Простейшее объяснение бултыхалось у меня в голове уже несколько минут, словно недопитое коричневое в бутылке, которую я так и не выпустил из рук на протяжении всех произошедших с нами пертурбаций. Однако объяснение это было настолько кошмарным, что я ни на секунду даже не допустил, что его следует принять во внимание. Скорее я склонен был предположить, что Митрич оказался тайным шахидом, у которого что-то не сработало в поясе со взрывчаткой. Тем не менее реальная действительность, на короткое время искаженная коричневым приходом, стремительно возвращалась, потрясая кожаной плеткой - де вяти - хвосткой со свинцовыми грузилами на концах, и игнорировать ее далее было совершенно невозможно.
Тяжело дыша, мы остановились в пыльном, оскверненном банановой кожурой, пластиковыми стаканами и бумажными пакетами сквере. Чертовы джанки обступили меня со всех сторон, и Бен, перелистывая страницу в своем наладоннике кнопкой "Page Down", произнес:
- Итак?..
Я поболтал коричневое в прозрачном пластиковом контейнере, разглядывая его на свет. Затем еще раз тщательно обнюхал горлышко и, наконец, провел органолептическую экспертизу: слегка глотнул и покатал на языке. Выплюнув материал экспертизы, я еще раз посмотрел на плещущуюся в бутылке дрянь и вдруг изо всех сил запустил бутылкой в ближайшую вертикальную поверхность, в роли которой выступила разрисованная задняя стенка телефонной будки.
Джанки пытливо, с нехорошим огоньком в глазах наблюдали за моими действиями, ожидая вердикта.
Джа Растафара! Каким образом я ухитрился не заметить в аромате коричневого этот странный, едва уловимый креозотный запах? Для чего я не уловил в букете коричневого чуть заметных вишнево-ванильных оттенков? Как я посмел не обратить внимания, что цвет напитка слегка смещен в сторону багровых тонов?..
Западло, вот как это называется. Величайшее западло. Четыре величайших западла в мировой истории: троянский конь, Пизанская башня, генерал Груши и дрянь, Которую старый добрый Булмук продал мне сегодня вечером.
- Нам продали сердитое коричневое! - выкрикнул я срывающимся голосом. - Коку для него выращивают в Хиросиме и Чернобыле! Колу для него опыляют бразильские пчелы-убийцы! Воду для него берут в малярийных болотах Амазонки и зараженных вирусом Эбола озерах Центральной Африки! В емкости с вызревающим сердитым коричневым мочатся бешеные собаки и плюют приговоренные к пожизненному заключению ВИЧ-инфицированные преступники!
- Зачем же столько сложностей, если оно идет в ту же цену? - резонно возразила Саша.
- Для бешеной собаки семь верст не крюк! - проговорил я по-русски, чуть не плача. - Спецслужбы специально запускают в оборот сердитое коричневое, чтобы свести количество свободных джанков к минимуму!
- То есть?.. - холодея, пролепетала Лэсси.
- То есть, ребята, мы влипли по самые помидоры! Но как же так? Проверенный источник, супернадежный дилер… И ты, Брут, сукин ты сын!..
Невольно на ум пришла философская сентенция из старого рашенского мультика: "И живые позавидуют мертвым!" Гребаные американцы в таких случаях, если мне не изменяет память, говорят: "Упс!", иногда прибавляя затем: "Ай дид ит эгейн!"
Западло, однозначно. Это типа как лазишь бесстрашно по порносайтам, всецело полагаясь на антивирус Касперского, и вдруг получаешь в диалоговом окне этакую смачную плюху, современное "мене-текел-фарес": "Опасная ситуация! Сбой при лечении! Поздравляем от всей души, господин полный лох, ваш компьютер заражен неизлечимым вирусом QWE6032.dll. Можете купить себе банановое мороженое с вишенкой наверху и засунуть его себе поглубже в задницу". Или как-то так. Впрочем, был бы Касперский господь бог, жили бы мы все в шоколаде и кушали бы сплошную манну, макая ее в осетровую икру - в Раше, по крайней мере. Или ходили бы с ног до головы в черном, молились бы Рогатому Божеству и резали в его честь первенцев - это уже смотря какие стремления у вышеозначенного Касперского превалируют. Но покуда Касперский не господь бог, свою голову на плечах надо иметь.
