11
Как выяснилось, кричал волшебник Пергустин. Гильгед, свидетель случившегося, рассказал вот что:
- Пергустин прикоснулся к призрачной деве. Мгла-над-Устлой-Водой пытался его остановить и кинулся наперерез.
Пергустин валялся на полу, обожженный, но живой. Здесь целый акр каменных плит почему-то оставался незапыленным, а в потолке высоко над головами волшебников зияло отверстие, и в нем синело небо.
- А что стало с девой? - спросил Ильдефонс.
- Она рассыпалась. - Рука в алой перчатке указала на клочья бумаги, усыпавшие пол. - Увы, все эти девушки теперь выглядят совсем призрачно.
- Они все равно не более чем иллюзия, - заметил Мгла-над-Устлой-Водой, прежде чем изложить свою версию событий.
По периметру площади выстроились гигантские запыленные механизмы неведомого назначения.
- Откуда все это взялось? - спросил Альфаро. - Нам они раньше не попадались.
Гильгед пожал плечами.
- В Амальдаре все не так, как в привычном мире, - дрожащим от страха голосом сказал он. Впрочем, от страха трясся не только Гильгед.
- А это еще что такое? - Альфаро ткнул вверх, в небо, где мерцали россыпи звезд, складываясь в неведомые созвездия. На ночной синеве неба чернели и колыхались тонкие линии. Если присмотреться, они напоминали огромного кракена, который собирается пожрать звезды.
- Спроси у Те Радье при встрече - он тебе все объяснит, - сказал кто-то из волшебников.
Чародеи внимательно вглядывались в небо, изучая зеленоватый волнистый хвост, который оставило за собой закатившееся солнце.
Ильдефонс опустился на колени возле Пергустина. Риальто подошел поближе и тоже склонился над раненым. Прочие волшебники, невзирая на страх, ворчали - бранились, что им пока не удалось обнаружить здесь ничего ценного.
Альфаро оглянулся назад, туда, где смутно вырисовывались книжные полки. А книги что, не ценность? Но он ничего не сказал и снова поднял голову к небу.
За плечом у него проплыли в воздухе шафранно-желтые буквы.
"Перед вами эволюция звезд. За три минуты вашего созерцания в небе проходит миллион галактических лет".
Альфаро вздрогнул, вперился взглядом в черные щупальца небесного кракена, но ничего не разобрал, повернулся - и увидел перед собой крошечного ветхого дедка. Лысина да и все лицо у его были обсыпаны обычным старческим крапом - коричневыми мелкими пятнышками. Левое веко не поднималось, левый уголок рта висел. Морщины, казалось, копили вековую пыль. Старичок опирался на плечо прелестной юной нимфы и шел подволакивая ноги.
Эти двое были никакими не призраками. Альфаро ощутил, как от них исходит волна живого тепла. Люди из плоти и крови! Они не рассыплются клочками бумаги.
И тут вокруг началось такое, что Альфаро с трудом поверил своим глазам: волшебники Альмери и Асколеза, которые так хвалились своим бесстрашием, заверещали от страха. Кое-кто обмочился, а Науредзин и вовсе рухнул в обморок. Хотя, конечно, он-то мог потерять сознание и от усталости и пережитых ужасов. Впрочем, появление старичка подкосило не всех магов - многие устояли на ногах и даже не очень испугались, в том числе Ильдефонс и Риальто.
12
- Те Радье? - осведомился Риальто.
Старичок кивнул. Но не сразу. Казалось, он не вполне уверен, кто он такой. Откуда-то слетелось еще несколько девушек, спеша поддержать его под локоток. В отличие от Пергустина, старичку их прикосновение не причинило ни малейшего вреда.
- Занятно, как они вокруг него суетятся, - отметил Ильдефонс. - Ведь их существование зависит от его воли. А он слаб и немощен.
Риальто усмехнулся.
- Даже мои немалые силы быстро иссякли бы, случись мне развлекать такое множество прелестниц.
