– Здесь Бердник! С этим всё. Летим ко второму клиенту! Торпедоносцы! Цель номер один в вашем распоряжении! Максим Леонидыч, дорогой, можете заниматься! ПКО молчит!
Слышно, как в тысячах километров от нас Яхнин разразился злорадным смехом.
– Спасибо, Григорий Алексеич! Быстро же вы!
– Порядок в эфире! – Одергивает говорунов Шубин.
– Есть!
– Прошу прощения, товарищ эскадр-капитан! Разрешите искупить?
Шубин не выдержал, тоже рассмеялся.
– Искупай, Максим!
Когда мы совместно с И-02 обслуживали последний монитор, в космосе один за другим стали распускаться огненные орхидеи. Торпедоносцы в работе!
Наши ракеты и лазеры выламывали из тонкой обшивки мониторов куски размером с крышу дома.
Что тут скажешь? Не бронепояс линкора. Так – лохань гражданская, которой на войне не место.
Шубин безостановочно пилил эфир, предлагая клонским экипажам спасаться.
Но ни одна эвакуационная капсула так и не покинула своего гнезда, хотя мы показательно не потратили на спасательные галереи ни одного джоуля. Клоны умирали, но не сдавались.
Вот черти упрямые, а?!
Обстрелы Города Полковников с ракетных мониторов оказались всего лишь репетицией. Они готовились прорывать другую образцовую оборону, о которой даже прозорливый в стратегическом смысле Бердник не мог и помыслить, когда ставил первую противомониторную боевую задачу в моей карьере.
20 февраля 2622 года две эскадры ракетных мониторов, сопровождаемые восемью легкими авианосцами и одиннадцатью фрегатами, были задействованы для удара по Солнечной системе. Более пяти тысяч ракет "Паирика" стерли с полотна мироздания столицу Объединенных Наций на Фиджи, сожгли исторический центр Дели, уничтожили комплекс зданий Евростага в Берлине. И, товарищи, напоследок прошлись по нашей родной Москве, начисто разрушив Кремль, Исторический Музей, Мавзолей...
С Божьей помощью уцелел Собор Василия Блаженного, и ничем кроме личного вмешательства Господа это не объяснить.
Кто мог помыслить такое?!
Но факт есть факт.
Что такое ракетный монитор? Корявый плод конверсии. Но клоны с его помощью показали всей Галактике и нам заодно: смотрите кто теперь в космосе хозяин! Объединенные Нации даже свою метрополию прикрыть не в силах! Даже столицу, даже хвастливую Москву!
Понимайте, граждане ОН, чего стоит хваленая мощь России! Понимайте и выбирайте друзей тщательнее!
Несмотря на заблаговременную эвакуацию тогда погибло более восьмидесяти тысяч гражданских.
А мы очень разозлились.
Глава 4. Прорыв
Январь – март, 2622 г.
Нерская Губа
Планета Махаон, система Асклепий
В комендатуру оккупационной зоны "Нерская губа", планета Махаон.
Согласно докладной записке главного коменданта г. Кирта в зоне Вашей ответственности уже месяц действует крупный отряд диверсантов. Приказываю принять меры по нейтрализации. Срок – трое суток.
Комендант сектора "Синапский пояс" контр-адмирал Каршипта.
В штаб сектора "Синапский пояс".
Встаньте на путь Солнца, ашвант Каршипта!
Считаю своим долгом доложить, что указанные диверсанты вырвались из окружения в городе Кирта после победоносного штурма, который предпринял осиянный Солнцем адмирал Дэвед. Соответственно, упустили их патрули, находящиеся в ведении генерала Бахмана Кирьяша, который теперь пытается переложить ответственность на наши плечи. Нечестивые друджванты, видимо, являются частями "осназ", имеют превосходное снаряжение, замаскированные схроны вокруг города и даже в самом городе, а также развитую шпионскую сеть среди местного населения. Для эффективной зачистки наших сил линейной пехоты не хватит. Нижайше прошу выслать не менее трех егерских батальонов и специалистов по контрразведывательным операциям.
