- Словно леший кружил, - говорил он. - В наших местах старики так это и описывали…
В какой-то момент он дрогнул, запаниковал, потерял себя. Остатками ясного сознания понимал, что уже не ищет путь к роднику, а бессмысленно блуждает - но ничего не мог с собой поделать. Вот, оказался вдруг на дороге…
- Ну не могло со мной такого стрястись, товарищ майор! - выдохнул он едва ли не жалобно. - В жизни не случалось, разве что разок в детстве…
Действительно… Чтобы Сидорчук заплутал там, где всего-то нужно было пройти по прямой метров не более пятнадцати? Да быть такого не может!
Родом он с Вологодчины, из затерянной в дремучих лесах деревни. По лесу начал ходить с детства, несколько лет прослужил на заставе в лесах, за годы службы в СМЕРШе не раз по лесам работал. Лесовик божьей милостью, как у них в деревне в таких случаях выражались. И чтобы он так глупо заплутал, в буквальном смысле слова в трех соснах? Поверить невозможно. Однако же…
- Автомат где? - спросил я.
Он словно бы только сейчас заметил, что автомата нет ни на плече, ни в руках. Уставясь в землю, убито протянул:
- Не могу знать, товарищ майор… Слетел где-то…
И весь помертвел. Да уж, положеньице не из приятных - утеря личного оружия с записанным на тебя номером в условиях, приравненных к боевым… Это, знаете ли, сулит серьезные неприятности вплоть до трибунала…
- За мной, - скомандовал я, решительно направляясь к лагерю.
Он послушно двинулся следом. Кое-какие соображения у меня уже возникли, и не на пустом месте, учитывая свеженький наглядный пример с перстнем. Про себя помянул матерным словцом и науку с медициной, и персонально того военврача, со столь авторитетным видом мне о гипнозе вещавшего тогда. Выходит, далеко не все он о гипнозе и гипнотизерах знал…
Ага, вот именно. В данных обстоятельствах имелось одно-единственное объяснение: гипноз. Получается, военврач знал не все, и они в самом деле могут, как в каком-то читанном мною перед войной романе, взять без убалтывания, взглядом? Да вот именно так и получается, другого объяснения попросту нет. Факир пришел к роднику первым, и увидел Сидорчука первым, взял взглядом, пустил блуждать по лесу. А потом тем же манером взял идущую по обочине Катю, заставил снять у родника оружие и планшетку, увел куда-то, лучше не думать, куда и зачем. Другого объяснения попросту нет. Скверновато. Этак он может и часового с поста увести, да мало ли что выкинуть… ну, предположим, меня ему не взять… или сейчас ни в чем нельзя быть уверенным, коли уж военврач, хороший, как меня заверяли, специалист по гипнозу, сам гипнотизер (может, зря я его по матушке?), как оказалось, не знал всего? Может, это у нас в Советском Союзе и в каких-то других странах нет гипнотизеров, способных захомутать взглядом в затылок, а здесь, в польской глухомани один такой все же сыскался? Вдали от ученых и медиков? Ситуация…
Когда мы вошли в лагерь, я приказал Сидорчуку:
- Иди к себе, ляг и постарайся полностью опамятоваться. Взять себя в руки. Да пить не вздумай, ни глотка. Шагом марш!
Козырнув с прежней справностью, он направился к палатке, которую занимали они с Томшиком. А я прямиком отправился к Катиной - теперь, когда хоть половина загадки разрешилась (я про Сидорчука, понятно, нашлась пропажа), радиограмма прямо-таки жгла мне нагрудный карман гимнастерки. Главное для нас - радиоигра, что бы с кем ни случилось, наша главная задача - функельшпиль. А свой шифрблокнот я держал именно в палатке у Кати, в железном ящике с хитрым навесным замком, при отправке выданном мне вместо сейфа. Исключительно там и занимался шифровкой-дешифровкой. И дело тут не в одном Ружицком - никто в группе, кроме Кати, об этих моих занятиях не должен был знать. Конечно, народ у нас опытный и видывавший виды, но даже если кто-то о чем-то и догадался, то трепаться о своих догадках ни за что не станет, уж это точно…
Чертовы цветы благоухали себе по-прежнему, как ни в чем не бывало. Достав шифрблокнот и несколько листов чистой бумаги, я справился быстро. И тут же понял, отчего немец едва ли не плясал. Тут и нам бы не грех сплясать…
Не подвело Витюху чутье - дело рвануло. Абверовцы с той стороны приказали майору в кратчайшие сроки подыскать в окрестностях, в тамошних лесах поляну таких-то и таких-то размеров, крайне желательно - без поваленных деревьев, больших ям и пней. О выполнении приказа сообщить немедленно, вне обычного расписания.
