* * *
- Больше одной в руки не давать!
- Проходите, не задерживайтесь!
- Куды прешь!
- Я с утра тут за этим мальцом занимала!
- Не помню я тебя!
- Вас тут не стояло, гражданочка!
- Не надо ля-ля! Я свои права знаю!
- Ты свои права мужу на кухне качай!
- Убери руки! Руки убери, кому говорят!..
- Не трогай меня, мужланка!!!
Конечно, всякий мало-мальски цивилизованный человек уже понял, что эти звуки издает не кто иной, как многорукое, многоногое, многоголовое и, самое главное, многоротое существо, которое заводится в любом населенным пункте после того, как известие о том, что продовольственные склады намедни сгорели дотла, становится общественным достоянием - очередь за хлебом.
- Кто же поджег склады, не знаете? - тихий интеллигентный голос.
- Нет, не знаю. Но говорят…
- Тс-с-с!
- Говорят, что кронпринц Рори имеет к этому отношение…
- Куда смотрит его величество!.. Он бы такого никогда себе не позволил!.. Наверное.
- Молод ты еще, сынок. Не помнишь его, пока он еще просто братом короля был… А я во как помню! - присоединился тщедушный дедок с всклокоченными седыми волосенками на затылке. - Еще вот таким я его помню.
- И что?
- А-а, - махнул сухонькой ручной старичок. - Яблоня от яблока недалеко падает.
- Тс-с-с!
- Шарлемань Шестнадцатый, упокой его душу Памфамир-Памфалон, небось своему сынку такую бы взбучку задал!..
- Целых полчаса, наверно, выговаривал бы!
- Упокой его душу Памфамир-Памфалон…
- Чью?
- Сыночка маленького его, инфанта Шарлеманя, дитятко безвинное…
- Царствие ему небесное…
- Будет пухом земля…
- А я вот слышал…
- Тс-с-с!
- А я вот слышал, что не погиб его высочество тогда.
- Да не могет такого быть!
- А если может?
- А если правда?
- Тела-то тогда не нашли, сынки, помню я…
- А могилка чья в склепе?
- Пустая. Старого короля меч, вроде, говорят, нашли, а от наследника - ничего…
- Страх-то какой, боженька…
- Нынешний король, рассказывают, приказал буквально просеять весь пепел сгоревшей деревни, каждый камушек перевернул.
- Вон он как своего брата с племянником жалел! А вы говорите!..
- Ага, жалел.
- Пожалел волк кобылу…
- Тс-с-с!
- Заживо сгорели ведь, говорят…
- Ох, не приведи Господь!
- А кто говорит-то? Наш король и говорит!
- М-да…
- А что ж ему еще-то говорить-то? Что жив где-то маленький принц?
- Ага, жди, скажет…
- Тс-с-с!
- А чего ж он маленький-то? Сейчас-то ему, наверное, годков восемнадцать исполнилось бы…
- А то ведь поди и исполнилось…
- Кабы жив-то он был, не страдали бы мы так, поди, от семени крапивного…
- Тс-с-с!
- Тс-с-с!!
- Тс-с-с!!!
- А, может, и найдется еще. Памфамир-Памфалон поможет.
- Помоги ему всемогущий Памфамир-Памфалон!
- А, может, и взаправду…
- Да-а, всякое ведь бывает…
- Не задерживайтесь!
- Один каравай в руки!
- Проходи, проходи, красавчик, не тормози народ!
Заворачивая хлеб в платок, Иоганн Гугенберг быстро оглянулся и зашагал прочь. Надо было занести по дороге хлеб деду и встать в другую очередь.
Через пару кварталов, проходя мимо хвоста своей старой очереди, он украдкой кивнул заспанному Ерминку. Тот, не прерывая разговора, подмигнул ему в ответ.
План подпольного комитета по освобождению Ивана-царевича начинал действовать.
Вечером комитетчики собрались на втором этаже одного из трактиров мастера Жареса. На этот раз собирались тайно, говорили тихо, пили мало - Серый объявил сухой закон до окончания операции. Возражений не было. Гарри не в счет.