С уверениями в бесконечном моем почтении,
Ваш покорный слуга полковник Фраваруз Сахим.
Из записи сеанса радиосвязи.
– ...три батальона егерей?! Передайте этому недоделанному болвану с клонированными мозгами, что если он не решит проблему в срок – поедет убирать навоз трайтаонских храфстра! Руками!
Изматывающий марш по махаонской тайге Ахилл-Мария вспоминал как увеселительную прогулку. Да и не он один.
Собственно лес прошли без происшествий. Кроме того, получили хорошее подкрепление в виде остатков штурмовой пехоты – подготовленные бойцы с хорошим снаряжением.
К счастью, силы вторжения были слишком заняты. Им было не до мелких недобитков, которые всё равно не продержались бы в тайге без провианта, знания местности, карт и специального снаряжения. Крупные соединения клоны вычистили за сутки. А всякие козявки не заслуживали их внимания. До поры.
Оккупация – это сложный комплекс мероприятий.
Необходимо было вывести основные силы вторжения. На их место ввести гарнизоны. Обеспечить места дислокации. Питание. Медицину. Переписать население. Определить распорядок новой жизни в режиме военного положения. Разобраться с валютой. Организовать работу захваченных предприятий, коих на Махаоне было много. Обеспечить гарнизонную и патрульно-постовую службу. Перевести военнопленных в лагеря. Пресечь возможные эпидемии в лагерях беженцев (а беженцев одна только Кирта поставила более четырехсот тысяч) – то есть, опять же, медицина. Развернуть среди населения оккупированной колонии зороастрийскую пропаганду. И еще тысяча одна срочная надобность.
Неудивительно, что маленький отряд не беспокоили.
То есть сначала по следам пошла поисковая партия, а над тайгой закружились беспилотные аппараты. Но метель уничтожила тропу и оперативный перехват стал невозможен. В итоге сработало здравое рассуждение: куда им, бедолагам, деваться в зимнем лесу? Сами выйдут!
Этот прогноз имел шансы оправдаться. Да он обязательно, всенепременно оправдался бы! Но отряд вел Салман дель Пино, который заменял навигационный комплекс, полновесный отдел снабжения, штаб, а заодно, в случае огневого контакта, мог сработать как целое отделение осназа.
Медицина тоже имелась.
Только клонам обо всем этом не доложили.
Словом, отряд выбрался из тайги и вступил в предгорья хребта Южный. Старые пологие горы, изжеванные ветрами и временем. За горами лежала долина Нерской губы – длинного, узкого залива, который омывался теплым океанским течением.
Хребет отсекал зону резко континентального климата с ее заповедной тайгой от зоны "природно-климатического феномена". Там было не по-зимнему тепло, там раскинулось море, отряд шел именно туда.
Но как миновать предгорья? Как выйти из-под таежной крыши?
Все эти вопросы задали Салману, когда маленький отряд остановился на последний лесной привал, а командиры собрались посоветоваться.
Посоветоваться было о чем.
Равнина сменилась сопками, которые забирались все выше к небу. Непроглядная стена кедров поредела. Вместо могучих стометровых стволов тут и там стали появляться представители Pinus machaoniensis, то есть махаонских сосен. Вполне скромных, растущих по распадкам и вершинам холмов в обрамлении подлеска.
Потом кедры пропали вовсе.
Перед отрядом лежала недружелюбная предгорная лесотундра, где не было защиты от всевидящих космических глаз. И над которой, что еще хуже, все чаще пролетали вертолеты.
– Что будем делать, камрад? – Напрямую спросил гауптман штурмовой пехоты Дитер Карлофф.
Мужи думающие расселись под маскировочной сетью, натянутой меж двух сосен, оплетенных местными вьюнами, по зиме сухими и безжизненными. Остальной отряд расселся метрах в ста позади, поглощая сухпаи под присмотром взводных.
За жидкой россыпью сосен лежала голая равнина с редкими островками зелени. Снежный покров, еще недавно поражавший своей мощью, больше не поражал. Так, недоразумение сантиметров в пятнадцать.
