- Это ты, царевич, надо мной, дураком полупьяным, смейся… Ты ведь своими прыжками тогда, может, мне жизнь спас. Может, если бы не ты - неизвестно, что со мной бы было. Я ведь также от жажды проснулся, только попить захотел - да твои скачки услышал…
Серый осекся, Иван вырвался из его объятий, и глаза их встретились.
- Вода! - выдохнули они в один голос.
- Но откуда? Как? - недоуменно взмахнул руками Волк. - Наговорить на воду, конечно, можно, но ведь такое мощное заклинание не каждый волшебник сможет осилить, а тут - трактирщик сиволапый! Ну не мог он этого сделать, не мог, чем хочешь поклянусь!
- Постой, - ухватил его за запястье Иванушка. - Конечно, это ерунда, сказки детские…
- Говори.
- Да нет, глупости конечно… Но я слышал от своей няньки в детстве, что в ее родной деревне жила одна старуха, сестра подруги которой знала одного ямщика, который однажды вез человека, который был знаком с одним… Короче, нечто похожее однажды случилось с одной девочкой оттого, что она попила воды из следа, оставленного то ли свиньей, то ли медведем…
- Из следа?… Воды попила?…
- Ну да… Я же говорю - чепуха какая-то, просто к слову пришлось, вспомнилось… Вот была бы здесь Ярославна - она бы быстро во всем разобралась.
- Если бы сеструха моя была здесь - такого вообще бы не случилось, - угрюмо изрек Волк. - А насчет следа - возможно, в этом что-то и есть… Знаешь, есть у меня одна мыслишка… Посиди-ка ты пока здесь, а я все хозяйство евойное хорошенько обойду. Да смотри, отсюда - ни шагу, - Серый повязал заново платочек и двинулся к загородке.
- Стой! - вдруг ухватил его за сарафан Иван. - Какой же я низкий эгоист!
- Да? - обернулся Волк.
- Да. Самое-то главное я забыл. Ты знаешь, что он так поступает с каждым богатым путником, который у него останавливается?
- Что-о?!
- Все козы, овцы, коровы, свиньи здесь - это все когда-то были люди. Он их всех заколдовал - кого раньше, кого позже. Чем дольше человек находится в зверином обличии, тем больше становится похожим на самое обыкновенное животное, и потом уже сам не может вспомнить, что раньше он был кем-то другим.
- А ты откуда знаешь?
- Видишь - вон там, в загоне напротив, баран на нас смотрит?
Серый оглянулся - действительно, черный баран, приподнявшись на задние ноги, неотрывно следил за ними, беззвучно раскрывая рот и, казалось, хотел что-то сказать.
- Это лукоморский купец, Демьян Епифанов, их торговый дом - один из самых богатых у нас. Его превратили около недели назад. Он и его приказчики ехали домой из Вондерланда с товаром. Их Козьма сделал жеребцами, вон они, буланый и соловой, там, подальше, видишь?
- А хороши…
Царевич метнул на друга гневный взгляд.
- Шучу, - пожал плечами Волк.
- Они уже стали забывать, что еще неделю назад они были людьми, видишь? Они на нас не реагируют. Демьян сказал, что они сразу впали в отчаяние, и полное превращение закончилось быстрее. А он сопротивлялся, поэтому смог пока сохранить в себе человеческое. Был еще возчик, ему показалось, что его превратили в быка, но после той ночи он его больше не видел.
- Ну, трактирщик… Козьма, значит. Скоробогатый, - в голосе отрока Сергия зазвучали нехорошие нотки; нотки, которые обычно слышатся в звоне острой стали и предсмертных хрипах. - Ну, держись, лапик, рассердил ты меня теперь по-настоящему. Я, конечно, и сам не подарок, но тут дело другое. Ты знаешь, что он потом этих людей на мясо продает?
- Не может быть! - Иван задохнулся от ярости. - Ну, подлюга, берегись, - и вихрем, одним прыжком, перемахнул через ограду, сорвав на лету со стены топор.
