Осколки чести - Буджолд Лоис Макмастер 13 стр.


Она смотрела на Ботари, охваченная острой жалостью, почти на грани любви. Он был словно в трансе - его вела похоть без удовольствия, возбуждение без надежды. "Бедный ублюдок, - подумала она, - во что же они тебя превратили". Забыв о словесном поединке, она искала в своем сердце слова не для Форратьера, а для Ботари. Какие-нибудь целительные слова - я не прибавлю новый груз к его безумию… Воздух в каюте казался холодным и липким, и она дрожала, чувствуя испытывая безграничную усталость, беспомощность и печаль. Он припал к ней, тяжелый и темный, как свинец, и кровать под ним заскрипела.

- Я верю, - наконец медленно произнесла она, - что мученики очень близки к Богу. Мне очень жаль, сержант.

Он воззрился на нее, приблизив лицо, и смотрел так долго, что она усомнилась, услышаны ли им эти слова. Его дыхание было зловонным, но она не отвернулась. А затем, к полному изумлению Корделии, он встал и застегнул брюки.

- Нет, сэр, - проговорил он своим монотонным басом.

- Что? - изумленно выпрямился Форратьер. - Почему?

Сержант нахмурился, подбирая слова, и наконец изрек:

- Она пленная коммодора Форкосигана, сэр.

Форратьер недоуменно уставился на нее, но через несколько мгновений его лицо осветилось пониманием.

- Так вы бетанка Форкосигана!

Все его хладнокровное веселье разом испарилось, зашипев, как капля воды на раскаленном металле. Бетанка Форкосигана? На миг в сердце Корделии вспыхнула надежда, что имя Форкосигана послужит паролем к спасению, но эта надежда тут же угасла. Нет, эта мразь никоим образом не может приходиться Форкосигану другом. Теперь Форратьер смотрел не на нее, а сквозь нее - словно она была окном, из которого открывался изумительный вид. Бетанка Форкосигана?

- Значит, теперь я держу этого самовлюбленного высоконравственного сукина сына прямо за яйца, - яростно выдохнул он. - Это будет даже лучше, чем в тот день, когда я рассказал ему о жене. - С его лицом происходила удивительная метаморфоза: казалось, маска любезности начала оплавляться и отваливаться кусками. Ощущение было такое, будто, шагая по твердой земле, внезапно натыкаешься на жерло клокочущего вулкана. Тут он словно вспомнил о своей маске и попытался собрать ее расползающиеся обломки - но лишь отчасти преуспел в этом.

- Должен признаться, вы совершенно ошеломили меня. Какие возможности открываются! Ради такой идеальной мести не жаль прождать восемнадцать лет. Женщина-солдат. Ха! По-видимому, он счел вас идеальным решением нашего взаимного… затруднения. Мой идеальный воин, мой дорогой лицемер, Эйрел. Могу поспорить, вам о нем многое неизвестно. И знаете, почему-то я совершенно уверен, что он не упоминал обо мне в разговорах с вами.

- Не по имени, - согласилась она. - Но категорию вашу упоминал.

- И что же это за категория?

- Насколько я помню, он использовал термин "отбросы армии".

Он кисло усмехнулся. - Женщине в вашем положении я бы не рекомендовал обзываться.

- О, так значит, вы включаете себя в эту категорию? - машинально парировала она, но сердце ее сжалось, оставив в груди гулкую пустоту. Как Форкосиган мог оказаться сосредоточием безумия этого человека? Его глаза сейчас напоминают глаза Ботари…

Улыбка адмирала сделалась жестче.

- В свое время куда я себя только не заключал… в чьи только объятия. И не последнее место занимал в этом ваш любовник-пуританин. Пусть твое воображение пока остановится на этом, лапушка, дорогуша, прелесть моя. Встретив его сейчас, трудно поверить, каким веселым вдовцом был он в прежние времена, когда еще не ударился в эту отвратительную ханжескую добродетель. - Он рассмеялся.

