- Привратники и трикстеры вроде диполей. И оборачиваются наружу тем зарядом, который приемлем в данной среде. Иначе как бы они могли путешествовать между мирами? А приходится. Потоки силы пронзают всю Вселенную, от минуса до плюса. Так что, оставаясь по своей сущности частицей ада, привратник был одет в скафандр из частиц порядка. Понимаешь?
- Ну вроде логично и не режет слух. И единственный способ убить его - это нарушить герметизацию?
- Типа того. Я по уму и мудрости не уровня Фрэвардина, но уверен, именно на это он и рассчитывал. А твоя придумка оказалась еще эффективнее. Вызванный кольцом призыва Симаргл должен был попасть в мир Порядка и соответственно настроил свое тело, а материализовался внутри представителя Хаоса. Результат контакта мы наблюдали вместе.
- Да мне это как-то фиолетово, Мыкола, что с тем кальмаром случилось. Ты почему Симарглом стал?
- Трикстера нельзя уничтожить просто так, как привратника. Не та степень божественности. Защиты, в общем. Мироздание не может остаться без коменданта. Поэтому в момент своей гибели он воплощается в того, с кем имел последний контакт. И хоть призвал его ты, бросал-то перстень я… Но будь спок, дружище, не напрягайся! Поверь, лично для меня все произошло только к лучшему. Теперь вместо птичьих прав недобитого зомби, со страхом ожидающего своей очереди в чистилище, я обрел такое право на ПМЖ, что только мечтать. Да и тебе в будущем дружбан трикстер не раз пригодится. Уж поверь…
- А ты и будущее видишь?
- Амбивалентно, но… - Похоже уже псеглавец, а не Швед, оборвал себя на полуслове. - Впрочем, тут в любом случае табу. Иначе вероятности войдут в прогрессию.
- Коля, а это все еще ты?
- Че, слишком вумно выражовываюсь, да?
- Разве что чуток, - улыбнулся я слабо, уже и сам не зная: горевать или порадоваться за товарища.
- Не сомневайся, я это, я… Знаний только прибавилось. А в целом над всей этой кашей моя матрица доминирует.
- В общем, как я вижу, высокие стороны обсудили прошлое и пришли к заключению, что все не так плохо, как казалось сгоряча. Верно? - присоединился к разговору Фрэвардин.
- В общих чертах.
- Ну тогда и мне хотелось бы прояснить кое-что для себя. Примерно в тех же пределах… Ты как намерен жить дальше, Владислав? Контракт закончен. Можно продлить, а можно и в запас! Выбирай сам. В этом праве и заключена награда. А об орденах после поговорим. Хоть имени тебя самого…
- Да погоди ты со своим контрактом. - Я оживленно повернулся к бывшему однополчанину. - Николай!.. Я так понял, что в роли трикстера ты теперь тоже вездесущ?
- Как насморк… - облизнулся псеглавец. - Только не проверял еще.
- И личины менять можешь?
- Теоретически да. А ну-ка глянь, чего получилось.
Вопрос мне задал "я сам". Немного не такой, как я привык видеть в зеркале, но вполне узнаваемый субъект.
- Похож?
- Не то слово… - Голос мой сел непроизвольно. - Я тут подумал… Ты понимаешь. Они ж ничего не знают, Коля. Ни твои, ни мои… Волнуются, переживают. А можно…
- Ты гений, Влад! Дай бузю, - целоваться полез уже Швед, только чересчур высунув язык. - Я все сделаю как надо. Не волнуйся. Мало ли куда и кого засунули, служба - не тетка. Главное, чтоб думали, что мы живы. Родителям хватит. А там чего умнее сообразим. Все, пошел. По исполнении доложусь… - И он исчез прямо из моих объятий.