- Стой, Иванко, не торопись, - ухватила его за плечо железная рука Серого.
Посетителей в трактире не было, и хозяин с двумя шкафоподобными работникам уселись обедать прямо в общем зале. Аленушка с поклоном принесла им похлебку, нарезала горку хлеба на столе.
- Что, мясник еще не приезжал?
- Нет, хозяин, не было…
"И не будет," - с мрачным удовлетворением договорил про себя Серый. После того, как у мясников, перехваченных метрах в ста от трактирщицкого имения, многозначительно помахали под носом топором, вряд ли они еще когда-нибудь вернутся в эту деревню.
И не пожалеют.
- Аленка, вина неси.
- Извольте.
Через секунду девчушка вернулась, неся на подносе два оловянных кубка и один золотой, доверху наполненных крепкой сливовицей.
Козьма Скоробогатый повел над ней носом, зажмурился от удовольствия, прищелкнул языком.
- Эх, хороша, родимая!
- Хороша, - согласно закивали работники.
- Ну, робятушки, будем!
Мужики чокнулись и залпом выпили.
Иванушка едва успел отскочить от двери, в замочную скважину которой он подглядывал - нахлестываемые Серым хворостиной, пулей вылетели на дорогу с сумасшедшим визгом два огромных борова, а следом за ними - нечто невообразимое, что ни в сказке сказать, ни в кошмаре не увидеть: свиная голова с коровьими рогами, овечье туловище на кривых козьих ногах и поджатый конский хвост крючком. Издаваемые при этом существом звуки описанию не поддавались.
Да и вряд ли они того стоили.
Серый пронзительно засвистел, вытянул уродца вдоль жирной спины хворостиной, и весь табунок помчался к лесу, поднимая за собой тучи пыли.
- Геть, геть, геть!!! Ату их, ату!!! - заливался Волк на пороге.
Царевич впервые пожалел, что обучение свисту в два пальца не входит в программу подготовки молодого правителя в Лукоморье.
- Иванко, ты - гений! - уже в который раз за день заключил Серый в свои медвежьи объятия царевича.
- След?…
- Да, след, вернее, следы, - и он махнул рукой в сторону убегающего стада. - Сам увидишь. На заднем дворе, в низинке, в отдельном сарайчике - я покажу тебе потом. Там из земли сочится вода - видать, место влажное, да особенное какое-нибудь. Или водичка такая… Ярославна бы разобралась. Оказалось, достаточно всего по одной ложке в питье добавить.
- Не ожидал я, честно говоря, что ты их вот так…
- Пожалел? - хохотнул Сергий.
- Да Господь с тобой! - взмахнул руками Иван. - Просто я бы их с удовольствием в капусту изрубил, глазом не моргнул.
- Да я поначалу так и хотел сделать, - усмехнулся Волк, - а потом подумал - а пусть-ка они на своих шкурах свою придумку испытают. Это для них похуже смерти будет, помяни мое слово.
- Особенно достопочтенному пану Козьме.
- Что посеешь - то и аукнется, - сурово отозвался Волк.
Иванушка и Серый грустно сидели при свете свечи в трактире, без аппетита пережевывая овощное рагу - от всякого мяса в этом проклятом месте они, не сговариваясь, решили воздержаться. От посетителей они отгородились объявлением с загадочными словами "Процедура банкротства. Налоговая полиция." по предложению царевича - в какой-то книге он прочел, что это - волшебные слова, если ты хочешь отпугнуть незваных посетителей. Пока магия, казалось, срабатывала. По крайней мере, время от времени было слышно, как, едва подойдя, клиенты поспешно ретировались.
Несмотря на сильный ветер, Серый не боялся, что волшебную бумажку Ивана сорвет - он тщательно ее прикрепил, вогнав в дверь почти по топорище самый большой топор пана Козьмы.
- Не знаю, что еще можно придумать, - вздохнул Иван. - Даже известие о том, что лиходеи наказаны, не сработало. Даже на купце, а ведь он был ближе всех к человеку…
- У тебя это как-то лихо вышло, - согласился Волк. - Я думал, что и с остальными будет где-то так же… Ну, хотя бы с половиной, с самыми свежими хотя бы…
- А Ярославна смогла бы их расколдовать?