А у меня, судя по всему, на плечах специальный такой мяч для игры в американский футбол.
- Дяденька Бог, если ты есть, спаси мою душу, если она есть! - горячо взмолился я по-русски, сложив ладошки под подбородком.
Сашнёв, увидев это, моментально просекла, что шутки кончились. Несмотря на то, что я был целиком поглощен молитвой, мне не понравилось, как Саша на меня смотрит. У нее был трудный взгляд. Когда Саша смотрит на меня таким взглядом, она напоминает мне борчиху сумо. Если она при этом еще и голая, мне хочется немедленно перезагрузиться.
- И мы что, все лопнем, как вот это вот чмо? - в ужасе поинтересовалась мисс Хоган.
Я медленно перевел на нее безумный взгляд.
- Нет, - выдавил я. - Сердитое коричневое на каждого действует по-своему. Мы будем отбрасывать копыта в строгом соответствии с пропорцией выпитого и собственными подсознательными страхами. Правда, рассказывают, кое-кому удавалось остаться в живых, невзирая на девяностопятипроцентную смертность…
О сердитом коричневом давно и упорно ходили чрезвычайно свирепые слухи. Кроме того, мне лично приходилось видеть, что остается от людей, неосторожно попробовавших сердитого коричневого. Так что у меня было достаточно поводов для беспокойства. Проще говоря, я был на грани истерики.
- Альт два шифта! - грязно выругался Янкель и от всей души врезал мне кулаком в физиономию.
Когда я упал, он несколько раз пнул меня тяжелым берцем в область таза, после чего назвал чем-то вроде желтой рыбы. И еще червяком. Земляным червяком. Он хотел дополнительно заехать мне ногой в ребра, но я технично уклонился. Янкель попал в фонарный столб и взвыл от боли.
- Так, стоп! - рявкнула Сашнёв, хватая Янкеля сзади за глотку. - Мидянина мочить рано! Пусть сначала расскажет, как бороться с сердитым коричневым!
- С сердитым коричневым бороться бесполезно, - простонал я, пряча лицо в ладонях. - Лучше замочите меня сразу. Будет не так больно, когда оно вставит в полный рост…
- Тем более рано мочить Мидянина, - заявила Саша, прижимая к фонарю дергающегося Янкеля, который все еще порывался добраться до меня, невзирая на усиливающуюся асфиксию. - Пусть мучается вместе со всеми!
- Бюскермолен и Роелофсен! - хрипел полузадушенный Янкель, пытаясь высвободиться из ее железной хватки. - Розенкранц и Гильденстерн! Контрол альт делит!..
- Секунду, ребята, - оторопело произнес Семецкий. - Вы это чего, всерьез, что ли? Бэзил, харе, пора уже глупо захихикать и заявить, что это была идиотская шутка!..
Я протяжно застонал.
- Димыч, - ласково уговаривала Саша дергающегося в агонии Янкеля, - ты же сам говорил, что хочешь промелькнуть гребаным метеором и так далее, чтобы потом не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, и тому подобное дерьмо. Сейчас твоя мечта осуществится - сдохнешь со вкусом, как и подобает истинному джанку.
- Пошла в пенис, сука! - прохрипел Янкель. Наконец Сашнёв отпустила его, опасаясь задавить до смерти раньше времени. Деметриус скорчился, обняв одной рукой фонарный столб и растирая другой пострадавшую шею.
- Адреналиновое приключение, однако, - заценил Кирае Бенедиктус, флегматично глядя в палм. - Четкашно. Давно не было так прикольно. - Он помолчал и обратился ко мне: - А почему ты ничего не говоришь за демона коричневого? Я тут нашел в "Гугле".
