- Мне страшно, когда ты так говоришь. - Голос принадлежал Роэн. Файер прижалась к двери стойла.
- За тридцать лет сделал король хоть что-то, чтобы заслужить верность народа?
- Бриган…
- Я понимаю мотивы некоторых моих врагов лучше, чем свои собственные.
- Бриган, в тебе говорит усталость. У твоего брата справедливое сердце, ты это знаешь, и с твоей помощью он правит верно.
- Я замечаю в нем некоторые из отцовских склонностей.
- Ну, а что ты будешь делать? Позволишь грабителям и контрабандистам творить, что им заблагорассудится? Отдашь королевство лорду Мидоггу и его злобной сестрице? Или лорду Гентиану? Нэш на троне - лучший вариант для народа. А если ты отречешься от него, начнется гражданская война на четыре стороны. Ты, Нэш, Мидогг, Гентиан. Боюсь представить, кто выйдет победителем. Уж точно не ты, если королевское войско расколется, пойдя за тобой и твоим братом.
Этого разговора Файер нельзя было слышать ни при каких обстоятельствах, ни в коем случае. Она понимала это, но делать было нечего - открыться сейчас было бы катастрофой. Она не двигалась и почти не дышала, но против воли внимательно прислушивалась - настолько ее изумило то, что сердце командующего королевскими войсками гложут сомнения.
- Матушка, - теперь он говорил мягко, - ты преувеличиваешь. Я никогда не отрекся бы от брата, тебе это прекрасно известно. Как и то, что я не хочу быть королем.
- Опять ты за свое. Это меня тоже беспокоит. Если Нэша убьют, тебе просто придется стать королем.
- Близнецы старше меня.
- Ты сегодня специально притворяешься дурачком. Таран нездоров, Клара - женщина, и оба они незаконнорожденные. Деллам не пережить трудные времена без настоящего короля.
- Какой из меня король?
- Тебе двадцать два, и ты командуешь королевским войском не хуже Брокера. Твои воины за тебя проткнут себе грудь собственным мечом. Самый настоящий король.
- Ну, ладно. Но - великие скалы! - матушка, я никогда не соглашусь стать королем.
- Когда-то ты считал, что никогда не станешь воином.
- Не напоминай, - голос его звучал устало. - Вся моя жизнь - искупление жизни отца.
За этим последовало долгое молчание. Файер перестала дышать. Жизнь в искупление жизни отца - как это ей знакомо. Она понимала это всей душой - без слов, даже без мыслей, понимала так, как понимала музыку.
Малыш заволновался и высунул голову из стойла, чтобы посмотреть на шепчущихся.
- Просто пообещай, что будешь исполнять свой долг, Бриганделл, - Роэн намеренно назвала его королевским именем.
Голос принца изменился. Кажется, он рассмеялся себе под нос.
- Я стал таким великим воином, что ты решила, будто я ношусь по скалам и тычу в людей мечами из удовольствия.
- Послушай сам себя и перестанешь винить меня за беспокойство.
- Я исполняю свой долг, матушка, как делал каждый день своей жизни.
- Вы с Нэшем превратите Деллы в королевство, достойное таких защитников. Восстановите порядок и справедливость, которые Накс и Кансрел разрушили своим безразличием.
Внезапно смех в его голосе куда-то делся:
- Не нравится мне это чудовище.
- Нэшделл - не Наксделл, а Файер - не ее отец, - мягко произнесла Роэн.
- Да, она еще хуже - она женщина. Нэшу перед ней ни за что не устоять.
- Бриган, - в голосе Роэн появились твердые мотки. - Файер не нужен Нэш. Она не соблазняет мужчин и не пользуется ими.
- Надеюсь, что ты права, матушка, потому что мне неважно, как хорошо ты к ней относишься. Если она поведет себя как Кансрел, я сломаю ей шею.
Файер забилась в угол. К ненависти она привыкла, и все же каждый раз на душе становилось так холодно и тяжело. Сил не было думать о том, как отчаянно придется охранять себя от этого человека.
