Он шарахается от меня так, словно я заразная, и в сердцах пинает стул. Сильно. Тот отлетает к стене, и я вздрагиваю. Райс резко разворачивается ко мне, и я машинально закрываю лицо руками: не бей меня! Глупо с моей стороны. Райс понимает, что я испугалась того, что он меня сейчас ударит. Его глаза расширяются, и он делает шаг назад.
- Ты взяла меня с собой, - обвиняет он меня. - Рисковала моей жизнью…
- Я бы не дала тебе умереть…
- Иди ты, Слоун!
- Правда! Я бы не…
- Ты бы что? Наши жизни висели на волоске!
- Но ты бы не отпустил меня одну! Я хотела уйти, но одну бы ты меня не отпустил.
- Если хочешь помереть, то сделай это как нормальный человек - перережь, что ли, вены на запястьях! Господи!
Это уж слишком. Прижав пальцы к вискам, я подавляю рвотный позыв.
Райс хватает с рядом стоящего столика таблетки и протягивает мне. Я настороженно за ним слежу.
- Тайленол.
Я беру у него таблетки и проглатываю их, не запивая.
- Этот мужик, на улице… - начинает он.
Я тереблю покрывало. Может, если я сделаю безучастный вид, он перестанет болтать?
- Он умер из-за тебя. Как думаешь, он хотел жить?
- На его месте могла бы быть я, но ты бы не вернулся в школу без меня, - отвечаю я.
- Потому что я не мог поверить собственным ушам.
- Почему? Почему не мог? Ты видел, что творится снаружи, Райс? Там больше ничего не осталось, ничего…
- Не неси чушь, Слоун. Да даже если и так, ты не имеешь права решать за меня…
- А ты - за меня!
Патовая ситуация. Райс знает, что я права. Он засовывает руки в карманы, достает смятый лист бумаги, швыряет его мне и уходит. Я разворачиваю листок. Он промок, и почти все написанные от руки фразы размылись, кроме пары слов тут и там. Моя предсмертная записка для Лили.
Я борюсь со сном, когда ко мне приходит Грейс. Не хочу закрывать глаза, потому что стоит мне это сделать, и перед внутренним взором встает тот мужчина с улицы, мертвая девушка, отбрасывающий стул пинком к стене Райс. Но чаще всего я вижу мужчину, бредущего по стоянке и зовущего кого? Друга? Любимого? Отца? Брата? Меня мучают вопросы. Хотел ли он жить? Смог бы он выжить? Получается, что я решила, жить ему или умереть? Я загоняю мысли о том, что совершила, подальше, иначе зациклюсь на этом. Убийца. Так зовут Трейс и Грейс Кэри, но убийца не Кэри. Убийца - я. Вот о чем я думаю, слыша шаги Грейс. Остановившись в дверях, она усиленно пытается не смотреть мне в глаза.
- Райс сказал, что, скорее всего, ты никого не хочешь видеть.
Что еще ей мог сказать Райс?
- Но я хотела увидеть тебя, - продолжает Грейс.
Я гадаю, что последует за этим. Он сказал, что ты пошла туда умирать. Что ты сумасшедшая. Что ты опасна для всех нас. Что ты - убийца.
- Он сказал, что мужчина был ранен. И умирал. - Она умолкает. - Он сказал, что это был не мой папа.
Значит, меня он не выдал.
- Это был не твой папа, - повторяю я слова Райса.
Грейс вздыхает так, словно только теперь позволила себе окончательно в это поверить. Пересекает комнату и садится на краешке моей кушетки. Некоторое время она нервно кусает ногти.
- Я не понимаю тебя, - наконец признается она.
- А что тут понимать?
- Ты же сделала это… не из-за того, что я тебе сказала? Не из-за того, что хотела загладить передо мной свою вину?
- Разве это имеет какое-то значение?
- Если бы ты умерла, меня бы это мучило.
- Я сделала свой выбор. И ты бы не была виновата в моей смерти, - отвечаю я. - И твои родители тоже сделали свой выбор.
- Не надо.
- Они сами предложили пойти первыми.
- Замолчи, Слоун.
