Теперь она окончательно потеряла чувство времени. Кругом царили мрак и тишина, изредка нарушаемые шепотом или шорохом ткани о пластик, когда кто-то шевелился на своем сидении. Воображение рисовало, как барраярские зонды ощупывают корабль, прикасаются к ней, проводя ледяными пальцами по позвоночнику. Я - камень. Я - пустота. Я - тишина… Тут тишина нарушилась: позади кого-то вырвало, кто-то шепотом чертыхнулся. Проклятое вращение. Остается надеяться, что на этот раз он успел взять пакетик…
Внезапно шлюпку тряхануло, и возникла сила тяжести - правда, под довольно странным углом. Парнелл выдохнул проклятие, похожее на всхлип.
- Буксирный луч! Вот и все. - Корделия облегченно вздохнула, потянулась к приборной панели и вернула корабль к жизни, поморщившись от непривычно яркого света. - Ну что ж, давайте поглядим, что нас поймало.
Ее руки порхали над панелью. Глянув на наружные мониторы, она поспешно нажала на красную кнопку, стирающую память корабельного компьютера и распознавательные коды.
- Что там за чертовщина? - встревожено спросил подошедший к Корделии инженер, заметив этот лихорадочный жест.
- Два крейсера и скоростной курьер, - оповестила она его. - Похоже, они слегка превосходят нас числом.
Он невесело хмыкнул.
Из комма рявкнул бестелесный голос; она поспешно уменьшила громкость.
- …не объявите о капитуляции, мы уничтожим вас.
- Это спасательный катер A5A, - ответила Корделия, стараясь, чтобы голос звучал ровно. - Под командованием капитана Корделии Нейсмит, Бетанский Экспедиционный корпус. Мы - невооруженная спасательная шлюпка.
Из комма раздалось удивленное "пф!", а голос добавил:
- Еще одна чертова баба! Медленно же до вас доходит.
Послышалось какое-то неясное бормотание, затем голос снова вернулся к официальному тону:
- Вас возьмут на буксир. При первых же признаках сопротивления вы будете уничтожены. Понятно?
- Вас поняла, - ответила Корделия. - Мы сдаемся.
Парнелл с досадой покачал головой. Корделия отключила комм и повернулась к нему, вопросительно изогнув бровь.
- По-моему, нам все-таки стоит попробовать оторваться, - сказал он.
- Нет. Эти ребята - профессиональные параноики. Самый нормальный, которого я встречала, терпеть не может комнат с закрытыми дверями - мол, никогда не знаешь, что творится по другую сторону. Если они говорят, что будут стрелять, лучше им верить.
Парнелл с инженером переглянулись.
- Валяй, 'Нелл, - сказал инженер. - Скажи ей.
Парнелл прочистил горло и облизнул пересохшие губы.
- Мы хотим, чтобы вы знали, капитан - если вы считаете, что… э-э, лучше было бы взорвать катер, то мы не возражаем. Никто из нас не жаждет попасть в плен.
Корделия изумленно мигнула, услышав такое предложение.
- Это… очень храбро с вашей стороны, старший пилот, но совершенно излишне. Не льстите себе. Нас выбрали как раз потому, что мы мало знаем. Вы лишь смутно догадываетесь, что за груз был на борту этих кораблей, и даже я не в курсе технических деталей. Если мы разыграем покорность, то у нас по крайней мере есть шанс выкарабкаться из этого живыми.
- Мы не о допросах думали, мэм. Мы имели в виду… другие их обычаи.
Повисло тягостное молчание. Корделия вздохнула, погружаясь в водоворот печальных сомнений.
- Ничего, - произнесла она наконец. - Их дурная репутация сильно преувеличена. Некоторые из них - вполне приличные люди. - "Особенно один, - насмешливо подсказал ей рассудок. - И даже если предположить, что он все еще жив, неужто ты действительно рассчитываешь отыскать его в этой неразберихе? Отыскать его, спасти от тех подарочков, которые ты сама же только что привезла сюда из оружейной лавки преисподней, да при этом еще ухитриться не изменить своему долгу? А может, это тайный сговор о самоубийстве? Понимаешь ли ты саму себя? Познай себя".
