Короли и Звездочеты - Туулли Лана Борисовна "Lana Tuully"


Аннотация 1. Научно-исследовательский Объект занимается всем понемногу - физикой, генетикой, изучением зон природных аномалий и вообще счастьем человеческим. Но однажды на Объекте появляется Кот. Черно-Белый, пушистый и противный. Его б прибить, но руки не доходят… Потом на Объекте появляются куда менее забавные гости, и аспиранту Сашке Глюнову становится не до науки: надо решить, верит ли он в существовании магии, драконов и прочих рыцарей, или люди во всех мирах скроены по одному шаблону, и подвержены одинаковым порокам? Или все беды, вдруг свалившиеся на Сашкину шею - всего лишь игра могущественных Королей и загадочных Звездочетов?

Аннотация 2 (для тех, кто знаком с 3 частью Хроник): о том, как мэтр Лотринаэн искал Октавио Громдевура, к каким катастрофам это привело, и к чьим победам вывело.

Содержание:

  • Короли и Звездочеты 1

    • I. СТЕПЬ 1

    • II. ПЕШКИ 5

    • III. Размен фигур 11

    • IV. ХОД КОТОМ 14

    • V. КРЕПОСТНАЯ БАШНЯ 19

    • VI. БЛИЦ 22

    • VII. МАНЕВРЫ НА ФЛАНГАХ 24

    • VIII. ДРУИД 29

    • IX. ОХОТНИКИ 33

    • X. МОНСТРЫ 36

    • XI. СОВЕТНИК 40

    • XII. ДАЛЕКО И БЛИЗКО 45

    • XIII. БЛИЗКО И ДАЛЕКО 48

    • XIV. СТРАТЕГИ 52

    • XV. ЧУДОТВОРЕЦ 56

    • XVI. ЗАГАДКИ 60

    • XVII. СФИНКС 65

    • XVIII. ТАЙМ-АУТ 69

    • XIX. МЕЛОЧИ 74

    • XX. ЛОВУШКА 77

    • XXI. КОРОЛЕВА 81

    • XXII. СЕРДЦЕ 85

    • XXIII. ЗВЕЗДОЧЕТЫ 90

    • XXIV. ЧУДЕСА СЛУЧАЮТСЯ 95

  • Примечания 100

Лана Борисовна Туулли

Короли и Звездочеты

I. СТЕПЬ

До определенного момента жизнь Сашки Глюнова была простой и понятной. Золотая медаль в школе, призы и медали за участие в заочных олимпиадах по физике и химии, четыре курса биологического факультета на одни пятерки, неразделенная, доходящая до мании страсть к гипотезам и шахматам, и вечный стресс профессоров, желающих, чтобы гениальный юноша хоть раз послушал лекцию молча, без вопросов, не мешая им тихо и невнятно бурчать о чем-то своем, профессорском.

Кстати говоря, особо гениальным Сашка Глюнов не был. Настырным, креативным и отказывающемся верить в невозможное - это да, но вот в своей избранности и уникальной неповторимости мышления Сашка сомневался, сомневался и еще раз сомневался.

А чтоб сомнений не возникало у других - закапывался в учебники, уходил глубоко в Сеть, и учился, учился, учился…

Оказался на Объекте 65/113 Сашка Глюнов случайно. Можно сказать, пострадал из любви к науке. Однажды осенью пятого курса ночью ему приснилась Концепция. Нет, правда, никаких шуток. Перед сном он до шороха в глазах резался по сети в "Эвалодром" - модную игрушку на тему эволюции и возникновения суперчеловека.

В соответствии с сюжетом игры Сашка принял на себя роль Гениального Злодея, построил на своем стратегическом заводе систему СуперКлон, и запустил управляемую эволюцию, плодя монстров. По Сашкиному сну пробежались чудики с верхнечерепными выростами наноцераптосов, лапами номодуалиредусов и мускулами бронтопитеков.