- Твоя кожа такая светлая. Он прикасался к тебе - вот так? - Форратьер провел ногтем по внутренней стороне ее руки, и она задрожала. - И твои волосы. Я совершенно уверен, что он очарован этими вьющимися волосами. Такие шелковистые, и такой необычный цвет. - Он нежно накрутил одну прядь на палец. - Надо подумать, что мы сделаем с этими волосами. Можно было бы, конечно, сразу снять скальп, но все же хочется придумать что-нибудь более творческое. Возможно, я возьму с собой один локон, достану его на совещании штаба и начну будто бы рассеянно поигрывать им, пропускать сквозь пальцы - посмотрим, как скоро это привлечет его внимание. Подкреплю его сомнения и растущий страх… хм, одним-двумя случайными замечаниями. Интересно, скоро ли он начнет запинаться и путаться в своих раздражающе безупречных докладах… Ха! А потом отправить его на недельку-другую на задание, все еще сомневающегося, все еще не уверенного…

Он взял со столика усыпанный самоцветами нож и срезал густую прядь, аккуратно свернул ее и спрятал в нагрудный карман. И все это время не переставал любезно улыбаться.

- Конечно, нужно быть осторожным, чтобы не доводить его до бешенства - он иногда становится таким гадко неуправляемым… - Он провел пальцем по левой стороне подбородка - там, где у Форкосигана был шрам. - Гораздо легче начать, чем остановиться. Хотя в последнее время он заметно присмирел. Твое влияние, лапушка? Или он просто стареет?

Он небрежно швырнул нож на столик, потер руки, громко расхохотался и улегся рядом с Корделией, ласково зашептав ей на ухо:

- А после Эскобара, когда нам уже не нужно будет считаться со сторожевым псом императора, передо мной откроются беспредельные возможности. Столько вариантов… - И он пустился строить планы, смакуя каждую непристойную подробность, как будет пытать через нее Форкосигана. Эти видения полностью захватили его, лицо побледнело и покрылось потом.

- Не может быть, чтобы такое сошло вам с рук, - проговорила она слабым голосом. Теперь она уже не скрывала своего страха, и слезы бежали из уголков ее глаз, оставляя на висках мокрые дорожки и скрываясь в волосах - но его все это уже не интересовало. Она-то думала, что уже низверглась в глубочайшую бездну страха, но теперь пол под ней провалился, и она снова падала в бездонный колодец, переворачиваясь на лету.

Похоже, к Форратьеру отчасти вернулось самообладание; он встал и обошел кровать кругом, не отрывая от нее взгляда.

- Все это так освежает. Знаешь, я совсем взбодрился. Наверное, я все-таки займусь тобою сам. Ты должна радоваться. Я ведь гораздо привлекательнее Ботари.

- Не для меня.

Он расстегнул брюки и приготовился забраться на нее.

- Ты и меня прощаешь, прелесть моя?

Она чувствовала себя замерзшей, усохшей, исчезающе маленькой.

- Боюсь, что мне придется оставить это Бесконечно Милосердному. Вы мне не по силам.

- Позже на этой неделе, - пообещал он, ошибочно приняв ее отчаяние за дерзость и еще более распаляясь от того, что сопротивление продолжается.

Сержант Ботари слонялся по комнате, качая головой и шевеля узкой челюстью: Корделия помнила, что так у него выражается сильное волнение. А поглощенный ею Форратьер не обращал никакого внимания на движение у себя за спиной. Так что он даже не успел как следует удивиться, когда сержант ухватил его за курчавые волосы, рванул голову назад и умело полоснул ножом по горлу от уха до уха, одним быстрым движением перерезав все четыре главных кровеносных сосуда. Кровь, ужасающе горячая кровь фонтаном хлынула на Корделию.

Форратьер конвульсивно дернулся и обмяк - приток крови к его мозгу прекратился. Сержант Ботари выпустил волосы своей жертвы; Форратьер рухнул на кровать между ног Корделии и соскользнул на пол, исчезнув из поля зрения.

Сержант продолжал стоять у кровати, слегка пошатываясь и тяжело дыша. Корделия не помнила, кричала она или нет. Неважно - ведь никто не обращает внимания на крики из этой комнаты. Руки и ноги у нее оцепенели, лицо онемело, сердце бешено колотилось.

Она прочистила горло.