Неужели мы вытянули-таки десятку к тузу? Рано радоваться, но весьма даже не исключено. Размеры требующейся площадки, которая должна быть как можно более ровной, вполне позволяют выдвинуть версию, что они не просто хотят выбросить парашютистов, а собираются сажать планер - не только с гостями, но и с дополнительным грузом. Такое случалось. И радиограмму такую следовало донести до сведения полковника первой, а рапорт о ЧП отправлять вторым, пусть даже получается выигрыш всего-то в пару минут…
Я уже своим шифром зашифровал немецкое к сообщение. Потом тем же макаром - короткое донесение для Первого, для полковника Крутых, привычно составленное в уме в кратчайшие сроки.
"Леший - Первому. Сегодня около полудня по дороге из верхнего лагеря нижний бесследно исчезла радистка Камышева. Ее планшетка и все имевшееся при ней личное оружие обнаружены мною лично лесу. Жду указаний".
Ага. Именно такой позывной мне на сей раз присвоили - Леший. "Потому что в чащобе сидеть будешь", - ухмыльнулся полковник. А настоящим лешим - конечно, фигурально выражаясь, - как выяснилось, оказался вовсе не я…
Пошел к себе в палатку, так и держа свернутые вчетверо два листа бумаги в руке, - идти всего-то в соседнюю палатку. Вошел. Витя, маявшийся на раскладном стульчике, обрадованно вскочил. Ружицкий, полулежавший на своей раскладушке с пухлым растрепанным томом "Крестоносцев", тактично сделал вид, что погружен в чтение. Как и я порой поступал при его разговорах с Томшиком. Кое-что мы друг от друга секретили - пусть и братство по оружию, но такое уж у нас обоих ремесло, - но в этом случае оба всегда выходили на открытый воздух. Никаких обид, служба такая. В данный момент я не видел необходимости уводить Витюху из палатки - Ружицкий и так знает, что из обоих лагерей ведут радиопередачи. У него самого рация - вон она, в уголке - на которой он работает сам, морзянкой (я в это время опять-таки тактичности ради притворяюсь веником в уголке).
- Слушайте приказ, товарищ старший лейтенант, - сказал я насквозь официальным тоном. - Вот это немедленно передадите Первому. Чтобы не перепутать, сразу положите в левый карман. А это - вслед за первой.
И протянул ему оба листа. Он, не моргнув глазом, разложил по разным карманам, как было указано. Прекрасно понимал, что оба мы нарушаем инструкцию, согласно которой с Первым связывался исключительно я через посредство Кати - ну да, согласно его любимой поговорке про то, что нарушение инструкции и нарушение приказа есть две большие разницы… Выполнит в точности, раз это, опять-таки по его присказке, пользы дела для…
- Далее, - продолжал я. - Половину ваших бойцов немедленно отправите сюда, в мое распоряжение. Оставшимся - повышенная бдительность и полная боевая готовность… к чему угодно. Все понятно?
- Так точно, товарищ капитан, - ответил он, приняв стойку "смирно".
Столь церемонно мы держались и обращались друг к другу на "вы" исключительно из-за Ружицкого, неплохо владевшего русским. Дабы иметь собственный гонор. Пусть видит, что дисциплина у нас на высоте (сам он, наверняка по тем же причинам, и присутствии кого-то из нас держался с Томшиком крайне официально).
- Выполняйте, - сказал я.
