Соломенный лис
Выдернул бы ты у себя один волосок, если бы это могло помочь миру?
Циньцзы
Утром следующего дня Бликса пришёл в себя, и Телли, который принёс ему питье, сразу позвал Жугу.
- А, это ты, - лудильщик слабо улыбнулся, завидев травника. - Здорово, Лис соломенный. А я-то думаю, кто меня так мастерски заштопал… Где я? У Рудольфа?
- Привет, Бликса, - Жуга кивнул, присел на край кровати, бесцеремонно задрал одеяло и осмотрел повязки на его ногах. Бликса тоже потянулся было глянуть, но травник жестом остановил его: - Смотреть не советую. И вставать пока тоже не надо.
- Ну, ты даёшь! - возмутился тот. - А если по делу?
- Придумаем что-нибудь, не дёргайся. Что ты, в горшок не попадёшь, что ли?
Бликса хмыкнул, потёр подбородок и только теперь заметил, что рука его тоже в бинтах. Несколько мгновений он молча разглядывал плотный белый кокон, затем поднял взгляд на травника.
- Она меня… сильно погрызла? - голос его дрогнул.
- Суховязки целы, остальное заживёт. Вот, выпей лучше.
Бликса послушно глотнул из кружки, поморщился.
- Фу, гадость какая… Неужто нет чего получше?
- Пока не поправишься, я буду решать, чего тебе пить, - оборвал его травник, и Бликса, давясь, осушил кружку до дна. Откинулся на подушку.
- Я, наверно, всю кровать кровью заляпал, - он вновь неловко заглянул под одеяло. - Чёрт-те что… Это ты меня подобрал на улице?
- Я и Людвиг. Стражник, у ворот который.
- А, знаю его. Дочка его как-то раз мне кастрюлю вынесла лудить, а я возьми, да ущипни её за это самое… В смысле, дочку, а не кастрюлю. А тут и он идет. Как хрясь меня 'лебардой по хребту…
- Собаку ты хорошо разглядел?
- Куда уж лучше-то! - раненого передернуло. - Эй, полегче! Моя нога-то, всё-таки… Разглядел, а как же. Вот такенная скотина, - Бликса показал рукой от пола. - Чёрная, мокрая, зенки - во! - как блюдца чайные. Набросилась, глаза горят, ужасть! Только и успел ей в харю ткнуть паяльником; подмяла и ну рвать. Больше ни хрена не помню. Думал, всё - капут пришёл, ан нет. Это что ж получается, как ни крути, а я твой должник теперь. Слышь, Лис?
- Слышу, - травник сосредоточенно ощупывал правую ногу лудильщика ниже колена. - С долгами как-нибудь потом разберёмся. Так тоже больно?
- Терпимо…
- Так значит, говоришь, просто так набросилась?
- Собака-то? Ну, да. Сижу я, значит, никого не трогаю, а тут она как выскочит, жаровню опрокинула… Слышь, Лис, а струмент-то, струмент-то мой где?
- Бросили. Не до того было.
- Как не до того? Как это не до того? А, чёрт… - Бликса суматошно подскочил на кровати и, сражённый болью, повалился на подушки. Закусил губу. - Куда ж я без него-то?
- Что-нибудь придумаем, - сказал Жуга и встал. - Короче, так. Лежи смирно, если что - кричи, я накажу, чтоб мальчишка поблизости был. Тил его звать. Он же тебе и ноги перевяжет. Руку не трогай - сжёг ты руку. Ею я потом займусь.
И с этими словами травник вышел вон, ибо на улице уже скрипели колёса Марковской бочки.
- Эй, вы! Алхимики чёртовы! Отравители посиневшие! - вопил в своей обычной манере водовоз, катя на них бочку меж разобранных завалов. - Воду брать сегодня будете, или как? Ой, мать! Это чего тут у вас?
Упавший тополь перекрыл почти что весь проезд, дверь дома едва открывалась. Лошадь Марка с меланхолическим спокойствием остановилась у поверженного дерева и дальше идти не намеревалась. Травник мимоходом сделал в памяти пометку нанять кого-нибудь, чтоб разрубили тополь на дрова или хотя бы оттащили прочь. Пока Марк, ругаясь и пыхтя, таскал воду в дом, Жуга наставлял Телли, как ухаживать в его отсутствие за раненым.