– Вот-вот. Десять минут назад засекли вертолеты. Транспортники под конвоем двух ударных. – Подлил масла в огонь беседы Богдан Мита, чьи пехотинцы шли в дальнем дозоре и были под впечатлением от перспектив. – Это хорошо еще, что мы не успели высунуться из леса!
Салман сидел на корневище, привалившись спиной к стволу. Он увлеченно жевал древесный сучок, а ноги уложил на собственный шлем, совершенно не глядя на угрожающую тундру.
– Меньше нервов, – раздался голос доктора Фарагута. – Я знаю Салмана много лет. Глупости он допускает только в кантинах под воздействием этилового спирта!
– Тем не менее, Ричард, – сказал Ахилл-Мария, – делать что-то надо. А что? Стоит вылезти в поле и нас накроют. Мы там и суток не продержимся.
– Тысячу раз просил называть меня Дик. По-дружески. И не смотрите на меня так, я отлично знаю, как сильно вы меня любите! – Доктор усмехнулся и тоже снял шлем, подставив голову вольностям зимнего ветра.
– Баста! – Пино хлопнул ладонью по бедру и бронированный щиток глухо лязгнул. – Пережидаем день на позиции. В степь не высовываемся. Ночью высылаем наблюдателей на холмы. Они маскируются и пасут горизонт. Если все чисто – выдвигаемся. В таком порядке надо пройти чуть больше десяти километров. Не большая проблема.
– Что будет через десять километров? – поинтересовался Дитер.
– А вот не перебивайте меня, герр гауптман, и я все расскажу! Десять кэмэ – и в предгорьях начинаются пещерные выходы. Туда-то я вас и веду. Ныряем в пещеры и там, как у Мадонны за правой грудью, в полной безопасности выходим к подземной базе у Нерской губы. Сильно надеюсь, что не промахнулся, или промахнулся не сильно... Вопросы есть? Предложения?
Собрание наперебой высказалось в том духе, что, мол, уж какие тут могут быть предложения! Тогда Салман разогнал всех по своим частям, попросив остаться Ахилла и доктора.
– Док! Ахилл! Ну что вы как маленькие, а?! Ладно мистер Фарагут – он сумасшедший, но ты, Ахилл! Я знаю, что ты знаешь кто мы такие! Я знаю, почему ты нас обоих сильно недолюбливаешь! Но давай оставим это на после войны, а? Прекрати коситься! А то люди не понимают, волнуются и задают лишние вопросы! Мол, откуда союзник успел узнать тебя, командир, и нашу медицину, когда он только что на Махаоне? Кончайте пикироваться! Вы меня поняли? Не время сейчас!
Поняли, конечно. Хотя инстинкты бывшего контрразведчика буквально вопили, что нельзя доверять двум пиратам, так как у обоих карьера – закачаешься! Впрочем, Ахилл-Мария все время напоминал себе, что у самого рыльце, мягко говоря, в пушку. И это неизменно помогало.
Как ни крути, полковник по совокупности злодеяний переплюнул обоих на три порядка. Эти двое – простые подонки. Он же – предатель и военный преступник.
Словом, разошлись.
А ночью отряд покинул спасительный лес.
Разведчики мобильной пехоты оседлали холмы, вооружившись наблюдательными комплексами "Ротанг" – еще одной полезной приблудой из арсенала дивизии осназ "Скорцени". Убедившись, что ни БПЛА, ни вертолеты не тревожат небо, отряд вошел в распадок меж холмов. Перебежками, от укрытия к укрытию, включив скафандры в режим "хамелеон".
Десять километров сделали, когда на землю пал час Быка – самое дремотное время между четырьмя и пятью утра. Не быстро, зато надежно.
Салман прибеднялся, говоря, что мог промахнуться. Не мог. И не промахнулся. К шести утра отряд миновал рукотворный тоннель за створом камуфлированных автоматических ворот и углубился в подземный лабиринт.
Их ждала пещерная база и будни партизан. Тяжелые будни. Именно тогда Ахиллу-Марии пришлось вспомнить марш-бросок по лесу как увеселительную прогулку.