- Есть! - браво ответил Витюха, взял под козырек и пулей вылетел из палатки.
Ружицкий, отложив книгу, довольно нейтральным тоном спросил:
- Что-то случилось, пан капитан?
Не было смысла секретить от него случившееся, все равно сам узнает очень скоро.
- Случилось, - сказал я. - Моя радистка пропала средь бела дня…
- Панна Катажина?! - Он даже приподнялся резко.
Ну что же. Я пару раз перехватил брошенные им на Катьку вполне мужские взгляды. Ничего странного, пресловутая "лебединая верность" выдает только в книжках - а в жизни я как-то ни разу и не сталкивался со случаями, когда после потери любимого или любимой он или она давали бы монашеский обет "на всю оставшуюся жизнь".
Жена у него погибла аж три года назад, жизнь есть жизнь, она берет свое. И ничего тут нет дурного, я так думаю.
- Можно узнать, как это случилось?
Не раздумывая, я рассказал - и о Факире, и о перстне, и о найденном у родника ее оружии. Каюсь, откровенничал не без задней мысли: я здесь, как ни крути, иностранец, а он поляк, хоть и не мазур. Вдруг усмотрит что-то, что я мог упустить? Коллега-контрразведчик как-никак.
Ружицкий сказал тихо:
- Очень странно… Любой враг, кто бы он ни был, ни за что не оставил бы оружия…
- Вот именно, - мрачно поддакнул я.
- Томшик, сами понимаете, мне рассказал, как вы его просили - а своему подхорунжему приказывали - попытаться разузнать что удастся в корчме о странном типе с внешностью Макса Линдера, в старинной одежде… Вот оно что… У вас уже есть версии?
- Только одна, - сказал я, - учитывая случай с перстнем и то, что произошло с Сидорчуком (и рассказал кратенько), - версия напрашивается одна-единственная: этот тип - хороший, сильный гипнотизер. Ничем другим просто не объяснить… В конце концов, гипноз - не мистика, а реальность…
Я уже разобрался к тому времени, что он, хоть и не коммунист, но твердокаменный атеист и материалист (в противоположность Томшику, который носил крестик, а в деревне ходил не только в корчму, но и в костел). Однако он-то, с его университетским образованием, должен знать, что гипноз, как выразился бы Остап Бендер, - медицинский факт.
И правда, он спокойно кивнул:
- Безусловно, гипноз - реальность. Признанная наукой. Я однажды, в студенческие времена, был на выступлении гипнотизера. Настоящего. То, что он показывал, никак не могло оказаться искусным фокусом. Гипноз… - повторил он задумчиво. - Мне думается, вы правы, пан капитан, - другого объяснения попросту нет. Но надо же, в этой мазурской глуши…
- Может быть, у вас найдутся какие-то свои соображения? - спросил я напрямую.
- Пожалуй нет… пока что, - чуть подумав, ответил он. - Нужно все как следует обдумать. - Резко встал и потянулся за фуражкой. - Пойду поговорю с Томшиком. Он ничего полезного для вас не нашел, но с учетом всего, что вы рассказали… Пусть еще раз прокрутит в голове все разговоры в деревне. Он мог услышать что-то, чему тогда не придал значения…
- Логично, - кивнул я. - Так бывает…
- Я могу рассказать ему то, что услышал от вас? Конечно, он - верующий и пройдоха, но оперативник неплохой…
- Пожалуй, - чуть подумав, кивнул я.
- Если понадобится, мы оба в полном вашем распоряжении.
- Спасибо, пан капитан, - сказал я искренне. - Вам приходилось когда-нибудь участвовать в прочесывании леса?
- Два раза, - ответил он без заминки. - И Томшик всякий раз был при мне.
- Вот это совсем хорошо…
- Хотите прочесать лес? - догадался он.