- Если хочешь, родителей можно соответственно… - начал было Фрэвардин. - Но ты еще не ответил? И почему мне все время кажется, что тебя двое. Или это я той пакости надышался? Странные у вас развлечения…
- Ну они тоже разные бывают. А на вкус и цвет… Не ответил, говоришь? Домой или остаться? Так я и сам не знаю. Если для матери с отцом живой буду, то тут, пожалуй, интереснее, чем на Земле. Как ты правильно заметил: хоть в лоб, хоть по лбу - а три деревеньки уже мои. Неплохо для начала недавнему спортсмену, комсомольцу и активисту, верно? А там, глядишь, и еще чего-нибудь отломится. Вот только ты сам как к такому буйному постояльцу отнесешься. Я ведь ни разу не гоблин, а сиднем сидеть в этом вашем раю не собираюсь. Всех поголовно Родину любить обучить не обещаю, но и жировать на человеческом горбу всяким разным Лупоухим и Длинноглазым не позволю. Мы атеисты - народ плечистый, если придет охота, вмиг каждому монастырю по своему уставу раздадим. А не поймут, можем и еще пару раз дать… Тебя, как тутошнего Смотрящего, не напрягает подобная коллизия?
Фрэвардин вздел очи к небу, пожевал задумчиво губами, вздохнул, словно я у него последнюю сотню, заныканную на опохмелку, отбирал, и ответил многозначительным полушепотом.
- Видишь ли, Влад. Перемещение между мирами, помимо всего прочего, имеет одно железное ограничение - ты никогда в другую реальность не попадешь, если вы с точки зрения Вечности по каким-то параметрам несовместимы. Понимаешь, о чем я? Или к чему?..
- Чего же тут непонятного. Вечность посматривает себе в зад истории, и если чего не по ней, так и не допущает. У нас в таких случаях тоже говорят: "Дай мне, Господи, наперед тот ум, что у моей жены бывает после происшествия". А у богов все сразу схвачено. Толково, как надпись на трамвае. "Товарищ, брось пустые бредни. Сходи с задней, входи с передней".
- Я серьезно…
- И я не шуткую. Так просто, к слову пришлось. Странные вы, боги, существа. Вечные, а такие серьезные, аж противно. Улыбайтесь, господа. Улыбайтесь!.. Ладно, уговорил. Пригожусь я вам тут, или мне что приглянется: будем посмотреть. Ну а ежели что не в масть - подавайте автобус…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
(прогрессорская)
И перед кем же мне извиняться,
Мне уступают, я не в силах отказаться,
И разве мой талант и мой душевный жар
Не заслужили скромный гонорар…Юлий Ким
Глава первая
Небольшую, но броскую и яркую вывеску, красующуюся рядом с тяжелой бронированной дверью, ведущей в полуподвальное помещение, делали со вкусом и полнейшим пренебрежением к правилам грамматики. Ни тебе запятой после первого слова, ни восклицательного знака в конце обращения. И надо признать - это работало…
Вместо залихватского зазывающего вопля: "Ломбард, господа!" у художника получилось нечто мистическое, невольно привлекающее внимание даже праздношатающихся гуляк. К сословию которых несколько последних часов принадлежал и я.
"ЛОМБАРД ГОСПОДА".
Ну как же не зайти-то к самому? Даже если и продать нечего, так хоть пообщаться, поглазеть на вещи, оставляемые в залог другими людьми, нуждающимися в деньгах больше, чем в духовных ценностях. Вполне возможно, что и вечных…
Внутри ломбард ничем особенным из ряда магазинов не выделялся, разве что плакатом, натянутым поперек торгового зала, так чтоб его увидел каждый посетитель, едва переступив порог заведения.
"Души принимаются в отделе подержанных товаров. Ежедневно с 23.00 до 04.00".
И ниже, шрифтом помельче: "Сданный на комиссию товар переоценке и возврату до истечения уговоренного срока не подлежит. Администрация".
А пока я читал и проникался смыслом довольно-таки оригинального объявления, навстречу выпорхнуло очаровательное и длинноногое создание, вооруженное улыбкой класса "Заходите, только вас и ждали!", облучая меня сверканием всех двадцати восьми белоснежных зубов. В том смысле, что моляры мудрости у нее еще и не прорезались. Как по возрасту, так и по уровню "ай кью"…
- Интересуетесь? - пропела девушка, многозначительно переводя взгляд на большие настенные часы за прилавком. Согласно расположению стрелок, до урочной полуночи оставалось еще не меньше ста восьмидесяти минут.