- Но кто они? - спросил Альфаро. - Такие необычайные красавицы! Он что, сам их сотворил? - Когда Альфаро пытался создать что-нибудь подобное, обычно получались сущие уродки.
- Нет, дело было иначе. Когда-то Те Радье путешествовал во времени и собрал облики лучших красавиц и признанных куртизанок, причем ловил именно тот момент, когда каждая из них еще не перешагнула порог женской зрелости и была в расцвете юных лет. Вот эти подобия Те Радье и выпускает, когда ему нужно.
Ильдефонс добавил:
- Любит помоложе.
- Барышни не вполне понимают, каков их статус, - сказал Риальто, - зато соображают, что их выудили где-то в глубине веков, и знают, что участь и само их бессмертие зависят от расположения Те Радье и его здоровья.
- Но почему он так дряхл? - поразился Альфаро. Собственно, он подразумевал другое: если Те Радье столь могучий маг, отчего он позволил себя так распуститься, постареть и оказаться в столь позорном виде?
Риальто объяснил:
- У Те Радье голова устроена не так, как у обычных магов. К тому же весьма вероятно, что это лишь иллюзия старости, - как иллюзорна внешность у Ильдефонса, Мглы-над-Устлой-Водой или, скажем, расписные железные ногти у Заулик-Хантце.
Альфаро внимательно оглядел Ильдефонса Наставника. Тот, как всегда, производил впечатление дородного, румяного, благодушного златобородого дедули. А каков он был на самом деле?
Между тем Добрый Волшебник, Те Радье, неприметным образом утратил дряхлость - он выпрямился, помолодел, и перед незваными гостями оказался крепкий, стройный, высокий и очень мрачный пожилой мужчина. Но глаза его не изменились - они остались старческими и полуслепыми. Те Радье по-прежнему безмолвствовал. Потом он вдруг ткнул в воздух указательным пальцем левой руки. Ноготь его блеснул, и Те Радье начертал в воздухе:
"Добро пожаловать всем вам. Альфаро Мораг, Орудие Судьбы, долго же ты собирался сюда".
Длинные строки завивались на концах и постепенно таяли в воздухе, словно струйки желтого дыма.
- Он всегда был пижоном! - фыркнув, сказал Герарк.
"Время предало меня. Вам непременно надо снова причинить вред моему величайшему творению?" - написал Те Радье.
Риальто скептически процедил:
- Что-то я не вижу тут никаких признаков творения - ни великого, ни обыкновенного, ни злокозненного. Вообще никаких. Я вижу только пыль забвения. Это место заброшено и запущено.
"Я прекратил всякие попытки облагородить род людской. Люди - пустые, себялюбивые, порочные, коварные и неблагодарные существа. Пусть и дальше развлекаются саморазрушением. Я всецело сосредоточил свои помыслы и усилия на том, чтобы хранить знания, и на работе солнца".
Начертав эту длинную тираду, Те Радье повел рукой. Между ним и волшебниками возникла полупрозрачная стена шесть футов шириной и три высотой. На ней появилось объемное изображение - макет того зала, где сейчас пребывали все участники истории. Волшебники увидели свои собственные фигурки, увидели и призрачных девушек в миниатюре.
Палец Те Радье вдруг вытянулся и превратился в длинную светящуюся указку с желто-зеленым огоньком на кончике.
"Библиотека. Здесь все книги мира, написанные с Тринадцатой эры", - объяснил Те Радье.
Ильдефонс быстро подмигнул Альфаро Морагу.
"Вот здесь машины. Они настроены так, чтобы выискивать, где и в каких эрах создается нечто новое. Как только работа завершается, набор чар останавливает время. В прошлое отправляется гонец и приносит точную копию созданного. Таким образом, мимо меня не проходит ни одно стихотворение, песня, роман, магический или исторический трактат".
У Альфонсо голова пошла кругом. Он ощутил, что сходит с ума.
