Возвращаясь в исходную позицию, он краем глаза уловил какое-то движение в голых по-зимнему кустах, окаймлявших кое-где тротуар со стороны домов. Из кустов выбралась собака и, держа нос у самого асфальта, потрусила прочь, к ларьку с куриными крылышками, грудками и ножками, который стоял прямо на газоне у троллейбусной остановки. В таких фирменных ларьках продавали именно разные куриные части - это Герман знал точно. Собака была обычной дворнягой, каких много на окраинах, но Герман не сводил с нее глаз. Точнее, не с нее, а с трех ее пышных, загибающихся кольцами хвостов - грязно-розового, полосатого, под зебру, и синего. Интересные, судя по всему, водились тут собаки.
Иллюзия?
До киоска собака не добралась. Когда Герман в очередной раз моргнул, она исчезла.
"Ладно. - Он повел плечом. - Глюками земля полнится, но надо что-то делать".
…Очень скоро выяснилось, что тот мужчина в джинсе не только глюк, но действительно всего лишь один из глюков. Гридин удостоверился в этом, повторив попытки завязать общение с местными в разных точках. У ларька. На остановке. У входа в супермаркет. Его не видели, его не слышали, сквозь него проходили. Вернее, это он проходил сквозь них, бесплотных. Ситуация смахивала на те, о которых повествуют побывавшие в состоянии клинической смерти - если верить их рассказам. Только там они, покинув собственное тело, пытались заговорить с людьми, а тут человек безуспешно пытался заговорить с духами.
После очередной неудачной попытки Герман взял тайм-аут. Отошел в сторонку от дверей супермаркета и начал думать, что бы такое предпринять дальше. Никто пока не чинил ему никаких препятствий - может, он просто еще не дошел до того места, до которого надо было бы дойти? Или вообще делал не то?
Внезапно у него возникло такое ощущение, что мелькнул где-то внутри, в темноте, слабый лучик света. Словно кто-то невольно обнаружил себя, не вовремя воспользовавшись фонариком. Ощущение было мимолетным, но с ним не мешало бы разобраться. Понять, что это такое.
Солнце по-прежнему этаким кружком лимона в томатном соусе висело на том же месте, и, наверное, никаким солнцем и не было.
Он еще раз огляделся - и увидел налепленную на магазинное стекло афишу, которой еще минуту назад там не было. Руку на отсечение он бы не дал - не собирался он разбрасываться собственными руками, - но не настолько же он рассеянный, чтобы, остановившись рядом, не заметить этот разноцветный лист!
Это была даже не афиша, как ему показалось вначале, а плакат. Наподобие того, мооровского, на котором красноармеец, тыча пальцем, вопрошал, записался ли ты добровольцем. Только на этом плакате не было дымящих труб, и мужчина, выставивший указательный палец, был одет не в красную гимнастерку, а в современный камуфляж. Герман сразу же узнал этого рослого, в расцвете сил, мужика: это был Станислав Карпухин собственной персоной, он же - Скорпион. А надпись на плакате гласила: "Не зевай, Командор!"
Совет был понятным и, как оказалось, очень уместным.
В следующем, очень малом временном отрезке совместились сразу три сигнала. Во-первых, то, что увидели глаза, дошло до мозга и начало стучаться во все двери. Во-вторых, наконец-то взвыла сирена. И в-третьих, откуда-то сзади и сбоку донесся отчаянный звонкий крик:
- Берегитесь!
И тут же за спиной взревел мотор. Судя по звуку, там был не трактор, не танк и не грузовик - какая-то легковушка, достаточно, впрочем, тяжелая, чтобы с разгону впечатать его, Германа, в стену и превратить в отбивную.
Тратить время на то, чтобы оглянуться, Гридин не стал - не для того столько учился. Путь вперед преграждало толстенное магазинное стекло. Такое без хорошего разбега не выбьешь, а может, и с разбегом не получится. Прыгать вправо или влево было рискованно - слишком большая вероятность как раз угодить под колеса. За крохотную долю секунды Герман избрал иной вариант, успев еще подумать: откуда тут мог взяться автомобиль, если только что дорога была совершенно пуста? Присев, он резко и мощно выпрыгнул вперед и вверх, стремительно поднимая в прыжке руки. И вцепился пальцами в узкий, едва выступающий карниз над стеклом, который он успел заметить за ту же самую крохотную долю секунды. Долго бы там удержаться не удалось, но в том и не было необходимости. Намеревающаяся расплющить его машина (вернее, тот, кто ее направлял) должна была либо затормозить, либо прямо под ним въехать мордой в стекло. Гридин собрался упасть на ее капот или на крышу - и разобраться, что к чему. Благо "глок" был под рукой. А можно было управиться и без "глока".
