Принцесса сжала губы в гримасе презрения. Гензель даже успел восхититься - до того королевским было это презрение. Словно его годами выдерживали в дворцовых погребах, добиваясь едкости, способной разъесть нержавеющую сталь.
Принцесса отвернулась.
- Экскурсия закончена, - холодно сказала она, ни к кому конкретно не обращаясь. - Снедл! Бидл! Ниренберг! Возвращаемся. Вы не забыли, что нам осталось проверить вторую воздушную магистраль? Ох, мне придется надеть что-то получше этих тряпок…
18
Подземная крепость издавала множество самых разнообразных звуков. Она была огромным полуживым организмом, а всякому организму свойственно производить шум. Явственнее всего эти звуки ощущались ночью. Сонное гудение вентиляторов, отрывистый треск остывающего пластика, жужжание распределительных щитов, ритмичный гул каких-то неведомых частей в недрах крепости…
За несколько дней, проведенных здесь, Гензель научился узнавать все эти звуки и даже находить в них свою красоту. Если закрыть глаза, когда идешь длинным тоннелем, которых в избытке на каждом уровне, может показаться, что вокруг тебя - загадочный и странный механический лес…
Сталь честнее плоти. Неудивительно, что священники Человечества латают свои тела с помощью механических деталей, вместо того чтобы использовать генозелья и операции. Может, это и не очень удобно, зато честно - по отношению к себе и своей генетической линии.
Но этой ночью механический лес звучал не так, как прежде. В нем будто чего-то не хватало… Или?.. Гензель замер, прислушиваясь. Скорее, наоборот, среди привычных звуков обнаружился один, разобрать природу которого ему не удалось. Что-то вроде стеклянного звяканья. Необычный звук. Гензель насторожился. Звук вроде бы доносился из столовой. Поколебавшись несколько секунд, он осторожно заглянул туда.
Это было ее высочество собственной персоной. Оно сидело за одним из столов почти в самом углу, где света ламп было меньше всего, и разглядывало стоящую напротив винную бутылку. Время от времени бутылка чокалась с бокалом, рождая тот странный и мелодичный звук, который привлек его внимание.
Наверно, не стоило заходить внутрь. Лучше бы оставить королеву этого подземного царства в одиночестве - едва ли ее гнев успел выветриться. Скорее всего, напротив, под воздействием вина превратился в весьма опасное и токсичное вещество.
Осторожно прикрыть дверь и вернуться в спальный отсек - это был бы взвешенный и логический вывод разума. Без сомнения, самый правильный в этой ситуации.
- Добрый вечер, ваше высочество, - сказал Гензель осторожно. - Не думал найти вас здесь.
Она была одна, и это порадовало его. Хоть раз проклятые цверги убрались с глаз долой.
Увидев Гензеля, принцесса Бланко усмехнулась с той особенной грустью, с которой усмехаются пьяные женщины. Она не была серьезно пьяна, это он определил сразу, но, несомненно, успела опрокинуть в себя не один бокал. Как это странно - пьющая в одиночестве принцесса… И, разумеется, на ней вновь был рабочий комбинезон, ни тканью, ни покроем не походивший на придворный туалет. Судя по усеявшим его винным кляксам, принцесса Бланко Комо-ля-Ньев давно игнорировала тонкости придворного этикета.
- Добро пожаловать, сударь. - Она саркастически отсалютовала ему наполовину пустым бокалом. - Полагаю, вас, как акулу, привлекло сюда любопытство? Крови здесь, конечно, нет, но… Не переживайте, никто из нас не в ответе за свои гены.
Прозвучало жестко, обидно. И совершенно несправедливо.
- В этом виновато не любопытство, ваше высочество, а мой излишне чуткий слух. Не хотел мешать вашему приятному времяпрепровождению. Извините.
Но закрыть дверь он не успел.
- Гензель!
- Что?
Принцесса неловко отставила бокал, так, что едва не разбила его о поверхность стола. Судя по всему, хмельной запал уже успел отпустить ее.