- А. В принципе да. - Я все еще никак не мог отойти от шока, меня всего трясло, как стиральную машину в режиме "отжим". - Есть один старый способ избавиться от воздействия этой дряни. Демон коричневого. Но это скорее из области джанкового фольклора. - Я слизнул выступившую в уголке рта кровь.
- Что еще за демон? - ухватилась за соломинку Саша.
- Демон коричневого, - терпеливо пояснил я. - Такая тварь, которая непременно чудится, если попробовать сердитого коричневого. Только он прячется. Это как бы квинтэссенция сердитого коричневого, его мысленный образ, возникающий у пациента после принятия дозы. Вообще весь коричневый приход построен на собственных неконтролируемых эмоциях экспериментирующего с коричневым джанка, который видит исключительно то, что заложено в его подсознании. Всю свою изнанку, так сказать. И демон коричневого - тот визуальный образ невидимого, но коварного и опасного агрессора, каким представляется нашему мозгу вторгшийся в организм и жестоко нарушающий его нормальное функционирование психоделик. Ну, наподобие виртуально визуализированного ядра компьютерного вируса. При этом подсознание непроизвольно персонифицирует визуализированную сущность сердитого коричневого, наделяет ее некими личными чертами, индивидуальными для каждого джанка…
- Короче, Склихосовский! - прервал меня Семецкий еще одной русской репликой, которую я в свое время успешно внедрил в обиходный лексикон банды, убедительно живописав всю ее мощь и энергетику при явном лаконизме.
- Короче, нам нужно найти демона коричневого и победить его. Или хотя бы уговорить выпустить нас из его реальности.
- Иначе никак?
- Можно, конечно, просто подождать, пока закончится действие сердитого коричневого. Шесть часов плюс-минус полтора часа. Но мне кажется, что в сложившейся ситуации это не самый лучший выход.
- Проклятье! - сказал Семецкий. - Этот демон - какой он?
- Огромный, - сказал я. - В этом сходятся все очевидцы. В остальном начинаются разночтения. Иногда он является в виде мудрого старца И то или огненного тарантула, и тогда с ним можно договориться. Если он принимает обличье Спайдермена или огромной серебряной ложки, переговоры бесполезны - можно только драться. Если демон надевает личину Дженифер Лопес или розового кролика с барабаном в лапах и батарейкой в спине, возможны варианты. Все вариации демона сводятся к этим шести архетипам, и важно правильно определить, к какому именно относится ваш демон в данном конкретном случае. Но вообще-то я сам никогда с этим не сталкивался. Мне казалось, что это просто традиционные джанковские байки…
- Черт! - рявкнул Янкель. - Черт! Черт! Ну почему все это всегда случается именно со мной? Где его искать, этого твоего демона?
- Он наверняка где-нибудь возле воды. Он любит влажные эманации Инь. Кроме того, ему нужно возвышенное место, чтобы наблюдать за городом - ну-ка, где еще пьют коричневое!
- Мост через Темзу! - воскликнула мисс Хоган. - Этот, дурацкий, как его! С высокими башенками! Который "Темз телевижн"!
- Мидянин, - подозрительно сказала Саша. - Сдается мне, ты активно вешаешь нам на уши макаронные изделия малого калибра. Лепишь первое, что приходит в голову, чтобы мы не завалили тебя прямо на месте.
- Ну, ты! Дабтин Фомас! - обиделся я. - Пошла в сраку. Если у общества есть другие идеи, я готов выслушать любые встречные предложения.
Сашнёв тяжело сплюнула.
- И даже не пытайся рыпаться, - заявила она. - Даже не пытайся слинять. Если помнишь, я зыкинско метаю бритвенные лезвия на сорок метров.
- Брось, - сказал я. - Мы в одной лодке. Мне тоже нужен демон коричневого. Вместе нам с ним будет легче справиться.
- Ну-ну, - угрожающе произнесла Саша. - Смотри мне, гребаный рашен. Я не спущу с тебя глаз.
- Никогда не доверял гребаным рашенам, - произнес Янкель. - И впредь не буду, если жив останусь. Аллилуйя.
- Аллилуйя, брат, - отозвался Семецкий.