- Хм, благодарю вас, сержант Ботари. Это был, хм, рыцарский поступок. Не могли бы вы теперь еще и отвязать меня? - Ее голос невольно дрогнул, и она сглотнула, злясь на себя.

Она наблюдала за Ботари в завороженном ужасе. Абсолютно невозможно было предсказать, что он сделает в следующий момент. Бурча что-то себе под нос с крайне недоумевающим видом, он неуклюже расстегнул ремешок на ее левом запястье. Корделия быстро перекатилась на бок и освободила правую руку, затем села и отстегнула лодыжки. Некоторое время она сидела на постели, скрестив ноги, совершенно голая и залитая кровью, растирая онемевшие конечности и пытаясь привести в движение оцепеневший разум.

- Одежда. Одежда, - пробормотала Корделия вполголоса. Она заглянула за край кровати: покойный адмирал Форратьер лежал там со спущенными штанами, на лице его застыло изумление. Чудесные карие глаза потеряли свой влажный блеск и уже начали стекленеть.

Стараясь держаться подальше от Ботари, она спустилась с кровати и принялась лихорадочно шарить по шкафам, выстроившимся вдоль стен. В паре ящиков обнаружилась коллекция "игрушек" Форратьера, и она поспешно захлопнула их, испытав приступ дурноты: ей стало ясно, что означали последние слова Форратьера. Извращенность этого человека достигала поистине грандиозных масштабов. Шкафы были набиты мундирами, но на них было слишком много желтых нашивок. Наконец нашлась и черная полевая форма. Вытерев кровь мягким халатом, Корделия торопливо натянула ее на себя.

Тем временем сержант Ботари опустился на пол, свернулся в комок и положил голову на колени, продолжая что-то невнятно бубнить. Корделия опустилась на колени рядом ним. Неужели у него начались галлюцинации? Она должна поднять его на ноги и вывести отсюда. С минуты на минуту их застанут с поличным. Но где им спрятаться? И если вдуматься, может, это лишь адреналин, а вовсе не здравый смысл подсказывает ей бежать? Возможно, есть другой выход?

Она все еще размышляла, когда дверь внезапно распахнулась. Впервые она вскрикнула. Но бледным как смерть человеком, стоявшим в проеме двери с плазмотроном в руке, оказался Форкосиган.

ГЛАВА 8

При виде него Корделия порывисто вздохнула, выпустив вместе с воздухом весь сковывавший ее ужас.

- Господи, у меня из-за тебя чуть сердце не разорвалось, - выдавила она. - Заходи и закрой за собой дверь.

Его губы прошептали ее имя, и он вступил в каюту; паника, отражавшаяся на его лице, почти равнялась ее собственной. Тут Корделия увидела, что за ним следует другой офицер, темноволосый лейтенант с невинной мальчишеской физиономией. Потому она не бросилась к Форкосигану и не разревелась у него на плече, как ей страстно хотелось, а лишь осторожно произнесла:

- Здесь произошел несчастный случай.

- Закройте дверь, Иллиан, - бросил Форкосиган лейтенанту. К тому моменту, когда молодой человек вошел следом за ним, он уже успел овладеть собой. - И тщательно осмотрите здесь все. Вы будете свидетелем.

Сжав побелевшие губы, Форкосиган медленно обошел комнату. Он внимательно разглядывал все детали, указывая на некоторые из них своему спутнику. В ответ на первый жест, сделанный стволом плазмотрона, лейтенант что-то невнятно промычал. Форкосиган остановился перед распростертым на полу телом, взглянул на зажатое в своей руке оружие, словно впервые его заметил, и убрал в кобуру.

- Опять начитался маркиза де Сада? - со вздохом обратился он к трупу, переворачивая его носком ботинка. Из разрезанной глотки вытекло еще немного крови. - Недоучкой быть опасно. - Он поднял взгляд на Корделию. - Кого из вас мне следует поздравить?

Она облизнула губы.

- Не знаю точно. Какую реакцию вызовет этот инцидент?

Лейтенант тем временем осматривал шкафы Форратьера, предусмотрительно обернув руку носовым платком. Судя по выражению его лица, он только что выяснил, что его разностороннее образование было отнюдь не таким полным, как он предполагал. Он довольно долго разглядывал содержимое ящика, который Корделия так поспешно захлопнула.