- Возьмёшь свежих бинтов и тысячелистника - вон ту зелёную кашу в банке, видишь? Смажешь ею раны, перевяжешь наново. Смотри, чтобы узлом не закрутило. Туго тоже не завязывай - не бегать, не слетит… Так. Что ещё? А, да. Старые бинты - в бадью и замочи. Только воду в ней не грей, а то кровь не отстирается. Всё понял?
- Всё, - кивнул тот. Помедлил, и всё-таки задал вопрос, который, похоже, не давал ему покоя всю ночь. - Слышь, Жуга, а этот парень что, так и будет теперь с нитками в ноге ходить?
- Выдернем потом.
- А ловко ты вчера его! Научишь меня одной рукой узлы вязать?
- Научу.
- А ты куда?
- А у меня дела. Я вечером вернусь. Дверь никому не открывай. И Рудольфу скажи, чтоб не открывал.
- А дверь-то чего?
- На всякий случай.
* * *
В надежде узнать хоть что-то о событиях вчерашней ночи, Жуга вознамерился пройтись по кабакам. Начать решил с "Сухого вяза", о чём вскоре пожалел - публика там собиралась важная, богатая и большей частью не из местных. Кто и кого задрал на улице, их интересовало меньше всего. Разговоры промеж них шли всё больше про рыбу, про цены на рынке, про мародеров на дорогах и домашние дела. На рыжего нескладного парня в простецком кожухе и мятых штанах, заляпанных, вдобавок, чем-то подозрительно бурым, посматривали косо. Без толку просидев пять менок, травник направился в "Синего дракона", а оттуда - в "Башмаки".
- А, здорово, рыжий! - Томас улыбнулся. На Жугу повеяло чесночным перегаром. - Давно тебя не видно было. Как делишки?
- Помаленьку.
- Выпьешь?
- Маленькую кружку.
Корчмарь склонился над бочонком.
- Слыхал я, будто лавку ты держишь теперь?
- Угу.
- И то, - одобрил Томас. - А чем торгуешь?
- Травами лечу.
- Эва! А случаем, не у Рудольфа?
- У него.
Кабатчик звонко шлёпнул себя по лысине:
- Так стал'быть, ты и есть тот соломенный Лис! А я-то гадал, кто такой…
- Какой ещё, к чёрту, соломенный Лис? - ответил травник раздражённо. - Жуга меня зовут!
- А, это да, оно, конечно, - закивал согласно Томас. - Да только если люди так зовут, чего с меня-то взять…
Жуга помедлил и наконец решился.
- Слышь, Томас, может, ты слыхал краем уха… Что за псина бегает по городу? Большая, чёрная. Парня одного вчера погрызла ночью, ко мне его принесли.
- Это Бликсу-то? - насторожился кабатчик. - Как же, слыхал. А что он, жив? - Жуга кивнул. - Ну, стал'быть, повезло. - Он помедлил. Сгрёб со стойки пустую кружку. - Вот что, рыжий, знаешь, что… Я в эти, ваши с Рудольфом игры не играю. Сами натворили делов, так теперь свой зад и подставляйте, а меня не трожь, моё дело честное, я пивом торгую. Ещё налить?
- Не надо, - Жуга помолчал и полез в кошель. - Сколько я тебе должен?
- Свои люди, сочтёмся…
Как назло, у травника остался только талер. Томас высыпал на стойку горку медной мелочи, которую Жуга, не пересчитывая, скопом сгрёб в кошель и двинулся к двери.
- Спасибо за пиво.
- Не за что. Поосторожней там с собаками своими.
Жуга остановился, будто ему вдруг выстрелили в спину. Обернулся медленно.
- Их… Не одна?
- Не притворяйся дурачком, рыжий.
- Я не вызывал этих тварей, Томас.
Кабатчик криво усмехнулся. Поднял взгляд.
- А кто?
* * *
К тому часу, когда Жуга добрался в своих поисках до "Красного петуха", уже начинало темнеть. Сегодня на постоялом дворе было людно. В кабаке, соответственно, тоже кучковался народ. Травник уже в который раз за день заказал пива, подождал, пока парень за стойкой не наполнил кружку и достал из кармана монетку покрупней. Покрутил её в пальцах.
