Она мотнула головой, височные кольца мелодично звякнули, губы жалко дрожали, а покрасневшие от бессонницы и слез глаза опять стали мокрыми. "Невыносимо отвратительное зрелище", - передернуло лорда.
- Господин, умоляю, спасите еще одного мальчика. Он еще где-то там, в завалах, но он жив.
- Какого мальчика? Выведены все.
Она опять отчаянно мотнула головой:
- Его нет среди спасенных.
"Баэр, там еще кто-то живой остался?"
Дух сопел, но молчал.
"Баэр!!!"
"Ты сказал искать синтов и дальегов, а он - ни то ни другое. Ничтожный пария", - виновато выдавил предок.
"Дерьмо ты собачье! Азархарт по тебе плачет, дряхлый засранец, - выругался лорд. - Где он? Веди!"
Но при мысли об еще одном переходе его едва не вырвало.
"Не поведу, - уперся Баэр. - Там точно не вытащить, только по частям. Руку ему придавило. Пилить будешь? А если и вытащишь, сдохнет сразу: в конечности кровь загнила уже. Пошевелишь - яд расползется".
"Но он жив?"
"Уже нет… почти".
"Покажи".
Шок, испытанный Наэрилем, изгнал даже мысли о мертвой Саэтхиль и ее убийце. Лорд вздрогнул и едва удержал возглас: "Лэйрин?"
Но нет, невозможно. Померещилось. Да и откуда в недрах горы Раэн возьмется ненавистный принц? Черноволосый, коротко стриженный парень был вполне жив - повернул голову, словно почуяв потусторонний взгляд, и сходство с Лэйрином окончательно развеялось.
На лорда, точнее, куда-то сквозь него, смотрели глубоко посаженные под густыми бровями, полные боли черные глаза. Не зеленые. И лицо у мальчишки совсем другое - узкое и острое, как клинок, с родинкой на смуглой скуле. Хотя возраст, похоже, тот же - лет шестнадцать, не больше. Через миг парень застонал и потерял сознание.
Капкан, пленивший его, был довольно просторным: рухнувшие глыбы сложились шалашиком. Левая рука парня уходила в щель между камнями. Он еще и умудрился как-то перетянуть ее ремнем чуть ниже локтя. Наверняка зубами затягивал. Если давно наложил жгут, лучше сразу отрубить руку - ее точно не спасти. Но для замаха мечом места нет. Придется пилить.
"Веди, Баэр, - приказал лорд. - И готовься к ответу: столько умолчаний не прощу".
"Отвечу, чего уж… Но чем ты расплатишься за переход?" - Дух сразу перешел на деловые отношения.
"Снами, как обычно".
"Держишь нас на голодном пайке! Кончились в эту ночь все твои сны, Наэриль, а новых ты еще не наспал".
"Тогда возьми память о сегодняшнем спасении половины дальегов и синтов. Только это. И только половину. Хватит?"
"Две трети".
"А не жирно тебе будет хапнуть четыре полновесных часа моей жизни?"
Дух укоризненно напомнил:
"Так я же тебя в долг переносил, смотри, как я весь истощился уже".
"Не могу. Ты же не воплощен".
"Вот именно! И скоро обессилю так, что и голоса не останется. Ладно, пусть будет половина этой ночи".
"Не этой ночи, а сугубо время в очерченных мной рамках. Даже не надейся смухлевать, старый лгун. Я записываю все, ты знаешь. Мои полуночные забавы с девицами тебе не достанутся".
Обиженный дух проворчал что-то невнятное, а Наэриль уже занялся подготовкой к последней спасательной операции: потребовал у жрицы жгуты, бинты, пилу и обезболивающие снадобья. Смел полученное в ее же холщовую наплечную сумку, повесил флягу с целебной смесью настоев на пояс и спросил:
- Как его зовут?
- Последнее его имя - Ильде.
- Сладкий? - перевел Наэриль с древнего языка айров и криво ухмыльнулся. - Так он ваш жрец?
- Младший. Его первое посвящение было месяц назад, - чуть покраснела синтка.
- И кто его посвящал? Уж не ты ли?
Ее взгляд стал возмущенным:
- Как можно, господин! Я - такая же жрица первой ступени. Его посвящали сама Отраженная Саэтхиль и четвертый сын старейшины.