День Шахревар месяца Спандармат был неласков к коменданту оккупационной зоны Нерская губа полковнику Фраварузу Сахиму.
Его вызвали к начальству в Кирту. Пришлось лететь. С самого утра, трясясь во чреве вертолета, заедаемый мыслями полковник гадал, что еще преподнесла ему судьба?
Беды начались в середине месяца Бахман, то есть к началу февраля, как называют его нечестивые друджванты из Объединенных Наций, да покарает их Ахура-Мазда.
Сперва все шло хорошо. Штурм Нерской губы прошел почти без потерь. Космодром работал в штатном режиме. Подводные фабрики и рыбофермы выдавали продукт, местное население исправно трудилось за продовольственные карточки и вело себя лояльно.
Сталелитейный завод – объект стратегической важности, гнавший сортную броню – обеспечили рабочими сменами из Конкордии и из числа местных специалистов. Через космодром вывели части первой линии, которые ждал фронт.
Но вот первого февраля пропала исследовательская партия, осматривавшая местные пещеры. Задача была простая: выяснить, нельзя ли использовать пещерные выходы из моря для доставки продукции подводных предприятий? Результат: два инженера, геолог и отделение охраны просто исчезли.
Дальше – больше.
На заотара Мисрави, заложившего храм Священного Огня в Нерской губе, покусились прямо на улице, средь бела дня. Слава Ахура-Мазде, что фугас, заложенный в дренажном стоке, сработал на мгновение раньше нужного и посек осколками двигательное отделение мобиля. Заотар уцелел.
Потом была нелепая перестрелка в порту. Один убитый, трое раненых. Взрыв монорельса в горах. Взрыв полицейского участка в городе. Потом взрыв на сталелитейном заводе. Вот это вышло совсем нехорошо – два цеха остановились на неделю, одиннадцать погибших.
Пришла гневная телеграмма из штаба Синапского пояса. Фраваруз Сахим запросил помощи, так как строевая пехота явно не справлялась. В ответ генерал Кирьяш прилюдно изругал его "болваном с клонированными мозгами"! Его! Потомственного пехлевана!
Наконец, вчера ночью перестрелка на космодроме. Настоящее побоище, с пулеметами, гранатами, плазмометами. Хорошо еще, что диверсантов встретили егеря "Атурана", спешно переброшенные на Махаон из метрополии.
Плохо было другое: егеря ему не подчинялись, и полковник не знал точных результатов ночного сражения. Нюх опытного служаки подсказывал: вот из-за этих-то результатов его поволокли "на ковер" к начальству.
"Генерал Кирьяш отличается завидной мстительностью, – думал полковник. – Если он проведал о моих жалобах в штаб Синапского пояса, которые я подавал тайно, через его голову..."
Словом, настроение портилось на глазах, а будущее выглядело мрачнее грозовой тучи во время урагана в степи под Хосровом.
Десантно-штурмовой "Хайштар" взлетел с космодрома, быстро набрал высоту. Под брюхом неслась заснеженная тайга, а на одинокого полковника из блистера то и дело поглядывал бортстрелок. Догадывался, паразит, что командир едет за головомойкой! Такие новости быстро разносятся.
Головомойка вышла знатная.
"Хайштар" заложил посадочный круг над развалинами Кирты и приземлился в свежем, чистеньком военном городке, где совсем недавно квартировала мобильная пехота нечестивых друджвантов, а ныне располагалась генеральная комендатура Махаона.
– Полковник Фраваруз Сахим, – представился он на проходной.
Солдат уставился в планшет с записями посетителей и попросил подождать. Короткий диалог и неожиданное резюме:
– Господин полковник, господин генерал ожидают вас в медчасти. Сейчас я выделю вам провожатого.
Фраваруз изумился: медчасть? Не самое обычное место для приема! Но виду, конечно же, не подал.
– Не надо. Я знаю куда идти, – ответил он.
На проходной медчасти, приземистого двухэтажного госпиталя, его огорошили пуще прежнего, попросив проследовать в... морг.
В морге, прямо в мертвецкой, его встретили: главный медик, незнакомый егерский майор в полевой форме (надо полагать, командир батальона подкреплений) и сам генерал Бахман Кирьяш.
