– Сейчас ты у меня сам заболеешь, самозванец, – гулко пророкотал он и ожесточенно хлопнул и распахнул поверх карбурановых документов толстенный замшелый том с названием "Матримониальное право в применении к общему престолонаследию. Прецеденты. Казуистика. Советы софистов." – Вот! Гляди!..
– Да мне твои писульки – не указ! – презрительно скривился барон Кабанан.
– Да ты и читать-то не умеешь! – ехидно оскалил зубы барон Бугемод.
– Это я-то не умею?! Где написано?! – подпрыгнул Карбуран.
– Читай!!!.. – победно ткнул пальцем в неровные строчки фолианта Жермон.
После двадцати минут поочередной декламации претендентами запутанных, как сто клубков в кошачьем питомнике, родословных, прерываемой ожесточенными перебранками, к которым во все горло присоединились придворные с обеих сторон в полном составе, Иванушка почувствовал, что голова его исподволь превращается в ватно-деревянный композит. И если еще хоть одно словосочетание вроде "шестиюродная сестра троюродного дедушки по мачехе свояченицы" или "племянница шурина свекрови деверя двоюродного брата младшей кузины" коснется его воспаленного слуха, то его душевное здоровье подвергнется печальным и необратимым изменениям.
С почти полностью остановившимся взглядом и мыслительным процессом он незаметно отделился от толпы взмыленных крикунов и тихонько взялся за ручку двери, чтобы в молчаливом одиночестве, пока еще не поздно, пройтись по коридору и попытаться сохранить хотя бы остатки рассудка и здравого смысла…
Дверь неожиданно подалась под его рукой, и он оказался нос к носу с Карасичем.
– Чем они там занимаются? – нервозно поинтересовался стражник, отчего-то не глядя Иванушке в глаза.
– Не могут договориться, кто из них настоящий наследник престола, – плоским чужим голосом проговорил царевич. Реакция солдата была странной.
– Ну, это просто, – лихорадочно и не совсем адекватно хихикнул Карасич. – Потому что как раз сейчас к вам поднимается один дворянин…он только что прибыл… и он говорит, что настоящий наследник престола – это он.
Из-за угла показался худой чернобородый человек в зеленом, предшествуемый охапкой туго скрученных свитков толщиной с него самого. Следующая за ним свита то и дело неуклюже сталкивалась друг с другом и со стенами и спотыкалась через шаг, потому что дорогу им мешала видеть зажатая в дрожащих от напряжения руках небольшая – книг на сто – библиотека, которую они зачем-то решили с собой прихватить. То ли чтобы было, что интересненького почитать, пока их повелитель будет выбивать себе трон, то ли пред Иванушкой предстал весь юридический раздел домашнего книгохранилища вновьприбывшего дворянина. И почему-то лукоморец больше склонялся ко второму предположению.
– Дорогу барону Дрягве! – выскочил из-за хозяйского плеча и сипло пискнул щуплый прыщавый оруженосец с зачитанным, рассыпающимся на ходу кодексом подмышкой.
Как ни тихо это было произнесено, в комнате за спиной Иванушки мгновенно воцарилась зловещая тишина. Которая через мгновение взорвалась хором из дюжины голосов:
– САМОЗВАНЕЦ!!!..
Драку в это раз удалось предотвратить и сразу перевести в пергаментно-бумажное русло, и слова, от которых у лукоморца темнело в глазах и в мозгах, снова полетели в оппонентов с яростью и скоростью отравленных стрел.
Стол, стулья, и даже пол казавшейся еще час назад вместительной комнаты быстро покрылись в несколько слоев прямоугольными хлопьями документального снега и полуметровыми сугробами юридических трактатов. И с каждой извлеченной на свет бумаженцией или регистром накал дискуссии быстро повышался, приближаясь к точке белого каления, внутреннего кипения, плавления предохранителей и полного распрямления извилин.