Наблюдавший за ней Парнелл мрачно покачал головой.
- Вы уверены?
- Я в жизни никого не убивала. И не собираюсь начинать со своих товарищей. Оставьте это, ради Бога!
Парнелл понимающе хмыкнул, подтверждая справедливость последнего замечания; ему не удалось до конца скрыть облегчение.
- И потом, мне есть ради чего жить. Война не может длиться вечно.
- Кто-то ждет дома? - спросил он, и когда она повернулась приборной панели, проницательно добавил, - Или где-то здесь?
- Ох, да. Где-то здесь.
Он сочувственно покачал головой.
- Это тяжело. - Всмотревшись в ее застывший профиль, он попытался ободрить ее: - Но вы правы. Рано или поздно наши ребята вышибут отсюда этих ублюдков.
Она машинально выдохнула "ха!" и помассировала лицо кончиками пальцев, пытаясь снять напряжение. Ее мысленному взору предстало невероятно яркое и отчетливое видение: огромный военный корабль раскалывается на части, и из него, как из гигантского стручка, рассыпается его живое содержимое. Замороженные, стерильные семена, дрейфующие в безвоздушном пространстве, раздувшиеся от декомпрессии и вращающиеся. Интересно, возможно ли будет после этого распознать лицо? Она повернулась спиной к Парнеллу, давая понять, что разговор окончен.
Барраярский скоростной курьер подобрал их примерно через час.
В первую очередь ее поразил знакомый запах: металл, машинное масло, озон, пот… Запах барраярского корабля. Крепко придерживая Корделию за локти, двое высоких солдат в черной форме отконвоировали ее через узкую овальную дверь в один из отсеков огромного флагмана - главный тюремный отсек, догадалась она. Ее и четверых ее людей безжалостно раздели, тщательно обыскали, подвергли медицинскому осмотру, голографии, потом сняли отпечатки сетчатки, установили личность и выдали бесформенные оранжевые пижамы. Ее людей куда-то увели. Вопреки собственным недавним уверениям, ее мучила тошнотворная мысль, что сейчас с их сознания начнут снимать слой за слоем в поисках информации, которой у них нет. "Успокойся, - увещевал ее рассудок. - Наверняка барраярцы приберегут их для обмена пленными". Внезапно охранники вытянулись в по стойке "смирно". Она повернулась и увидела высокопоставленного барраярского офицера, входящего в палату обработки. Ярко-желтые нашивки на воротнике темно-зеленого парадного мундира обозначали офицерский чин, с которым Корделии еще не приходилось сталкиваться; через мгновение она потрясенно сообразила, что это цвет вице-адмирала. Определив его ранг, она уже знала, кто он такой, и теперь с интересом разглядывала его. Форратьер, вот как его зовут. Командует барраярской армадой совместно с крон-принцем Сергом Форбаррой. Наверное, именно он выполняет основную работу; она слышала, что его прочат на пост нового военного министра Барраяра. Так вот как выглядит эта восходящая звезда.
Он был слегка похож на Форкосигана - немного выше ростом, хотя весит, наверное, столько же, но не за счет костей и мышц, а за счет жира. У него тоже были темные волосы, чуть более вьющиеся, чем у Форкосигана, и меньше тронутые сединой. Даже возраст примерно тот же, хотя этот тип был немного смазливей. Вот глаза у него совсем другие - темно-карие, бархатные, опушенные длинными черными ресницами. Корделии никогда еще не доводилось встречать у мужчины таких прекрасных глаз. Но в них таилось нечто, пробудившее в глубине ее подсознания еле слышный вопль: "Ты думала, что сегодня уже изведала глубины страха, но ты ошибалась: вот он, настоящий страх, всепоглощающий, без надежды". Это было странно, ведь такие красивые глаза по идее должны казаться привлекательными. Она отвела взгляд, решительно сказав себе, что смятение и внезапная неприязнь - всего лишь следствие расшатанных нервов, и принялась ждать.
- Назовитесь, бетанка, - прорычал он. Эти слова вызвали у нее дезориентирующее чувство дежа-вю.