- Мерзость какая. Ну и аппетиты у старухи… были, - пробормотал лорд. "Идем, Баэр".
"Ну вот какое тебе дело до какого-то паршивого изгоя, от которого даже синты отказались?" Ворча, Баэр на этот раз с демонстративной медлительностью, явно наслаждаясь процессом, запустил невидимые ледяные когти в плоть и душу потомка.
То, что придавленный обвалом мальчишка снова пришел в себя, позволило Наэрилю подготовить его к явлению спасителя. Не сходя с тропы духов в мир, лорд выпустил лишь голос:
- Ильде, слушай внимательно. Я - лорд Наэриль фьерр Раэн, хозяин горы. Пока я невидим, но сейчас попробую тебя вытащить. Твою руку придется оставить здесь. Ты согласен?
- Я брежу! - прошептал мальчишка, вглядываясь огромными глазами в нависшие над ним глыбы, откуда раздался голос лорда. - Камни говорят со мной. Я схожу с ума…
- Еще не сошел, не волнуйся. Когда сойдешь - не заметишь. А пока ты вполне здраво пытаешься анализировать свое состояние. Похвально, но надо выбираться. Я не галлюцинация. Когда я проявлюсь, здесь станет тесновато. Придется потерпеть.
- А пить у тебя найдется, хозяин? - Мальчишка облизнул пересохшие губы.
Наэриль призвал еще пятерых духов, передал одному флягу с водой.
С точки зрения парня, фляга материализовалась в воздухе перед его губами. Ильде жадно припал к ней и пил, захлебываясь, пока не опустошил. Струйки жидкости прочерчивали дорожки по грязному подбородку. В зелье синтов, заготовленном специально для таких пострадавших, содержались и укрепляющие, и наркотические вещества. Мальчишка "поплыл": боль, плескавшаяся в глазах, отступила.
Когда Наэриль уже приготовил пилу и мысленными приказами расставил духов вокруг спасаемого, Ильде вдруг заявил:
- Лучше убейте меня, фьерр, но руку не режьте. Мне без нее никак. Жизнь будет хуже смерти.
Эту просьбу лорд, хорошо знавший обычаи подземного народа, понимал: лишенный рода и безрукий калека для них - меньше, чем никто. Пария лишится даже низшего у синтов статуса жреца, и в лучшем случае его сделают кастратом и прислугой у жриц, а в худшем - кормильцем змей.
- Ты давно жгут наложил, Ильде?
- Три яруса назад, мой лорд.
Полтора часа. Наэриль решил поверить. Чувство времени у синтов врожденное. Этот черноволосый парень мог его и унаследовать от матери.
"Ты слишком долго находишься на тропе, потомок, - встрял Баэр. - Мне напомнить, чем это грозит? Тем, что одним беловолосым дураком в горах станет меньше, а наш древнейший род иссякнет. Думаешь, твои враги достойны такой радости?"
"И кто об этом будет плакать, кроме духов?" - усмехнулся Наэриль.
"Не узнаю тебя, мой самый странный из потомков. Неужели ты оставишь неотомщенной даже смерть матери, не говорю уж о прочем?"
"Саэтхиль - только мое дело! Не рода!"
"Послушай старого и мудрого предка, Риль. - Баэр, не обращая внимания на гнев лорда, обратился к нему по детскому прозвищу, как к несмышленому младенцу. - На то, чтобы пилить кость, времени уже нет. У тебя два мгновения на действия. В первое мы распылим те две глыбы, что заклинили руку мальчишки, во второе - ты должен быть уже далеко отсюда. Вместе с этим бедолагой, если все еще хочешь его спасти".
"Я готов. Возвращаться будем в замок".
"Э-э… ты не забыл о вейриэнах?"
Сорвавшееся проклятие слилось с грохотом содрогнувшегося плотного мира, и Наэриль едва успел вырвать юного жреца из-под каменного крошева.
В следующий миг лорд, кашляя кровью - он успел все-таки хватануть острой режущей пыли, - вывалился из пустоты в замковую комнату для прислуги.
Вышколенные служанки, предупрежденные духами, приняли бессознательное тело мальчишки. Замковый знахарь тут же занялся его распухшей и почерневшей рукой, остальные захлопотали вокруг израненного господина, но Наэриль отмахнулся и, пошатываясь от усталости, отправился в спальню переодеться.