Серафима под сурдинку срезЮла у аборигенов и лихорадочно прятала мечи и кинжалы, имевшие все шансы превратиться этим вечером в последний довод несостоявшихся царей. Иванушка молча страдал.
– …племянница третьей жены!..
– …двоюродный брат младшей сестры!..
– …прецедент наследования!..
– …а при чем тут?!..
– …отречение!..
– …рыбьи перья тебе, а не отречение!..
– …инфант!..
– …кронпринц!..
– …если она – кронпринц, то я – верява!
– …первая жена!..
– …последняя жена!..
– …любимая жена!..
– …и сертификат есть?..
– …кум свата золовки!..
– …семиюродный зять!..
– …брат ее сестры!..
– …дед его бабки!..
– …дочь ее сына!..
– …мать его дитя!..
– …мать ваша!..
И поэтому спорщики не сразу заметили, как приоткрылась дверь, как просунулся в нее, задумчиво глядя перед собой распахнутыми настежь остановившимися очами, Карасич, и, как скорее сам себе, нежели благородному собранию, чужим, отстраненным голосом сообщил:
– Вы, конечно, сейчас будете смеяться… но к воротам дворца явился еще один человек, который говорит, что он – законный царь страны Костей, и пришел получить то, что принадлежит ему по праву.
Оставив в душной тесной комнате четырех претендентов со свитами спорить бесплодно о том, кто из них более близок по крови к которой из жен ушедшего пятьдесят лет назад в лучший из миров Нафтанаила, чтобы занять вакантную должность, лукоморцы, Находка и гвардейцы тихо выскользнули в коридор, прикрыли за собой и яростным ревом благородной дискуссии дверь и устало привалились к холодным мраморным стенам.
– Ну, что? – первой заговорила Серафима, обреченно обращаясь в никуда. – Кто вам больше понравился?
– Ты же знаешь, что на риторические вопросы ответов нет, – убито проговорил Иван, не отрывая взгляда от пола.
– А как вам последний? – поинтересовался Кондрат.
– Думаешь, последний? – непроизвольно усмехнулась царевна. – Может, стоит еще подождать?
– Если я ничего не путаю, то у бедолаги Нафтанаила было только четыре жены, – напомнил Спиридон. – А последний – скользкий тип, вот что я думаю. И я бы на месте первых троих спиной к нему не поворачивался.
Иванушка, ради презумпции невиновности, сначала хотел возразить, что первое впечатление бывает обманчиво, что не пойман – не вор, и что на месте четвертого он бы с первым трем спиной тоже не повернулся, но больно уж богатой на невеселые события и неприятные знакомства выдалась эта ночь, и он, устало понурившись, не стал наступать на горло Спиридоновой интуиции.
– Хорошо, что мы не имеем дело с наследованием короны каким-нибудь сулейманским султаном или шахом! – покачал головой Макар. – Я читал, что у них бывает и по триста, и по пятьсот жен, и даже больше!
– Вот уж повезло, так повезло, – безрадостно усмехнулся Кондрат.
– Да нешто они промеж себя не договорятся? – вопросительно обвела друзей огромными серыми глазами Находка.
– Ха, – емко выразила свое отношение к происходящему Сенька. – Договорятся. Когда куры доиться начнут.
– Ты думаешь? – обнадежено поглядел на нее Иванушка.
– А чего ты так обрадовался? – недоуменно воззрилась на него Серафима, обиженная за свой пролетевший мимо цели фразеологизм.
– Я в детстве конфеты ел, назывались "Птичье молоко"…
– Хорошо, скажем по-другому, – несколько брюзгливее, чем хотела (но и у нее ночь была не из романтических) отчеканила царевна. – Когда коровы полетят. Когда деревья ходить начнут. Когда камни заговорят. Теперь понятно?
– Понятно… – разочаровано пожал плечами Иванушка, но тут же встрепенулся. – А, может, среди них рыцарский турнир устроить?
– Рыцарский… турнюр? – не поняла Находка. – А… это что?..
– Состязания знати, – охотно пояснил Макар. Это когда они друг в друга с разбегу на лошадях копьями тычут.