Рык мотора оборвался, словно кто-то вырубил звук. Пальцы уже соскальзывали - и Герман, оттолкнувшись от стекла всем телом, прыгнул назад, разворачиваясь в воздухе навстречу угрозе и выхватывая пистолет.
Он тут же увидел, что угрозы нет - и завершил прыжок образцово-показательно, словно выполняя соскок с брусьев или перекладины в спортзале. Никаких легковушек, равно как и другого транспорта, ни возле магазина, ни дальше, до самой автостоянки, по-прежнему не было. Значит, очередной глюк? А сирена? А этот крик?
Ту, которая вместе с сиреной предупреждала его об опасности, он определил сразу. Да и как тут было не определить, если она бежала к нему через дорогу! Девчонка лет пятнадцати-шестнадцати, тоненькая, светленькая, с короткой прической, в кроссовках, синих потертых джинсах и синей же, с глубоким вырезом, майке навыпуск. На майке белела английская надпись, которую, когда девчушка приблизилась, перейдя на шаг, Герман перевел примерно так: "Вернись - ты не выключил". Или что-то в этом роде. В ее годы Гридин носил футболку с надписью "СК "Планета". КВЗ". То бишь Калининский вагонзавод. Спортклуб.
Сирена смолкла сразу же после прыжка на стекло - Гридин осознал это уже потом. Но пистолет он пока не убирал и старался держать в поле зрения не только девчушку, но и других. Другие, между прочим, продолжали ходить туда-сюда, ничуть не интересуясь ни криками, ни прыжками на стены. Девушка от них отличалась: она не казалась смазанным электроном. Который неисчерпаем, как атом, если верить классику, во многом другом, увы, ошибавшемуся. Она остановилась в трех шагах от Гридина.
Девчонка была довольно высокой, но все-таки только ему по грудь. Глаза у нее оказались карими и серьезными, нос - небольшим, чуть вздернутым, а на сгибе левой руки темнело родимое пятно размером с монету, в форме бабочки. Или это была мелкая тату? Лицо ее казалось смутно знакомым, а может, она просто кого-то напоминала. Герман решил не напрягать память, потому что знать он ее ну никак не мог.
- Куда машина подевалась? - спросил он, еще раз окинув взглядом все окружающее.
- Исчезла, - тут же ответила девушка, сдержанно и негромко. - Как только вы прыгнули, так и исчезла.
Значит, водятся все-таки здесь нормальные люди. Из плоти, так сказать, и крови. С нормальным слухом. Реагирующие на вопросы. Впрочем…
Гридин убрал пистолет и протянул ей руку:
- Герман.
Лицо девушки оставалось серьезным и даже, кажется, слегка грустным.
- Ира, - представилась она, и Гридин ощутил прикосновение ее небольшой ладони.
На этот раз он имел дело не с глюком. И разноцветных хвостов у девушки не было. А машина? Тоже не глюк?
Он отпустил ее руку и спросил:
- Что ты видела? - И тут же спохватился: - Ничего, что я на "ты"?
- Нормально, - серьезно ответила девушка. - Внедорожник, здоровенный, серый. Выскочил у вас за спиной - и вперед…
- Откуда выскочил?
Девушка повела плечом:
- Из воздуха. Не проблема.
- Ага. Материализовался. - Гридин и глазом не моргнул. - То есть прибить мог вполне реально? Не зря я на стенку полез?
- Мог, мог, - покивала девушка. - Реально.
- А кто за рулем?
- Стекла тонированные, да и неважно это. Может, и никого. Это неважно, - повторила она. - Главное, что мог сбить насмерть. Затем и нарисовался. Я едва успела. Не знала, что вы именно тут появитесь…
- Та-ак… - Герман внимательно посмотрел на нее. - Давай-ка поподробнее, Ира. Не возражаешь?
Девушка, не моргая, выдержала его взгляд и ответила:
- Не возражаю. Особых подробностей не обещаю, но… - Она тоже, как и Герман до этого, осмотрелась и добавила: - Только не здесь. Лучше вон туда, в "Лилию".
Герман уже знал, что такое в данном случае "Лилия". Еще по дороге к супермаркету он прошел мимо этой невзрачной стекляшки, втиснутой между серыми боками двух многоэтажек. На лилию она была похожа меньше всего, и царь Соломон вряд ли стал бы завидовать ее красоте.
- Ну, пошли, - сказал Герман, вновь ненароком скользнув взглядом по плакату.
Плаката с призывающим к бдительности Скорпионом уже не было. А было объявление о приглашении на работу в магазин охранников и грузчиков.