- Император, например, будет просто в восторге, - ответил Форкосиган. - но исключительно в душе.

- По правде говоря, в тот момент я была привязана. Сержант Ботари… э-э, взял эту почетную обязанность на себя.

Форкосиган взглянул на Ботари, все еще сидевшего на полу, и задумчиво хмыкнул. Затем снова окинул взором каюту.

- Чем-то мне все это напоминает ту памятную сцену, свидетелями которой мы стали, ворвавшись в технический отсек. Чувствуется твой личный почерк. У моей бабушки была на этот счет пословица… Что-то об опоздании, и еще там упоминался доллар…

- На день опоздал, и доллара не хватило? - невольно вырвалось у Корделии.

- Да, именно так. - Его губы изогнулись в иронической усмешке. - Очень бетанское замечание, и я начинаю понимать, почему. - Внешне он сохранял невозмутимость, но жадно всматривавшиеся в нее глаза были исполнены тайной муки. - Я… не опоздал?

- Вовсе нет, - заверила она его. - Вы, хм, как раз очень вовремя. Я была в панике, не зная, что делать дальше.

Форкосиган стоял спиной к Иллиану, и потому позволил себе на миг насмешливо сощуриться.

- Оказывается, я спасаю от тебя свой флот, - пробормотал он сквозь зубы. - Это не совсем то, ради чего я спешил сюда, но я рад спасти хоть что-то. Как только закончите, Иллиан, - снова заговорил он в полный голос, - я предлагаю пройти ко мне в каюту для обсуждения дальнейших действий.

Форкосиган опустился на колени рядом с Ботари, внимательно в него всматриваясь.

- Этот чертов подонок опять загубил его, - процедил он. - А ведь у нас на корабле он почти пришел в норму. Сержант Ботари, - заговорил он более мягко, - вы не могли бы пройти со мной?

Ботари пробормотал что-то невразумительное себе в колени.

- Иди сюда, Корделия, - позвал ее Форкосиган. Впервые она услышала свое имя из его уст. - Попробуй-ка поднять его на ноги. Мне, наверное, его лучше сейчас не трогать.

Она присела на корточки, чтобы попасть в поле зрения сержанта.

- Ботари. Ботари, посмотри на меня. Ты должен встать и немножко пройтись. - Взяв его окровавленную руку, она попыталась придумать какой-нибудь разумный, или, скорее, безумный довод, который мог бы убедить его. Она попробовала улыбнуться. - Посмотри. Видишь? Ты омыт кровью. Кровь смывает грехи, верно? Теперь все будет хорошо… Плохого человека больше нет, и скоро злые голоса тоже исчезнут. Так что пойдем со мной - я отведу тебя туда, где ты сможешь отдохнуть.

Пока она говорила, его взгляд постепенно фокусировался на ней, а под конец кивнул и поднялся на ноги. Все еще держа его за руку, Корделия направилась к выходу следом за Форкосиганом; Иллиан замыкал шествие. Оставалось лишь надеяться, что ее успокаивающее присутствие будет некоторое время сдерживать Ботари; от любого сигнала тревоги он может взорваться, как бомба.

Она чрезвычайно изумилась, обнаружив, что каюта Форкосигана находится всего через одну дверь напротив.

- Так ты - капитан этого корабля? - спросила она. Судя по нашивкам, которые она рассмотрела только сейчас, он был теперь в звании коммодора. - Где же ты был все это время?

- Нет, я прикомандирован к штабу. Мой курьерский корабль вернулся с фронта всего несколько часов назад, и я сразу же отправился на совещание с адмиралом Форхаласом и принцем. Оно только что закончилось. Как только охранник сообщил мне о новой пленной Форратьера, я сразу помчался сюда. Ты… Даже в самом отвратительном кошмаре мне не снилось, что это можешь быть ты.

В сравнении с кровавой бойней, оставленной ими по другую сторону коридора, каюта Форкосигана казалась безмятежной, словно монашеская келья. Все в соответствии с уставом, таким и должно быть жилище военного. Форкосиган запер дверь. Он устало потер лицо и вздохнул, а затем снова пристально вгляделся в ее лицо.