- Извините за… сказанное. И не обращайте внимания. Все особы королевского рода вздорны, и я не исключение. Стараюсь следовать семейным традициям. Но в одиночестве это быстро надоедает. Не хотите присоединиться ко мне?
Прозвучало вполне миролюбиво. Гензель помедлил и отпустил ручку двери.
- Боюсь помешать хорошей компании. Украшением ее я точно не стану.
- Ох, оставьте язвительность! Она идет вам не больше, чем акулий хвост… В конце концов, просто невежливо оставлять даму наедине с бутылкой вина. Кстати, можно пригласить и вашу сестру.
- Она не пьет вина.
- И почти не говорит. Полезное сочетание качеств для девушки в наше время… Я, как видите, не обладаю ни одним из них. Впрочем, если не хотите, я пойму.
Ему стоило уйти. Плотно прикрыть за собой дверь и удалиться, оставив принцессу надираться в гулкой пустоте столового зала. Надо думать, не самое страшное испытание для человека, который провел наедине с самим собой шесть лет. И для того, кто променял спокойную жизнь во дворце на прозябание в вечной мерзлоте, в обществе холодного камня и бессловесных чудовищ.
Ему стоило оставить ее в одиночестве. Но Гензель почему-то этого не сделал. Наоборот, выпустил ручку двери, за которую уже взялся.
- Не могу противиться желанию ее высочества. - Он изобразил легкий поклон, который принцесса встретила смехом.
- Мое высочество желает напиться, как последний сапожник в королевстве. И уже недалеко от этого…
- Садитесь, куда хотите. Здесь много места.
Возле Бланко нашлись свободные стулья. Гензель, поколебавшись, сел на ближайший, так, чтобы от принцессы его отделяло не больше метра. Он хорошо умел выбирать дистанцию в драке, но не имел представления, какая дистанция будет подходящей для данного случая. Пьяные принцессы относились к той категории существ, с которыми ему еще не приходилось иметь дела.
- Давайте бокал.
- Здесь больше нет бокалов.
- Тогда что-нибудь.
Гензель обнаружил на столе металлический солдатский стакан и протянул принцессе.
Не самый подходящий сосуд для тонкого напитка, ну так и он - не какой-нибудь герцог с сотой долей бракованной крови… Принцесса умело и быстро наполнила стакан из бутылки.
- Когда-нибудь пили вино?
- Не приходилось. Подмастерью геноведьмы оно не по карману.
- А мне часто доводилось пить вино во дворце. Забавно. Гувернантки учили меня, что красное вино полагается закусывать устрицами. И только тут я выяснила, что солдатская тушенка годится не хуже…
Принцесса закинула ногу на ногу. Удивительно, но даже в своем потертом рабочем комбинезоне она выглядела беззащитной и женственной. Некстати вспомнились королевские геногетеры - бездушные куклы, созданные для того, чтобы вызывать похоть каждой своей клеткой. Принцесса Бланко не шла с ними ни в какое сравнение. Она развалилась на стуле, как уставший докер в трактире, волосы ее были взъерошены, на подбородке виднелась свежая царапина. Тем не менее она выглядела женщиной больше, чем многие существа, носители XX-хромосомы, виденные Гензелем в прошлом. Он попытался не задерживаться на этой мысли, интуитивно ощутив в ней опасность. Даже постарался смотреть в другую сторону. Это заметила принцесса.
- Вы боитесь меня, Гензель?
Гензель понадеялся, что его смех прозвучал достаточно естественно и непринужденно.
- Отчего бы мне вас бояться?
- Вдруг я чудовище?
- Точно могу сказать, что у вас завтра будет чудовищно болеть голова, если вы вознамерились допить эту бутылку в одиночестве. Но на чудовище вы не похожи.
- Только не говорите, что не слышали слухов в Лаленбурге, - усмехнулась принцесса, бессмысленно крутя полупустой бокал и постукивая по нему ногтем. Ноготь был неровно обрезан, а скорее всего, обгрызен. - На лаленбургских улицах любят историю про принцессу-чудовище.
- Я не собираю городских слухов.