- Да, - сказал я. - Хотя бы кусок, примыкающий к роднику. Людей у меня горсточка, но хоть что-то попробую сделать…
- Я понимаю, - кивнул он. - На вашем месте поступил бы точно так же. Если есть хоть малейшая возможность что-то сделать…
И ушел к Томшику. Что же, особых надежд на эту проческу я не возлагал заранее, совсем небольшой район удалось бы охватить, но все же… Не мог я сидеть сиднем. На проческу у меня не было указаний (кто бы предвидел, что она в этой безопасной глуши вдруг понадобится?), но и запрета, соответственно, не было. Частенько на инструктажах, как и в нашем случае, звучит заключительная фраза: "Во всем остальном, в случае непредвиденных обстоятельств - действуйте по обстановке". Отличная фраза, порой очень нужная и ценная, под нее многое при необходимости можно подверстать. Как сейчас - я не самоуправствовал, никаких инструкций и приказов не нарушал, действовал по обстановке, в силу самых что ни на есть непредвиденных обстоятельств…
Вскоре, как я и приказывал, прибыла ровно половина наших тамошних скудных вооруженных сил, стрелковое отделение полного состава - девять человек с двумя дегтяревскими ручниками. Отличие было разве что в том, что в обычном армейском отделении автоматчик частенько только один, а остальные - с винтовками. Учитывая нашу специфику, с автоматами были все.
С ними примчался Витя, принес радиограмму, оказавшуюся совсем коротенькой: "Скором времени ждите подкреплений. Первый". Ну что же, там не было фразочки, которую порой страшно не любят: "Без дальнейших указаний ничего не предпринимать". Так что руки у меня развязаны…
Объяснить бойцам задачу я не успел - примчался "джип" с прекрасно мне знакомым подполковником Ульяшовым, правой рукой Первого, и каким-то незнакомым старлеем. Как я и подозревал, подполковник мне его представил как нового радиста, замену Кате, и добавил, что порядок ведения связи остается прежним, но за имевшее место нарушение инструкций Первый ко мне претензий не имеет: все я правильно сделал, действовал по обстоятельствам, следовало сообщить о ЧП как можно быстрее. Услышав, что я собрался повести проческу, чуть поморщился (прекрасно понимал, как и я, насколько это мелко), но одобрение дал. Потом сказал:
- Пойдем-ка чуток прогуляемся за лагерем…
Мы отошли метров на двадцать, и он сообщил:
- Писать будешь потом. Но Первый приказал, чтобы ты мне сделал для передачи ему обстоятельный устный доклад. Давай, не тебя учить.
Действительно… Я доложил, как давно навострился: обстоятельно, но без ненужных мелких подробностей, не рассусоливая. Одновременно прикинул мысленно расстояние до города, где дислоцировалось управление, и время, прошедшее от моего сообщения до прибытия Ульяшова. Выходило, что они гнали, как на пожар, - Первый, как не раз случалось, не стал терять ни секунды…
Конечно, о версии с гипнотизером я упомянул - как о самой вероятной с моей точки зрения. Когда я закончил, не смог определить по лицу Ульяшова, что он обо всем том думает, - с ним всегда так, хорошо умел держать лицо. Лишь пожевал губами с непонятным выражением, сказал:
- Черт знает что тут у вас: гипнотизеры бродят, наряженные, как на маскарад… Но вот в чем я с тобой согласен, так это в том, что гипноз - дело, можно сказать, житейское. Ладно. Завтра ранним утречком встречай подкрепление, приказано устроить настоящую проческу. А пока… Делай уж, что можешь. Авось… Хоть и редко, но порой выручали авось да небось… А я помчал, у меня приказ обернуться как можно быстрее.