- О, благодарю за предложение, но я еще не готов с ней расстаться, - решил отшутиться. - Знаете, как-то привык. Столько всего вместе пережили…
- А-а… - увяло создание, очевидно, в целях экономии энергии выключая улыбку. Ничего не поделаешь, кризис… - Тогда вам к Епифану Порфиричу. Присядьте вон там… - Девушка указала на два мягких кресла у журнального столика, очень уютно разместившихся под пальмой в кадке, которая на первый взгляд казалась настоящим деревом, а не пластмассовой поделкой. Это я о пальме, а не о кадке. Не было в расположении и форме листвы той правильности, мертвой симметрии, которая всегда отличает искусственное от живого. - Заведующий сейчас подойдет… Сок, минералку?
- Спасибо, родная. Я бы пивком соблазнился, но если не предложишь, настаивать не буду…
Девушка прошлась по мне цепким взглядом, сочетающим в себе свойства рентгена и металлоискателя, но, не обнаружив ни золотой цепи на шее, ни платиновых часов, ни соответствующего веса "гайки" на пальце, дающих индульгенцию на моветон, презрительно надула губки.
- Пива не держим. У нас ломбард, а не пивная. Вы адресом случайно не ошиблись?
- Маргарита, спасибо, оставьте нас. И принесите пива. Мне тоже…
Теряющая прямо на глазах остатки обаяния девушка обернулась на голос и поспешно нацепила обратно мгновенно воскресшее радушие. Только книксен не сделала. А жаль. В этой мини-юбчонке, почти готовой оспаривать звание набедренной повязки, такой пассаж мог произвести надлежащее впечатление. Тем более я уже сидел в кресле, а прекрасное создание природы поворотилось ко мне той частью, которую обычно предлагают демонстрировать лесу.
- Как скажете, Епифан Порфирич.
- Спасибо, деточка… Добрый день, молодой человек. Слушаю вас. Что имеете предъявить?
Оторвавшись наконец от созерцания в чем-то запретных, но при определенных обстоятельствах вполне покупных плодов, я с интересом посмотрел на топ-менеджера, а то и на Самого. И едва удержался, чтоб не помотать головой, одновременно протирая глаза и почесывая затылок. Делая при этом титанические усилия лицевыми мышцами, чтоб удержать челюсть от позорного падения. Епифан Порфирич как две капли был похож на моего покойного деда Степана Ивановича. Именно таким, как я запомнил его на единственно уцелевшей после всех лихолетий фотографии. А еще - таким, каким он приходил ко мне в детских снах, брал на руки, усаживал перед собой на коня, и мы долго, долго куда-то скакали и летели…
Благо это или наказание, но жизнь распорядилась таким образом, что никого из умерших близких родственников, кроме деда, я не видел в гробу. А потому подсознание по-прежнему не причисляло их к усопшим, позволяя вспоминать и думать как о живых. Только уехавших очень далеко. Куда ни слетать, ни дозвониться нет никакой возможности… Даже с отцом не довелось попрощаться. Сперва была какая-то глупейшая, почти детская размолвка, переросшая еще в более глупую позу: "Ага, если ты не хочешь приехать ко мне, так и я к тебе первым не поеду". А потом, когда поумнел, стало слишком поздно. Даже всесильному комитету понадобилось больше двух суток, чтобы найти меня и передать печальное известие, плюс дорога… Только на девять дней и успел.
Потом узнал, что сестра почти три часа не разрешала заколотить гроб, все меня высматривала…
Многое бы я отдал, чтоб получить шанс хотя бы извиниться. Узнать, что и он ушел, не держа обиды…
- Что ж, это и в самом деле дорогая вещь, - прервал мои невеселые мысли Епифан Порфирич. - Залог принят. Желаете получить наличными или за расчетом зайдете в другой раз?
Какой расчет? Какие наличные?
Но прежде чем я успел высказать возмущение, мой взгляд зацепился за нечто, ярко посверкивающее в руке у скупщика. И одного удара сердца хватило, чтоб в этой цацке я признал перстень призыва Симаргла!