- Лудильщика Бликсу знаешь? - спросил он. Парень кивнул. - Вчера его собака задрала. Не насмерть, правда…
Судя по тому, как равнодушно тот пожал плечами, Жуга решил, что для него это уже не новость. Он помедлил.
- Ты что-нибудь слыхал об этом?
Парень, не ответив, бросил на травника сердитый взгляд и хмуро принялся протирать кружки грязноватым полотенцем.
- Может быть, ты что-нибудь ещё слышал о собаках? - опять не получив ответа, травник подтолкнул к нему монетку. - Это очень важно для меня. Я мог бы заплатить…
Парень отставил кружку, повесил полотенце на плечо и щелчком отбросил монетку обратно.
- Отстань от него, - чья-то широкая ладонь легла травнику на плечо. Жуга обернулся. За спиной стоял Вальтер - хозяин "Красного петуха".
- Оставь Пауля в покое, - повторил кабатчик, - он ничего тебе не скажет. Он немой. Всё слышит, но не говорит.
Травник невольно растерялся и замешкался с ответом.
- Что ж он не сказал… - неловко начал он и сбился. - А, чёрт… Ну, всё равно, мог бы показать хоть как-нибудь.
- Он не любит, когда ему напоминают, - Вальтер покосился на монетку, прилипшую к стойке, и потёр ладонью шрам на подбородке. Поднял взгляд на травника. - Чего ты тут вынюхиваешь, Лис?
Жуга неторопливо глотнул из кружки.
- Это из-за тебя меня прозвали соломенным? - спросил он вместо ответа.
- Да. Из-за меня, - отрезал тот. - Ещё вопросы будут?
- Будут.
- На кого работаешь, рыжий? - хозяин постоялого двора прищурился.
- Ошибаешься, Вальтер, - Жуга покачал головой, - я не сыскарь.
- Оно и видно, - буркнул тот. - У сыскарей и кругляшки будут покрупней и осведомители получше. И уж они-то прекрасно знают, что разливала в "Красном петухе" не из болтливых… Ну что, так и будешь стоять и хвост мне крутить? Говори, чего надо или пей своё пиво и выметайся. А можешь и то и другое и третье.
- Ты знаешь, что Бликса вчера чуть не сдох?
- Одним дураком больше, одним меньше, какая разница?
- А такая, - Жугу помаленьку начала разбирать нездоровая злость, - что следующим дураком вполне можешь оказаться ты, понял?
- Да что ты? - усмехнулся тот. - Ой, боюсь, ой, напугал! А ты, я гляжу, наглый, даром, что соломенный… - он сделал знак вышибалам оставаться на месте. - Ну, допустим, понял. Дальше что?
- Меня интересует всё, что касается этих собак.
- Всё?
- Всё. Любые сплетни.
- Ну так и спрашивай у своего Рудольфа! - рявкнул Вальтер, наливаясь кровью. Громилы у дверей пришли в движение. Жуга почувствовал, что вновь коса нашла на камень: о загадочных собаках никто из горожан не знал, а если и знал, то не хотел говорить. Как ни крути, всё упиралось в Рудольфа, а Рудольф молчал. Молчал, несмотря на гибель жены и дочери и добровольное десятилетнее затворничество. Тоже не знал? Или…
Или - что?
В этот момент дверь корчмы вновь открылась, пропуская троих человек, одетых в одинаковые синие полукафтаны службы городского магистрата. Один держал в руке очинённое перо и свиток желтоватого пергамента с печатью на малиновом шнурке, второй был стражник при оружии, а третий просто шёл без ничего, зато щеголял в чёрных и лоснящихся, отменной выделки, скрипящих кожаных штанах. Кабатчик сплюнул и переменился в лице.
- Тьфу, чёрт, ещё и эти на мою голову! - он отмахнулся от травника, давая понять, что разговор окончен. - Всё, Лис, уходи, не до тебя сейчас.
- Пиво допью и уйду.
- Допивай.
Меж тем тот, что был со свитком, успел уже свой свиток развернуть, встал посреди залы и откашлялся, прочищая горло.