Кивнул мне, прыгнул в машину, и она умчалась. Что ж, и то хорошо, что все мои действия неодобрения начальства не встретили… Велев оставить ручники в лагере, я выстроил всю нашу невеликую армию: пятнадцать солдат, да Томшик на левом фланге, да Ружицкий рядом со мной перед строем. Семнадцать. Повара я, конечно, оставил в лагере - от него только и толку, что хороший повар. Чуть поразмыслив, оставил и Сидорчука, чтобы окончательно привел в порядок подрасшатавшиеся нервы, - хотя кто бы мог подумать до сегодняшнего дня, что у старшины есть нервы…
Инструктаж был недолгим. В лесу без вести пропала наша радистка. У родника развернуться и цепь, имея родник ее центром, прочесать лес до того места, где он кончается у деревни, потом развернуться на сто восемьдесят градусов и пройти назад цепью по тому району, где лес примыкает к дороге. (Это значит, им пройти километра три и одну сторону и столько же назад - значит, до сумерек справятся.) Искать труп, возможное его захоронение, вообще любые следы, при обнаружении любого предмета, являющегося делом рук человеческих, забирать с собой - конечно, если речь пойдет не о предметах неподъемных и ненужных, вроде старой брошенной телеги или ржавой бороны. Повышенное внимание и бдительность. Всех встреченных, если такие окажутся, задерживать до выяснения. Вооруженный противник, вероятнее всего, не встретится, но все равно, сохранять бдительность, соседям по цепи держать друг друга и пределах прямой видимости…
Стандартный инструктаж, в общем. И я сразу подметил, что слушают меня самую чуточку невнимательно - оттого, надо полагать, что народ, судя по многим признакам, бывалый, не одну проческу проводил, и инструктажи прекрасно помнит. Оживились они, лишь когда я подробно описал Факира, коего, объявись он на пути, следовало брать, хоть в лепешку расшибись, непременно живым. Конечно, они и такие приказы не раз выслушивали, но наверняка впервые слышали о субъекте, наряженном по-старинному, как на маскараде.
- Командует, как старший по званию, капитан Ружицкий, - сказал я напоследок. - Вольно!
Обвел по привычке взглядом их лица - ну, обычные лица бывалых солдат, которым предстоит выполнять знакомую работу. Вот только Томшик выбивался из общего ряда - не в прямом смысле, просто никогда прежде я у него не видел на физиономии такого выражения, ярко выраженного мучительного раздумья. Но не расспрашивать же его сейчас, в чем дело… Я кивнул:
- Командуйте, пан капитан.
Ружицкий подтянулся, козырнул мне на польский манер - два пальца к козырьку фуражки, конфедератки совершенно довоенного фасона, только орелик без короны - и неплохим командным голосом распорядился:
- Левое плечо вперед, шагом марш!
Никак нельзя сказать, что после их ухода я места себе не ходил, - с самого начала не было особенных надежд. Сходил проведать старшину, лежавшего на раскладушке с самым несчастным видом: от неожиданных блужданий по лесу он наверняка уже отошел, но вот утеря оружия любому душевного покоя не даст, и надолго… Подумав, я сказал:
- Ладно уж… Фляжка с НЗ у тебя просто обязана быть, а то я не знаю… Водка или спирт?
- Спирт, - сказал он уныло. - Чистый медицинский. Знакомства у меня в госпитале…
Слышал я о его "знакомствах" - учитывая его годы, не девчонка-санитарка, как и следовало ожидать, - фельдшерица годочков за тридцать, симпатичная, в звании младшего лейтенанта медслужбы. Хороший командир должен знать о подчиненных как можно больше…
- Ладно уж, - повторил я. - Разбавь водичкой стакан половина на половину и дерябни, разрешаю. Но больше - ни-ни. Усек?
- Так точно, - отозвался он вяло.
После чего отправился налаживать контакт с новым радистом. Парень, в общем, понравился: общителен, но не болтлив, службу понимает, кадровый, сам из Харькова, там у него жена с ребенком - дочке четыре года, под оккупацию не попали, повезло, гораздо раньше успела жена уехать к тетке в Подмосковье. Про квалификацию я его расспрашивать не стал - и так ясно, что Первый кого попало на это дело не отправит.
Ну, побродил по лагерю, постоял у дороги, скуки ради разглядывая проезжавших и проходивших. Пошел к себе в палатку, почитал немного "Крестоносцев", но скоро надоело. Еще побродил без особенных мыслей, ради скоротания времени лишний раз смазал и вычистил свои ТТ, наган и автомат, вовсе в этой процедуре не нуждавшиеся. Так и время прошло помаленечку…