Его сотоварищи по экспедиции оставили библиотеку Те Радье без внимания, промчались мимо нее в поисках каких-то других сокровищ! Но что может быть драгоценнее, чем библиотека, где собраны все книги за восемь эр? В том числе и утраченные гримуары Фандааля, а также сочинения Амберлинов, Вапуриалов и Зинкзина? Это же три четверти всей магической мудрости, погибшей со времен Великого Мотолама!
Даже слепой бы учуял, как в воздухе повеяло жадностью.
Интересно, Те Радье нарочно провоцирует незваных гостей или как?
Внутри полупрозрачной картины несколько механизмов засветились сиренево-розовым.
"Здесь бьется сердце Амальдара. Вот эти машины ведут великую работу времени. А вон те дотягиваются до самых звезд и черпают энергию, столь необходимую нашему солнцу".
Высказавшись, Те Радье снова махнул рукой, и в воздухе возникла новая картина: космическое пространство, посреди которого алой грушей висело солнце. Пропорции и масштаб были искажены - по краям схему окаймляли тусклые угасающие звезды. От них шли черные нити, прошивая пустоты между звездами. Каждая такая нить служила проводом, по которому нечто невидимое накачивалось в солнце - точнее, в зеленоватый хохолок и хвост, отходившие от дряхлого светила на его полюсах.
"Точно так же как я дарую жизнь моим ангелам, я дарую ее и всему, что живет на земле под этим солнцем. Ступай за мной", - пригласил Те Радье.
- Я? - выдавил Альфаро.
"Да, ты. Ибо ты единственный из всех, кто невинен душой".
У Альфаро перехватило дыхание. Он ощутил себя проказливым мальчишкой, которого застукали за воровством из чужого кошелька. Надо сказать, в такое положение он попадал не единожды, и ощущение было знакомое. Альфаро быстро обвел взглядом спутников - и оказалось, что все они замерли на месте и даже не видят его.
- Стазис? - уточнил Альфаро у Доброго Волшебника. - Избирательный? Меня не затрагивает, хотя не я его навел? Вот это да!
"Именно. - Те Радье коварно усмехнулся. Он молодел и крепчал на глазах. - Здесь почти нечем заняться, остается лишь присматривать за машинами, учиться и вести научные исследования". - Он ухмыльнулся еще шире. Две юные гурии скользнули у него под руками. Еще одна, темноволосая красавица, наряженная в некое подобие пажеского костюмчика - о, она с самого начала покорила сердце Альфаро - грациозно переместилась поближе к молодому волшебнику. Глаза ее многозначительно поблескивали - прелестница осознавала свою власть над гостем.
"Когда под рукой все великие магические трактаты, а времени вдосталь, то даже неопытный новичок придумает новые заклинания и чары", - сообщил Те Радье.
Альфаро был так увлечен темноволосой прелестницей и откликом собственного организма, что слушал Те Радье вполуха.
То, что рассказывал Добрый Волшебник, звучало неправдоподобно даже для наивного юноши, который начал понимать, что ему отчаянно необходимо обуздать свои природные наклонности, если он не хочет, чтобы его ждала участь, очень похожая на ту, что постигла его предшественников, которых местные волшебники обратили в карликов-минискулов, по сути дела в рабов. Ведь Альфаро уже успел поймать несколько взглядов Византа Некропа и чуял: ничего хорошего от магов ему лучше не ждать.
13
Темноволосая нимфа терлась об Альфаро, ластилась, словно кошечка.
- Обязательно надо меня отвлекать? - спросил он.
"Я не властен над их чувствами", - объяснил Те Радье.
Альфаро и не заметил, как они перенеслись с площади, окруженной машинами, в уютную, роскошно обставленную маленькую библиотеку. Вокруг тянулись книжные корешки и поблескивало полированное дерево. Вряд ли здесь собраны все книги, написанные за восемь эр, подумал Альфаро. Два мага и три девушки и то еле помещаются.
"Какую книгу ты бы хотел увидеть?" - поинтересовался Добрый Волшебник.
Альфаро не колебался. В конце концов, разве не отчаянная жажда обладать заветным томом привела его к этой авантюре?
- "Книгу перемен" Латанга Казаранга, - твердо ответил он.