- Все идет как по писанному, - докладывал сеньор Бонджорно. - В общей сложности наша труппа побывала сегодня в сорока очередях. И только в одной Кастелло за его слова чуть не побили. Порвали костюм.
- Сторонники Шарлеманя-Томаса?
- Что он такого сказал?
- Он сказал, что при Шарлемане Шестнадцатом было ничуть не лучше, а даже хуже, и что он любит теперешнего короля, и особенно благородного кронпринца Рори.
- Ха!
- Гут. Чем хуже, тем лучше, - приговорил Волк, уписывая любимые бананы в шоколаде.
- В моей очереди он бы камзолом не отделался, - самодовольно заявил Ерминок.
- Да, ночной поджог, кажется, вывел народ из себя.
- И теперь от нас будет зависеть, куда мы его приведем, - если бы у князя Ярославского был жилет, он, наверное, заложил бы за проймы большие пальцы и добавил: "Социалистическая революция неизбежна, батенька". И сам удивился бы. Но, ко всеобщему облегчению, жилеты на тот период только вышли из моды, и Вондерланд - несостоявшаяся колыбель - мог спать спокойно, хоть опасный момент и историческая месть были так близки…
- Я постоял в семи очередях, - начал свой доклад мастер Жарес, - и…
На лестнице раздались торопливые шаги, дверь распахнулась, ударившись о загрустившего Гарри, что оптимизма ему не добавило, и в комнату влетел первопечатник.
- Друзья, - едва перевел он дыхание, - Я хочу сообщить вам принепре… пренипре… при-непри… плохую новость. Помните, мы говорили тогда, что у потерянных кронпринцев всегда есть талисман, по которым их опознают старые няньки?
- Не талисманы, а привычки.
- Не привычки, а родинки.
- Не няньки, а пастухи.
- Какие пастухи? Какие родинки? Я говорю про пропавшего кронпринца Шарлеманя!
- И садовники тоже.
- Какие садовники?!
- Ну, и?
- Ну, так вот. Сегодня, когда я относил своему деду девятый каравай, я слегка задержался у него, присел передохнуть, так сказать, и мы с ним немножко поговорили.
- Ну, и?
- Мой дед служит архивариусом в королевской библиотеке. Поэтому он знает. Он сам это видел. Своими глазами. А кроме него про это знают только члены королевской семьи. Так что, я не знаю, что мы будем делать, - отчаянно взмахнув руками, закончил свои отчет Гугенберг.
- Что знает?
- Что видел?
- Что делать?
- Про талисман. То есть, медальон. Он был. Этот медальон был сделан в незапамятные времена, когда еще первый Шарлемань взошел на престол.
- Во время Второго Пришествия?!
- Да. И с тех пор передавался от короля к кронпринцу в день его рождения. Как символ какой-то, или тайный знак, или что-то вроде этого - дедушка не помнит, а может, и не написано это было.
- Сколько ему лет-то, твоему деду?
- С головой у него все в порядке, если ты это имел ввиду, арап, - обиделся юноша.
- Презренный бледнолицый, - пробормотал минисингер, но от дальнейших комментариев при виде красноречивого кулака Сергия воздержался.
- В феврале ему исполнилось восемьдесят восемь, и с тех пор этого манускрипта никто не видел.
- Так ты ж, вроде, только что говорил, что сегодня отнес ему девять буханок? - озадачился Волк.
- Этого пергамента с изображением медальона, я имел ввиду. Дед говорит, что тот эскиз набросал сам Шарлемань Первый. И что сам медальон могут узнать кроме членов королевской семьи только высшие служители церкви - первосвященник, второсвященник, третьесвященник там… И никто из простых смертных его никогда не видел. И что на том месте, куда он был положен, его там нет. А еще там было написано, говорит дед, что его ни с чем не перепутаешь, и что второго такого не существует…
- Чего не существует? Маму… Наму… Муна… Пергамента?
- Медальона…
Повисла растерянная тишина.
