- Сэр, мы поедем в Столицу в сопровождении всего Первого войска. Они расположились к западу отсюда.
- Вы не так меня поняли, юный принц, - улыбнулся Брокер. - Как вы собираетесь охранять ее от Первого войска? Среди пяти тысяч человек обязательно найдется такой, кому взбредет в голову выкинуть что-нибудь недоброе.
Бриган кивнул:
- Я лично отобрал двадцать стражников, которым можно доверить заботу о ней.
Файер упрямо и решительно скрестила руки на груди.
- Обо мне не нужно заботиться. Я могу защитить себя.
- Я в этом не сомневаюсь, миледи, - мягко ответил Бриган, глядя себе на руки, - но если вы поедете с нами, охрана вам все равно нужна. Я не могу позволить гражданской женщине путешествовать в течение трех недель в компании пяти тысяч воинов без сопровождения охраны. Уверен, вы понимаете, что это разумно.
Он намекал на то, что она - чудовище и провоцирует недостойное поведение. И постепенно, остывая, Файер действительно поняла, что это разумно. Ей и вправду еще никогда не приходилось противостоять пяти тысячам мужчин. Она тоже села.
- Хорошо.
- Если бы только Арчер был здесь и видел, какие чудеса творят разумные аргументы! - усмехнулся Брокер.
Файер фыркнула. Арчер не подумал бы, что она согласилась на охрану из-за разумности аргументов. Он бы тут же решил, что она влюбилась в самого симпатичного из стражников.
- Я пойду собираться, - она снова поднялась на ноги, - и попрошу Донала оседлать Малыша.
Бриган тоже встал.
- Хорошо, миледи. - Лицо его снова стало закрытым и бесстрастным.
- Вы подождете здесь со мной, командующий? - спросил Брокер. - Мне нужно кое о чем с вами поговорить.
Файер внимательно посмотрела на него. "Да? И чем же вы хотите с ним говорить?"
Но Брокер был выше молчаливых препирательств, к тому же его разум был чист и силен, и он мог открыть ей мысль такую четкую, что она звучали почти как законченное предложение. "Хочу дать ему несколько тактических советов", - подумал Брокер.
Немного успокоившись, Файер оставила их наедине.
Добравшись до спальни, она обнаружила, что на стуле у стены сидит Арчер. Это была вольность с его стороны - войти в ее комнату без разрешения. Но она простила его. Арчер не мог вот так бросить все свои обязанности по отношению к дому и землям, чтобы поехать с ней. Он останется здесь, и им придется надолго разлучиться - на дорогу туда и обратно уйдет почти шесть недель или даже больше, если она какое-то время проведет в Столице.
Когда Брокер спросил ее, четырнадцатилетнюю, какова ее власть над Кансрелом, когда она входит в его разум, Арчер бросился ее защищать.
- Где твое сердце? Он ее отец. Не усложняй их отношения еще больше.
- Я всего лишь спрашиваю, - ответил Брокер. - Властна ли она влиять на его суждения? Смогла бы навсегда изменить желания?
- Всякий поймет, что это не праздные вопросы.
- Это необходимые вопросы, - проговорил Брокер, - как бы я ни хотел обратного.
- Мне все равно. Оставь ее в покое, - отрезал Арчер с такой яростью, что Брокер отступился, по крайней мере, в тот раз.
Наверное, в этом путешествии ей будет не хватать защиты Арчера. Не потому, что она необходима, а лишь как знака того, что Арчер рядом.
Откопав в куче на дне шкафа седельные мешки, Файер принялась складывать туда белье и дорожную одежду. Возиться с платьями смысла не было. Никто никогда не замечал, что на ней надето, к тому же после трех недель в мешках их все равно нельзя будет носить.
- И ты бросишь своих учеников? - наконец заговорил Арчер. Опершись локтями на колени, он наблюдал за тем, как она собирается. - Вот так просто?
Она отвернулась от него, делая вид, что ищет скрипку, и позволила себе улыбнуться. Раньше он никогда так не волновался о ее учениках.