То ли Скорпион действительно сумел подать ему знак - а значит, его, Германа Гридина, как-то ухитрялись не терять из виду, то ли (и скорее всего) это был очередной глюк. Неосознанный еще мозгом сигнал об опасности, трансформировавшийся в знакомый образ.
Герман покосился на сосредоточенно идущую рядом девушку. Кто она такая? С какой стати предупреждала? Можно ли ей доверять?
Словно прочитав его мысли, она, не поднимая головы, проронила:
- Не бойтесь, я-то не укушу.
- А тут есть и кусачие?
- Все может быть…
7
За три недели до того, как Герман Гридин оказался в зоне, в одном кабинете произошел разговор, в котором упоминалось и его имя.
Календарное лето уже набегало на финишную ленточку, но дни стояли по-прежнему жаркие, словно и впрямь планета вступила в эпоху глобального потепления. Солнце клонилось к горизонту, и сизая дымка висела над столицей.
Окна в кабинете были закрыты, работал кондиционер, в холодильнике стояла минералка - жить было можно.
- Вот, - сказал вошедший в кабинет мужчина средних лет другому мужчине средних лет, доставая из папки пожелтевший лист бумаги. - Раскопали исходную точку.
Второй положил бумагу на стол перед собой, охватил взглядом рукописные, не очень ровные строчки. Чернила были выцветшие, бледно-синие, кое-где буквы расплывались - в тех местах, где перо авторучки цеплялось за шероховатости низкосортной бумаги.
- "Директору автобазы… от Ширяева Павла Дмитриевича, - словно про себя начал ронять Второй слова, - водителя "студибеккера", - он голосом выделил неправильную букву "и", - номер… Объяснительная…"
Второй посмотрел на дату, поставленную возле подписи, и поднял глаза на Первого. Тот подкатил высокое кресло на колесиках и устроился сбоку от стола, держа на коленях прозрачную лиловую папку.
- Шестьдесят второй год? Ну, ты крот!
- Не я, - сказал Первый. - Но не перевелись еще, как видишь.
- И слава богу. Ширяев - это отец, надо понимать?
- Да.
Второй коротко кивнул и продолжил читать чуть ли не полувековой давности документ с двумя прорехами по краю от железок скоросшивателя, потирая коротко остриженную голову и время от времени озвучивая некоторые фрагменты:
- "В четыре тридцать выехал из… Направляясь на участок номер пятнадцать… Примерно на сороковом километре трассы… Зарево над лесом…" Та-ак… - Он опять бросил взгляд на Первого. - Прекрасно. "Затормозил, чтобы выйти посмотреть… Никакого пожара не обнаружил. Видимо, приснилось, заснул за рулем… Потом не помню… Примерно в тринадцать тридцать опять проснулся… Машина ехала на первой скорости… Опоздал на участок на три с лишним часа… Наверно, проспал где-то на трассе… Накануне вечером выпил сто гэ…" - Второй хмыкнул: - Ага, именно "сто гэ", не больше. Больше никто никогда не пьет. Если верить объяснительным и протоколам.
- Норма такая, - с напускной серьезностью сказал Первый. - А народ у нас дисциплинированный.
Второй с иронией покивал и вновь вернулся к бумаге:
- "…сто гэ разведенного спирта, без компании, потому что простудился… Груз доставил нормально, машина исправна…"
Второй подвинул листок по гладкой поверхности стола в сторону Первого и усмехнулся:
- Честные были. Моральный кодекс строителей коммунизма, да? Мог бы сказать, что застрял на трассе. Север, февраль, снег…
- А зачем ему было врать? - возразил Первый. - Написал, как оно и было: заснул за рулем. С кем не бывает? Да ведь и проверить могли насчет "застрял". Если бы захотели.
- Да, знаем таких, - задумчиво протянул Второй. - Засыпают, ничего не помнят.
- Или помнят, - заметил Первый. - Но Ширяев наш, Павел Дмитриевич, с супругами Хилл потягаться не смог бы. То же самое повторил и нашим "тарелковедам". Собственно, потому и объяснительная сохранилась. Они потом ее изъяли из архива. Когда доклад готовили, туда. - Он показал пальцем на потолок. - Тогда ведь копали будь здоров! И бесшумно.
- Зачем он вообще про зарево упомянул? Если считал, что приснилось?
- Сам же говоришь: моральный кодекс. Изложил все без утайки. Зарево все-таки запомнил.
- Скорее, все же, страх, что уличат, - задумчиво сказал Второй. - Сколько там прошло-то со сталинских времен…
Первый забрал объяснительную, спрятал в папку, а взамен вытянул оттуда еще какие-то столь же ветхие бумаги. Правда, уже с машинописным текстом. Давать эти бумаги Второму он не стал, просто слегка потряс ими и произнес:
- Сводный отчет "тарелковедов". Координаты, дата - все совпадает. Есть и данные ПВО - и тоже в масть. Так что, похоже, Белые там действительно были. Хотя саму точку "тарелочники" тогда так и не обнаружили. Во-первых, снегопад прошел, а во-вторых, все равно туда бы не пробраться - там, в лесу, снега было выше головы. И танки бы зарылись, не то что пехота. Они воинскую часть на поиски подняли…
- А как же тогда Ширяев добрался до Белых Ворон?
