, по своему обыкновению, встал: - Пятого марта немцы объявили, что готовы к военной оккупации Косова. Шесть тысяч штыков при тяжелом вооружении - в том числе танки. Пытаются перехватить у американцев влияние на албанцев - и, по ходу, у них это неплохо получается. Шестого сенатор Доул пытался встретиться с Хашимом Тачи, де-факто - главой УЧК. Ничего не получилось. То есть с разными второстепенными деятелями сенатор поручкался, но главного - согласия подписать мирное соглашение от того, кто реально контролирует процесс - не добился. Сегодня албанская делегация на переговорах не смогла подписать даже предварительные условия - основная масса полевых командиров склонна к продолжению войны. Значит, кто-то из серьезных игроков пообещал им военную помощь в любом случае - иначе они бы так не задирались. И это не только американцы. Сегодня же глава военного комитета Науманн обвинил, как он сказал, 'некоторых политических лидеров' в нежелании поддержать военную акцию против Югославии. Некоторые считают, что это камешек во французский огород.
По моим расчетам, бомбежки начнутся где-то через две недели, в период двадцать второго - двадцать шестого марта. По соображениям погоды - все остальные соображения уже не имеют никакого значения.
- Спасибо, подполковник. Работайте.
Гончаров собрал свои бумаги и покинул кабинет генерала Калюжного. У стола остались сидеть Левченко и Румянцев.
- Дмитрий Германович, у тебя готов вариант работы твоей аппаратуры в случае пусков ракет и стартов самолетов с кораблей в Адриатике?
- А как же! На самом фешенебельном курорте Хорватии - правда, он пока в состоянии строительства - в подвале отеля 'Эксельсиор' установлены два генератора помех системы позиционирования, а в электрощитовой - благо, она сейчас не работает - генератор импульса. В Черногории разместили десяток установок. Даже в Тиране! - не удержался от похвальбы подполковник Румянцев.
- Ну что ж, отлично. Через две недели будь готов противоборствовать. Людей в Карпаты отправил?
- Отправляю восемнадцатого. Чего им спешить?
- Ну-ну, тебе видней. Давай, иди, работай. Мы тут с Левченко пошепчемся.
Когда подполковник Румянцев вышел - генерал сел в свое кресло, закурил, медленно выпустил колечко дыма. В кабинете повисла настороженная тишина.
- Вот что, дружище Дмитрий Евгеньевич. Хочу я тебе поручить одно дельце, в рамках нашей операции 'Обилич'. Как ты думаешь, много юги насшибают аэропланов супостата?
- Думаю, сколько-нибудь собьют.
- Дай-ка ты поручение Загороднему подготовить людей, чтобы с этих сбитых аэропланов - и, буде такое случится, с крылатых ракет - они добыли всю, какую возможно, аппаратуру, а главное - системы 'свой-чужой' и оборудование для распознавания целей. Ежели можно будет добыть целую ракету или бомбу - а, ежели камрад Румянцев не брешет, то такие должны будут быть - то чтобы эту ракету или бомбу немедля сюда бы доставить.
- А пленных?
- Нет, не надо. В девяносто шестом мы там замазались этой глупостью, больше такого я не допущу. Ну что может знать рядовой пилот бомбардировщика? Свою боевую задачу? Так я и без него ее знаю. Кларка или Солану в плен эти ж ребята не возьмут…. В общем, задача простая - с этой войны мы должны получить максимум информации о потенциале вероятного противника, если удастся - образцы новейшего вооружения и техники. Кстати, Янош Фекете молчит?
- Пока - да.
- Нравится мне это слово - 'пока'. Есть надежда?
- Есть. Люди подполковника Загороднего прошерстили очередь, тем более - третий день грузы таможенный терминал Чопа не оформляет, грузовики стоят без движения; так вот - машин с габаритным грузом из Белоруссии в ней в данный момент нет. Есть с фанерой, с ДВП, есть пустые под загрузку. Ни одной такой, которая могла бы быть пригодна для перевозки труб, не найдено.
- То есть груз вместе с машиной провалился сквозь землю…
- Никак нет. Есть предположение, что Одиссей погнал фуру через Польшу и Словакию.
- То есть?
- То есть мимо пресловутого немецкого сканера. Ведь те, что играют за черных, как думают? Своим немецким умом? Что, раз ракеты задумали отправить в тыл врага русские - значит, машина будет из России. То есть пойдет по тракту Москва-Киев, а затем - Киев-Чоп. С их точки зрения - совершенно логичное решение.
- Ну?
- А мы отправили груз из Белоруссии. И ехать ему удобнее не через Украину, а через Польшу. На границе с которой этот груз никакие сканеры не ждут.