- А, может, принцесса Валькирия нам могла бы помочь? - наконец проговорил Серый. - Она же, какой ни какой, а член королевской семьи, и должна была быть посвящена в тайну этого медальона? Может, с ней можно как-нибудь поговорить?
- Нельзя, - покачал головой Мур. - Она заточена в самую высокую и неприступную башню королевства - Черную Вдову - как когда-то, по преданию, колдунья Миазма заточила благородную Рапунцель. Только у Валькирии нет таких длинных кос.
- А при чем тут косы? - не понял Серый.
- Легенда гласит, что она опускала из окна свои косы, по которым принц Альберт забирался к ней в темницу. Так он и помог ей бежать.
- А просто залезть с коня он не мог?
- Сергий, это была ВЫСОКАЯ башня, - уточнил Санчес.
- Метров пять? - снова переспросил Волк.
- Выше.
- Шесть?
- Не смешно, - обиделся за национальный фольклор Гарри.
- Я серьезно. Я понять пытаюсь.
- Я думаю, метров пятьдесят, - высказал свое предположение мастер Жарес.
- А что тебе тут не ясно? - поинтересовался Мур.
- Мне не ясно, зачем он ее освобождал, - пожал плечами Волк.
- Как - зачем? - настал черед вондерладцев удивляться. - Она была знатного происхождения, молода и красива, ее злодейски похитила и заточила в башню злая ведьма, а он полюбил ее с первого взгляда… Как
обычно. А что, у вас, в Лукоморье, это как-то по-другому бывает?
- Молода?! По-вашему, триста тридцать три года - это молодость?! - Серый едва не подавился бананом.
- Какие триста тридцать три?! Ты что?!
- Ей было лет восемнадцать от силы! Я знаю эту легенду с детства - у нас ее каждый ребенок знает - и всем известно, что Рапунцель была…
- Смотри, Санчес, я сам не понимаю, - и князь Ярославский развел руками. - Посчитай-ка. Человеческий волос вырастает на тринадцать сантиметров в год. Предположим, что ее не стригли с самого рождения и что у нее волосы вырастали на пятнадцать сантиметров в год - так считать удобнее. Башня - пятьдесят метров. Делим, получаем триста тридцать три года. С копейками.
- Может, башня была не такая высокая? - тут засомневался и первопечатник. - Ну, метров двадцать…
- Сто тридцать три года?
- Или десять?..
- Шестьдесят?
- Или пять…
- Тридцать три года - уже лучше.
- Только какая же это неприступная башня - высотой в пять метров? - почесал в затылке Мур.
- А, может, она мыла голову народными средствами? - попытался спасти историческое наследие мастер Жарес. - Например, моя бабушка по материнской линии в деревне мыла голову исключительно… э-э… исключительно… как же это… Ну, этим!.. А, вспомнил! Медом с дегтем! И волосы у ней отрастали очень быстро, так все говорили.
- После того, как ее остригали наголо? - фыркнул Гарри.
Хорошо, что под рукой у трактирщика не оказалось ничего тяжелого, большого или горячего.
- Друзья мои, не ссорьтесь! - воздел к противоборствующим сторонам худые руки сеньор Бонджорно. - Мы удалились от предмета! Мы так и не решили, что нам теперь делать, когда стало известно об этом загадочном талисмане!..
- Я знаю, что делать, - нахмурившись, положил широкую ладонь на плечо Гугенберга Мур. - Я помогу тебе пройти в королевский архив, а вы со своим дедом будете должны найти этот наму… маму… пергамент с изображением медальона.
- И поскорее, Иоганн, ладно? Пожалуйста… - умоляюще взглянул на первопечатника Волк. - Я очень беспокоюсь за Ивана…
- …Не беспокойся, все кончится хорошо. Принц Роланд, протрубив в рог, выхватил из ножен свой верный Эскалибур и один бросился на врага. И язычники подумали, что если один человек, ничтоже сумняшеся, атакует целую армию, то, должно быть, за ним стоит страшная и могучая магия, которая испепелит на месте каждого, осмелься они противостоять отважному рыцарю, и смешались их ряды, и бежали они, побросав оружие, доспехи и коней. Так была одержана знаменитая победа в Холодном ущелье, ставшая переломным моментом во всей лотранско-салихской войне.