- Наверное, он и не добирался. Сами к нему наведались.
- Возможно… И скорее всего. - Второй побарабанил пальцами по столу. - И чем же это он мог им так помочь? Домкрат, что ли, одолжил? Или запаской поделился?
Первый едва заметно усмехнулся, пожал плечами и ответил в тон:
- Воронам запаска вряд ли нужна - у них же иномарка. И вообще не та система. Есть ведь вещи более тонкие…
- Да знаю я эти тонкие вещи. Умозрительные построения. Большей частью…
- Ну, извини, - развел руками Первый. - Зонд выведывает, что может, что в состоянии нащупать. А нащупать удается с гулькин хрен, сам знаешь. Не поддаются.
- У меня к Зонду никаких претензий, ему бутылку надо ставить, и не одну. А "студер" они не осматривали? - Второй кивнул на бумаги, которые Первый продолжал держать в руке. - Что за груз?
- Вероятно, не осматривали. Раз доехал, значит, все в порядке. А груз? Ну какой там мог быть груз? Продукты, наверное, курево… Запчасти какие-нибудь, одежда… Новые рукавицы… Что еще лесорубам надо? Ну, конечно, письма, газеты свежие. "Правда" с речью Хрущева. Шестьдесят второй - Хрущев ведь был еще, правильно?
- Белые Вороны, обсуждающие выступление Никиты Сергеича в ООН, - задумчиво промолвил Второй. - Занятно. Политинформация… А что потом с Ширяевым? Нигде не всплывал? О регрессивном гипнозе, ясное дело, речь не идет - в те времена былинные не применялся.
- У "тарелковедов" он больше не упоминается. Мне ответили из Бежецка, это тверские края: похоронен в шестьдесят четвертом. Прирезали в поезде, когда с Севера с деньгами возвращался.
- Понятно, - сказал Второй и откинулся на спинку кресла. - Значит, исходная точка. Мне добро, так сказать, и аз воздам… Где-то так. Ему не успели, воздали дочери…
- Даже не столько дочери… - заметил Первый.
- Шестьдесят второй, семидесятый, и сейчас. Интервалы, да?
- Для Белых - как пара месяцев. Ну, полгода.
- Значит, Белые правду каркают…
- Не столько они каркают, сколько Зонд им перья теребит.
- Или сколько они дают теребить? Ладно, не об этом. - Второй потер переносицу. - Что мы имеем? Серые, так сказать, навели, Белые стараниями Зонда подтвердили, мы проверили. Так? Вроде срослось. Зимину отработали вдоль и поперек, там сто процентов. Гридина точное место описала. Теперь, вот, ты с ее отцом… Картина получается - хоть в раму вставляй и на стену вешай. Для абсолютной уверенности хорошо бы, конечно, еще Надежду нашу Павловну Ширяеву-Гридину просканировать…
- Наталью.
- Ну да, Наталью…
- По-моему, лишнее это, - вновь возразил Первый. - Зачем сверх необходимости? Ну, с Зиминой понятно: крайняя нужда - вопросов нет. А Гридина… Других случаев там не было, разве что в восемьдесят седьмом. Но это уже индукция, из Молебки.
- Да, других не было, - задумчиво подтвердил Второй.
Инцидент, происшедший в августе 1970 года под Калинином, получил широкую известность в узких кругах. Еще бы - Московский военный округ, меньше двухсот километров до столицы, рядом военный аэродром. Среагировали тогда быстро, мигом запустили слух об очередных проделках НАТО…
- Что ж, вроде все выяснили, - подытожил Второй. - Насчет Гридиной проконсультируюсь. Хотя, наверное, ты прав: перебор - не есть хорошо. И не только когда в "двадцать одно".
- Ну да, все и так по полочкам.
- Гридина, разумеется, контролируешь. - Это был, скорее, не вопрос, а утверждение.
Первый едва заметно вздохнул:
- Разумеется. Ни сном ни духом…
- Ну и дай бог, чтоб так и дальше. А того на поводок, пока не отчалят.
- Уже на поводке. И Зимина с Гридиной.
- Если что - подключай моих. Да я и сам, в нужное время, в нужном месте…
- А если Серые на хвост сядут?
- Это их проблемы. Пусть сами разбираются. Двое в драке, а третий известно где. Не наше это дело.