- Они таскались за мной по пятам, донимали предложениями полечиться - они думали, что барраярцы что-то намудрили с моей памятью… О, я поняла. Ты хотела спросить, что сделали со мной барраярцы. Ничего особенного. Ф-форратьер, может, и хотел, но не успел приняться за дело, как с ним произошел несчастный случай. - Она решила не тревожить мать подробностями. - Но все же кое-что важное произошло. - Она замялась, а затем выдала: - Я снова встретилась с Эйрелом Форкосиганом.
- Этим ужасным человеком? А я, как услышала его имя в новостях, все гадала, тот ли это субъект, что убил твоего лейтенанта Роузмонта в прошлом году.
- Нет. Да. То есть это не он убил Роузмонта, а один из его людей. Но это тот самый.
- Не понимаю, отчего он тебе так по душе.
- Уж теперь-то ты должна его оценить. Он спас мне жизнь. Прятал меня в своей каюте целых два дня после того, как был убит Форратьер. Меня бы казнили, если бы поймали до смены командования.
Но мать казалась скорее встревоженной, чем благодарной.
- Он… что-нибудь сделал с тобой?
Этот вопрос таил в себе нечаянную иронию. Корделия не решилась рассказать матери о невыносимом грузе тайны, который взвалил на нее Форкосиган. Ее мать ошибочно истолковала пробежавшую по ее лицу тень.
- Ох, доченька моя! Мне так жаль.
- Хм? Да нет же, черт побери. Форкосиган не насильник. У него пунктик относительно пленных. Даже палкой к ним не притронется. Он просил меня… - она смолкла, глядя на добрую, встревоженную, любящую стену лица своей матери. - Мы много разговаривали. Он нормальный человек.
- У него не слишком хорошая репутация.
- Да, я слышала кое-что. Это все ложь.
- Так значит… он не убийца?
- Ну… - Корделия попыталась подыскать наиболее правдивый ответ. - Наверное, он убил н-немало народу. Он же солдат, понимаешь? Это его работа. Он не виноват, если иногда хватает через край. Хотя мне известны только трое людей, которых он убил не по долгу службы.
- Только трое? - слабо повторила ее мать.
Повисла пауза.
- Так значит, он не… преступник? Не извращенец?
- Конечно, нет! Хотя, насколько я понимаю, у него был немного странный период - после того, как его жена покончила с собой… Вряд ли он догадывается, насколько много мне известно. Не то что бы я поверила всему, что рассказывал этот маньяк Форратьер. Подозреваю, что отчасти это правда, по крайней мере насчет их отношений. Форратьер явно был просто помешан на нем. А Эйрел отвечал ужасно уклончиво, когда я спросила его об этом.
Глядя в лицо перепуганной матери, Корделия порадовалась, что никогда не хотела стать адвокатом. "Все мои подзащитные навечно остались бы на принудительном лечении".
- Это стало бы гораздо понятней, если бы ты познакомилась с ним, - с надеждой добавила она.
Мать неуверенно рассмеялась:
- Похоже, он тебя просто околдовал. Так что же ты в нем нашла? Интересно говорит? Хорош собой?
- Не знаю. Говорит он в основном о барраярской политике. Утверждает, то питает к ней отвращение, хотя мне кажется, что это скорее одержимость. Он не может забыть о ней даже на пять минут. Словно она в нем самом.
- А что, это такая интересная тема?
- Ужасная, - честно ответила Корделия. - От его сказок на ночь неделю не заснешь.
- И уж точно дело не во внешности, - вздохнула мать. - Я видела его в новостях.
- Ой, ты их записала? - сразу же оживилась Корделия. - Где они?
- Помнится, я оставила кое-что в файлах видео, - ответила та, ошеломленно уставившись на дочь. - Но право же, Корделия… твой Рег Роузмонт был раз в десять симпатичнее.
- Наверное, симпатичнее, - согласилась Корделия. - С объективной точки зрения.
- Так что же в нем все-таки есть?