И тут вдруг произошло нечто нелепое. Бриган протянул ладонь к ее коню.
- Бедняга, - сказал он, гладя Малыша по носу. - Мы тебя разбудили. Спи.
- Это ее конь, - заметила Роэн. - Конь чудовища, которому ты только что угрожал.
- Ну что ж. Ты красавец, - ласково сказал Бриган Малышу. - Не твоя вина, что у тебя такая хозяйка.
Конь ткнулся носом в ладонь новому другу. Роэн с Бриганом вскоре ушли, а Файер все комкала в кулаках ткань своих юбок, с трудом сглатывая, не в силах побороть охватившую ее неистовую симпатию.
По крайней мере, если этот человек решит убить ее, можно быть спокойной - Малыша он не тронет.
Глава шестая
Долгая ночь никак не хотела заканчиваться - видно, в королевской семье сегодня не спал никто. Файер едва успела перейти двор и скользнуть в коридор, который вел к ее покоям, как тут же наткнулась на короля. Он брел куда глаза глядят, необыкновенно красивый в свете факелов. Стоило ему заметить ее, как глаза его остекленели. Ей показалось, что от него пахнет вином - а когда он бросился к ней, прижал к стене и попытался поцеловать, все сомнения испарились.
Хоть он и напал внезапно, ей помогло помутнившее его разум вино. "Ты не хочешь меня целовать".
Нэш прекратил попытки, но по-прежнему терся о нее, гладя по груди и спине. Руке было больно.
- Я люблю тебя, - зашептал он, окатив ее хмельным дыханием. - Я хочу на тебе жениться.
"Нет, не хочешь. Ты не хочешь даже трогать меня. Ты хочешь меня отпустить".
Нэш отступил на шаг, и она отшатнулась, жадно глотая свежий воздух и оправляя платье, и собралась сбежать.
А потом вдруг снова развернулась к нему и сделала то, чего никогда раньше не делала. "Извинись передо мной, - яростно подумала она. - С меня хватит. Извиняйся".
Король тут же с благородной грацией встал перед ней на одно колено, в его черных глазах плескалось неподдельное раскаяние:
- Миледи, простите мне это оскорбление. Вы можете смело идти в свои покои.
Она поспешила прочь, прежде чем кто-либо увидел это абсурдное зрелище - король на коленях перед ней. Файер было стыдно за себя. А еще, познакомившись с королем, она теперь тревожилась за судьбу королевства.
До спальни оставалось всего ничего, как вдруг из темноты вынырнул Бриган, и это окончательно лишило Файер присутствия духа.
Не нужно было даже тянуться к его разуму, чтобы понять, что он закрыт от нее, словно крепость с каменными стенами без единой трещины. Единственной защитой от Бригана ей были собственные жалкие силы. И слова.
Он прижал ее к стене так же, как только что Нэш, Взял за запястья и завел руки за голову так резко, что от боли в ране из глаз у нее брызнули слезы, а потом прижал своим телом, чтобы она не могла двинуться. Лицо его излучало такую ненависть, что было похоже на маску рычащего зверя.
- Проявите хоть малейшее намерение подружиться с королем, - сказал он, - и я вас убью.
Бессилие было унизительным, к тому же он даже сам не подозревал, насколько больно ей делал. У нее перехватило дыхание, говорить не было сил. "Вы так похожи на своего брата, - жарко подумала она ему в лицо. - Только он несколько романтичнее".
Руки на ее запястьях сжались сильнее.
- Лживая пожирательница чудовищ.
От боли из глаз ее лились слезы. "Вы меня разочаровали. Люди говорят о вас так, будто вы какой-то особенный, но что особенного в том, чтобы зажимать беззащитных женщин в темных углах и называть их грязными словами? Обычное дело".
- И я должен поверить, что вы беззащитны? - оскалился он.
"Против вас - да".
- Но не против королевства.
"Я не собираюсь выступать против королевства. По крайней мере, - добавила она, не больше, чем вы, Бриганделл".