Шел он кружной дорогой, захватив самые закоулки: проверял, как устроены спасенные и оставшиеся без крыши дальеги, всем ли наложены перевязки и шины, все ли накормлены. По пути он стащил с себя липнувшую к телу изодранную и перепачканную своей и чужой кровью рубаху, и встречные слуги шарахались, отводя округлившиеся в ужасе глаза от рассеченного лица и торса господина, а женщины украдкой любовались его стройным мускулистым телом и вздыхали.
Если бы кто-то из суетившихся в коридорах и залах людей обладал способностью лордов-риэнов видеть духов, то зрелище ужаснуло бы их куда больше: вокруг Наэриля сплошным коконом вились невидимые дэриэны, жадно прикасаясь к его ранам и слизывая капли крови. Они кормились жизненной силой потомка и одновременно исцеляли: раны и порезы затягивались на глазах, подсохшие кровяные разводы исчезали.
Когда лорд добрался, наконец, до дверей спальни, его кожа сияла чистотой, как свежевыпавший снег, и была так же холодна от потусторонних прикосновений.
- Вода для омовения подготовлена, мой господин, - склонилась пред ним ключница, служившая еще его отцу. - Кого прикажете позвать?
- Никого, Дасса. Сделай все сама.
- Мои руки уже не так нежны и ловки, мой лорд.
- Твои руки всегда останутся для меня самыми лучшими в мире, кормилица.
- Льстец? - Женщина расцвела улыбкой и, привстав на цыпочки, легонько погладила всклокоченные и потерявшие блеск волосы своего любимца.
Ей было уже полсотни лет, но стараниями мага морщины еще не испортили ее доброго, но не слишком красивого лица с широкими скулами и крупным носом. Только тонкие "гусиные лапки" в уголках ее веселых карих глаз он не смог побороть.
"Баэр, можешь остаться со мной, - дозволил Наэриль, сразу пройдя в купальню и стягивая сапоги и штаны. - В замок никого не впускать. Вейриэны, если хотят, пусть берут крепость штурмом или ждут, когда я изволю принять их переговорщика. И скажи мне, сволочь древняя, почему я не помню вчерашний вечер?"
"Понятия не имею. - Голос духа приобрел невиннейшие нотки. - Ты же закрылся у себя в спальне. Но подозреваю, что ты рано уснул. Кстати, мы опросили духов, нашли убийцу твоей матери. Тебе понравится его имя. Дозволишь нам наказать его, или оставить это удовольствие тебе?"
Лорд, уже погрузившийся в блаженно горячую воду, дернулся и едва не захлебнулся от такого щедрого предложения. Вынырнул, откашлялся под испуганным взглядом Дассы.
- Риль, да у тебя слюна розовая! - ужаснулась она, заметив легкие разводы на воде.
- Я слишком долго пробыл на тропе духов. Пройдет к утру, не бойся.
Но женщина подхватилась, метнулась к двери.
- Я тебе зелье принесу, сынок. - Кормилица всегда его так называла наедине. - Приготовила, как чувствовала. И еще в воду настой надо добавить. Я Жака позову в помощь.
Наэриль кивнул, дозволяя.
- Брось меня подначивать, Баэр, - прохрипел он вслух, когда Дасса убежала. - Чего ты добиваешься? Чтобы я объявил кровную месть? Не дождешься. Я даже имени его не хочу знать. По сути, мою мать убил мой отец еще до моего рождения, когда изнасиловал ее, дочь синтского вождя. И не оставил у себя, а бросил обесчещенную и свихнувшуюся девку на расправу бледнорожим подгорным глистам, ее родичам. И родился я уже в синтском храме. "Мой золотой мальчик", - передразнил он кого-то до омерзения сладким голосом. - Саэтхиль, родив меня, принесла их замаскированному под храм борделю тонны золота и драгоценностей. Даже самый дохлый и бедный синт не скупился, чтобы хоть раз переспать с дочерью вождя, бывшей любовницей лорда и матерью будущего риэна.
- Как будто мы этого не знаем! - прошелестел над его ухом тоже усталый голос духа. - Мы же тебя и нашли по силе крови, мы же и вытащили.