- Мы обе присутствовали при этом.
- О, так ты считаешь, что раз пошла туда, то можешь теперь говорить мне подобное? - злится она. - Черта с два я буду это терпеть.
Пожав плечами, я снова закрываю глаза. Меня тянет в сон. Я хочу, чтобы Грейс ушла и я смогла поспать. Мое дыхание выравнивается, и я позволяю себе задремать.
Грейс поднимается с кушетки.
- Знаешь, что меня бесит? - спрашивает она, и я выплываю из дремы. - То, как все об этом говорят. Что мои родители сами решили выйти на ту аллею, что они полностью осознавали, что могут там погибнуть. Но они ни за что бы этого не сделали, если бы подозревали, что есть хотя бы малейший риск. Никто не думает об этом.
- Но они сделали это, - говорю я.
- Потому что считали, что улица чиста, - отвечает Грейс. Она убирает волосы с моего лица - так бережно, что я теряюсь. Этот нежный жест совсем не сочетается с жесткостью ее слов. - Они бы ни за что не вышли на ту аллею, посчитай это опасным, потому что у них были мы. Как ты думаешь, почему они позволили стать лидером Кэри, в то время как сами, в отличие от него, были взрослыми? Потому что если бы что-нибудь случилось, то умер бы он. Не они. Они вышли на ту аллею, потому что он сказал им, что она пуста, но он ошибался.
- Он сожалеет об этом.
- Если бы он об этом сожалел, то сегодня вышел бы на улицу сам. О, Трейс тоже благодарит тебя. - Ее голос дрогнул. - Кажется, ты заставила его наконец-то понять, что наши родители мертвы.
Я сворачиваюсь на постели клубочком и застываю в этой позе, пока Грейс не уходит. Затем так тихо вздыхаю, что не слышу саму себя. Я воображаю, что умерла, и постепенно всё вокруг меня исчезает.
Реальность возвращается звуком странных неровных шагов.
Кто-то заходит в комнату. Моей щеки касается грубая мозолистая ладонь. Такой не может быть ни у кого из тех, кто прячется в школе. Подушечки пальцев оглаживают мое лицо. Я думаю о том, что всё еще сплю, и мне это снится, но мне этот сон ужасно не нравится, поэтому я отворачиваю лицо, избегая прикосновений, после чего снова слышу шаги и осознаю, что не сплю. Я резко сажусь и затуманенным взглядом таращусь в открытую дверь. Отсюда коридор видится пустым и холодным. Так я спала или бодрствовала? Я медленно встаю - тело протестующе ноет - и тихо выхожу из медкабинета. Останавливаюсь в коридоре, не зная, что дальше делать. Здесь темно и я чувствую себя беззащитной, но в то же время хочу знать, кто трогал меня, потому что чем больше прихожу в себя ото сна, тем сильнее уверяюсь в том, что прикосновения мне не снились и что они были мне знакомы, а реальность этого я принимать никак не хочу.
Я прохожу кабинет администрации и останавливаюсь перед баррикадами у главного входа. Пытаюсь вспомнить, каково это было - входить в эти двери в обычный школьный день, но не могу.
А затем вдруг вся напрягаюсь.
В воздухе отчетливо ощущается присутствие еще одного человека. Шагнув вперед, я обвожу взглядом пространство, но никого не вижу. Я возвращаюсь в коридор, из которого пришла, когда меня охватывает неприятное чувство, будто за мной наблюдают. Горло заполняет мускусный запах. Грудь теснит. Такое ощущение, будто меня всю обмотали целлофановым пакетом. Неужели я буду помнить о нем вечно, неужели никогда не забуду прикосновения его рук, его запах?
- Отец, - говорю я.
Мой хриплый голос, раздавшийся в тишине коридора, выводит меня из состояния транса. Я поспешно возвращаюсь в медицинский кабинет и, сев на край кушетки, жду, когда сжавшая мое сердце невидимая рука отпустит свой захват. Взяв фонарик, я включаю режим слабого освещения, и луч выхватывает лежащую на столе записку для Лили. Я разворачиваю ее и разглаживаю снова и снова, пока не успокаиваюсь.