Пока мы держали военный совет, он при помощи своих красящих пальцев быстро превратил мокрое пятно, оставшееся на стенке телефонной будки от коричневого, в топографически точную карту острова Ньюфаундленд с указанием населенных пунктов и высочайших точек местности.
- Кто у нас местный? - Я повернулся к Янкелю. - Как нам быстрее добраться пешком до этого дурацкого моста, который "Темз телевижн"?
- Мы можем угнать машину, - мрачно заметил Янкель.
- Если мы снова прямо на ходу потеряем водителя, можем навернуться все одновременно, - ответил я. - Ну? Скоренько!
Янкель сориентировался, составил в голове какой-то маршрут, и мы всем стадом бросились в указанную сторону. Меня терзали смутные сомнения насчет того, что обдолбанному Деметриусу можно доверять, но вариантов не было, тем более что прочие джанки, знавшие Лондон отдельными кусками, не выдвинули возражений.
Мы благополучно миновали еще пару пустынных кварталов с сумрачными одноэтажными домиками из закопченного красного кирпича, когда из-за поворота появились огромные, в полтора человеческих роста, ножницы. Ничего отталкивающего или пугающего; просто огромные ножницы. В два размашистых шага приблизившись к Плеханде, они качнулись набок, скользнули вперед, так что опешивший латинос оказался точно между двумя сверкающими отточенными лезвиями, и резко сомкнулись с характерным щелчком. Плеханду перерезало пополам с такой легкостью, словно он был набит тряпьем. Совершив молниеносную экзекуцию, ножницы снова приняли вертикальное положение и в несколько широких шагов скрылись за углом.
Я почувствовал, что меня начинает трясти. У моих ног содрогались еще теплые половинки Андреса, из них хлестала какая-то фиолетовая дрянь, а напротив стояла Лэсси, зажимая себе ладонью рот и тем самым сдерживая крик или рвущуюся наружу рвоту.
- Опа, - только и сумел произнести озадаченный Янкель.
Мне подумалось, что завтра флики здорово охренеют, когда найдут на асфальте вот это. Впрочем, если дела пойдут и дальше в таком духе, завтра им предстоит еще неоднократно удивиться.
- Нам надо двигаться быстрее! - ломким голосом пискнула Саша. Мне показалось, что сейчас она завопит пронзительным басом.
Семецкий быстро очертил половинки Андреса толстой белой линией, чтобы флики завтра сэкономили на мелу.
- Брось! - рявкнул я. - Вперед!
Я хотел привычно ухватить его за шиворот, но почему-то сгреб за загривок. Это меня несколько удивило: жест был отработанным. Я развернул Семецкого к себе, чувствуя, как легион ледяных мурашек в солдатских калигах с торчащими из подошв дюймовыми гвоздями снова начинает неторопливое триумфальное шествие от моего копчика в направлении шеи.
- Чертов поляк! - взревел я. - Где ты ухитрился так стоптаться?
И ранее невысокий Юрайя теперь едва доставал мне до середины груди. Для того чтобы поцеловать его в макушку, мне пришлось бы нагнуться.
- Двигаемся, двигаемся! - донесся издали голос убежавшей вперед Саша.
- Не вздумай больше рисовать! - предупредил я Семецкого, когда мы возобновили движение. - Это сердитое коричневое, не забывай. Ты рисуешь собственными внутренностями и мясом, поэтому уменьшаешься в размерах ровно настолько, сколько израсходовал краски!
- Блин, Мидянин, - пробормотал Юрайя, - ты бы знал, какой это кайф… когда делаешь вот так… - Он поднял растопыренные пальцы и поводил ими перед лицом, словно раскрашивая его в боевую индейскую раскраску. - Всякий оргазм, всякий приход бледнеет перед этим…
Янкель, Сашнёв, Хоган и Канадзава убежали не так далеко. Образ жизни хронического джанка не способствует легкоатлетическим рекордам. Они стояли на другой стороне улицы возле забитых досками витрин брошенного бара и, согнувшись в три погибели, пытались восстановить дыхание. Саша, кроме того, надсадно кашляла, невнятно матерясь, Лэсси же зажимала рукой судорожно колотящуюся селезенку.