- Быстро ты все решила, - добавил он.
- Я никогда не видела Столицы, - просто ответила Файер; для нее все было очевидно.
- Не так уж там и прекрасно.
Это ей хотелось бы оценить самой. Не ответив, Файер принялась разбирать кучу вещей на кровати.
- Там будет опаснее, чем где-либо, - продолжал Арчер. - Твой отец увез тебя оттуда, потому что там было опасно.
Она положила скрипку рядом с седельными мешками.
- Так что же, мне всю жизнь прожить бесцветно, Арчер, просто ради безопасности? Я не стану прятаться за запертыми окнами и дверьми. Это не жизнь.
Он провел пальцем по краешку пера на стреле, что торчала из висящего рядом колчана, а потом, положив подбородок на кулак, уставился в пол.
- Ты влюбишься в короля.
Она села на кровать лицом к нему и ухмыльнулись:
- Я бы не смогла влюбиться в короля. Он слабохарактерный и слишком охоч до вина.
- И что? - Он поймал ее взгляд. - А я ревнивый и слишком охоч до женщин.
Файер улыбнулась шире:
- Твое счастье, что я полюбила тебя задолго до того и другого.
- Просто ты не любишь меня так же сильно, как я тебя, - сказал он. - Поэтому я и стал таким.
Слышать это от друга, за которого она отдала бы жизнь, было больно. И еще больнее оттого, что он сказал это теперь, когда им нужно расстаться так надолго. Поднявшись, Файер отвернулась от него. "Любовь так не измеряется, - подумала она. - И можешь винить меня в своих чувствах, но винить меня в своих поступках нечестно".
- Прости, - вздохнул он. - Ты права. Прости, Файер.
Ей было несложно простить его снова, ведь она знала, что его гнев обычно испаряется так же быстро, как накатывает, и за всем этим стоит полное до отказа сердце. Но на прощении она остановилась. Было понятно, на что Арчер надеется, сидя здесь, в спальне, перед самым ее отъездом, и это в ее планы не входило.
Решение разделить постель с Арчером пришло легко, и до недавних пор это по-прежнему было так же просто. А потом между ними словно нарушилось равновесие. Все эти разговоры о замужестве, любовная лихорадка. Все чаще и чаще самым простым вариантом было сказать "нет".
Ей хотелось ответить ему мягко. Повернувшись, Файер протянула руку. Он поднялся и подошел ближе.
- Мне нужно переодеться в дорожное и еще кое-что доделать, - сказала она. - Попрощаемся сейчас. Спустись и скажи принцу, что я скоро буду.
Сперва он посмотрел себе под ноги, а потом поднял на нее понимающий взгляд. Потянул за платок, и волосы рассыпались по плечам. Он собрал пряди и поцеловал, зарывшись в них лицом, потом притянул Файер к себе и осыпал поцелуями ее шею и губы так нежно, что тело ее запротестовало против холодности разума, а когда он отодвинулся от нее и повернулся к двери, на лице его застыло горе.
Глава десятая
Фаейр беспокоилась, что не будет успевать за войском или что всем пяти тысячам придется подстраиваться под ее темп. На поверхности, когда позволяла дорога, воины и вправду двигались быстро, но большую часть времени скорость была умеренная - частично из-за местности и подземных ходов, частично из-за того, что королевское войско предназначено выискивать трудности, которых обычные путешественники стараются избегать.
Первое войско поражало воображение четкостью организации: вся движущаяся громада поделена на части, которые в свою очередь были поделены на более мелкие единицы, то и дело переходящие на галоп, отрывающиеся от товарищей, чтобы исчезнуть в пещерах или горных ущельях и через некоторое время появиться снова. Впереди ехали разведчики, по бокам - дозорные, и те и другие иногда посылали назад вестников с докладом или, если возникала проблема, с просьбой о подкреплении. Иногда они возвращались в синяках и в крови, и Файер научилась различать зеленые туники отрядов целителей, которые тут же бросались им на помощь.