Слышит ли сестра его там, где бы она ни была? Слышит ли она его голос или шаги в своих снах? Слышит ли его, даже бодрствуя, или перестала слышать, как только ушла? Стало ли ей легче вдалеке от нас? Или, может, теперь она слышит мой голос и мои шаги? Надеюсь на это. Надеюсь, я стала ее неотступным призраком.
Глава 2
- Готова присоединиться к миру живых?
Я морщусь. Да и сам Кэри морщится, как только слова слетают с его губ.
- Наверное, - отвечаю я.
Он принес мне одежду из комнаты драмкружка: клетчатую мужскую рубашку и неподходящие по размеру джинсы. Я выгляжу как деревенщина. Пуговицы на поясе впиваются в живот. Я переодеваюсь в маленькой душевой в другом конце медкабинета и когда выхожу, Кэри ждет меня, чтобы спросить, готова ли я.
- Как там? - интересуюсь я. - Ну… снаружи.
- Там бродят несколько мертвых, по большей части - на дороге. К дверям школы они не вернулись, что нам на руку, - рассказывает он. - И мы снова закрыли окна, на всякий случай. Ты нормально себя чувствуешь? Ты была в своего рода отключке, когда мы принесли тебя сюда.
Голова под повязкой чешется. Да и выглядит повязка глупо, но сказать об этом было бы с моей стороны черной неблагодарностью. Одна сторона лица исцарапана и покраснела. На щеке кровоподтек. Всё мое тело за последние двадцать четыре часа зацвело синяками и ссадинами. Я ощущаю себя так, словно попала в автомобильную аварию. Кэри я говорю, что со мной всё в порядке.
- Верю, - отвечает он, после чего мы оба неловко стоим друг перед другом.
Под пристальным, долгим взглядом Кэри я чувствую себя неуютно и меня бросает в жар.
- Что? - спрашиваю я.
Он пожимает плечами.
- Я просто удивился, что ты вызвалась туда пойти.
- Все удивились.
- Да, но пойти, наверное, должен был я.
- С чего бы это?
- С того, что так постоянно твердят Грейс и Трейс. Я не знаю. Теперь Трейс заявляет, что твоя кровь тоже была бы на моих руках.
- Глупость.
Кэри медленно выдыхает.
- Ты правда так думаешь?
- Дело не в тебе, Кэри.
- А в чем?
Я отвожу взгляд, и он говорит:
- Райс рассказал мне.
- Рассказал что?
- О мужчине снаружи. О том, что ты сделала. Райс сказал, что тот был полубезумен и что привести его сюда было рискованно. Теперь он… среди тех бродячих.
Значит, мужчина превратился. Глаза жжет. Но я не хочу говорить об этом с Кэри, поэтому возвращаю разговор к Трейсу с Грейс:
- Они просто печалятся о родителях. Им нужно пережить…
- Все печалятся, - прерывает Кэри меня. - Да весь мир печалится. Единственная разница между ними и нами в том, что их родители пробыли рядом чуть дольше, а единственная причина, по которой они продержались так долго - я, и… - Следующие слова даются ему с трудом: - Я извинился перед ними, а они ни разу не поблагодарили меня за то, что до сих пор живы.
- И вряд ли поблагодарят.
- Не волнуйся, я этого и не жду.
Мы некоторое время молчим, а потом я вроде как лгу. Но это белая ложь. Может быть, благодаря ей ему станет легче:
- Спасибо, - говорю я, глядя ему в глаза.
Однако не получаю ожидаемой реакции. Кэри не становится легче. Наоборот, он кажется еще печальней, чем раньше.
Кэри выдавливает улыбку, но меня ей не обманешь.
- Давай вернемся к остальным, - предлагает он.
Когда мы входим в банкетный зал и все устремляют на меня взгляды, я ощущаю себя почти так же, как в обычный учебный день. Трейс пересекает зал и обнимает меня, прежде чем кто-то успевает хоть что-то сказать. Мне больно. Трейс ничего не говорит, просто держит меня в объятиях, пока Райс не произносит:
- Я тоже туда ходил.