- Не знаю. Наверное, достоинства его недостатков. Отвага. Сила. Энергия. Он всегда может дать мне десять очков вперед. У него есть власть над людьми. Не совсем то, что называют лидерством, хотя и это тоже. К нему нельзя относиться равнодушно. Самый странный человек, которого я когда-либо встречала, и боготворит и ненавидит его одновременно. Но рядом с ним никто не скучает.
- А к какой категории относишься ты, Корделия? - поинтересовалась мать.
- Ну, я не ненавижу его. Хотя не могу сказать, что преклоняюсь перед ним. - Она надолго замолчала, потом подняла глаза, чтобы встретиться с матерью взглядом. - Но когда он поранится, у меня течет кровь.
- О, - только и вымолвила мать. Губы ее улыбались, но взгляд был уклончив, и она с излишним усердием принялась раскладывать немногочисленные вещи Корделии.
* * *
На четвертый день отпуска начальник Корделии привел неприятного посетителя.
- Капитан Нейсмит, это доктор Мехта из медицинской службы Экспедиционного корпуса, - отрекомендовал ее коммодор Тейлор. Доктор Мехта была стройной загорелой женщиной одних лет с Корделией. Ее темные волосы были зачесаны назад, и вся она казалась холодной и стерильной в этой голубой униформе.
- Опять психиатр, - вздохнула Корделия. Мышцы у основания ее шеи свело судорогой. Снова допросы - снова увертки, увиливание, все более ненадежная паутина лжи для прикрытия прорех в ее истории. А за недомолвками скрывается горькая правда Форкосигана…
- В ваше личное дело, наконец, попали доклады коммодора Спрейг. Увы, с небольшим опозданием. - Губы Тейлора сочувственно сжались. - Ужасно. Я весьма сожалею. Если бы мы получили их раньше, то могли бы избавить вас от излишних переживаний. Да и всех остальных тоже.
Корделия покраснела.
- Я не хотела пнуть его. Он вроде как… наткнулся на меня. Это больше не повторится.
Коммодор Тейлор подавил улыбку.
- Ну, я за него не голосовал. Душка Фредди меня не заботит. Однако, - он прочистил горло, - он-то как раз очень интересуется вами. Вы теперь крупная общественная фигура, нравится вам это или нет.
- О, да чепуха это все.
- Вовсе не чепуха. У вас есть обязательства.
"Кого ты цитируешь, Билл? - размышляла Корделия. - Это не твой голос". Она устало потерла шею.
- Я думала, что уже выполнила все свои обязательства. Чего еще они от меня хотят?
Тейлор пожал плечами. - Предполагается… мне дали понять… что вам прочат будущее представителя… представителя правительства. В связи с вашим военным опытом. Как только вы поправитесь.
Корделия фыркнула.
- У них какие-то ужасно странные представления о моей военной карьере. Слушайте… Душка Фредди пусть хоть накладной бюст надевает, чтобы охмурять избирателей-гермафродитов с Кварца. Но что касается меня, то я не собираюсь играть роль пропагандистской коровы, которую будут доить какие-то партии. Выражаясь словами одного моего друга, я испытываю отвращение к политике.
- Ну… - Он повел плечами, будто бы тоже покончив с неким обязательством, и продолжил уже более твердо. - Как бы то ни было, моя главная забота - проследить за тем, чтобы вы были действительно готовы к службе.
- Я… я приду в норму после месячного отпуска. Мне просто надо отдохнуть. Я хочу вернуться в Экспедицию.
- И вы вернетесь. Как только врачи дадут разрешение.
- О! - До нее не сразу дошел смысл сказанного. - О, нет. Погодите-ка. У меня возникло н-небольшое недоразумение доктором Спрейг. Очень милая дама, рассуждает вполне логично, но исходные посылки были неверны.
Коммодор Тейлор с грустью глядел на нее.
- Думаю, сейчас мне лучше передать вас доктору Мехте. Она все объяснит. Вы ведь будете сотрудничать с ней, Корделия?
Пугающее подозрение заставило Корделию похолодеть. Она упрямо сжала губы.
- Давайте внесем ясность. Вы хотите сказать, что если ваш психиатр не будет мною доволен, то я больше никогда не ступлю на борт корабля Экспедиции? Никакого к-ко-мандования, да и вообще никакой работы?