Еще были охотничьи отряды - они двигались по кругу, время от времени возвращаясь с добычей. Были отряды снабжения, ведавшие навьюченными лошадьми и провиантом. Приказы Бригана передавали войскам штабные. Лучники зорко следили, не взбредет ли какому сумасшедшему чудовищу в голову напасть на колонну всадников. Охранники Файер тоже представляли из себя отряд. Они стояли щитом между ней и тысячами воинов и помогали во всем, что ей требовалось. Поначалу эта обязанность состояла в том, чтобы отвечать на вопросы из разряда: почему половина войска все время исчезает и появляется.
- А есть подразделение, которое следит за всеми остальными? - спросила она главу своей стражи, ту самую кареглазую женщину. Ее, как выяснилось, звали Муза.
Муза рассмеялась. Она вообще смеялась в ответ на большую часть вопросов Файер.
- Командующему это не нужно, миледи. Он сам за всем следит. Посмотрите на оживление вокруг знаменосца. Каждый отряд, отъезжая и возвращаясь, первым делом докладывает командующему.
На знаменосца - и его коня - Файер вообще смотрела с большим сочувствием, потому что он, кажется, проделывал путь вдвое больший, чем остальные воины. Единственной его задачей было находиться подле командующего, чтобы того всегда можно было заметить. А командующий вечно то делал петлю и скакал назад, то отрывался от остальных, то бросался вперед - наверное, по важным тактическим вопросам, что бы это ни значило. Знаменосец же все нарезал крути вместе с ним. Видно, его выбрали за то, что он был искусным наездником.
Тут принц со знаменосцем подъехали ближе, и Файер снова поправила себя. Искусной наездницей.
- Муза, сколько в Первом войске женщин?
- Около пяти сотен, миледи. Во всех четырех вместе со вспомогательными, наверное, тысячи две с половиной.
- А что делают вспомогательные войска, пока основные в отъезде?
- Они распределены по крепостям и сигнальным постам по всему королевству, миледи. Некоторые из служащих там - женщины.
Две с половиной тысячи женщин добровольно выбрали верховую жизнь, согласились сражаться, есть, одеваться и спать как мужчины. Что их заставило принять такое решение? Неужели они по природе своей так же дики и жестоки, как некоторые из мужчин?
Когда она в окружении стражников проехала леса Триллинга и очутилась на каменистой равнине, где войско сделало привал, одна короткая и грубая драка из-за Файер все же разгорелась. Двое потерявших от нее голову воинов в какой-то момент разошлись во мнениях (к ее чести, спорили они о том, у кого больше шансов) настолько, что в ход пошли тычки и кулаки, быстро превратившиеся в окровавленные лица и сломанные носы. Не успела Файер даже осознать, что происходит, как Бриган и трое из ее охранников уже соскочили с коней. Драка прекратилась от одного резкого "хватит".
Файер не отрывала взгляда от спины Малыша, пропуская его гриву сквозь пальцы, пока от обоих драчунов до нее не долетело раскаяние. Тогда она позволила себе бросить удивленный взгляд на их понуро опущенные носы, с которых на землю капала кровь, на то, как печально они смотрят на Бригана. Они совершенно забыли о ней - Файер ясно это почувствовала. Мысли о ней потонули в стыде перед командиром.
Это было необычно. Взгляд Файер с любопытством скользнул по Бригану. Ледяное выражение лица, нечитаемый разум. Он тихо говорил с воинами и ни разу не посмотрел на нее.
Все снова расселись по коням, и вскоре от штабных по толпе прошла весть, что любой, кто затеет драку по любому поводу, касающемуся леди Файер, вылетит из войска и потеряет протекцию, его лишат звания и отправят домой безоружного. По удивленным свисткам и взлетевшим бровям своих стражей Файер поняла, что такое наказание за драку считается суровым.
Слишком мало она знала о порядках в войске, чтобы предполагать что-то определенное. Делают ли суровые наказания Бригана суровым командиром? А суровый - это то же самое, что жестокий, или нет? Может, в жестокости и кроется причина такой власти Бригана над своими воинами?