Потом Сашка оказался в пещере, где на стене грустный профессор Василий Иваныч Гугоня рисовал скелет ископаемого человека и третировал разоблачителей Гейдельбергской челюсти за неверие в науку… Сашка, разумеется, возразил - он полгода собирался возразить Василию Ивановичу, но тот, как обнаружилось, перед лекциями и семинарами затыкал уши плотными ватными комками, а потому принципиально со студентами не спорил. Рассердившись, что даже на заре эволюции, в палеотическом бунгало, где даже тараканы еще не нашли себе место под солнцем, Гениального Злодея не слушают, Сашка подскочил, схватил карандаш и бумагу, и принялся чертить возможные скелеты древних прародителей и возможных вымерших братьев Человека Разумного. Намечать на схемах точки фиксации мышечных и сухожильных связок, потом рисовать формулы, объяснявшими максимально допустимую для сего организма нагрузку, потом, захихикав, начал предлагать химические вещества, из которых должны были бы состоять такие кости… Потом Сашке окончательно снесло крышу, и он набросал еще пять-шесть вариантов развития скелета разумного существа - всё, как и должно быть, централизация, цефализация и манипуляция, да всё с формулами, с расчетами…

Утром, вдохновленный и отчаянно зевающий, Сашка обнаружил пачку перечерканной бумаги на столе у компа, удивился своей ночной работоспособности, и, еще не окончательно проснувшийся, добрел до универа, где представил свой труд на семинаре у Гугони. Тот, что удивительно, не стал делать вид, что ничего не слышит, а сразу схватил ночные откровения Глюнова, пролистал и удивился. "Растёте, юноша", - сказал Василий Иванович. - "Мы с вами из этого материальца статеечку склеим".

Статейку склеили - правда, под двойной фамилией, и однокурсники долго дразнились, называя Сашку "гугин внук". Потом… потом была сессия, их ссора с Машей, негласный чемпионат города по "Эвалодрому", где Глюнову досталось почетное второе место, а еще чуть позже Сашку вдруг пригласили в деканат, где очень важный дядя предложил место в аспирантуре. Не смели мечтать? Ах, молодой человек, вы себя мало цените. Мы будем рады предоставить вам место для научной работы под руководством доктора ***, или в лаборатории профессора ***, и вообще, вы подаете надежды, как раз укладывающиеся в русло нашей проблематики… Родители идею аспирантуры поддержали, Машка, коза этакая, сказала, что ей все равно - но пиши, вдруг отвечу… Чтобы ускорить радость встречи с будущим полигоном своих великих открытий, Сашка порывался экстерном сдать последнюю сессию и даже выдал диплом к защите за месяц до официального срока. Когда же Глюнов попробовал побеседовать с профессором Гугоней, что, дескать, зачем время тянуть, ведь диплом уже готов, тот по сформированной еще пятнадцать лет назад, во время демографического всплеска привычке меланхолично уточнил: "Рожаете?"… Другими словами, получение заветных красных корочек не стало для Саши Глюнова каким-то экстремальным, знаковым событием жизни. Всего лишь еще одним шажком к будущим Великим Открытиям.

И вот в середине прошлого лета свежеиспеченный специалист-палеонтолог Александр Глюнов увидел то, что отныне будет определять его судьбу - полынную степь, камни, горы и Объект 65/113.

Создатели Объекта 65/113 были маньяками своего, особенного рода: они искренне верили, что человечество идет к своей гибели, и потому неплохо бы ему в этом деле помочь. В том числе, и создать Объект 65/113.

Создали.

Хм… а человечество почему-то еще живо…

Если оставить неуместные шутки, то Объект 65/113 был весьма и весьма известным в очень узких кругах испытательным полигоном. За пятьдесят лет существования Объекта на нем было сделана как минимум дюжина государственных премий, присвоено шикарное число научных степеней, и вообще, когда лет сто спустя рассекретят соответствующие документы, человечество вздрогнет, узнав, скольким обязано маленькому научно-исследовательскому комплексу, затерянному в полынных горьких степях.