Шалишь, брат! Так мы не договаривались! Может, раньше я бы и отдал перстень за приличную цену, но теперь, когда временно исполняющим обязанности Огненного пса стал прапорщик Шведир - ни за какие коврижки. И вообще, откуда это кольцо взялось, если оно, по всем прикидкам, должно почивать вместе с останками привратника непосредственно в аду? Или я тоже там оказался? По совокупности, так сказать, былых заслуг…
- Кто вы, Епифан Порфирич?!
- А ты, мил человек, когда дверь открывал и порог перешагивал, чтоб внутрь войти, куда попасть хотел? В баню или театр? - усмехнулся тот, буквально на глазах теряя знакомые черты и превращаясь в абстрактного, я бы сказал усредненного старика. - Грамоте-то обучен, небось. Али как?
Вот так, значит? Ну-ну…
- Куда, как и зачем зашел - я не забыл, уважаемый. А вот чтоб предлагал вам хоть что-то из имущества в залог - увы, не припоминаю. Так что попрошу… - Я протянул руку ладонью вверх.
- Подтверждаю сделку. - Старик проворно хлопнул меня по руке своей ладонью. - Договор окончательный и расторжению не подлежит!
- Ах ты ж скотина! - Как бы преодолевая сопротивление водяной толщи, я вскочил с кресла и попытался ухватить седобородого хитреца за грудки, но тот вмиг куда-то пропал вместе со всем ломбардом, а надо мной, лежащим в постели, заботливо склонялась Листица.
* * *
- Все воюет, все никак не успокоится, сокол ясный… - проворковала девушка, поправляя подушку.
- Листица?.. Это ты? - пробормотал я едва слышно. Язык и губы казались каменными жерновами. Такими же тяжелыми и шершавыми. М-дя, засада, однако!.. Это я еще там сплю или уже туточки? Странный старик мне снится вместе с ломбардом или красавица Листица?
- Слава Создателю, выкарабкался сердешный… - К заботливости в голосе девушки присоединилась неподдельная радость. - Я это, Влад Твердилыч, я. Листица. Признаете?
- Пить…
- Сейчас, сейчас… - заторопилась моя тутошняя хозяюшка. Метнулась к столу и буквально сразу - обратно. Видимо, налито было загодя. - Промочите горло…
Я жадно хлебнул и чуть не выплюнул обратно. Более противного пойла мне в жизни пробовать не приходилось. Даже та бурда из ведра с помоями, к которой мне пришлось однажды приложиться с похмелья, и то была гораздо вкуснее.
- Это что за отрава? - проворчал я, всеми силами сдерживая рвотный позыв. - Квас из мухоморов, настоянный на тараканах?
- Я не знаю, - развела руками Листица. - Ярополк Титыч какие-то травки запарил, от эльфов полученные. И наказал обязательно вам дать. Сразу - как только очнетесь. Для полного исцеления. Сказывали, надышались вы в лесу дыму колдовского до полного умопомрачения.
- Жуть… - Я все же сплюнул на пол.
- Вот, так и надо… - неизвестно чему обрадовалась девушка. - Теперь можно и кваску. Подать?
- Да хоть жижи болотной!.. Уверен, она лучше этой отравы на вкус будет…
- Шутите, Влад Твердилыч. Значит, подействовали травки. А то пятый день, считай, бревно бревном. Как принесли вас эльфы, так и не шелохнулись почти. Я уж и думать не знала что… Вот, узвар… держите. Он теплый еще… медком цветочным разведен…
Взвар и в самом деле оказался богатым на вкус и аромат. Видимо, не только в улей, но и в горшок пошло все, что доспело из фруктов и ягод.
- Спасибо… - Подобной жажды я не испытывал с того самого дня, как очнулся в госпитале. Неужто и на сей раз не обошлось без ранения? Но когда именно и чем меня зацепило? Насколько я помню, разговор с Фрэвардином проходил в обстановке полного взаимопонимания и миролюбия. Особенно рад был своему новому статусу Шведир, тут же умчавшийся выяснять, как там у нас обстоят дела дома. Успокаивать своих и моих родных и близких, которые, вполне вероятно, уже успели причислить нас с Мыколой не только к пропавшим без вести, но и безвременно погибшим. Гм, странно!.. До этого момента все вспоминается довольно четко, а вот дальше… что-то с памятью моей стало?..