- Это… слишком жесткая формулировка. Но вы сами знаете, что в экспедиции, где небольшие группы людей надолго остаются отрезанными от остального мира и вынуждены довольствоваться обществом друг друга, психическое здоровье имеет огромное значение.
- Да, я понимаю… - Она растянула губы в улыбке. - Я буду с-сотрудничать. К-конечно.
ГЛАВА 13
- Ну вот, - жизнерадостно объявила доктор Мехта на следующий день, устанавливая свой ящичек на столе в квартире Нейсмитов, - это совершенно безвредный метод мониторинга. Вы ничего не почувствуете, и прибор вам ничем не повредит - только покажет мне, какие темы важны для вашего подсознания. - Она прервалась для того, чтобы проглотить какую-то капсулу, пояснив: - Аллергия. Прошу меня простить. Считайте этот прибор эмоциональным геологоразведывательным инструментом: он выявит, где прячется источник переживаний.
- И скажет вам, где бурить скважину, да?
- Именно. Не возражаете, если я закурю?
- Пожалуйста.
Мехта зажгла ароматическую сигарету и небрежно положила ее на край пепельницы, которую принесла с собой. Едкий дым заструился в сторону Корделии и заставил ее поморщиться. Странный порок для врача… Что ж, у всех свои слабости. Она покосилась на прибор, стараясь подавить раздражение.
- Итак, в качестве точки отсчета, - сказала Мехта. - Июль.
- Я должна ответить "август" или что-нибудь в этом роде?
- Нет, это не тест на свободные ассоциации - машина сама сделает всю работу. Но если хотите, можете говорить вслух.
- Ладно.
- Двенадцать.
"Апостолов, - подумала Корделия. - Яиц. Дней рождественских праздников…"
- Смерть.
"Рождение, - подумала Корделия. - Эти барраярские аристократы все возлагают на детей. Имя, собственность, культуру, даже управление страной. Тяжкая ноша - неудивительно, что дети гнутся и корежатся под ее весом.
- Рождение.
"Смерть, - подумала Корделия. - Человек, не имеющий сына, там все равно что ходячий призрак, не участвующий в их будущем. А когда их правительство терпит поражение, они расплачиваются жизнями своих детей. Пятью тысячами".
Мехта передвинула пепельницу чуть левее. Так не стало лучше; даже наоборот.
- Секс.
"Вряд ли - я здесь, а он там…"
- Семнадцать.
"Емкостей, - подумала Корделия. - Интересно, как там поживают эти несчастные крошечные эмбриончики?"
Доктор Мехта озадаченно нахмурилась на показания своего прибора.
- Семнадцать? - повторила она.
"Восемнадцать", - твердо подумала Корделия. Доктор Мехта сделала пометку в своих записях.
- Адмирал Форратьер.
"Бедная зарезанная жаба. Знаешь, я верю, что ты говорил правду: ты должен был когда-то любить Эйрела, чтобы так его возненавидеть. Интересно, что от тебе сделал? Скорее всего, отверг тебя. Эту боль я могу понять. Возможно, между нами все же есть нечто общее…"
Мехта подкрутила другой регулятор, снова нахмурилась, повернула обратно.
- Адмирал Форкосиган.
"Ах, любимый, будем верны друг другу…" Борясь с усталостью, Корделия попыталась сосредоточиться на голубом мундире Мехты. Да, если она начнет бурить здесь свою скважину, у нее просто гейзер забьет… Скорее всего, она уже знает об этом - вон опять кинулась что-то записывать…
Мехта бросила взгляд на хронометр и подалась вперед с возросшим вниманием:
- Давайте поговорим об адмирале Форкосигане.
"Давайте не будем", - подумала Корделия.
- А что?
- Вы не знаете, он много работает с разведкой?
- Не думаю. Кажется, в основном он занимается тактическим планированием в генштабе, если только… если только его не посылают в патрулирование.
- Мясник Комарра.
- Это гнусная ложь, - не задумываясь, брякнула Корделия и сразу же пожалела об этом.