- Наверное, смогла бы. Но ты представляешь, как мы с тобой вдвоем погоним к ней это стадо на шестьдесят голов разной животины через весь Медвежий лес? Это же недели две пути, да и Медвежьим он называется не просто так.
- А что ты предлагаешь?
И впервые, за все время их знакомства, Иван услышал, как его друг сказал "Не знаю".
Спать друзья разошлись далеко заполночь, хмурые. Было решено, как только выспятся, начать паковать те сокровища и товары, которые они обнаружили в подвалах постоялого двора, а на следующее утро погрузить и навьючить все это на имеющихся жертв магии (несмотря на решительный протест царевича) и выступить со всем стадом (коллективом) по направлению к жилищу Ярославны. О продолжении пути в Мюхенвальд придется забыть в лучшем случае на месяц, но оба они не сказали ни слова об этом. Волку было все равно, а Ивана, похоже, мучил один вопрос, обсудить который с Серым он постеснялся: а так ли поступил бы королевич Елисей - ведь перегонять скот - и, тем более, бывших людей - дело совсем не богатырское, и во всем пятнадцатикилограммовом томе не упомянывалось даже ничего похожего. С мечом и копьем в руках разить темные силы зла, защищая несчастных зачарованных - сколько угодно. Но вот что с ними делать после того, как они были защищены…
Так, беспорядочно размышляя то об этом, то о возможных методах расколдовывания товарищей по несчастью, Иванушка медленно уплывал в сон, как внезапно, на последней грани бодрствования, за мгновение перед тем, как соскользнуть в сладкие (или как придется) грезы, его осенило.
Так просто!
Как они не догадались об этом раньше!?
Весь сон тут же как рукой сняло и, наспех натянув штаны, царевич помчался в комнату к Сергию.
Тот, похоже, уже давно спал, но как только Иванушка приблизился, острие кинжала уперлось ему в грудь.
- Ткткой? - пробормотал Волк и открыл глаза.
- Я придумал!!!
Неровный свет двух факелов озарял изнутри маленький тесный сарайчик.
- Подержи, пожалуйста, - Иванушка передал свой факел Серому, а сам стал тщательно разравнивать землю граблями, уничтожая все отпечатки копыт животных на земляном полу. В три минуты все было готово.
- Сапоги сними, - заметил Волк.
- А, ну да, - от волнения царевич долго прыгал на одной ноге, стаскивая ставший вдруг сразу слишком тесным сапог.
Потом Серый ловко запрыгнул ему на плечи.
- Пошел!
И Иван пошел.
- Готово!
Волк спрыгнул, поднес факелы поближе к земле, и оба друга буквально впились глазами в истоптанную грязь.
На влажной земле четко и ясно отпечатались многочисленные глубокие следы босых человеческих ног.
И почти сразу же они стали медленно, но верно заполнятся водой.
- Давай, набирай!
- Нет, погоди, пусть немножко так побудет, на всякий случай…
Когда взошло солнце, лукоморский витязь и лукоморский разбойник, растирая кулаками затекшие спины, вышли наружу.
Красные от бессонницы и дыма глаза слипались. Испачканные и прожженные рубахи липли к потным телам. Догорали остатки факелов, шипя и чадя. Но в руке у все еще босого царевича был большой тяжелый кувшин.
Единогласно, первым, на ком было решено опробовать "лекарство", стал столичный купец первой гильдии Демьян Епифанов. Под морду лица ему была подсунута глубокая тарелка с почти прозрачной водой.
- Тем ложки на рыло хватило, - еще раз повторил Серый, макая недоумевающего парнокопытного мордой в чье-то фамильное серебро.
- Ну, Демьян, пей же! - умоляюще заглянул Иван в карие бараньи глаза.
Баран тяжело вздохнул, мекнул и одним глотком опустошил посудину.