- А зря. Улицы всегда все знают. В том числе и про принцессу Бланко, урожденную Комо-ля-Ньев. Вам бы рассказали, что я родилась на свет с крыльями летучей мыши и лапами ящерицы. И только усилия лучших придворных геномагов позволили мне хотя бы внешне походить на человека.
- Извините, но это неправда.
- Бросьте. Все знают, что принцессы не сбегают просто так. За каждой сбежавшей принцессой всегда кроется какая-нибудь тайна. Так уж повелось. Обычно - гадкая, но с множеством любопытных подробностей. Говорят, я пью человеческую кровь прямо из печени жертв. Особенный генетический дефект. Много лет королевскому двору удавалось сдерживать слухи, а молоденьких обескровленных пажей и придворных тайно хоронили в дворцовом парке за кустами роз… Но под конец король устал содержать вурдалачку и нанял охотника, чтобы забить мне осиновый кол в сердце. Но тот сжалился и…
Гензель покачал головой.
- Не верю.
- Ну и напрасно, - отозвалась принцесса, делая большой глоток. От вина ее губы казались почти черными, цвета запекшейся крови. - Я могу рассказать вам десятки подобных историй… Некоторые из них весьма хороши. Нет, я серьезно.
- …Хотел бы я знать, откуда они стали вам известны? Откуда принцессе знать уличные слухи?
- Я же говорила, здесь есть мощная радиостанция. Иногда я слушала разговоры в открытом эфире. Первые несколько лет. Пока мне это не надоело.
- Радиостанция? Значит, вы могли…
- Связаться со своим отцом в любой момент? Да, могла. В любой момент.
Она замолчала, и Гензель не нашелся что спросить. Точнее, понял, что спрашивать сейчас ничего не стоит.
- Ваше королевское здоровье.
- И ваше.
Они чокнулись. Вино показалось ему чересчур кислым, терпким и отдающим плесенью. Если такую дрянь пьют при королевском дворе… Впрочем, если уж родился квартероном, ничего не попишешь. Можно вырастить с помощью генозелий вторую селезенку или глаза орла, но вкус - он или есть с рождения или нет.
- Вино прибавляет смелости.
- Возможно, ваше высочество.
- Сколько вам потребуется выпить, чтобы ее стало достаточно и вы наконец смогли спросить?
- Простите?
Ее серые глаза, совершенно лишенные благородной королевской голубизны, смотрели на него насмешливо и в то же время грустно.
- Вы собирались спросить меня, почему я сбежала из дворца. Разве не так?
- Кхм. Я…
- Спросите наконец, и покончим с этим.
- Почему вы сбежали из дворца? - чувствуя себя предельно глупо, спросил он.
- Потому что я чудовище.
- Это я уже слышал. Нелепые слухи.
- В том-то и проблема. Это не слухи.
Насмешка в серых глазах пропала. Взгляд ее, немного размягчившийся от вина, был вполне серьезен.
- Вы не чудовище, - сказал он убежденно. - Вы - особа королевской крови. Будущее Человечества.
Принцесса рассмеялась. Смех показался Гензелю болезненным, хоть и вполне искренним.
- Только не говорите, что верите во все те глупости, что вещает с амвона архиепископ. Про священное вместилище, про неискаженный генокод… Поверьте тому, кто одиннадцать лет прожил во дворце, среди нынешних королевских династий можно найти не больше чистых людей, чем изумрудов среди куриного помета. Короли и королевы так же страдают от генетических грехов, как и все прочие. Как бароны, графы, виконты и маркизы. Уверяю, некоторые наши венценосные родственники выглядят так, что их можно принять за уличных мулов. Спасаются операциями, генетическими трансформациями, гримом и прочими средствами… Помню дядюшку Паабо, маркграфа. Его метаболизм был так перекручен мутацией, что ему приходилось время от времени есть известку. А еще у него было щупальце вместо одной ноги. И что вы думаете?.. Никто ни о чем не подозревал. Репутация ветерана войны и старого чудака спасала его много лет подряд.
- Возможно, в вас есть толика испорченной крови, - сдался Гензель. - Но поверьте, это отнюдь не трагедия. И этого определенно мало, чтобы считать себя чудовищем.