- Ты точно в порядке?

- Просто ошарашена. Я знала, что рискую, отправляясь на задание, но не ожидала ничего похожего на этого человека. Клинический случай. Не понимаю, как ты мог служить ему.

Его лицо сделалось непроницаемым.

- Я служу императору.

Тут она вспомнила о присутствии Иллиана, молчаливо стоявшего в сторонке и внимательно наблюдавшего за ними. Что ей сказать, если Форкосиган спросит ее о караване? Его вопрос для нее опаснее пытки. Последние несколько месяцев она думала, что разлука с временем заглушит ее сердечный голод, но теперь, видя его воочию, во плоти, она поняла, насколько истосковалась. Хотя неясно, что испытывает он сам. Сейчас он выглядит усталым, неуверенным и напряженным. Все не так, не так…

- Ах, позвольте представить вам лейтенанта Саймона Иллиана из личной охраны императора. Он мой шпион. Лейтенант Иллиан - командор Нейсмит.

- Теперь уже капитан Нейсмит, - машинально поправила она. Лейтенант пожал ей руку с простодушной безмятежностью, совершенно не вязавшейся с той дикой сценой, которую они только что оставили апартаментах Форратьера. Он вел себя будто на посольском приеме. Ее рукопожатие оставило на его ладони следы крови.

- Так за кем же вы шпионите?

- Я предпочитаю термин "наблюдение", - ответил он.

- Бюрократическое словоблудие, - отмахнулся Форкосиган и пояснил: - Лейтенант шпионит за мной. Он представляет компромисс между императором, министерством политвоспитания и мною.

- Император, - сдержанно поправил Иллиан, - использовал выражение "прекращение огня".

- Верно. Лейтенанту Иллиану вживлен биочип эйдетической памяти. Его можно считать ходячим записывающим устройством, которое император может прослушать, когда пожелает.

Корделия украдкой глянула на Иллиана.

- Как жаль, что нам не удалось встретиться при более благоприятных обстоятельствах, - осторожно проговорила она, обращаясь к Форкосигану.

- Здесь не бывает благоприятных обстоятельств.

Лейтенант Иллиан прочистил горло, бросил взгляд на Ботари, который стоял лицом к стене, сплетая и расплетая пальцы.

- Что теперь, сэр?

- Хм. Вряд ли нам удастся фальсифицировать эту историю, учитывая, сколько вещественных доказательств осталось в той комнате. Не говоря уже о том, сколько свидетелей видели, кто и когда туда входил. Лично я предпочел бы, чтобы Ботари там вообще не было. Тот факт, что он явно невменяем, не будет иметь для принца никакого значения. - Он встал, лихорадочно размышляя. - Вы вполне могли улизнуть из той каюты еще до того, как туда заявились мы с Иллианом. Не знаю, долго ли нам удастся прятать здесь Ботари… Может, я сумею достать транквилизаторы. - Его взгляд упал на Иллиана. - Как насчет императорского агента в лазарете?

Иллиан воспринял эту идею без энтузиазма.

- Можно что-нибудь устроить… - уклончиво ответил он.

- Отлично. - Он обернулся к Корделии. - Ты останешься здесь, будешь присматривать за Ботари. Нам с Иллианом нужно идти, иначе пройдет слишком много времени между окончанием совещания и моментом, когда мы подняли тревогу. Охрана принца тщательно обследует ту комнату и наверняка отследит все наши передвижения.

- Форратьер и принц принадлежали к одной партии? - спросила она, пытаясь нащупать твердую почву в зыбкой трясине барраярской политики. Форкосиган горько усмехнулся.

- Они были просто хорошими друзьями.

И он ушел, оставив ее в полном смятении наедине с Ботари.

Она усадила Ботари в кресло, но ему не сиделось - он беспокойно ерзал, явно чувствуя себя не в своей тарелке. Сама она уселась по-турецки на кровать, пытаясь излучать атмосферу спокойствия и жизнерадостности. Не так-то это просто, когда сердце переполняет паника, жаждущая прорваться наружу.

Назад Дальше