Превращение произошло мгновенно. Одну секунду в стойле был баран, другую - белобрысый мордатый купчина растянулся на соломе во весь рост, уткнувшись физиономией в посудину.
- Получилось!!! - как один взревели друзья и стиснули друг друга в объятьях.
- Батюшки! Благодетели!! Родимые!!! - заголосил Демьян, обхватив Ивановы коленки огромными волосатыми ручищами. - Спасители!!! До смерти не забуду!!! Век буду помнить!.. - голос его сорвался, и из горла вырвалось рыдание.
- Ну, что ты, Демьян Ерофеевич, будет тебе, полно… Ведь все хорошо же кончилось, не плачь! - Иванушка, присев на корточки рядом с купцом, обнял его неловко.
Тем временем Серый вытащил за шкирку из стойла второго барана, налил ему из ведра в тарелку воды и добавил ложку из заветного кувшина.
- Пей, морда рогатая, - посоветовал он ему.
Через минуту их человеческого полку прибыло еще на одного купца - из Переельского царства. На этот раз Волк на корню пресек всякие изъявления благодарности, отправив Ивана в трактир за тарелками, а купцов - на колодец за водой.
Спасательная операция продолжалась до обеда. По ее окончании число постояльцев "Козьмы Скоробогатого" составило 60 человек (по внешним признакам). По всем остальным - 10, вместе с Серым и Иваном. Оставшиеся - скорее кони, коровы, овцы и прочая домашняя живность, уже не помнящая, что делать с непонятными отростками на передних копытах.
Иван-царевич этого и боялся, и ожидал.
Посовещавшись с остальными братьями по разуму, решили, что поскольку постоялый двор находится на территории Лукоморского царства, его нужно конфисковать в казну за преступления, совершенные владельцем, и передать в управление купцу Епифанову, при условии, что тот будет кормить, содержать и приводить к образу человеческому тех несчастных, которые пробыли в чужой шкуре слишком долго.
Так приговорили, ударили было по рукам, да тут отозвал Серый Иванушку в сторонку и шепнул:
- Не обессудь, Иванушка, но хитрая морда твоего купчишки доверия мне не внушает.
- Да он же купец первой гильдии, известный человек в столице!
- Известный своей честностью?
- Ну…
- Попроси с него бумажку, пусть распишется.
Сказано - сделано.
Заглянув в бумажку, Серый спросил:
- А если он их хлебом да водой кормить будет?
Так на свет появилась вторая расписка, чуть подлиннее.
- А если он их, до ума не доведя, выпроводит?
Была написана третья, почти на страницу.
- А если деньги кончатся?
Четвертая.
- А если пожар? Или разбойники?
Пятая, уже на две страницы.
- А если скажут, что ты права с ним договариваться вообще не имел?
- А если…
- А если…
К вечеру был при свидетелях подписан уговор на десяти страницах в двух экземплярах, начинающийся словами "От имени и по поручению государя нашего императора милостиво повелеть соизволили", и кончающийся "Стороны договариваются о признании юридической силы документов, полученных с голубиной почтой".
- Ну, силен твой советник, батюшка Иван-царевич, - уважительно покачал головой купец, пряча уговор в сумку. - Такой уговор дороже денег. Приказчикам своим покажу дома - пусть учатся. Ежели когда расстаться с ним надумаешь, всегда готов его к себе в общество принять. Так ему и передай с нашим почтением. Вот.
- Да что ты, Демьян Ерофеевич, он и грамоте-то едва учен, не то что в коммерции смыслить. - Иванушка засмеялся, замахал руками. - Он больше по… м-м… военной части проходит.
Купец ему почему-то не поверил.
- Как скажешь, батюшка, наше дело - предложить…
* * *
Через два дня, набив переметные сумы деньгами, и сторговав у сельчан лошадей, Иван и Сергий съехали со злополучного постоялого двора и двинулись по направлению к реке Бугр. Там, за Бугром, начинался Вондерланд, конечная цель их путешествия.
- Ты знаешь, Сергий, чем знаменита эта река? - задал вопрос Иванушка, когда они проезжали по мосту.