– Зачем?! – ужаснулась октябришна.
Макар честно задумался над провокационным вопросом, но, в конце концов, пожал плечами и неуверенно проговорил:
– Ну… может они других игр не знают?
– А победитель турнюра… то есть, турнира, мог бы стать царем, – закончил мысль царевич, но уже без изначального апломба.
– Ну, уж нет, – решительно покачала головой Серафима. – Сейчас у нас хоть есть четверо претендентов. Ты хочешь, чтобы они друг друга поубивали, и опять не осталось ни одного?
– Но… они могли бы выставить вместо себя поединщиков, – ее супруг не спешил отказываться от казавшейся хорошей еще пару минут назад идеи.
– А какое тогда отношение выигравший будет иметь к престолу? – пожал плечами Спиридон. – С таким же успехом они могут разыграть его в карты.
– Или в шашки.
– Или в домино.
– Или в прятки.
– Ты же сам говорил, тогда, Временному Правительству, что царь должен быть… э-э-э… каким?.. – кинул взгляд с просьбой о помощи на первоисточник Макар.
– Заботливым, – послушно начал загибать пальцы Иванушка, – добрым, ответственным, честным, умным, смелым, образованным…
– А если богатырь одного претендента побьет палицей богатыря другого, то это докажет только то, что у первого мускулы и дубинка больше, – пожал могучими плечами Спиридон – двухметровый бородатый громила, похожий на медведя, но с неожиданно синими глазами, окруженными длинными пушистыми ресницами, и двумя маленькими, чуть продолговатыми черными родинками – на переносице и над правым глазом. – Так что – чешуя это всё, поединщики.
– Вот, например, Спиря мог бы тебя повалить одной левой, – согласно поддакнула Сенька. – Но это ведь не значит, что из него получится лучший царь, чем из тебя.
Иван открыл, закрыл, и снова открыл рот и захлопал белесыми ресницами, растеряно соображая, комплимент ему только что сказала родная супружница, или наоборот, но вдруг замер с разинутым ртом и вытаращенными глазами.
– Что?..
– Что случилось?..
– Ваше высочество?..
– Вань, я же пошутила, хоть это и правда!..
– Иван?..
Иванушка моргнул раз, другой, третий, выдохнул медленно, расплылся в лучезарной улыбке, обвел глазами застывших от волнения друзей и проговорил:
– Я. Придумал.
– Что?..
– Что надо делать. Чтобы на троне оказался действительно самый заботливый, самый добрый, самый ответственный, честный, умный…Ну, из того, что имеем, конечно…
– Что, ваше царственное высочество?
– Давайте пока отправим баронов и графа по домам, а потом я вам всё с самого начала расскажу, – заговорщицким шепотом сообщил царевич и сгреб друзей и жену в одну тесную заинтригованную кучку. – Вы не поверите, но видел я в подвале городской управы одну книгу…
– Ну, почему же не поверим, – попыталась и не смогла скрыть непроизвольную улыбку Сенька.
Отправить по домам гостей, претендующих на роль хозяев, неожиданно для лукоморцев получилось в буквальном смысле.
Сначала высокородные костеи, не спуская убийственных взглядов с конкурентов, наотрез отказались покидать вожделенный дворец, но вдруг Кондрату пришла в голову удачная идея, и он спросил, не было ли у их предков в Постоле домов. Конечно, дом, даже на три-четыре этажа, это не царский дворец, но зато там господа аристократы будут чувствовать себя… ну, как дома.
Господа аристократы задумчиво проглотили зарождающиеся возражения, переглянулись – сначала внутри фракций, потом с противниками, и вдруг согласились. Иметь надежный оплот, где тебя не смогут подслушать, подглядеть, подставить ножку или плюнуть в твой жюльен было и впрямь идеей замечательной.