Троица стояла подле столов, накрытых белыми простынями, сиявшими недобрым отраженным светом потолочных панелей. В воздухе стоял запах горелой плоти. Лицо доктора скрывала респираторная маска, а в ноздрях генерала виднелись тампоны. Егерь обходился так, без изоляции дыхательных путей, хотя воняло мерзостно.
Генерал нахмурился, усы встопорщились, и он стал похож на редкую разновидность моржа-брюнета.
– Не нравится, полковник? – Спросил он, не поздоровавшись. – Не надо говорить, чтобы я вставал на путь Солнца – давно на нем. Вы лучше понюхайте! Я понюхал, теперь ваша очередь!
Фраваруз вытянулся по стойке смирно и ничего не ответил.
– Вот, полковник. Люди господина майора доставили сегодня в пять утра, – жест в сторону столов. – Не желаете полюбопытствовать?
Простыни одна за другой полетели на пол. Четыре стола – четыре тела. Одно еще неплохо сохранилось – всего лишь строчка кровавых дыр поперек груди.
Остальные...
Второе тело – будто попало в камнедробилку. Изорванная грудная клетка, вместо живота – месиво, рука – костяной лом на нитях сухожилий в обрывках мяса. Рот, раззявленный в беззвучном вопле.
"Пулемет, – автоматически отметил Фраваруз, чуя подступающую тошноту. – Пулемет в упор, метров с десяти".
Двое других были вовсе некомплектны. Одно тело обуглено, вместо ног и таза – головешки. Второе без головы и правого плеча, тоже сожженное.
"А это плазмомет", – подумал полковник.
О да, он видел лицо войны. Вот такое, страшное, безо всякой романтической кисеи. Но на поле боя, из-за надежного бронезабрала все выглядит совсем иначе, чем здесь, в мертвецкой, со всеми ее запахами и загробным синим светом.
– Интересуетесь? – Ехидно спросил генерал. – Не угодно ли в туалетную комнату, поблевать? Нет? Тогда...
Дальше ашвант Кирьяш не говорил, рычал.
На остальных столах лежали остатки боевых скафандров "Валдай". Чертов осназ русских – никаких сомнений. "Валдаями" оснащались только эти части. Четыре трупа – результат перестрелки на космодроме. Видимо, не ожидали встретить егерей "Атурана", которые их здорово пощипали.
– Силы противника: до роты. Ночная атака – явно разведка боем. Как только напоролись на наш огонь – сразу ушли, – прокомментировал майор – Жаль, что охрана космодрома начала стрелять издалека, как только обнаружила чужих. Мы бы подпустили их поближе. А так... четыре трупа и никаких больше следов. Ушли в ночь, куда – неизвестно.
– Рота! Рота осназа! У вас под носом! Это еще удивительно, что всего пять диверсий за месяц! – Генерал вновь сорвался на крик. – Удивительно, что у вас, полковник, партизаны не ампутировали что-нибудь ценное! Вы бы и тогда стояли здесь с некомпетентным видом?! Что вы смотрите?! Что вы глазами хлопаете?! Вы представляете, на что способна рота осназа?! Вы представляете, что с вами сделают там...
Палец в потолок.
– ...когда узнают, что здесь, в глубоком тылу, работает целая рота?! Вам нечего сказать?!
О, полковнику было что сказать. И о том, что вражеский осназ вырвался из Кирты, а значит это генерал его прошляпил, а никак не он. И что его гарнизон – это обычная пехота, не егеря и даже не полицейский спецназ, обученный справляться с диверсантами, о чем он не раз докладывал. Что наряда сил едва хватает для контроля за ключевыми объектами и патрулирования города. И еще много чего. Но он молчал.
В заключение ашвант Кирьяш приказал вычистить Нерскую губу за трое суток.
– И это последний срок! Никаких! Больше! Оправданий! Я передаю вам батальон "Атурана"!
Полковник мысленно поклялся, что в случае провала он подаст по инстанции такой рапорт, что на фронт с понижением в должности полетит не один.