Иванушка лежал на пузе на затхлой соломе у самой стены соседней камеры и с открытым ртом слушал рассказ Кевина-Франка о дивных и великолепных странствиях и приключениях прославленного в веках принца Лотранского Безумного Роланда. Он уже давно взял себе на заметку, если выберется из этого мерзкого подвала, в первую очередь достать где-нибудь книгу "Приключения лотранских рыцарей". Правда, надо отдать нашему царевичу должное, рот у него был главным образом открыт потому, что носом дышать поблизости от их единственного источника воды было просто невозможно. По крайней мере, долго.
- Здорово! - выдохнул Иван, когда повествование было окончено. - А этот принц Роланд - твой предок?
- Да. Он - основатель нашей династии. А это Холодное ущелье - вообще место беспокойное. Вот, например, буквально год назад во время охоты я там встретил дикого великана, и мы бились с ним два дня и три ночи. Вот это была заварушка!
- И кто победил?
- Ну, я, вроде… По крайней мере, над камином в спальне сестер прибита его голова.
- Какой ты молодец!
- А ты когда-нибудь встречался с великанами?
- Нет.
- А с драконами?
- Нет.
- А с троллями?
- Нет… Только с русалками, ведьмами и оборотнями.
- Класс! Расскажи!
Иванушка внутренне вздохнул, вспомнив, как все это происходило, набрал в грудь воздуха, и…
Теперь с раскрытым по непонятным причинам ртом слушал лотранец.
- …и тут они окружили избушку - их были сотни! Глаза их горели, как злобные бешеные уголья, а из оскаленных пастей сочилась ядовитая огненная слюна. Я приказал своим друзьям спрятаться в подполье, а сам с мечом в одной руке и луком со стрелами - в другой выступил вперед. "Ну, что, тошнотворные твари," - обратился я к ним, и они взвыли в тысячу глоток от всепоглощающей ярости. - "Подходи по одному навстречу собственной погибели, презренные псы!" И они бросились на меня как один…
Гарри-минисингер, слегка для виду поломавшись, получил от князя Ярославского спецзадание, выполнить которое не мог никто, кроме него, и вообще, на него, затаив дыхание, смотрит весь прогрессивный Вондерланд, и ты просто не имеешь права наплевать на судьбы своей Родины, когда враг стоит у ворот столицы и отечество в опасности.
Короче, бард должен был сочинить песни ("Баллады!" - снисходительно поправил Серого Гарри) про предательство некоего короля кое-какого государства, исчезновение одного законного наследника престола и его появление в недобрый для него час в одной древней столице, где коварный и злобный король этого некоторого государства заточил его в подземелье, чтобы не мог он объявиться и спасти свою неуказанную многострадальную страну от заклятого врага… врагов, не называя пока имен, но весьма прозрачно намекая на них. И, заодно, посмотреть, как народ будет на все это реагировать.
И вот теперь он сидел, подсунув под себя ноги и пуфик, на мостовой у музея, положив для прикрытия и материальной пользы перед собой широкополую черную шляпу, выпрошенную неделю назад у Гугенберга, и под перезвон лютни выводил:
…В том самом краю, что мечтатели ищут напрасно,
Где солнце ночует, и лето кочует зимой,
Страной правил рыцарь…
С утра это было уже десятое место. Люди, только заслышав звон менестрелевой лютни, сбегались со всей округи, собирались толпами и глазели на арапа-минисингера. А, заодно, и слушали его песни (баллады) и пополняли бардовский бюджет.
И реагировали.
Внезапно упавшая на Гарри тень, содержащая слишком много острых углов и перьев для его душевного спокойствия, заставила слова канцоны застрять в горле.
Вокруг сразу посветлело - народ испарился как по мановению волшебной палочки, как будто его никогда тут и не было.
- Я ничего, - широчайше улыбнулся минисингер, не поднимая глаз, и быстро сгреб шляпу, пуфик и себя с земли. - Я просто так. Я уже ухожу. Все. Меня нет. Пока!