У него был такой вид, будто она дала ему пощечину. Исчез яростный оскал, во взгляде проглянула вдруг усталость и неуверенность. Он отпустил ее запястья и отступил чуть назад, достаточно для того, чтобы она сумела отойти от него и от стены, отвернуться и обхватить правой рукой раненое плечо. Ее всю трясло, платье стало липким - рана снова открылась и кровоточила. Он сделал ей очень больно, и она была зла как никогда в жизни.
Файер не поняла, откуда в легких взялся воздух, но не стала сдерживать рвущиеся с губ слова.
- Вижу, вы хорошо изучили пример своего отца, прежде чем решить, кем хотите стать, - прошипела она. - Деллы в надежных руках, да? Вы и ваш брат, вы… вы оба можете катиться к зверям:
- Это из-за вашего отца погиб король и Деллы тоже, - выплюнул он в ответ. - Я жалею лишь о том, что сам он не умер от моего меча. Я презираю его за то, что он покончил с собой и не доставил мне удовольствия убить его, и завидую чудовищу, которое перегрызло ему горло.
Тут она повернулась к нему и впервые за все это время увидела, по-настоящему увидела. Он часто дышал, сжимая и разжимая кулаки. Глаза у него были ясные, очень светлого серого цвета, и сверкали чем-то большим, чем гнев, чем-то отчаянным. Крепкий, чуть выше среднего роста. У него был красиво очерченный рот, как у его матери, но кроме него и этих кристальных глаз, во внешности его не было ничего примечательного. Бриган смотрел на нее в таком напряжении, что, казалось, вот-вот треснет, и внезапно ей подумалось, что он так молод, а груз на его плечах так велик, что он на грани полного изнеможения.
- Я не знал, что вы ранены, - добавил он, глядя на кровь на ее платье, и этим окончательно запутал Файер, потому что в голосе его звучало искреннее сожаление. Ей не хотелось слушать извинения - куда справедливее ненавидеть его, потому что он отвратителен.
- Вы бесчеловечны. Только и делаете, что причиняете людям боль, - сказала она, потому что не могла придумать ничего хуже. - Это не я чудовище, а вы.
И, развернувшись, ушла.
Сперва она пошла в комнату Арчера, чтобы смыть сочащуюся кровь и перевязать руку, а потом пробралась к себе - Арчер по-прежнему спал в ее постели. Раздевшись, она подняла с пола его рубашку и натянула на себя. Ему будет приятно, что она решила ее надеть, и он ни за что не догадается, что ей просто нужно скрыть запястья, багровые от синяков, которые ему видеть нельзя. У нее сейчас не хватит сил на Арчера и его мстительную ярость.
Порывшись в сумках, Файер нашла травы, предохраняющие от беременности, проглотила их всухомятку, прильнула к Арчеру и провалилась в сон без сновидений.
На следующее утро ей показалось, что она не просыпается, а тонет. Арчер чем-то отчаянно шумел, собираясь. Она с усилием выплыла из забытья и поднялась на постели, задушив стон от старой боли в плече и новой - в запястьях.
- Ты такая красивая по утрам, - Арчер остановился перед ней и поцеловал в нос. - И невозможно хороша в моей рубашке.
Может, и так, но чувствовала она себя просто трупом. Если бы только можно было поменяться: как приятно было бы выглядеть трупом, но при этом чувствовать себя невозможно хорошо.
Арчер был уже одет, не считая рубашки, и совершенно точно собирался уходить.
- Куда ты так торопишься?
- Сигнальный огонь зажгли, - ответил он.
Сигнальный огонь зажигали в городах, расположенных в горах, когда на них кто-то нападал, чтобы призвать на помощь соседей.
- Что за город?
- Серый порт, к северу отсюда. Нэш и Бриган выступают сейчас же, но птицы нападут до того, как они доберутся до туннелей. Я буду стрелять со степы вместе со всеми, кто может держать лук.
Она моментально проснулась, словно ее бросили в ледяную воду.
- Значит, Четвертое уже уехало? Сколько воинов у Нэша с Бриганом?
- Восемь моих и Роэн дала еще сорок своих гвардейцев.
- Всего сорок!