- Тогда какого демона ты спрашивал, почему я полез спасать никому не нужного парию? То, что я не оказался в свое время на месте этого мальчишки Ильде, - чистая случайность. Если бы я не унаследовал ваш проклятый дар магов-риэнов, то пришли бы вы за мной? Нет! И моя так называемая мать сделала бы и меня храмовой подстилкой!
Бесплотный Баэр успокаивающе дунул холодом на разгоряченный доб Наэриля.
- Успокойся уже. Ты избежал этой печальной участи, мой риэн!
Но беловолосого прорвало, хотя его глаза уже закрывались от разморившего тепла, но спать было нельзя, и он говорил и говорил:
- Избежал? Только теперь я могу быть спокоен. Вспомни, Баэр, сколько раз, пока я не вырос, моя так называемая мать пыталась похитить меня обратно в свой вертеп? Вспомни судьбу моего отца. Ему тоже казалось, что он-то, лорд-риэн, избежит мести какой-то там ничтожной синтки. Где он сейчас? Даже вы, духи, до сих пор не смогли найти. Позорище на все Белогорье! Придумали версию о его самоубийстве в жерле вулкана. И все поверили. Радуетесь, что уже нет королевы, способной вывести эту ложь на чистую воду. А Саэтхиль до этой ночи присылала мне гниющие частички его тела. Я каждый день жил в страхе. Для меня она обещала приготовить нечто особенное. Совсем безумное. И сегодня храмовый раб заставил меня вспомнить те еженощные кошмары, которые ты у меня забираешь. Спасибо тебе, кстати…
Дух смущенно кашлянул:
- Гхм… да ладно. Иногда ты позволяешь нам взять и полноценные мгновения твоей жизни. Вчерашний вечер с девушками, например. Ты ведь понял, что я хватанул лишнего?
- Понял. Этого дерьма тоже не жаль, уж прости. Лучше и не помнить себя такого… - Лорд помолчал, но старая боль этой ночью всколыхнулась слишком сильно, и он уже не мог держать ее в себе, как держал, сколько себя помнил. - Если бы вы меня не вытащили, Баэр, моей первой женщиной стала бы при посвящении главная жрица. То есть родная мать! А после мою задницу порвал бы какой-нибудь ублюдочный четвертый сын синтского старейшины! Это им страшно льстит - трахать и истязать бастардов, о существовании которых их высокородные отцы даже не догадываются, потому что вы, дариэны, по-своему извращенно заботитесь о нас и спасаете только тех, в ком есть родовой дар. А остальные как же? Не горцы? Не живые? Не чувствуют боли?
Баэр перешел на мысленную речь: "Тише, Дасса с мужем на подходе. Поверь, неблагодарный, из-за одного только тебя у Белогорья масса проблем с синтами! Как же, вмешались в их священные традиции. А ведь ты - не единственный маг, вытащенный нами из их беленьких паучьих лапок. К счастью, большинство старших лордов-риэнов разборчивы в связях, и такие дети, как ты, редкость. Синты же тысячелетиями мечтают заиметь в своих тайных норах хотя бы одного риэна, потому отдают лордам дочерей в наложницы, а потом скрывают их детей, и даже то происшествие с дочерью вождя проглотили без бунта. А вот смерть главной жрицы, пусть парии и шлюхи, они не проглотят".
"Не смей так говорить о Саэтхиль!"
"Уж определись, мать она тебе или нет. Ты обязан так наказать убийцу, чтобы все остались довольны. Тогда мир вершин и недр будет сохранен. И хорошо, если ты сделаешь это до вмешательства Совета кланов и тем сохранишь тайну своего происхождения. И еще, Наэриль, помянул бы ты покойницу хоть одним добрым словом. Не гневи горы!"
Он не успел умолкнуть, как в купальню торопливым шагом вошла Дасса, бережно державшая чашу с зельем. Позади нее, опустив глаза, вышагивал ее мрачный и молчаливый муж с внушительным котелком в могучих руках. Этого рыжеволосого детину, обвиненного в воровстве каким-то графенком, Наэриль вынул из петли в одну из поездок по равнинному королевству, а Дасса уже в замке выходила висельника. С тех пор не было у лорда фьерр Раэн слуги преданней Жака. И даже то, что из-за поврежденного горла детина и спустя пять лет еще плохо говорил, только прибавляло ему достоинств.