Пытаясь обрести равновесие, она четко отсалютовала и нахально заявила:
- Капитан Корделия Нейсмит, Бетанская Астроэкспедиция. Мы - военное подразделение. Боевая часть. - Эта приватная шутка, естественно, не дошла до него.
- Ха. Разденьте ее и разверните.
Он отступил назад, наблюдая. Двое ухмыляющихся охранников подчинились приказу. "Не нравится мне такое начало…" Она натянула маску невозмутимости, призвав на помощь все скрытые запасы хладнокровия. Спокойно. Спокойно. Он просто хочет запугать тебя. Это сквозит в его глазах, в его голодных глазах. Спокойно.
- Немного старовата, но сойдет. Я пришлю за ней позже.
Охранник всучил ей пижаму. Она одевалась медленно, чтобы разозлить их: это был как бы стриптиз наоборот, точно выверенные движения напоминали японскую чайную церемонию. Один из солдат зарычал, а другой грубо отпихнул ее назад, к камере. Она кисло улыбнулась своему успеху, подумав, что хотя бы в чем-то еще может распоряжаться своей судьбой. "А если я смогу заставить их избить меня, то будут ли мне начислены дополнительные очки?"
Они затолкали ее в голую металлическую камеру и оставили там. Она продолжила игру, теперь уже просто ради собственного удовольствия: грациозно опустилась на колени и застыла в церемониальной позе - правый носок, как и положено, лег на левый, руки покоятся на бедрах. Прикосновение напомнило ей об омертвевшем участке на левой ноге, не воспринимавшем ни жара, ни холода, ни давления - этот сувенир остался у нее от предыдущего столкновения с барраярской армией. Корделия прикрыла глаза и позволила мыслям течь свободно, надеясь, что у ее тюремщиков создастся тревожное впечатление глубокой и, возможно, опасной сосредоточенности. Притворная агрессивность лучше, чем ничего. Около часа она провела в коленопреклоненной позе, сохраняя неподвижность; когда непривычные мышцы стали напоминать о себе особенно болезненно, охранники вернулись.
- Адмирал вас требует, - лаконично проговорил один. - Идем.
Корделию снова повели через бесконечные коридоры корабля; ее сопровождали двое конвоиров. Один ухмылялся и раздевал ее глазами. Другой глядел на нее с жалостью, что тревожило гораздо сильнее. Она задумалась, насколько время, проведенное с Форкосиганом, заставило ее забыть об опасностях плена. Они дошли до отсека офицерских кают, и остановились перед одной из овальных металлических дверей. Ухмыляющийся солдат постучал, и получил разрешение войти.
Эти адмиральские апартаменты сильно отличались от ее простой каюты на "Генерале Форкрафте". В первую очередь величиной - переборки, разделяющие две смежных каюты, были снесены, образуя таким образом втрое большее пространство. Все помещение было обставлено чрезвычайно роскошной мебелью. При ее появлении адмирал Форратьер поднялся с бархатного стула, однако она не сочла это жестом вежливости.
Он с хитрым видом обошел вокруг Корделии, наблюдая, как ее взгляд обследует комнату.
- Ну как, здесь получше, чем в тюремной камере, а? - поинтересовался он.
- Похоже на будуар шлюхи, - ответила она, играя на публику.
Ухмыляющийся солдат прыснул, а второй так вообще рассмеялся в открытую, но сразу же умолк под гневным взглядом Форратьера. Интересно, что такого смешного она сказала? Тут до нее начало доходить назначение некоторых деталей обстановки, и она поняла, что, сама того не ведая, попала в точку. Вот, например, что за странная статуэтка там в углу? Хотя, надо признать, она не лишена определенных художественных достоинств.
- И притом обслуживающей довольно своеобразных клиентов, - добавила она.
- Пристегните ее, - приказал Форратьер, - и возвращайтесь на свои посты. Я позову вас, когда закончу.
Ее уложили на спину на широкой неуставной кровати, закрепив руки и ноги мягкими браслетами, каждый из которых был соединен с углом кровати короткой цепью. Просто, устрашающе, никаких шансов вырваться.