- Вы знаете, что особам царской семьи при рождении изготавливают генокарты? - вдруг внезапно, безо всякого перехода, спросила принцесса.
Ему вспомнилась поверхность зеркала в апартаментах королевы-мачехи. Бесчисленное множество крошечных изображений. Тысячи незнакомых лиц. И ее, принцессы Бланко, лицо.
- Ну… Вполне допускаю.
- Разумеется, принято считать, что кровь королей девственно чиста. - На лице Бланко появилась кривая усмешка. - Но это только для широкой публики. Придворным генолекарям надо знать подноготную своих сановных пациентов. Подлинную, без прикрас и церковного елея. Надо ведь знать, чем лечить монарха, если у того внезапно начнут расти ногти на лице или перестраиваться пищеварительная система… Разумеется, эти карты совершенно засекречены, но они существуют. Я их видела. В наше время генокарта - истинное лицо человека…
- Тогда у вас должна быть очаровательная генокарта.
Комплимент оказался настолько же неуклюжим, насколько и наивным. Гензель едва не покраснел. Удивительно, в обществе принцессы он вдруг начинал себя вести как сопливый мальчишка. А ведь он старше ее на… на…
- У меня нет генокарты. - Принцесса сделала короткий судорожный глоток. - У чудовища не может быть лица.
То, с каким выражением она это произнесла, обеспокоило Гензеля. Шесть лет под землей наедине с цвергами… Может, Гретель права? Могло ли это пройти бесследно?
- Все в порядке, ваше высочество, я…
- Вы не поняли, Гензель. У меня нет генокарты.
- Не составили?
- Составили, как и полагается при рождении принцессы. Отец лично сжег ее в своем кабинете незадолго до того, как жениться на моей мачехе. Мало кто знает, что дети очень наблюдательны. Та генокарта, что хранится сейчас в королевском архиве, фальшивая. Судя по ней, моя кровь даже немногим чище, чем у королевы Лит… Но эту карту составили уже после моего рождения. Фальшивка. А тот геномастер, что составлял оригинал, скоропостижно скончался. Нелепое происшествие на охоте.
Гензелю перехотелось пить. Вино вдруг стало казаться просто протухшей жижей.
- Генокарты королевской династии и так секретны. К чему изготавливать фальшивку? Для кого?
- Может, чтобы никто не увидел истинного лица наследницы престола?
- Ну, вы преувеличиваете, ваше…
- Гензель, вы ведь уже все поняли. - Она вдруг взяла его за руку. Пальцы у нее оказались удивительно сильными, хоть и немного подрагивали. - Мою карту предпочли убрать навеки. От грабителей прячут золото, а что прячут от самих себя? То, что пугает. Мою карту уничтожили, потому что она пугала моего отца. Она содержала в себе нечто настолько страшное, что он предпочел самолично сжечь ее.
- Перестаньте, прошу вас.
- Но это было всего лишь отражение. Бумага. То, что его пугало, - здесь. - Бланко заставила Гензеля прикоснуться к своей груди. Под тканью комбинезона его пальцы ощутили дрожащие ребра и пугающе быстрый стук сердца. - Вот оно, перед вами. Заперто во мне. У чудовища нет лап, как у ящерицы или крыльев летучей мыши. Оно куда страшнее. Чудовище - это я.
Гензелю вдруг вспомнилась грязная комната постоялого двора и существо, состоящее из жидкого золота. Классическая диалектика. Принцесса и чудовище. Любое чудовище может быть красавицей, как верно и обратное - нет такой красавицы, которая бы не была отчасти и чудовищем. Он попытался стереть это воспоминание, как стирают тряпкой печную копоть со стекла.
- Не хочу рассуждать на эту тему.
- Страшно, да? - Принцесса выпустила его руку и стерла рукавом со щеки багровую винную каплю. - А теперь представьте, каково мне. Каково ощущать себя с детства саркофагом для дремлющего чудовища. Бояться того, что происходит внутри твоего собственного тела. В ужасе рыдать, стоит только появиться новой родинке, и гадать - начало ли это трансформации, которая превратит хорошенькую юную принцессу в омерзительную нечеловеческую тварь?..