- Она многих отправила с Четвертым, - объяснил Арчер. - Воины из Третьего их заменят, но они, конечно, еще не подоспели.
- Пятьдесят человек против двух сотен птиц? Они с ума сошли?
- Или так, или вовсе проигнорировать просьбу о помощи.
- Ты не едешь с ними?
- Принц счел, что мой лук принесет больше пользы на стене.
Принц. Она замерла.
- Он сюда приходил?
Арчер взглянул на нее искоса:
- Конечно, нет. Его люди не могли меня найти, и тогда пришла Роэн.
Это было неважно, она тут же забыла об этом, поглощенная другим фактом - пятьдесят безумцев собираются пробиться через стаю из двух сотен птиц-чудовищ. Поднявшись с постели, она взяла одежду и скрылась в ванной, чтобы Арчер не заметил ее запястий, пока она переодевается, а когда вышла, он уже ушел.
Файер спрятала волосы, надела щиток на руку и, схватив лук и колчан со стрелами, побежала за ним.
В моменты отчаяния Арчер опускался даже до угроз. Вокруг них в конюшнях кричали воины и суетились кони, и он сказал, что привяжет ее к стойлу Малыша, если понадобится, но на стену не пустит.
Это все были пустые слова, Файер пропустила их мимо ушей и обдумала все шаг за шагом; Стреляла она хорошо. Рука зажила достаточно, чтобы можно было стрелять, пока хватит сил терпеть боль. К тому времени, как воины доскачут до туннеля, она успеет убить двух или, может, трех чудовищ - а значит, на воинов эти три чудовища не нападут.
А чтобы убить человека, достаточно и одного.
Кто-то из этих пятидесяти погибнет еще до того, как они доберутся до места битвы в Сером порту.
И вот тут рассуждения кончались и начиналась паника. И зачем они только едут. Зачем рисковать собой ради спасения какого-то городка… Раньше она не понимала, что люди имеют в виду, когда говорят, что принц и король - храбрецы. Зачем им понадобилось быть храбрецами?
Она повернулась вокруг себя, ища глазами братьев. Нэш, уже на коне, был взвинчен и рвался в путь - из вчерашнего пьяного балбеса он превратился в лидера, который как минимум создавал впечатление царственности. Бриган ходил меж воинов и подбадривал их, время от времени переговариваясь с Матерью. Он был спокоен и уверен, даже посмеялся над шуткой одного из гвардейцев Арчера.
А потом через груды клацающего оружия и кожаных седел он увидел ее и тут же помрачнел. Глаза заледенели, губы сжались, лицо приобрело знакомое ей выражение.
Один взгляд на нее убил его веселье.
Что ж. Не у него одного есть право рисковать своей жизнью, и не у него одного хватит на это храбрости.
Когда Файер повернулась к Арчеру и пообещала, что не собирается стрелять в чудовищ со стены, ее план казался ей очень разумным. А потом она бросилась к стойлу Малыша, решившись на поступок, в котором не было никакой логики - ну, может быть, только самая глубинная.
Она понимала, что все действо займет лишь несколько минут. Птицы нападут, как только осознают свое численное преимущество. Хуже всего придется тем, кто поедет в хвосте колонны - им придется замедлиться, когда первые всадники вступят в ближайший туннель. Те, кто доберется до подземного хода, выживут. Птицы не любят темноты и тесноты подземелий и в туннели за добычей не последуют.
Из разговоров в конюшне Файер выяснила, что Бриган поставил короля в голове колонны, а лучших копейщиков и фехтовальщиков - в хвосте, потому как в момент атаки хищники будут слишком близко для лучников. Сам принц будет замыкать шествие.
Лошадей выводили по одной и собирали у ворот, и она оседлала Малыша, прикрепив к седлу лук и копье. Пока она вела коня во двор, никто не обращал на неё внимания - частично потому, что она контролировала мысли окружающих и отвращала их, стоило им приблизиться. Отведя Малыша в конец двора, подальше от ворот, она попыталась передать ему, что им предстоит нечто очень важное, и что ей очень жаль, и что она его очень любит. Он в ответ обслюнявил ей шею.