Иван, окрыленный удивительной покладистостью костейских дворян и проникающийся с каждой прошедшей минутой надеждой на благоприятный для страны исход нашествия кандидатов в монархи, раскланивался, провожая ночных визитеров в близкий путь, гвардейцы и Находка пытались разобраться во дворе, где чья заспанная свита и кони, и всё было чинно и благостно, как вдруг Сеньку как за язык кто-то дернул:
– А, ежели не секрет, ваши светлости, что ж вы раньше-то не появились, когда Костея только уходили? Что сейчас-то изменилось?
Бароны заулыбались, будто услышав забавную шутку, а граф, изящно прикрывая рот кружевным платочком, залился всхлипывающим смехом:
– Ваше высочество… ох, не могу… ох, уморили… У вас потрясающее чувство юмора… "Что изменилось"… ох, насмешили…
– Изменился ландшафт Верхнего Постола, если вы понимаете, что я имею в виду, – гулко подержал его Жермон. – А конкретнее – место, где раньше был дом виконтов Изаров, захваченный позже мерзавцем Вранежем.
– А еще, ходят слухи, будто в лесах… – начал было, но тут же прикусил язык и настороженно зыркнул на других барон Карбуран.
– Да договаривайте, барон, договаривайте, – тонко усмехнулся бескровными губами из густой черной бороды Дрягва. – Мы все об этом знаем. Царство Костей само по себе и Царство Костей с золотыми, серебряными и бронзовыми рудниками – это две большие разницы. За это стоит и побороться.
Претенденты натянуто рассмеялись, рассматривая друг друга с добродушным прищуром, словно из-за приклада арбалета с оптическим прицелом, царевна медленно кивнула, и запоздавшие кандидаты в монархи, махнув лукоморцам на прощанье, помчались в город на розыски фамильных пенатов.
В темноте, за спиной у Сеньки, неподвижно белело страдальчески-изумленное лицо Иванушки.
* * *
– Сеня, смотри, что я нашел! – донеслось приглушенное пылью, книгами и благоговением из дебрей подвала.
– Что? – отозвалась Серафима, утирая холодной рукой с пыльного лица липкие паутинные кружева, незаметно спустившиеся со свода.
Третий час сидения на стремянке в обществе замшелых фолиантов, покрытых старой пылью как суперобложкой, часто написанных на непонятном языке или, что еще хуже, с непонятной целью, заставил нейтральное "что?" прозвучать несколько более раздраженно и капризно, чем она хотела. Но Иванушка, кажется, не обратил на это внимания.
– Ты не поверишь! Я нашел! Это громадный том, точно, как я и запомнил, только маленько не там, где мне казалось… И называется он – угадай, как?.. Царевна честно задумалась и предположила:
– "Трактат о тотальном, безусловном и абсолютном невмешательстве во внутренние дела иностранных государств?"
Иван обиженно хмыкнул и пробормотал нечто неопределенное, светильник его закачался и начал снижаться и перемещаться к ней.
– Вот, смотри! – скоро оказался он у подножия ее стремянки. – "Сугубо научный труд о тысяче ста одиннадцати способов проведения конкурсов на все случаи общественно-политической жизни"! Тут даже есть специальный раздел о том, какие испытания надо организовать, чтобы правильно выбрать царя! То, что надо! Читай!..
И он торжествующе распахнул пухлый фолиант перед ее носом и ткнул пальцем в первый абзац под замысловато-нечитабельным заголовком, запутавшимся в вензелях и росчерках как сороконожка в кудели.
– "Дефиле в купальниках должно проводиться в хорошо протопленном помещении, дабы пупырышки не портили эстетического вида телес…" – послушно начала читать вслух Серафима.
– Что?!.. Где?!.. Ой… Это не то, не то!.. – переполошился Иванушка и стремительно залистал ломкие страницы, вызывая к жизни пыльные бури общекнижного масштаба.