- И заслужил за это дружеское похлопывание по спине. - Трейс отпускает меня и смотрит мне прямо в лицо. В его глазах теплота. - Спасибо за то, что ты сделала для нас, Слоун.
- Забудь. - Я хочу, чтобы все об этом забыли.
- Ты должна знать: для меня очень важно, что ты попыталась. - Он бросает через мое плечо взгляд, в котором уже нет ни капли теплоты. - В отличие от кое-кого.
- Пошел ты, - устало отзывается Кэри.
- Кто займется завтраком? - спрашивает Райс. - Я вчера его делал. Сегодня не буду.
- Я сделаю, - вызывается Трейс.
Удивительно. За всё время, проведенное тут, Трейс ни разу не готовил завтрака. Да и готовить-то нечего. Нужно всего лишь побросать фасованные продукты и напитки на поднос. Трейс подбегает к сцене, поднимается на нее и исчезает за занавеской.
- Кухня в другой стороне, - кричит ему Райс.
Стоит ему это сказать, как снова появляется Трейс - с бутылкой виски в руках.
- Я не совсем это имел в виду, говоря о завтраке.
- Почему мы не распили ее в тот же день, как только нашли? - Трейс спрыгивает со сцены. - И чего нам еще ждать? По-моему, у нас нет времени на то, чтобы ждать.
- Всё, что у нас есть - это время, - возражает Грейс.
- Да. Но кто знает, сколько его у нас осталось? Да хрен с ним, с завтрашним днем, и с послезавтрашним, и с послепослезавтрашним. - Трейс открывает бутылку, поднимает ее, чтобы сделать глоток и останавливается. Он протягивает виски Райсу и мне. - Вы должны быть первыми. За то, что сделали.
- Придурок, - говорит Кэри.
Трейс игнорирует его. Райс берет у него бутылку, подносит ко рту и запросто делает несколько глотков. Затем передает виски мне. Я подражаю ему, но чуть не давлюсь. Алкоголь обжигает горло. Я возвращаю бутылку Трейсу. Выпив, он отдает ее Грейс, которая, глотнув из нее, неохотно протягивает виски Кэри. Мы передаем бутылку по кругу. Харрисон с трудом проглатывает виски и сразу же хватает бутылку сока, чтобы запить. В этот момент он выглядит совсем юным.
- Неженка, - ухмыляется Трейс.
Грейс пихает его локтем:
- Лучше пусть запивает, чем выплевывает.
После ее слов мы внезапно осознаем, что это весь алкоголь, какой у нас есть. Одна бутылка виски. И всё.
Вряд ли тут в школе запрятано еще какое-нибудь спиртное.
Трейс ставит бутылку на пол, и мы пускаемся в сложную дискуссию о том, как нам ее выпить - одним махом или умеренно.
- Мы должны справедливо ее разделить, - говорит Кэри.
- Эй, если бы жизнь была справедливой, то тебя бы тут не было, - отвечает Трейс. Кэри не поддается на провокацию. Мне сегодня его так жаль. - Да и веселье далеко не всегда бывает справедливым.
- Знаешь, мы не собираемся сидеть тут трезвыми и глядеть на то, как ты нажираешься, - отзывается Райс.
- А что, отличная идея! - восклицает Трейс, но убедить нас в этом, как ни старается, не может.
Не знаю, кто первый упоминает об алкогольных играх, но всё заканчивается тем, что мы усаживаемся на пол, чтобы сыграть в "Я никогда". Трейс доволен таким оборотом событий, и это подозрительно: может, он делал абсолютно всё, а может, просто будет врать. В любом случае, начинает он.
- Я никогда не купался нагишом в Пирсон-лейк. - После его слов наступает неловкое молчание, Райс и Кэри выпивают. На лице Трейса появляется легкая улыбка. - Что, одновременно?
- Иди нах. - Райс выхватывает бутылку у Кэри. - Я никогда не списывал на экзамене.
- Брешешь, - отзывается Кэри.
- Я такой умный, что не приходилось.
Выпивают все, кроме Харрисона.