Жалевший Корделию охранник, пристегивая ее запястье, едва слышно шепнул:
- Простите.
- Да ничего, - выдохнула она в ответ. Они мимолетно обменялись якобы равнодушными взглядами, скрыв этот тайный разговор от наблюдающего за ними Форратьера.
- Ха. Это вы сейчас так думаете, - все с той же гадкой улыбочкой промурлыкал второй охранник, застегивая другой ремешок.
- Заткнись, - прошипел первый, кинув на него яростный взгляд. Между ними повисло нечистое, гнетущее молчание. Наконец охранники удалились.
- Похоже на постоянную установку, - обратилась Корделия к Форратьеру. Она была странным образом зачарована: вся эта ситуация напоминала оживший гадкий анекдот. - А что вы делаете, когда не удается поймать бетанок? Ищете добровольцев?
Он нахмурился, но через мгновение лицо его снова разгладилось.
- Продолжайте в том же духе, - поощрил ее он. - Меня это развлекает. Это сделает окончательную развязку еще более пикантной.
Форратьер расстегнул воротник мундира, налил себе вина из совсем уж неуставного мини-бара, и присел рядом с ней с непринужденным видом человека, зашедшего проведать больного приятеля. Он внимательно разглядывал ее, и красивые карие глаза светились от предвкушения.
Она пыталась не дать волю нервам; может, он всего лишь насильник. Простой насильник - это еще вполне терпимо. Такие наивные, детские души, даже не слишком противные. Даже у порочности есть относительная шкала…
- Я не знаю никаких военных тайн, - сообщила она. - Вы зря тратите время.
- А я и не думаю, что вы что-то знаете, - равнодушно отозвался он. - Хотя в ближайшие несколько недель вы, несомненно, возжаждете рассказать мне все, что вам известно. Ужасное занудство. Меня все это не интересует. Если бы мне нужна была ваша информация, медики в два счета вытянули бы ее из вас. - Он отхлебнул вина. - Хотя любопытно, что вы сами заговорили об этом - возможно, чуть позже я отправлю вас в лазарет.
Ее желудок сжался. "Идиотка, - мысленно заорала она на себя, - ты хоть понимаешь, что уничтожила все шансы уклониться от допроса? Но нет, наверняка это стандартная процедура психологической обработки. Он просто обрабатывает тебя. Тонко, неуловимо. Успокойся…"
Он снова сделал глоток.
- Знаете, мне кажется, я получу немалое удовольствие от зрелой женщины - это разнообразит мой досуг. Может, молоденькие и выглядят привлекательнее, но с ними слишком просто. Никакого азарта. Могу сказать уже сейчас, что с вами будет чертовски интересно. Для впечатляющего падения необходима большая высота, не правда ли?
Корделия вздохнула и уставилась в потолок.
- Ну, я уверена, что это будет весьма познавательно. - Она попыталась вспомнить, как отключалась от действительности во время секса со своим прежним любовником - в самый скверный период их отношений, незадолго до того, как у нее наконец хватило духу вытурить его. Может, сейчас будет немногим хуже…
Улыбаясь, Форратьер поставил бокал на столик у кровати, выдвинул ящик и достал оттуда маленький ножик - острый, как старинный скальпель. Рукоятка была усыпана драгоценными камнями: они успели сверкнуть, прежде чем рука адмирала закрыла их. С отсутствующим видом Форратьер принялся вспарывать оранжевую пижаму, снимая ее, точно кожуру с фрукта.
- Разве это не казенное имущество? - осведомилась Корделия, но тут же пожалела о том, что заговорила: голос сорвался на слове "имущество". Это все равно что бросить подачку голодному псу - он будет прыгать еще выше.
Довольный Форратьер хмыкнул. Он намеренно позволил ножу соскользнуть и ойкнул с притворной досадой. Лезвие на сантиметр вошло в ее бедро. Он жадно наблюдал за ее реакцией. Нож попал в участок, лишенный чувствительности; она не чувствовала даже горячей струйки крови, побежавшей из раны. Его глаза сузились от разочарования. Корделии удалось сдержаться и не посмотреть на рану. В этот момент она пожалела, что так мало знает о состоянии транса.