- Постой-постой! Куда это ты? - незнакомец ухватил его за куртку. - Ты откуда? Из Бганы? Нванги? Мсиваи?
Гарри оглянулся - и замер.
За шиворот его держал такой же черный человек, как и он сам. Только с кольцом в носу. И в доспехах королевского гвардейца.
- Ага, - голова барда кивнула, не спросившись мозгов. - Оттуда.
- Я так и думал!!! - взревел негр и заключил его в объятия. - Мсиваи! У них у всех такие нелепые шнобели! Это же в сорока километрах от нас! Я же из Манмавы! Земеля!!!
Менестрель почувствовал, что еще чуть-чуть - и его кости затрещат, последуя примеру лютни.
- Псти… - прошипел он последним воздухом в легких.
- Ох, извини, братишка, чуть не задавил тебя - но я уже десять лет земляков не встречал! Я уж, было, подумывал, что я со всего Узамбара на этом севере один! Ну, браток, как же я рад, как я рад! Просто счастлив!!! Пойдем, выпьем, бвана! Поболтаем хоть на родном языке - я уж его забывать тут, в этой дыре, стал!!! - и лейтенант, обхватив нового знакомого за плечи, поволок его в сторону одного из "Бешеных вепрей".
- Я не говорю по-вашему, - промямлил минисингер. - Меня похитили белые и увезли в Вондерланд, когда я был еще совсем маленьким ребенком.
Лейтенант, кажется, сильно расстроился, но быстро пришел в себя.
- Ну, ничего. Самое главное, что мы встретились. Кто бы мог подумать! В такой дали от дома! Во, блин! Тебя как зовут?
- Местные называют меня Гарри, - уклончиво отозвался певец, что есть силы стреляя глазами по сторонам в поисках хоть кого-нибудь, кто мог бы прийти ему на выручку. Но желающих вмешаться в воссоединение узамбарского землячества почему-то не было, и ему не оставалось ничего другого, как покорно тащиться за гвардейцем в кабак.
- А, это, наверно, от нашего "Нгар", - проявил чудеса догадливости лейтенант. - Они наши имена вечно коверкают, эти белые! А меня зовут Майк. Но ты можешь называть меня Мкаи. Ха! Я уже и имя собственное чуть не забыл! Ха-ха-ха!
- Ха-ха, - согласился менестрель.
- Ну, что ты такой скучный, Нгар, - тряхнул его легонько новообретенный земляк. - Заруливай сюда - я угощаю! - затащил он минисингера в "Вепря".
- Эй! Бвана! Вина нам самого лучшего и рагу из оленины! Чоп-чоп!
- Оленины нет, лейтенант.
- Ну, тогда говядины!
- Говядины нет, лейтенант.
- Ладно, и курятина сойдет!
- Курятины нет, лейтенант.
- Карамба! Что у вас есть?!
- Голубятина, воробьятина, кошатина к вашим услугам, господа. С крапивным соусом.
- Ты чего, бвана, сбрендил?! Или у вас тут вамаяссьская кухня?
- Кухня у нас самая обыкновенная, кирпичная, - обиделся трактирщик, - но мы, вообще-то, в осажденном городе находимся, а принц Рори, да продлит Памфамир-Памфалон его драгоценнейшие годы, намедни пожег все склады. Так что, соглашайтесь на кошатину. В "Осином гнезде" и этого сейчас нет. У нас - эксклюзивные провайдеры.
Мкаи издал губами неприличный звук и снова сгреб Гарри в охапку.
- Пошли отсюда, земеля. Я тебя в солдатскую кухню при дворце проведу. Уж там-то тебе не скоро крысятинки отведать приведется, это я тебе обещаю. Да и пойло там, наверняка, получше этого будет!
Еда с офицерской кухни, и впрямь, оказалась не чета маринованной лягушатине, подаваемой с некоторых пор в городе, вино еще лучше, и после седьмой бутылки минисингер и лейтенант стали закадычными, не-разлей-вода друзьями.