- Нет. Чем?
- Раньше в этой реке жило громадное чудовище Овир - многорукий, многоротый, многоглазый, а некоторые даже утверждают, что у него были еще и длинные щупальца с когтями и присосками. И оно пожирало каждого, кто пытался перебраться на другой берег. Ну или почти каждого. Редкому счастливчику удавалось пробраться мимо него живым. Но никогда - невредимым.
- И что с ним стало? Тоже пал жертвой великолепного Елисея?
Иван неодобрительно покосился на друга, но, вовремя вспомнив, что слово "ирония" в лексиконе Серого сроду не обитало, продолжил:
- Нет. Этого подвига среди приключений королевича Елисея не было. Возможно, потому, что он не успел до него добраться.
- А кто успел?
- Никто. Оно издохло само.
- От чего же? - по-настоящему заинтересовался Серый, наверняка не без задней практической мысли.
- Во время последней религиозной войны в Вондерланде целые толпы беженцев устремились во всех направлениях, в том числе, и в Лукоморье…
- Понятно. Оно обожралось.
- Ну, можно назвать это и так.
- А как еще? - хмыкнул Волк. - А из-за чего была война?
- Ну, как всегда - из-за дискуссии по важному теологическому вопросу, способному оказать долгосрочное влияние на всю общественно-политическую…
- А короче?
- Еще короче?
- Если можно.
- Да, конечно… Видишь ли, в Священной Книге Памфамира-Памфалона было сказано, что во время Стодневной проповеди на нем была синяя хламида.
- Ну и что? По-моему, все предельно ясно. Не вижу тут повода даже для мало-мальской драки, не говоря уже о войне.
- Это тебе ясно. Но дело в том, что вондерландцы - народ крайне приверженный моде, и вообще всему красивому, яркому, нарядному, и как следствие этого, например, в их языке имеется тридцать два отдельных слова только для обозначения оттенков синего. Понимаешь?
Волк ненадолго задумался, кивнул.
- Теперь понимаю. Если бы оттенков синего в вондерландском было хотя бы двадцать, Овир остался бы жив.
- Ну, в общем-то, да.
- И кто победил?
- Маджента.
- А-а… Э-э-э… М-м-м…
- Да, к синему это имеет весьма отдаленное отношение, но это были еретики, про которых в пылу сражений правоверные забыли, а, по-видимому, когда вспомнили - было уже поздно. Если, конечно, еще было кому вспоминать.
- И какие же далеко идущие последствия имела их победа для Вондерланда?
- Теперь балахон их первосвященника цвета маджента.
- И все?!
- И Овир сдох. В жутких конвульсиях.
- Стоило оно того… - фыркнул Серый. - Я о балахоне.
Царевич пожал плечами.
- Лично мне больше симпатичен подход к проблеме религиозных войн в Вамаяси.
- Какой?
- Ты знаешь, в Вамаяси вот уже пятьсот лет не было ни одной религиозной войны. Но вовсе не из-за похвального единогласия их духовенства в вопросах богослужения. Нет. Просто один вамаясьский правитель когда-то повелел запирать всех дискутирующих богословов в одном монастыре - Бао-Линь, по-моему, без пищи и воды, и не выпускать до тех пор, пока они не придут к консенсусу.
- Они же запертые, как они туда прийти должны, по-твоему? - недопонял Серый.
- В смысле, к единому мнению.
- А-а.
- И твердо следовал своему принятому однажды решению. И поэтому у богословов было несколько вариантов - или умереть от голода и жажды, или найти общий язык, или…
- Перебить противника?
- Именно. Причем голыми руками, или при помощи подручных средств - книг, занавесок, светильников, кисточек, циновок, и тому подобного, так как перед заходом их тщательно обыскивали и отбирали все, что могло хоть отдаленно сойти за оружие.
- Почему? - искренне удивился Волк. - Ведь так было бы проще?
- Ну, наверное, потому, что правители всегда надеялись, что вопрос будет все-таки решен мирным путем…
- И решался хоть раз?