- Кто это вам сказал? - спросила Мехта.
- Он сам.
- Он сам. Ага.
"Ты у меня еще получишь за это "ага"… нет. Сотрудничество. Спокойствие. Я совершенно спокойна… Скорей бы уж она докурила или затушила эту штуку. От дыма глаза щиплет".
- Какие доказательства он вам предоставил?
"Никаких", - только сейчас сообразила Корделия.
- Наверное, свое слово. Слово чести.
- Довольно-таки эфемерное подтверждение. - Она сделала еще одну пометку. - И вы поверили ему?
- Да.
- Почему?
- Это… согласовалось с впечатлением, сложившемся после знакомства с ним.
- Кажется, вы целых шесть дней находились у него в плену во время той экспедиции?
- Совершенно верно.
Мехта рассеянно постучала по столу световым пером и задумчиво хмыкнула, глядя сквозь Корделию.
- Похоже, вы твердо убеждены в правдивости этого Форкосиган. Вы не допускаете мысли, что он когда-либо лгал вам?
- Ну… да, в конце концов, я же вражеский офицер.
- И все же вы безоговорочно верите его утверждениям.
Корделия попыталась объяснить:
- Для барраярца клятва - нечто большее, чем просто смутное обещание, по крайней мере для людей старого типа. Господи, да у них даже все правление на этом основано: клятвы верности и все такое прочее.
Мехта беззвучно присвистнула:
- Так вы уже одобряете их форму правления?
Корделия неловко поерзала.
- Ну, не то что бы… Я просто начинаю немного понимать ее, вот и все. Должно быть, это очень сложный механизм.
- Так по поводу этого "слова чести"… Вы верите, что он никогда не нарушает его?
- Ну…
- Значит, нарушает.
- Да, я была тому свидетельницей. Но это далось ему дорогой ценой.
- Значит, он нарушает клятвы за определенную плату.
- Не за плату. Я сказала "дорогой ценой".
- Не улавливаю разницы.
- "Плата" - это когда вы что-то получаете. "Цена" - когда что-то теряете. Там, при Эскобаре, он потерял… многое.
Разговор соскальзывал в небезопасную область. "Надо сменить тему, - сонно подумала Корделия. - Или вздремнуть…" Мехта снова бросила взгляд на часы и внимательно вгляделась в лицо Корделии.
- Эскобар, - произнесла Мехта.
- Знаете, ведь Эйрел честь свою потерял при Эскобаре. Он сказал, что когда развяжется со всеми делами, то поедет домой и напьется. Думаю, Эскобар разбил его сердце.
- Эйрел… Вы называете его по имени?
- А он зовет меня "милый капитан". Мне кажется, это довольно забавно. Весьма саморазоблачительно, в некотором смысле. Он и в самом деле считает меня женщиной-солдатом. Форратьер снова оказался прав… наверное, я действительно стала для него решением проблемы. Что ж, я рада…
В комнате становилось жарко. Корделия зевнула. Струйки дыма окутывали ее, словно усики плюща.
- Солдат.
- Знаете, он ведь на самом деле любит своих солдат. Он исполнен этого своеобразного барраярского патриотизма. Вся честь - императору. Мне кажется, император едва ли заслуживает этого…
- Император.
- Бедняга. Мучится не меньше Ботари. Наверное, такой же чокнутый.
- Ботари? Кто такой Ботари?
- Он разговаривает с демонами. И они ему отвечают. Вам бы понравился Ботари. Эйрелу он нравится, и мне тоже. Отличный попутчик для вашей следующей прогулки в ад. Знает тамошний язык.
Мехта нахмурилась, снова покрутила регуляторы и постучала по экрану длинным ногтем. Вернулась к предыдущему вопросу:
- Император.
У Корделии слипались глаза. Мехта запалила вторую сигарету и положила ее рядом с окурком первой.
- Принц, - произнесла Корделия. "Нельзя говорить о принце…"
- Принц, - повторила Мехта.