Рука Те Радье растянулась, пересекла библиотеку по диагонали, сняла с верхней полки книгу. Волшебник вручил ее Альфаро. Новехонький экземпляр, его явно ни разу не открывали! Альфаро бережно положил драгоценный том на столик тикового дерева, отполированный до такого блеска, что казалось - книга вот-вот утонет в темной глади воды. Дрожа от волнения, Альфаро спросил:
- Что вы со мной творите?
"Я хочу, чтобы ты пошел ко мне в ученики", - засветились желтые буквы.
- Почему?! - выпалил Мораг.
"Потому что ты первый за многие эры смог узреть и найти Амальдар. Ты пришел сюда не отягощенный жадностью или предрассудками прошлого. Тебе мешает лишь презренная слабость, которую усугубляет твой талант".
- Но зачем самому Те Радье ученик? - удивился Альфаро.
"Потому что даже прекраснейшие обречены умереть", - был ответ.
Альфаро пришел в замешательство и сконфузился. В те редкие минуты, когда он бывал честен с собой, Альфаро Мораг признавал - он не образец добродетели, а просто мастер самооправданий, вот и все. Куда ему до Доброго Волшебника! Он, Альфаро, устроен совсем иначе.
Во всем этом чувствовался подвох. Наверняка имелась какая-нибудь ловушка.
"Будет день - будет и человек. Испытания закаляют. Веками старался я сохранить знания и продлить жизнь солнца. Страдания, которые претерпел я в Восемнадцатой эре, стоили мне потери магического могущества и нанесли неисцелимые раны, терзающие меня и поныне", - поведал Те Радье.
Может ли ловушка строиться на эмоциях?
"Но, даже укрывшись в убежище, даже располагая всеми накопленными за века знаниями, я не мог вернуть себе то, что утратил. И вот теперь судьба дает мне шанс подготовить себе преемника".
Альфаро собрал все свои запасы цинизма. Он не верил Доброму Волшебнику. Он воспринимал реальность сквозь призму собственного характера. Те Радье он видел как еще одного Альфаро Морага, двуличного, хитрого, только еще коварнее и искуснее, - ведь он на много веков старше и набрался опыта.
Но даже теперь Альфаро постарался ответить честно:
- Я не тот, кто вам нужен. В лучшем случае меня можно назвать негодяем и жуликом.
Кроме того, над Альфаро тяготели кое-какие обязанности.
"Твой брат. Конечно, я помню. Но у меня здесь, как видишь, хватит на всех - в моем распоряжении десять тысяч сладких красавиц в самом расцвете нетронутой красы, каждый день ты можешь иметь другую, и так хоть сто лет. В моем распоряжении мир, где ради чудесных машин Те Радье готовы даже загасить усталый свет дряхлого солнца".
- Вы читаете мысли? - спросил Альфаро.
"Иногда получается, но не у всех. Твой разум открыт. У моих врагов в былые времена, у этих порождений хаоса, воплощений эгоизма, - не получалось. Но я понимал их резоны. И машины понимали. Итак, решено. Альфаро Мораг будет учиться, чтобы стать новым Добрым Волшебником".
Темноволосая прелестница придвинулась еще ближе к Альфаро и сладострастно мурлыкнула.
14
В библиотеку вошел Ильдефонс. Девушки вскрикнули от неожиданности. Добрый Волшебник заколыхался, словно дымка тумана.
- В чем дело, Мораг? Что это? - спросил Ильдефонс.
- Что случилось? - выпалил Альфаро. - Как вы освободи…
- Подоспел Мун Волхв, он снял с нас чары стасиса. Но, подозреваю, лишь после того, как прибрал к рукам все сокровища. А теперь отвечай - что тут происходит?
- Те Радье хочет, чтобы я стал его учеником.
Ильдефонс неприятно засмеялся, и смех его подхватили прочие волшебники, толпившиеся за порогом библиотеки.
Ильдефонс повернулся к дверям.
- Сегодня я растратил недельный запас чар абсолютной ясности. У кого-нибудь есть заклинания, рассеивающие иллюзию?