Правда, за последние пятнадцать лет Объект 65/113 потерял покровительство в верхах, а заодно и хозяина; по последним сведениям, он даже был продан, как какая-нибудь древняя ваза, с молотка, и сейчас официально принадлежал какому-то ООО. или ОАО. Или еще кому-то. Учредителем трех таинственных букв была Академия Наук, так что и профиль исследований, и даже легкость протаскивания "своих" аспирантов оставалась прежней, но все же, по уверениям старожилов Объекта, с которыми Саша познакомился по прибытии, жизнь уже не была прежней.

Раньше-то посмей не явиться на утреннюю проверку, сетовала тетя Люда, распоряжавшаяся местной столовой, - тебя сразу в кутузку и давай допрашивать на предмет подрывных настроений. А если уж за ручку с кем-то из местных парней прогулялась - всё, - плакалась тетя Люда, считают вражьей силой и давай допрашивать, кто, куда, чего… В переводе с женского на нормальный слезы поварихи означали: тетя Люда была недовольна тем, что Объект больше не охраняли три сотни солдат, прапорщиков, сержантов и лейтенантов срочной службы, а значит, свое пылкое женское сердце тетя Люда была вынуждена расходовать всего лишь на отряд "штабс-капитана" Волкова.

Не на ученую худосочную братию, в самом-то деле, тете Люде себя тратить? Повариха сердобольно подкармливала многочисленных очкариков в белых халатах или синих комбинезонах, собиравшихся по утрам и вечерам в столовой, а после, расставив в ряд пустые кастрюли и вымытые тарелки, красила полные губы красной помадой, глаза - изумрудными тенями, укладывала пышную блондинистую шевелюру и томно дозволяла себя проводить кому-нибудь из подчиненных Волкова - Серову, Бульфатову, Прытковецкому и Ноздрянину везло чаще других.

Может, что-то и изменилось, думал Саша, может, и стало хуже, но в глубине души новоиспеченный аспирант признавал, что Объект произвел на него сильное впечатление. Кажется, что эти серые прямоугольные бункеры возвели где-то на Луне, на другой планете - прямо у входа в каменистое ущелье, покрытое чахлой полынью; с одной стороны за Объектом возвышаются горы, с другой - открывается чахлая степь, лишь слегка расчерченная едва живыми лесопосадками, бетон, колючая проволока, далекий волчий вой по ночам - и никаких следов цивилизации.

Население Объекта составляли десяток мощных вычислительных машин, два десятка умных и очень занятых дядей, которые утверждают, что понимают, что именно эти машины делают, зачем чего вычисляют. На противоположном конце служебной и, чем черт не шутит, эволюционной лестницы располагался господин Александр Глюнов, а остальные… Нечто среднее. Не успев позавтракать, разбегаются по своим лабораториям, которые находятся под Объектом 65/113, - поговаривают, тамошнее хозяйство имеет собственный ранг и кодировку, и вообще, занимаются не как мы, общей околонаучной лабуденью, а серьезными исследованиями. И, разумеется, охрана.

Господин "штабс-капитан" Волков (штабс-капитан он потому, что показался Сашке похожим на незабвенного Овечкина из старого фильма); его верные подчиненные - замы Волчановский и Серов, ну, и, как уже упоминалось -Бульфатов, Ноздрянин, Прытковецкий, Сытягин, Хвостов, и Догонюзайца - этих "красавцев", проверявших периметр и безопасность Объекта четырнадцать раз в час, Глюнов хорошо запомнил, а прочие их сослуживцы слились в единый образ. Рост образа - от метра восьмидесяти пяти до метра девяноста пяти, вес - от 90 кг до 100, и это не какой-нибудь жирок, а литая мускулатура; выпяченные подбородки, очень короткие, до невидимости, стрижки и вечная паранойя в глазах.