- Сегодня я вас не изнасилую, - как бы между прочим сообщил он, - если вы думали об этом.
- Это приходило мне в голову. Не понимаю, что заставило меня предположить такое.
- Сегодня у нас мало времени, - пояснил он. - Сегодня, так сказать, только закуска в начале банкета. Простой бульон, без всяких изысков. Все сложные вещи придется приберечь на десерт - это будет через несколько недель.
- Я не ем десерта. Слежу за фигурой, знаете ли.
Он усмехнулся.
- Вы просто прелесть. - Он отложил нож и снова отпил из бокала. - Знаете, офицеры всегда поручают работу подчиненным. А я поклонник древней земной истории. Мое любимое столетие - восемнадцатое.
- А я бы подумала - четырнадцатое. Или двадцатое.
- Через день-два я отучу вас перебивать меня. Так о чем я? Ах, да. Так вот, в одной из старинных книг я набрел на очаровательнейшую сцену, в которой одну знатную даму, - он поднял бокал, словно провозглашая тост в ее честь, - насилует больной слуга по приказу своего господина. Очень пикантно. Увы, венерические болезни отошли в прошлое. Но я могу отдать приказ больному слуге, хотя заболевание у него не физическое, а душевное. Настоящий, неподдельный параноидальный шизофреник.
- Каков хозяин, таков и слуга, - бросила она наугад. "Я долго не продержусь; у меня скоро начнется истерика…"
Ее реплика была вознаграждена кислой улыбкой.
- Видите ли, он слышит голоса, как Жанна д'Арк, вот только они, по его словам, демоны, а не святые. Иногда у него бывают и визуальные галлюцинации. И он очень крупный мужчина. Я использовал его и раньше, причем неоднократно. Он не из тех, кто легко… э-э, привлекает женщин.
В этот момент раздался стук в дверь, и Форратьер повернулся к ней.
- А, заходи, сержант. Я как раз говорил о тебе.
- Ботари, - выдохнула Корделия. Пригнув голову, в дверной проем протиснулась высокая фигура со знакомым лицом борзой. Как, каким образом этот тип смог разгадать ее тайный кошмар? В памяти пронесся калейдоскоп образов: пестрая листва леса, треск нейробластера, лица мертвеца или полумертвеца, фигура, нависшая над ней, точно тень смерти.
Она заставила себя сосредоточиться на настоящем. Узнает ли он ее? Его взгляд еще не коснулся ее; он не отрывал глаз от Форратьера. Слишком близко они посажены, эти глаза, и один чуть ниже другого. Такая необычная асимметрия еще более усиливала и без того весьма изрядное уродство лица. Кипящее воображение Корделии рванулось к его телу. Это тело - оно тоже какое-то неправильное, скорченное… совсем не похожее на прямую, статную фигуру человека, потребовавшего от Форкосигана права быть первым. Неправильно, неправильно, ужасающе неправильно. Сержант был на голову выше Форратьера, и все же он будто бы пресмыкался перед своим хозяином. Его позвоночник свернулся от напряжения, когда он устремил горящий взор на своего… мучителя? Что мог такой истязатель разума, как Форратьер, делать с таким материалом, как Ботари? Боже, Форратьер, неужто в своей вызывающей аморальности, в своем чудовищном тщеславии ты воображаешь, что способен управлять этим примитивным, необузданным существом? И ты смеешь играть с этим угрюмым безумием, затаившимся в его глазах? Ее мысли бились в такт с бешеной скачкой пульса. В этой комнате две жертвы. В этой комнате две жертвы. В этой…
- За дело, сержант. - Форратьер указал через плечо на Корделию, распростертую на кровати. - Трахни-ка мне эту бабенку. - Он подвинул кресло поближе и приготовился смотреть, внимательно и радостно. - Давай, давай.
Ботари все с тем же непроницаемым лицом расстегнул брюки и подошел к изножию кровати. Тут он впервые на нее посмотрел.
- Будут какие-нибудь последние слова, "капитан" Нейсмит? - ехидно поинтересовался Форратьер. - Или ваш запас остроумия наконец иссяк?