- Я никогда не писал сексуальные смс-ки, - говорит Кэри.
Пьют Трейс и Райс. Трейс обалдевает, когда за бутылкой тянется Грейс.
- С кем? - спрашивает он.
Грейс улыбается, но не успевает ответить.
- Стой, - останавливает ее брат. - Проехали. Не хочу этого знать. Подожди… ты переписывалась с кем-нибудь из моих друзей? О боже, неужели с Робби?
Губы Грейс расплываются в широченной улыбке, и Трейс ворчит:
- Надеюсь, этот сукин сын помер.
- На самом деле обмениваться эротическими смс-ками скучно, - объявляет Райс. - Что случилось с любовными письмами? Прошу прощения - с любовными е-мейлами?
- Теперь уж с любовными письмами, - рассеянно отзываюсь я. - Капут е-мейлам.
- Ты так это говоришь, что у меня мурашки бегут.
Лили показала мне однажды пошленькое смс-сообщение. В нем было написано что-то вроде: "я хочу быть внутри тебя", только в сокращенном текстовом варианте. Я тогда покраснела, а сестра вела себя так, словно это нормально, что кто-то пишет ей подобные вещи.
- Как там было? - спрашивает Харрисон.
Я не осознаю, о чем он спрашивает, пока не поднимаю взгляда и не вижу, что все смотрят на меня и Райса. Я поспешно опускаю глаза, желая, чтобы на этот вопрос ответил Райс. Он понимает это. Понимает, но всё еще злится на меня, поэтому говорит:
- Не знаю. Что скажешь ты, Слоун?
- И я не знаю, - качаю я головой.
- Знаете, - не отстает Трейс. - Расскажите нам, как там на улице.
Сердце пропускает удар, затем…
- Тихо, - отвечаем мы с Райсом в унисон.
Так странно, что у нас вырывается именно это слово. Я смотрю на него, а он - на меня, и чувствую, что произошедшее связало нас на всё оставшееся нам время.
- Там тихо, - повторяет Райс. - Это трудно описать.
Все переводят взгляды на меня, ожидая подтверждения. Я могу лишь кивнуть.
- А что случилось, когда они напали на вас? - спрашивает Грейс. - Не понимаю, как вам удалось вернуться. Райс сказал, что их было больше, но вы отбились и… - Грейс замолкает, и я знаю, о чем она думает. "С моими родителями было то же самое. Но они не выжили". - Вас даже не покусали.
- Я едва этого избежала, - замечаю я.
- Едва избежала, - тихо повторяет Кэри.
- Знаете… они не очень-то сообразительные, - объясняет Райс. - Они… не действовали сообща. Вели себя как тупые животные. Дрались и мешали друг другу, чтобы добраться до Слоун. Я воспользовался тем, что они все отвлеклись на нее. Там что нам повезло.
- А девчонка была настойчивой, - добавляю я, и ее образ тут же рисуется у меня в голове. Ее глаза смотрят в мои. Я помню в них голод, но помню и кое-что другое: тоску… Нет, я себе это навоображала. Я снова представляю себе девчонку и в этот раз вижу только голод. Только его, и ничего больше. Вот так всё просто. Так просто, что почти прекрасно, как бы ужасно это не звучало.
- Тебе было страшно? - спрашивает меня Грейс.
Я не могу ей лгать.
- Нет. Ну, то есть… когда ты знаешь, что это вот-вот произойдет… что сейчас ты умрешь… часть тебя принимает это, потому что ничего другого не остается.
- Тебе так показалось, потому что ты была в полубессознательном состоянии, - говорит Райс. - Уверен, ты чувствовала бы себя иначе, не стукнись головой.
- Думаешь? Сомневаюсь.
Трейс восхищенно присвистывает.
- А я бы не смогла принять такое, - признается Грейс.
- Как по-вашему… - начинает Харрисон и замолкает. - У них есть душа?
- Твою ж мать, - кривится Кэри. - Было гораздо веселее играть в "Я никогда".
Долгое время все хранят молчание, а потом Грейс тянется к бутылке.
- Я никогда не крала у родителей.
- Правда? - спрашивает Трейс.