Что жестокого в том, чтобы выгнать человека из войска в период надвигающейся войны? Файер это показалось скорее милостью.
Файер представила себе, как на закате дня Арчер едет через свои поля, останавливается, чтобы переброситься словом с земледельцами, смеется, костерит упрямую и каменистую северную почну - все как обычно. Сегодня они с Брокером сядут ужинать без нее.
Когда войско, наконец, остановилось на ночлег, она настояла на том, чтобы собственноручно почистить своего коня. Она шепталась с Малышом, наклоняясь к нему, и успокаивала себя ощущением единственного родного сердца в этом море чужаков.
Лагерь разбили в гигантской подземной пещере, на полпути между домом Файер и крепостью Роэн. Файер никогда в жизни не видела такой громадины - впрочем, она и сейчас ее не особо видела, потому что было темновато, тусклый свет лился только через трещины в своде и из входов. Когда село солнце, в пещере наступила полная тьма, и Первое войско превратилось в сборище теней, тянущихся по наклонному полу.
Звуки в пещере звучали густо и мелодично. Когда командующий отбыл из лагеря с двумя сотнями воинов, эхо было как от двух тысяч, и стук копыт зазвучал вокруг, как колокола. Он уехал, как только убедился, что все устроились - с таким же не поддающимся расшифровке лицом, как всегда. Пятьдесят разведчиков не вернулись в назначенное место и время. Он отправился их искать.
Файер было неспокойно. Ее смущали шевелящиеся тени пяти тысяч ее спутников. Чаще всего охрана не допускала до нее воинов, но отстраниться от поступающих в мозг впечатлений было невозможно. Она выбилась из сил, чувствуя такую толпу. Большинство из них, хоть и подсознательно, думали о ней - даже те, кто был совсем далеко. Слишком многие чего-то от нее хотели. Кому-то удавалось подобраться слишком близко.
- Чудовища очень хороши на вкус, - прошипел ей воин со сломанным в двух местах носом.
- Я тебя люблю. Ты красотка, - прошептали еще трое или четверо, выискивая ее взглядом, прижимаясь к ограждающим ее стражам в попытке дотянуться.
Перед отбытием Бриган дал охране четкие указания. Для леди нужно разбить палатку, несмотря на то что в пещере есть крыша, и в палатке с ней должны постоянно находиться две женщины-стражницы.
- То есть мне вообще нельзя оставаться одной? - вставила она, услышав разговор Бригана с Музой.
Бриган взял рукавицу у юноши - видимо, своего оруженосца - и натянул на руку.
- Нет, - сказал он. - Нельзя.
И прежде чем она успела набрать в грудь воздуха для возражений, надел вторую рукавицу и кликнул, чтобы привели коня. Грохот копыт постепенно смолк вдали.
В палатке витал запах жареного мяса чудовищ. Файер скрестила руки на груди, стараясь не пялиться на двух женщин, чьих имен никак не могла вспомнить. Потом развязала платок - наверняка в их присутствии можно позволить себе отдохнуть от плотной повязки. Им ничего от нее не нужно. Самое сильное чувство, которое ей удалось от них уловить, оказалось скукой.
Конечно, как только они увидели ее волосы, скука испарилась. Они окинули ее любопытными взглядами. Она устало поглядела на них в ответ.
- Я забыла, как вас зовут. Простите.
- Марго, миледи, - ответила одна из них, с широким, приятным лицом.
- Мила, миледи, - ответила вторая, тонкая, светловолосая и очень юная.
Муза, Марго и Мила. Файер подавила горестный вздох. Распознавать разум почти каждого из двадцати своих стражей она уже научилась, но вот на имена понадобится некоторое время.
Она не знала, что еще сказать, поэтому взялась за футляр, открыла его и вдохнула теплый запах лака. Ущипнула струну, и получившийся звук, глухой, как эхо колокола, притянул ее внимание. Вход в палатку был открыт, а сама она находилась в нише у боковой стены пещеры, над ней изгибалась низкая крыша, сама похожая на каркас инструмента. Она устроила скрипку под подбородком и настроила, а потом очень тихо начала играть.