- Это надо выпить до дна, мой лорд. - Дасса протянула Наэрилю чашу.
- Я же лопну! - ужаснулся он, косясь на дымившийся котелок. - Лучше бы я остался под завалом. В последнем шалаше еще можно было жить.
- Выпить надо только то, что в чаше, шутник.
После первого же глотка нестерпимо горького лекарства Наэриля едва не вывернуло, но он знал: возражать бесполезно. Дасса тут же пустит слезу, а от вида трясущихся губ и искаженных до безобразия лиц плачущих женщин его выворачивало посильнее, чем даже от жутких настоек. Приготовленных, кстати говоря, по семейным рецептам рода Раэн - сама кормилица ни демона не смыслила в магической силе трав.
Дасса, убедившись, что пациент покорно выдержал первое испытание, приказала мужу вылить в ванну горячий настой трав из котелка.
Пока несчастный лорд мучительно дергался и привыкал к горчичному жжению, охватившему его тело, Жак подтащил пустую бадейку и, взяв кувшин, начал лить воду на волосы Наэриля, положившего голову на мягкий валик на краю купели, а Дасса распутывала его длинные пряди и мыла.
"Помянуть добрым словом? - Перестав задыхаться, лорд мысленно продолжил беседу с духом-хранителем. - Их нет у меня для Саэтхиль. Особенно сейчас… Дьявол, как эта сулема жжет кожу! Вспомни, Баэр, сколько раз, когда я уже стал лордом, эта подземная гадюка подсовывала мне своих девок, даже девственниц, чтобы получить если не меня, то моего ребенка в храмовые рабы? Но я уже знал, что ей нужно".
"Но ведь ты не отказывался от таких даров, - заметил дух. - Причем брал… э-э… не традиционным способом".
"Клевета. Только тех, кто уже привычен к такому. Иных даже не трогал".
"И только беседовал до утра? Несчастные девочки! Они так потом жаловались на твою жестокость, что распугали всех горянок. Даже среди леди только и сплетен о том, как беловолосый негодяй Наэриль истязает маленьких синток. Надо же, мы-то печалились об извращенном вкусе нашего лорда-риэна, а у тебя, оказывается, имеется высокое моральное оправдание…"
- Пшш, Дасса! - прошипел вслух лорд. - Ты извела весь годовой запас горчицы?
- Это не горчица, а храш-корень. Лучшее средство для заживления внутренних кровотечений.
- А разве его надо принимать снаружи, а не внутрь?
- Риль, ты никак не можешь запомнить: внутрь храш-корень ни в коем разе нельзя, он сейчас в поры мягко впитывается, а изнутри - вмиг спалит.
- Сейчас это зелье тоже отлично справляется с превращением меня в вареный труп, - проворчал Наэриль.
"Мне плевать, Баэр, что вы все, включая обиженных девиц, думаете о моих вкусах, - мысленно говорил он в это время. - За все годы взрослой жизни у меня была только одна женщина, которую я не побоялся взять, как ты говоришь, традиционным способом и отдать ей себя до конца. Чужая служанка. Чужая жена. Я презирал себя, но был бесконечно ей благодарен. Сильвия подарила мне полноту ощущений. Дарила искренне, целую неделю. В ее глазах было счастье. И я действительно привез бы ее к себе в замок и готов был узаконить детей, если б они появились. А уродись хоть один риэном - женился бы на ней".
"На низкородной старухе из равнин?" - усомнился Баэр.
"Она была лишь лет на пятнадцать меня старше. Я - риэн. В моих силах было сохранить ей молодость. Но ее убил Рагар, будь он проклят".
"Какая трагическая история! - бессердечно хохотнул дух. - Ты накрутил себя за прошедшие пять с хвостиком лет до неимоверных высот романтики, потомок. Позволь напомнить. Ты соблазнил чужую служанку с единственной целью: подобраться к тайне принца Лэйрина. Но Рагар тебя просчитал и убил предательницу. Именно тот факт, что ей перерезали горло на полуслове и ты ничего не добился, хотя испачкался в глазах кланов, именно этот факт взбесил тебя до крайности, а не смерть глупой пешки".