Тут Бриган отдал приказ. Слуги раскрыли ворота и подняли решетку, и воины ворвались в дневной свет. Файер поднялась в седло и, пришпорив Малыша, ринулась за ними. Она проскочила в закрывающиеся ворота и поскакала в одиночестве прочь от воинов - в пустую каменную равнину к востоку от поместья Роэн.
Воины сосредоточенно смотрели на север и вверх и не заметили ее. Зато заметили несколько птиц - они с любопытством отвлеклись от пикирования на солдат, но их было так мало, что Файер сумела их застрелить, скрежеща зубами от боли. Лучники на стене, скорее всего, ее увидели - она чувствовала это по волнам изумления и паники, которые посылал ей Арчер. "Я, скорее всего, выживу, если ты останешься на стене и продолжишь стрелять", - послала она ему мысль в отчаянии, надеясь, что этого будет достаточно и он не додумается выбираться из замка вслед за ней.
Файер уже была довольно далеко от ворот, и первые воины доехали до подземного хода, когда в хвосте колонны началось сражение людей с чудовищами. Пора. Она остановила своего храброго коня и развернула его, а потом сдернула с головы платок, и волосы полились вниз по плечам, словно огненная река.
Мгновение ничего не происходило, и она начала паниковать, думая, что план не сработает. Сбросила мысленную защиту, чтобы ее узнали - ничего. Тогда сама потянулась к ним, чтобы привлечь внимание.
Тут одна из чудовищных птиц в небе почувствовала ее, а потом увидела и издала ужасный крик, похожий на скрежет металла по металлу. Файер знала, что означает этот крик - и остальные птицы тоже знали. Они поднялись и двинулись прочь от воинов, словно рой комаров. Устремились в небеса, отчаянно кружась и ища чудовищную добычу, - и нашли ее. О воинах было забыто. Все до одного чудовища устремились за ней.
Теперь оставалось сделать две вещи: добраться живой вместе с конем до ворот, если получится, и удостовериться, что никто из воинов, увидев, что она сделала, не решится на что-нибудь героически-идиотское. Она пришпорила Малыша и со всей силы обрушилась на разум Бригана - не приказом, это было бесполезно, а лишь сообщением. "Если вы не продолжите путь в Серый порт, значит, я сделала это впустую".
Она знала, что принц колеблется, хоть и не видела его и не слышала его мыслей. Лишь ощущала, что разум Бригана по-прежнему здесь - значит, он не двигается, как и его лошадь. Ей подумалось, что, если понадобится, можно было бы заставить ехать его черную кобылу.
"Оставьте это мне, - взмолилась она. - Я вправе рисковать своей жизнью, как вы рискуете своей".
Его разум скрылся в туннеле.
И теперь только скорость Файер и Малыша противостояла роящимся хищникам, нападающим сверху и с севера. Малыш от отчаяния творил чудеса. Еще никогда он не мчался так быстро.
Она низко пригнулась в седле. Когда первая птица вцепилась ей когтями в плечо, она бросила в нее свой лук - он теперь был всего лишь бесполезной деревяшкой. Вот колчан на спине мог послужить хоть какими-то доспехами. Файер взяла копье и выставила назад, чтобы хищникам было сложнее до нее добраться, схватила нож и взмахивала им всякий раз, как чувствовала, что в плечи или голову впиваются когти и клювы. Боли она больше не замечала, один только шум - быть может, ее собственные крики - и еще что-то яркое, наверное, ее волосы и кровь, а еще она чувствовала ветер - это Малыш несся стремглав. И - внезапно - прямо у нее над головой начали пролетать стрелы.
Коготь схватил ее за шею и, дернув, высоко поднял в седле, и ей подумалось, что вот сейчас она и умрет. Но тут напавшую птицу поразила стрела, а за ней последовали другие, и, бросив взгляд вперед, она заметила совсем близко открывающиеся ворота, а в них - Арчера, который пускал стрелы одну за другой с такой скоростью, о которой она даже не подозревала.