"Доктор, у меня провалы в памяти". - "И часто?" - "Что часто?!" - "Провалы!" - "Какие провалы?.."
"А, и вы тут… Привет, сосед. А как с твоими воспоминаниями? Не поделишься?"
"Ничего такого, что тебе сейчас и без меня не объяснят. Да и вообще - ничего особенного. А плохое самочувствие и беспамятство просто объясняется. Это Фрэвардин перестарался со спецэффектами".
"Зачем?"
"А он решил тебе немного подыграть… Понимаешь, герой, победивший клятого супостата одним щелчком, со стороны кажется не таким героическим, как он же, но - пострадавший в сражении. Так что не волнуйся, расслабься и наслаждайся заслуженными почестями. Болести твои надуманные, стало быть, вскоре минутся, и без каких-либо последствий".
"Ладно, на более развернутом ответе не настаиваю. Но если что - жди, постучу по лбу!"
"В любое время, - хмыкнул Эммануил. - Всегда рад помочь".
- Еще пить? - отобрала у меня опустевшую кварту Листица. - Или поесть хотите?
- Можно будет и поесть, - прислушался я к требовательно заворчавшему организму. - Только сперва объясни мне, милая: о каких эльфах ты упоминала? И что общего у длинноухих с нашим старостой?
- А вы, Влад Твердилыч, совсем-совсем ничего не помните?
- Если бы помнил - не спрашивал бы.
Вежливый и четкий ответ сильно экономит время в сравнении с попыткой объяснить женщине, что отвечать вопросом на вопрос по меньшей мере некультурно.
- Ах, ну да… - сочувственно закивала головой Листица, от избытка эмоций нервно теребя подол фартука. То ли вытирая руки, то ли собираясь промокнуть тканью не вовремя повлажневшие глаза. - Как громыхнуло, у меня крынка из рук вывалилась. И под сердцем как-то нехорошо заныло…
- Где громыхнуло? - Я слегка повысил голос.
- Так в лесу же, за речкой… - захлопала ресницами Листица. - Как вы со Свистом ушли, ночью спокойно было и почти весь день тоже, а потом как загремело, загрохотало, завыло… Жуть. Будто сами небеса наземь рухнули. Вот у меня крынка и упала. Хорошо, что полная… Я так и подумала сразу. Жалко простокваши, но зато беды большой не будет.
Заслышав вкусное слово, мой живот опять ласково заурчал и беспокойно заворочался. А когда я не отреагировал должным образом, прибавил таких командирских интонаций, что Шаляпин и Гмыря отдыхают.
- Ой, я вас, наверное, совсем заговорила! - всполошилась моя хозяюшка. - Знамо дело, столько дней без еды. Влад Твердилыч, вы за стол сядете или - покормить?
- Сяду… - Понимая, что поесть действительно не помешает, да и Листица, пока не накормит, ни о чем другом думать не сможет, я с некоторым усилием сел на лежанке, а потом и ноги на пол свесил. Да, силенок-то у меня и впрямь существенно поубавилось. Вот гадский папа! Фрэвардин то есть!.. Зачем же так натурально-то? Шепнул бы на ушко, я бы и сам с удовольствием пару деньков на мягком ложе повалялся. Впервые, что ли, шлангом прикидываться? Хотя вряд ли… Сутки там или двое еще куда ни шло, но цельная пятидневка - явный перебор. На это даже профессиональный пожарный не подпишется…
Пошатываясь, добрел до стола и грузно опустился на скамью. С табурета, чего доброго, свалиться могу. Зачем зря хозяйку пугать? Еще что-нибудь уронит. Сплошное разорение в хозяйстве произойти может.
- А чем потчевать будешь?
- Так у нас, Влад Твердилыч, теперь во всей деревне одни и те же блюда подают, - ворчливо заметила Листица. - Молочные каши, студень да кровяные колбасы. Спасибо гоблинам, живность мы всю вырезали. Копчености на зиму попрятали, а это - долго не постоит.
Хозяюшка водрузила передо мной полумисок прозрачно-желтого холодца и шкварчащую жиром сковороду с обжаренным кругом "кровянки".