Сквозь ряды волшебников протолкался Вермулиан Сноходец.
- У меня есть; правда, это не то чтобы полноценное заклятие, но помогает отличить иллюзию от сна.
- Пусти-ка ее в ход. Юному Альфаро необходимо увидеть, как далеко его заманили.
- К чему такая расточительность! - буркнул Вермулиан.
- Все мы когда-то были молоды.
- Хорошо. Да и чары эти потом можно подзарядить. - Вермулиан начертал в воздухе какой-то знак и произнес несколько слов.
- Что делают эти чары? Высвобождают время? - осведомился Ильдефонс. - Ничего не произошло.
- Действуют незамедлительно.
- Но ничего же не изменилось!
Строго говоря, Ильдефонс заблуждался. Те иллюзии, видимость которых он хотел сохранить, так и не развеялись. Но сам Ильдефонс вернулся в свое природное состояние. Правда, перемены были не очень-то драматичными: он слегка полысел, потолстел и утратил общую ауру благодушия. А за порогом библиотеки начался взволнованный гомон: волшебники впервые увидели друг друга в истинном обличье.
Библиотека совсем не изменилась. Не подействовала магия и на трех красавиц. Но вот запах разнесся такой, что хуже некуда.
Альфаро ахнул.
- Те Радье!
Под воздействием чар Добрый Волшебник перестал молодеть - он одряхлел обратно, скукожился в морщинистого гнома, а затем и вовсе замер в неподвижности.
Альфаро стоял ближе всех к нему.
- Мертв! Давным-давно мертв! - объявил он. - Это же мумия. С кем мы разговаривали? С призраком?
Вокруг останков соткалась мерцающая дымка, и голос в голове Альфаро отчетливо произнес: "Я - воспоминание, что хранится внутри машин. Оно же вызывает к жизни и привидения красавиц. Даже прекраснейшие обречены умереть. Но идея, мечта живет в Амальдаре вечно. И машины будут трудиться, когда угаснет последняя звезда".
- Это не сон, это кошмар наяву, - высказался Вермулиан.
Ильдефонс кивнул.
Альфаро с трудом сосредоточился. Кошечка-брюнетка льнула к нему все теснее и покусывала ему мочку левого уха. Он растерянно сказал:
- Я не знаю главного. Те Радье ни разу не упомянул о прежних междоусобицах.
Ему это представлялось важным лишь постольку, поскольку могло помешать жизни в Амальдаре.
- Те Радье был зашоренным фанатиком, готовым порушить целые цивилизации, лишь бы воплотить в жизнь свои понятия о "хорошо" и "плохо". Тот серый город, который вы все видели, - вот какой подарочек готовил нам Добрый Волшебник! - пылко сказал Ильдефонс.
- Да, но после уничтожения Великого Мотолама Те Радье оборвал все связи с человечеством. Он сосредоточил свои усилия на том, чтобы не дать солнцу погаснуть.
- Разумеется, за это мы должны быть ему благодарны, - неохотно кивнул Ильдефонс. - И тем не менее…
Шаловливая ладошка нимфы скользнула под рубашку Альфаро. Соображал он со скрипом.
Добрый Волшебник - или же машина, внутри которой все еще жил упрямый дух Те Радье, - прочла его разбегающиеся мысли. "Правда остается правдой, в каком бы обличье она ни являлась".
- У каждого своя правда! - возразил Альфаро. - В некоторых обстоятельствах даже законы природы - и те меняются. - Он вытащил игривую ладошку из-под рубашки и мягко отстранил красотку на безопасное расстояние - чтобы тепло ее тела больше не горячило ему кровь. - Силы магии пытаются овладеть мной, кто посулами, кто угрозами. Почему?
Ильдефонс не смог сдержать удивленной гримасы, но тут же сделал невозмутимое лицо.
- Искусителя легко понять. Он обещает исполнить все мои желания и фантазии. Но Наставник, со своей стороны… - Сказав это, Альфаро увидел, как Ильдефонс прикусил язык.