- А на границе Польши со Словакией? Ведь между Венгрией и Польшей есть еще эта страна?
- Тем более! И уж никто не ждет фуру с нашей начинкой на венгерско-словацкой границе!
- То есть ты считаешь, что у нас появился шанс?
- Уверен в этом.
- Ну-ну. Слепый казав - побачимо…
***
- Саня, смотри - бронепоезд! Вот это да!
- Да это просто музей Словацкого национального восстания. Поезд - экспонат. - Погасил энтузиазм водителя Одиссей.
- Музей… - разочарованно протянул Игорь. - Жаль. Я уж подумал, что у словаков до сих пор бронепоезда на вооружении.
- Ты будешь смеяться, но это они у нас до сих пор на вооружении. Я сам видел такой в Новороссийске, в девяносто первом году, когда в Геленджик отдыхать ездил. Настоящий, и экипаж при нем. Не такой, конечно, как этот антикварный панцерцуг, но - бронепоезд. Кстати, я тебе рассказывал, как однажды военно-воздушными силами СССР командовал?
- Не-а. Такой брехни я от тебя еще не слышал.
- А это не брехня, а чистая правда. Короче, слушай.
Было это дело на новый, восемьдесят восьмой, год. Я тогда заступил старшим смены телеграфистов на узел связи запасного центрального командного пункта ВВС. Позывной тогда у нас был 'Простор', как сейчас помню. А оперативным дежурным в тот вечер был генерал-лейтенант Орефьев; причем, заметь, тогда по каким-то соображениям все управление военной авиацией шло от нас, а 'Унция', головной ЦКП, стал на профилактику. Понаехало тогда к нам старших офицеров и генералов - как собак нерезаных, проходу не было от больших звезд. Ну, это так, между прочим.
Вот, значит, заступаю я тридцать первого в восемь вечера на дежурство, и особых проблем не вижу - торт уже в наличии, разных ништяков натаскали мы из чепка изрядно, работы нет - кто ж в ночь на Новый год летает? - в общем, собрались мы провести новогодние торжества даже лучше, чем в роте.
Генерал же Орефьев, оперативный, этот наш энтузиазм не разделял. Захотел он свинтить в Москву, к семье. Дело житейское. Тем более - никакой войны вроде не предвидится, авиацию в воздух по тревоге поднимать не надо, да и она все равно вся за столами сидит, водку с салатом 'оливье' трескает.
Ну вот. И задумал генерал Орефьев смыться. Но просто так смыться ему нельзя, надо кого-то за себя оставить. Кого? А вот дежурный по связи подполковник Епихин! Ну-ка, подь сюды, подполковник! И сажает Орефьев нашего дежурного по связи за свой пульт, а сам - на машину и в Москву.
Дело, сам понимаешь, движется к одиннадцати часам. Подполковнику Епихину тоже в облом в генеральском кабинете в одиночестве сидеть - у них уже и фуршет в оперативном зале накрыт, и телефонистки приглашены, помоложе которые… в общем, вызывает подполковник Епихин капитана Самарцева, дежурного по телеграфу. Дескать, капитан, посиди тут часок-другой, побудь ответственным за ВВС. Капитану куды деваться? Яволь, руку под козырек - и садится в генеральский кабинет.
Но у него ж тоже сабантуйчик намечен! С чинами его телеграфного центра - двумя лейтенантами, тремя прапорщиками и четырьмя дружелюбными телеграфистками. И он тоже никак этот сабантуй пропустить не желает!
И вот вызывает он сержанта Леваневского - старшего смены телеграфистов. И строго так ему - то бишь, мне - говорит: 'Приказываю вам, товарищ сержант, побыть тут пока дежурным!' Дескать, неотложные служебные дела требуют присутствия капитана на телеграфном центре.
Мое дело - телячье. Приказали - сижу. Тем более - знаю, что мой кусок торта и мою долю разных ништяков без меня мои ребята не сожрут. В крайнем случае, я под утро все это уговорю.
Сижу. Скучно. Кабинет огромный - даром что под землей! - на стене карта мира электронная, огоньки мигают, пунктиры, всякие непонятные обозначения. Телефонов на столе - шесть штук! Один с гербом! Открыл я от скуки инструкцию дежурному генералу, почитываю, на ус мотаю.
Тут - двенадцать часов. И телефонный звонок! Я чисто инстинктивно - веришь, Егор, и даже в мыслях не было ручонки шаловливые убрать - хватаю за телефон и бодро так докладываю в трубку - дескать, сержант Леваневский слушает!