Наконец, он нашел нужную, снова ткнул пальцем в равно неразборчивый, но очень красивый заголовок и начал читать уже сам, продираясь сквозь замысловатое построение вступительной фразы:
– "Дабы из множества претендентов выбрать достойного правителя державы, который бы стал ея народу отцом заботливым и строгим, и избежать при этом кровопролития, гражданской войны и интриг подковерных, для блага государства зело вредоносных, надобно всем людям добрым показать, что дворянин, на престол всходящий, есть наилучший кандидат на должность сию, и никакие прочие с ним сравниться не могут, и что коронование его есть наивысшее благо для всей страны и всего ея народа…"
Далее книга настоятельно советовала венчать на царствие исключительно персону благородного происхождения, добродетельную, к телесным и духовным нуждам подданных внимательную, умственным развитием выше среднего, а также здоровья крепкого и ликом приятную, дабы недоброжелатели прозвищ срамных не давали и в куплетах на политическую тему на дешевые приемы не рассчитывали.
– Хм… Четыре испытания… – задумчиво помяла подбородок Серафима, когда Иванушка закончил чтение краткого описания царского конкурса. – А они на такое количество согласятся? Да еще тут жюри собирать, очки распределять… Это ж сколько очков…Ты подумай только… Иванушка рекомендацию принял и в самом деле задумался.
– Может, мы среди них будем что-нибудь другое распределять? – осенило, наконец, его.
– А что другое? – нахмурилась Сенька.
– Н-ну… – нерешительно пожал плечами царевич. – Как насчет слуховых аппаратов? Или костылей?
– Как-то всё это сложно, субъективно и непривычно, – вздохнула Серафима. – Не знаю, как ты, а лично я никогда не слышала, чтобы где-нибудь правителя державы таким замысловатым способом избирали. Турнир, кинжал, стакан яду, векселя к оплате – старые добрые прижившиеся способы осчастливить новым монархом любую страну. Если бы этот… конкурс… был такой уж хорошей идеей, то уж, поди, их бы применяли сплошь да рядом!
– Но это ведь действительно хорошая идея! – не отрывая глаз от книжных строчек, горячо возразил Иванушка. – Гораздо лучше, чем копье в глаз, кинжал в бок, яд в мороженом или долговая яма! По-крайней мере, с точки зрения проигравших.
– Зато, с точки зрения выигравшего, копье в мороженом, или как ты там выразился, безопаснее, – хладнокровно и уверено возразила царевна. – Потому что, если неудачники вдруг не согласятся с результатом, то кровопролития, гражданской войны и тех самых интриг подковерных, которых автор этого творения так хочет избежать, точно не миновать!
Иван грустно вздохнул, признавая правоту супруги, почесал пыльным рукавом кафтана переносицу, отчего ему сразу захотелось чихнуть, но тут его озарила блестящая мысль, и весь чих пропал сам по себе. Он хитро прищурился на Серафиму и с довольной улыбкой заявил:
– А мы заставим их поклясться, что они безоговорочно признают победителя своим царем!
– Поклясться?.. – недоуменно уставилась на него та.
– Ну, да! – сияя от приятного осознания собственной чрезвычайной сообразительности, Иван радостно кивнул. – Пусть поклянутся, чем хотят!
– И "Честное слово!" скажут? – не унималась отчего-то Серафима.
– Н-ну да, – пожал плечами ее супруг, не понимающий отсутствия какого-либо энтузиазма по поводу такого замечательного предложения, как его. – Если тебе это кажется разумным… и рациональным… ведь они принесут клятву… Но пусть дадут и честное слово.
– И добавят "гадом буду, крест на пузу, нож в спину, век воли не видать"? – уточнила с невинным видом она.
– А… это что – формула какого-то местного мистического обряда торжественного принесения клятвы? – удивленно вскинул брови Иванушка. – Никогда о таком не читал…
Серафима возвела очи горе, испустила обреченный вздох и оставила всякую надежду пробиться при помощи простого сарказма к такому атрофированному рудименту атавизма в голове ее мужа, как здравый смысл. Пожалуй, открытый текст в этом безнадежном случае может сработать лучше. Полной уверенности, естественно, не было, но попытаться стоит.