- Нельзя говорить о принце. Эта гора трупов. - Корделия щурилась от едкого дыма. Дым? Странный, ядовитый дым от сигарет, которые закуривают и больше ни разу не подносят ко рту…
- Вы… одурманиваете… меня… - Ее перешел в полупридушенный вопль, и она, пошатываясь. поднялась на ноги. Воздух был густым как клей. Мехта подалась вперед, приоткрыв рот от напряжения. Когда Корделия метнулась к ней, она от неожиданности вскочила с кресла и попятилась.
Корделия смахнула прибор со стола и упала на пол следом за ним, колотя его правой, здоровой рукой.
- Нельзя говорить! Не надо больше смертей! Вы меня не заставите! Все сорвалось… У вас это не пройдет, мне так жаль, сторожевой пес, помнит каждое слово, простите, застрелить его, пожалуйста, поговорите со мной, пожалуйста, выпустите меня, пожалуйста выпустите выпуститеменя…
Мехта пыталась поднять ее с полу, что-то приговаривая, успокаивая ее. До Корделии долетали обрывки фраз, пробивающиеся сквозь ее собственный лепет:
- …не должны были… идиосинкразическая реакция… очень необычная. Пожалуйста, капитан Нейсмит, лягте, успокойтесь…
В пальцах Мехты что-то сверкнуло. Ампула.
- Нет! - закричала Корделия, переворачиваясь на спину и отбрыкиваясь. Она попала по руке врача, и ампула пролетела через всю комнату, закатившись под низенький столик.
- Не надо лекарств, не надо, нет, нет, нет…
Сквозь оливковый загар Мехты проступила зеленоватая бледность.
- Хорошо! Успокойтесь! Просто лягте… вот так, хорошо…
Она кинулась к кондиционеру, включив его на полную мощность, и затушила вторую сигарету. Воздух быстро очистился.
Корделия лежала на кушетке, пытаясь выровнять дыхание и дрожа. Так близко… она была так близка к тому, чтобы предать его… а ведь это был только первый сеанс. Постепенно она остыла, в голове слегка прояснилось.
Она села и спрятала лицо в ладонях.
- Это была грязная уловка, - монотонно проговорила она.
Мехта улыбнулась, с трудом скрывая возбуждение.
- Ну, возможно, отчасти. Но это был невероятно продуктивный сеанс. Гораздо более продуктивный, чем я ожидала.
"Еще бы, - думала Корделия. - Небось, наслаждалась моим спектаклем?"
Опустившись на колени, Мехта собирала обломки своего записывающего устройства.
- Простите за разбитый прибор. Не представляю, что нашло на меня. Я уничтожила ваши результаты?
- Да, вы должны были просто заснуть. Странная реакция. Но все в порядке. - Она победоносно вытащила из обломков неповрежденный картридж с данными и осторожно положила его на стол. - Вам не придется проходить через это снова. Все данные целы. Отлично.
- И какие же предварительные выводы вы делаете? - сухо поинтересовалась Корделия, не отнимая рук от лица.
Мехта разглядывала ее с профессиональным интересом.
- Вы, без сомнения, самый сложный случай, с каким мне доводилось сталкиваться. Но теперь-то у вас должны исчезнуть последние сомнения в том, что барраярцы… э-э… насильственно изменили ваше мышление. Прибор буквально зашкаливало. - Она уверенно кивнула.
- Знаете, - сказала Корделия, - Я не восторге от ваших методов. Я питаю… особое предубеждение к использованию на мне наркотических препаратов без моего согласия. Я думала, это противозаконно.
- Но иногда необходимо. Данные гораздо чище, если испытуемый не знает о наблюдении. Это считается вполне этичным, если впоследствии согласие получено.
- Согласие задним числом, вот как? - промурлыкала Корделия. Ярость и страх двойной спиралью вились вдоль ее позвоночника, сжимая его все туже и туже. Ей стоило больших усилий сохранять на лице улыбку, не позволяя ей превратиться в оскал. - Такая юридическая концепция мне никогда даже в голову не приходила. Звучит… почти по-барраярски. Я не желаю, чтобы вы мною занимались, - резко добавила она.
Мехта сделала пометку в блокноте и с улыбкой подняла голову.