Первое время Глюнов удивлялся - зачем научно-исследовательскому центру, пусть и работающему над смежной проблематикой, где невозможно провести четкую грань между результатами, способными облагодетельствовать человечество, и результатами, способными его же уничтожить, - такая сильная охрана. Нет, в самом деле - парни Волкова вечерами любили поджигитить на своей спортплощадке за корпусом Б, легко перебрасываясь двухпудовыми гирями или тренировочными гранатами (смысл игры заключался в том, чтобы не ловить не тренировочную), и Сашка, человек впечатлительный и склонный к фантазиям, нисколько не сомневался - их место где-нибудь на передовой. В окопах. В брустверах. С базуками. Больше никаких "военных" терминов Сашка не знал, о существовании "горячих точек" на планете лишь догадывался, на всякий случай веря выпускам новостей, а потому придумать назначения "волчатам" не мог, но точно понимал: возле научного Объекта, где ничего и никак не может случиться в принципе, Волкову и команде не место.

Ну, может, стайка мышат из подвальных лабораторий вдруг исчезнет… Так они не кошки, чтоб ловить!

Как-то раз Петренко, деловито сортируя отчеты по папкам и выхватывая остронаманикюренными когтями распечатанные доклады раньше, чем они появятся из принтера, снизошла до объяснений. Оказывается, здесь как-то раз, за месяц до появления на Объекте Глюнова, произошло ЧП. нет, сбежали не мыши, а вдруг из ниоткуда появились две странные особы, порвали колючую проволоку; начхав на все пароли и идентификационные меры, включили Систему, остановленную на сутки ради профилактики - у господина Монфиева, начальника и организационного директора Объекта 65/113, именно в тот день случился юбилей, и все важные сотрудники отбыли по этому случаю на пикник. А остальные, оставшиеся без начальственного присмотра, естественно, выпивали за спортплощадкой, самовольно бросив рабочие места. Так вот, две особы, одна - явно женского пола, а вторая - нечто очень специфическое, может быть, как-то не так реабилитированный инвалид, устроили здесь погром. Врубили Систему, зачем-то развинтили половину оборудования, хорошо еще, не добрались до подвальных клеток с экспериментальным материалом; а когда самопроизвольно сработала система оповещения, вместо того, чтобы сдаться властям, устроили гонки по пересеченной местности.

Указанные выше неведомые особы испугали до чертиков группу Теплакова - они проводили годичный эксперимент по выживанию в ограниченной эколого- и социосистеме, другими словами, проверяли, может ли малая группа сосуществовать в ограниченном пространстве, и какие условия для этого требуются. Так, значит, девица и ее специфическая "мутантка" забрались в подотчетный Объекту бункер 180936, организовали жуткую наскальную живопись по всем экранам, - так самое страшное, что и эксперимент они сорвали, и группа Теплакова месяц не сознавалась, боясь попасть к доктору Лукину на прием и спецобследование. Так вот, блестя глазами и агрессивным ярко-алым лаком на коготках, рассказывала Петренко, Волков и был тем самым майором, который должен был по сигналу на Объект прибыть и всех переловить. Заметь, - по-крокодильи ухмыльнулась секретарь господина Монфиева, он с тех пор потерял в звании: особы как-то очень хитро взорвали волковский джип, устроили камнепад - хотя все строители утверждали, что окрестности Объекта надежны… Короче, больше проколов Волков не допустит. Можешь спать спокойно, Глюнов, тебя убьют последним, по-солдафонски пошутила Петренко, и, уничтожив файлы, побежала докладывать Монфиеву о работе за указанный квартал.