Она играла колыбельную, успокаивая, убаюкивая себя. Мысли о войске померкли.
Сон никак не хотел приходить, но она понимала, что звезды искать этой ночью бесполезно. Через трещины в своде сочился дождь, стекая на пол по стенам пещеры; небо сегодня будет черным. Но может быть, полночная буря прогонит ее сны? Она откинула одеяло, нашла сапоги, проскользнула мимо спящих Марго и Милы и отвела рукой ткань, закрывающую выход из палатки.
Снаружи она позаботилась о том, чтобы не споткнуться о спящих стражников, расположившихся вокруг палатки на манер живого рва. Четверо воинов не спали: Муза и еще трое мужчин, чьих имен она не запомнила. Они играли в карты при свете свечи. По всему полу пещеры тут и там мерцали свечи - наверное, у большинства отрядов тоже были ночные дозорные. Ей стало жаль воинов, стоящих на посту снаружи, под дождем. А потом - поисковый отряд Бригана и разведчиков, которых они искали, потому что ни те, ни другие до сих пор не вернулись.
Вид у ее охранников был немного ошеломленный. Она вспомнила, что забыла завязать волосы, и провела по ним рукой.
- Что-нибудь случилось, миледи? - первой опомнилась Муза.
- Видно ли откуда-нибудь из этой пещеры небо? - спросила Файер. - Мне хочется посмотреть на дождь.
- Да, миледи, - ответила Муза.
- Вы покажете мне дорогу?
Муза положила карты и принялась будить стражей, спящих на дальних концах импровизированного рва.
- Что вы делаете? - прошептала Файер. - Муза, не нужно. Прошу. Пусть спят.
Но Муза продолжала трясти их за плечи, пока четверо воинов не проснулись. Она приказала двум игрокам в карты остаться и нести караул, а остальным - вооружиться.
Теперь к усталости прибавилось еще и чувство вины. Файер снова нырнула в палатку за платком, луком и стрелами и вскоре присоединилась к своим шести вооруженным и сонным стражам. Муза зажгла свечи и передала всем. Тихо, друг за другом, семь силуэтов двинулись вдоль края пещеры.
Узкая, крутая тропа, по которой им пришлось взбираться несколько минут, привела к отверстию в стене. Файер едва видела, что находилось за ним, но инстинктивно не решалась высовываться слишком далеко и старалась крепко держаться за края скалы, образовавшие вокруг нее что-то вроде дверного проема. Падать ей не хотелось.
Ночь выдалась ветреная, сырая и холодная. Она понимала, что мокнуть глупо, но все же отдалась на волю дождю и стихийному ощущению бури, пока ее охранники жались у проема, стараясь защитить огоньки свечей.
В сознании что-то загорелось: приближаются люди, всадники. Много. На таком расстоянии трудно отличить две сотни человек от двух с половиной сотен, к тому же почти их не зная. Она сосредоточилась и решила, что чувствует все же намного больше двухсот человек. От них веяло усталостью, но ничем иным, ничем тревожным. Должно быть, поиски увенчались успехом.
- Поисковый отряд возвращается, - сообщила она стражам. - Они близко. Кажется, разведчики с ними.
Она обернулась, удивленная их молчанием, и обнаружила, что на нее с разной степенью беспокойства уставились шесть пар глаз. Она отступила от дождя назад, в проем.
- Я подумала, вы хотели бы знать, - добавила она тише. - Но если вам неприятно, я буду держать свои ощущения при себе.
- Нет, - подала голос Муза. - Правильно, что вы нам рассказали, миледи.
- С командующим все хорошо, миледи? - спросил один из воинов.
Файер как раз сама пыталась выяснить это, но принца было раздражающе трудно выделить. Он точно был с ними. Наверное, по привычной уже отгороженности разума можно предположить, что силы у него остались.
- Точно не знаю, но, кажется, да.