- Приказом бургомистра! - начал он, - и по согласованью с гильдией Лиссбургских пивоваров мы, посыльный городского магистрата Редан Кокошка, подмастерье цеха пивоваров Марек Пемберзон и капитан городской стражи Фердинанд Альтенбах обычным порядком уполномочены по кабакам проверку учинить, дабы выяснить…
- Хорош болтать, упал намоченный, - поморщился Вальтер. - В первый раз приходите, что ли?
- …дабы выяснить, - невозмутимо продолжил тот, - хорошее ли пиво в городских трактирах подаётся, и не разбавляют ли его хозяева с намереньем неправедно нажиться. - Он кончил читать и свернул пергамент в трубочку. - Печать смотреть будешь, Вальтер?
- И так верю, - буркнул тот.
- Ну что ж, порядок ты знаешь, - Редан Кокошка повернулся к стойке. - Пауль, наливай.
Тот нацедил из бочки кружку. Жуга с интересом наблюдал как Марек - тот, что в кожаных штанах, отхлебнул первым, скорчил серьезную мину и кивнул. Передал кружку Фердинанду. Пока оставшиеся двое пробовали пиво, Марек подтащил к стойке скамейку.
- Ещё кружку, - потребовал Реган. Пауль подчинился. Посетители корчмы сгрудились вокруг них. Зрелище происходящей "пивной проверки" их изрядно веселило, не говоря уж о том, что напрямую затрагивало их интересы.
На затёртую, отполированную бесчисленными задами выпивох скамейку вылили подряд три кружки пива, после чего Марек подобрал полы своего кафтана и с самым серьёзным видом на неё уселся. Со всех сторон посыпались шуточки.
- Ну и работёнка у парня. Дитель, ты поглянь, чего придумали!
- Это что ж, теперь так пиво пить полагается?
- А чё, в сам'раз… И закусь не нужна.
- Да и запаха не будет.
- И много этак зайдёт?
- Кому как. Мыслю я, что ведёрко засосёт на дармовщину.
- Гм! Надо будет как-нибудь попробовать…
Толпа разразилась хохотом. Марек сидел с каменной физиономией, неподвижный, сосредоточенно считая про себя, пока наконец не решил, что прошло уже достаточно времени, и медленно принялся вставать. Прилипшая к штанам скамейка поднялась вместе с ним. Редан Кокошка удовлетворенно кивнул и что-то написал на пергаменте. Фердинанд Альтенбах и Марек тоже нацарапали внизу по крестику. Скамейку с липким треском от Пемберзоновских штанов отодрали, после чего потребовали пива тёмного и всю процедуру повторили.
- Удостоверяю, - "уполномоченный" протянул пергамент Вальтеру, - что пиво в сём трактире подаётся свежее, светлое и тёмное, Хальсеновской варки, качеством удовлетворительное и неразбавленное.
- Стоило мороки, - буркнул тот. - Спросили бы людей.
- Дык спрашивали, - хмыкнул тот, рыгнул и поморщился. - Тьфу, чёрт… Целый день уже так ходим, скоро из ушей пиво польётся.
- Иной бы чёрту душу заложил за этакую должность.
- Это как посмотреть. Пивко в охотку хорошо, а по работе пить - маета одна. Ну ладно, бывай.
- Бывай и ты.
Сопровождаемая беззлобными насмешками, троица проверяющих прошествовала к выходу. Дверь за ними закрылась. Воодушевлённые результатом проверки, посетители по двое, по трое задвигались к стойке.
- Мне светленького налей.
- Плесни и мне кружечку, Пауль.
Вальтер повертел в руках пергамент, обернулся и встретился взглядом с травником. Жуга отхлебнул из кружки и с понимающим видом ухмыльнулся:
- Лакрица?
Кабатчик помедлил, прежде чем ответить.
- Больно умный ты, Лис, - сказал он наконец. - Не боишься, что побью?
- А я соломенный, - с усмешкой глядя Вальтеру в глаза, сказал Жуга, - но со смолой. Как тот бычок. Смотри, не прилипни.
Он поставил на стойку опустевшую кружку, пришлёпнул рядом менку.
- Поговорить надумаешь, - сказал он, - знаешь, где меня искать.
И с этими словами повернулся и ушёл.