Глюнов, Глюнов, Глюнов! - с упорством умалишенного доказывал Сашка треснувшему зеркалу в ванной своей однокоечной каморы в общаге, но не помогало. Те коллеги, которые снисходили до лаборанта по замене, хорошо, если запоминали имя. И написание фамилии. Но вот ударение…

Дождавшись, пока Саша Глюнов подпишет бумаги, о том, чего он не будет делать за пределами Объекта 65/113, господин Монфиев в ту первую и пока, за десять месяцев, единственную официальную встречу, сказал приблизительно следующее. Пункт 1. Мы тебе, конечно, рады. Пункт 2. У нас дармоедов нет. Пункт 3. Среди здешних аспирантов никак не может быть дармоедов, потому как см. пункт 2. Вывод: давай-ка, Сашка, работай. Как у тебя там дело с призывом в вооруженные силы?

Сашка, смущаясь, показал очки с шестью диоптриями на левом глазу (на правом было всего три) и сломанный в третьем классе, во время хоккейных дворовых тренировок, локтевой сустав. Мама в том году уезжала на два месяца ухаживать за приболевшей бабушкой, пока уговаривала капризную свекровь переехать жить к сыну и внуку, локоть успел срастись неправильно, потом, конечно, была операция…

Годен, но ограниченно, - не дослушал Монфиев. Это был пузатый, полный показного благодушия крепкий лысый человек лет пятидесяти, умеющий наслаждаться жизнью - он дружил со всеми, таинственным образом был в курсе всех последних происшествий, и вообще… Надо бы тебя сразу отправить вниз, рассуждал Монфиев, скептически оглядывая "теловычитание" Саши, в лабораторию к Бэлмо, только, понимаешь, там у него, чтобы только положить инструменты в мойку, надо степень иметь. Журчаков, конечно, попроще, но и у него штат полностью укомплектован. Чтобы не отвлекаться, сразу сообщим результат - Монфиев определил Глюнова в лаборанты по замене. То есть - вдруг кто заболеет, или отравится, или к доктору Лукину в постоянные пациенты напросится, а ты - тут как тут! Готов к труду! и, ограниченно, к обороне.

В обязанности Глюнова входило следить за машинами в кабинетах 101, 109 и 111 корпуса А; принимать несекретную информацию для Монфиева, чинить оргтехнику, которую постоянно обливала разнообразными жидкостями - от абсента до кофе - Петренко и находить ей новые пасьянсы в Сети; по средам и субботам выводить телевизионный сигнал "с воли" на "гробырек" "волчат", и раз в месяц составлять турнирную таблицу их междусобойчикового чемпионата по мочилову. ("Гробырьком" творческий Догонюзайца называл разговаривающий и показывающего неясные серые шумы ящичек из полуоплавленной черной пластмассы, чтоб не возникало ненужных ассоциаций с цивилизованным гордым словом "телевизор"). Ах, да, еще подбирать обзоры научной литературы для Атропина и готовится к кандидатским экзаменам.

Атропин - профессор Ян Витальевич Бэлмо (ударение на первый слог, и только посмей, Глюнов, спутать!!!) - считал Сашку чем-то вроде червя - явно пройденный этап эволюции, но пусть живет, ради пополнения биомассы. Занятий в аспирантуре не было никаких - не считать же занятиями попытки Петренко говорить по-английски; к тому же Атропин настаивал, что настоящего ученого видно только по результатам его самостоятельной работы, и постоянно цитировал Мичурина: дескать, вот был старик! Не стоит ждать милостей от природы! - квель мажестик, то бишь, что за мысль, что за глубина!! Фас, Глюнов, ату природу!

Из принципа вредности Сашка отыскал в сети биографию Мичурина, вычитал, что великого селекционера подозревали в том, что, дескать, злостно воспользовался результатами труда трех поколений предков-садоводов, и никаких милостей действительно не брал… он их крал, чучело огородное!

Надо бы Атропину хоть раз тот материалец показать. Или не надо? сомневался Сашка. И продолжал, по мере сил и возможностей, купаться в море доступной для сотрудников Объекта 65/113 информации, иногда всплывая для того, чтобы составлять программки для бухгалтерии, чинить старичок-ноут Евгения Аристарховича, и, как велела Петренко, поддерживать добрососедские отношения с Курезадовым.

Дальше