- Я…
- Вам ведь приходилось убивать чудовищ, да? Но то чудовище, которое внутри меня, невозможно убить. Оно - моя кровь и плоть. Его не вытащить из меня клещами, потому что мы с ним - единое целое. Мы с ним связаны генетической цепью. Но рано или поздно оно вырвется на свободу. Обязательно вырвется…
- Бланко! - Он впервые назвал ее по имени, сам того не заметив. - Перестаньте. Я смотрю на вас - и не вижу никаких следов генетических мутаций. По крайней мере, поверхностных. Вы похожи на семнадцатилетнюю девушку, и только. Если вас это успокоит, я попрошу Гретель, чтобы она заново изготовила вашу генетическую карту. Ну как? Все тайное станет явным. Вы сможете увидеть свое лицо.
Ее тонким пальцам не хватило лишь толики силы, чтоб раздавить бокал. Но вздрогнула она так, словно в ее ладони впились самые настоящие стеклянные осколки. Гензелю даже померещились алые пятна на бледной коже. Хвала Человечеству, то был лишь отсвет вина.
- Нет!
- Почему нет? Вас пугает неизвестность - так не пора ли сдернуть ее покровы?
- К некоторым покровам привыкаешь, как к покровам кожи.
- В наше время кожу не обязательно срывать, чтобы заглянуть под нее. Есть специальные инструменты…
Принцесса отстранилась, ножки ее стула заскрежетали по полу.
- Нет уж. Заглядывать в меня - то же самое, что заглядывать в чумной склеп. Если бы я действительно была нормальным человеком, а не чудовищем, замаскированным под него, мне не пришлось бы пройти в детстве через все эти кошмары. От меня не прятали бы мою суть! Наверно, меня стоило бы удавить в младенчестве. Тихо, как это обычно делают. Утопить в дворцовом пруду, например. Чтобы не позорила королевской семьи. Но мой отец оказался слишком слаб для этого. Позволил мне вырасти. Хоть и понимал, что растит раковую опухоль на собственном теле…
- Вы - человек, - убежденно сказал он. - Вам просто нужно зеркало, чтобы это увидеть.
- А вы - мальчишка. - Принцесса отставила бокал и скривилась, словно лишь сейчас почувствовала всю кислоту выпитого вина. - Просто мальчишка. Извините, Гензель. Просто… Вы отчего-то кажетесь мне моложе своих лет. В вас постоянно проглядывает что-то такое… мальчишеское. Ох, не спорьте, когда с вами говорит мое высочество! Тем более пьяное высочество… Вы - взрослый мужчина и, без сомнения, опытный солдат. О да, у меня была возможность убедиться. И у бедных цвергов… А еще у вас страшные зубы. Но в то же время всякий раз, когда я гляжу на вас, мне кажется, что я вижу мальчишку. Отчаянного, но в то же время легкомысленного, бравирующего, любопытного, робкого, хитрого, наглого… Короче, все то, что обычно бывает у мальчишек. Только мальчишка этот спрятался в чужом теле, отрастил бороду и научился управляться с клинком. Однако он тоже до сих пор отчего-то боится зеркал…
Он хотел было перебить ее пылкий монолог, но сразу понял, что не удастся. Попробуй перебить пьяную принцессу!.. Не стал и пытаться.
- Мальчишка! - Произнесенное еще раз, это слово отчего-то стало отдавать полынной горечью. - Пусть даже с мушкетом и сильный, как мул. Вы по-мальчишечьи самоуверенны и столь же по-мальчишески наивны. Странная какая, глупая смесь… У меня такое ощущение, что в некоторых отношениях вы еще ребенок.
- Слышали бы это в борделе Лаленбурга, - пробормотал он уязвленно. - Не иначе, я заработал бы существенную скидку…
Он надеялся хоть немного смутить ее, но принцесса лишь фыркнула:
- Я не это имела в виду, и вы прекрасно понимаете, сударь.