Нам с Семецким следовало присоединиться к ним, однако, едва ступив на пустынную двухрядную проезжую часть, я сразу понял, что сейчас произойдет. В раннем детстве меня чуть не сбила машина, и с тех пор переходить через дорогу стало для меня пыткой. Я начинал паниковать, едва приблизившись к краю тротуара. Пожалуй, это была моя самая жестокая фобия, сохранившаяся с детских лет. Лучшего способа расправиться со мной у сердитого коричневого просто не было.
Я готов был держать пари на что угодно, что сейчас из ниоткуда материализуется огромный черный джип с наглухо закрытыми тонированными стеклами, который размажет меня чугунной радиаторной решеткой о ближайшее дерево, а если Промахнется с первого раза, то будет преследовать вопящего и непрерывно мочащего джинсы от ужаса, по вымершим улицам, как в "Колесах страха", кои, в свою очередь, являются ремейком более раннего фильма шестидесятых годов "Автомобиль дьявола". Сердитое коричневое способно на любую подлость.
На ватных ногах я сошел с тротуара и двинулся на противоположную сторону улицы. Мне почудилось, что из-за соседнего здания высунулось с глухим рычанием черное рыло с раскосыми фарами дальнего света и кровавой надписью на лобовом стекле: "Умру, но газ не сброшу". Впрочем, видение тут же рассеялось. Не в силах согнуть ноги в коленях, я журавлиным шагом добрался до противоположного тротуара, приблизился к нашим, оперся спиной о грязную стену и утер подолом футболки с Масяней обильно струящийся со лба могильный пот.
Ну что ж. Кому суждено быть повешенным, тот не утонет, а кому суждено быть растерзанным в африканских джунглях гигантской гориллой-людоедом, тот нипочем не попадет под машину. Следовательно, у меня есть куда более изысканные и кошмарные подсознательные фобии, которые сердитое коричневое активизирует чуть позже. Это некоторым образом обнадеживало.
Из глубины подсознания услужливо выпрыгнули светящиеся неоном огромные буквы: "РУССКИЯ НЕ ЗДАЮТЬСА!!!"
На дверях бара, возле которого мы столпились, облупленными пляшущими буквами было написано, что внутри клиентов ожидает надоедливое ограбление, или как там переводится это ихнее strip-tease. Туго у меня с языками, туго.
- Надо двигаться, - проговорил я. - Харе загорать. У нас нет времени на глупости.
- Сейчас, еще минуточку, - простонала несчастная Саша.
- Мы не можем так быстро, - отрезал Кирае Бенедиктус, перелистывая свою электронную книжку. - Имей совесть, гребаный рашен. Прямо никакой политкорректности.
- Мистер Канадзава, - вкрадчиво произнес я, внезапно пораженный страшной догадкой. С момента принятия внутрь коричневого он ни разу не поднял головы от своего наладонника. Похоже, он так и бежал, не отрывая взгляда от текста.
- Ну, - сказал Бен Канада, глядя в палм.
- Посмотри-ка на меня немедленно!
- Зачем? - Узкие глаза Бенедиктуса, продолжавшие стремительно бегать по строчкам, сузились еще больше, он почувствовал подвох.
- Так надо. Ну, быстренько!
- Пошел в дупло, - отозвался Бен, упорно, слишком упорно не отрываясь от произведения г-на Конде.
Без дальнейших китайских церемоний я схватил его палм и дернул на себя. Завладеть машинкой мне не удалось: пальцы Канады, вцепившиеся в пластиковый корпус, побелели от напряжения. Однако в момент рывка я отчетливо увидел толстые лиловые щупальца, тянущиеся из палма и опутывающие лицо и голову несчастного ниппонца. В то время, пока Бенедиктус читал книгу, книга сама читала его, высасывая нашего коллегу изнутри.
- Отберите у него эту дрянь! - заорал я, отброшенный Бенедиктусом к стене пакгауза. - Она его жрет тайком!