- Ну… конечно. Как еще мне что-то узнать о ней?
- Хорошо. - Обрамленные белыми ресницами глаза Гретель уже медленно закрывались. - Просто постарайся, чтобы твой генетический материал не оказался в генофонде королевского рода. Может получиться конфуз.
- Не тебе судить о конфузах. Ты даже не знаешь, что это такое! - в сердцах бросил Гензель, разворачиваясь к двери.
- Тебе совершенно незачем смущаться, - сонно пробормотала Гретель уже с закрытыми глазами. - Это совершенно естественно и отвечает законам геномагии. Твои хромосомы и ее хромосомы…
- Я ухожу. Доброй ночи.
- Доброй ночи, братец.
Он уже был на пороге отсека, когда Гретель окликнула его.
- Так и уйдешь?
- Что?.. - он повернулся.
- Ты ведь пришел не для того, чтобы поболтать о принцессе.
Разумеется, Гретель не спала. Лежала на кровати с широко открытыми глазами и даже не выглядела сонной.
Проклятые геноведьмы и их фокусы!
- Я… - Гензель прочистил горло. - Да, у меня было еще одно дело.
- О котором ты забыл упомянуть.
Гензель набрал побольше воздуха в грудь, хоть и не собирался произносить длинную речь.
- Ты можешь сделать в лаборатории генетический анализ?
- Чей?
- Принцессы Бланко.
- А ты уверен, что она даст согласие? Насколько я помню, члены королевской семьи весьма щепетильны по этому поводу…
- Ее согласие не потребуется, - неохотно сказал Гензель, запуская руку в карман. - У меня есть это.
- Что это? Платок?
- Принцесса Бланко вытерла им лицо, когда закончила работать. Думаю, в ее кожных выделениях есть все, что тебе необходимо для анализа.
Гретель изобразила удивление. Так ловко, что в другое время Гензель мог бы даже принять его за искреннее.
- Ты взял у особы королевской крови пробу генетического материала? Ты знаешь, что за это полагается?
- Виселица, кажется, - усмехнулся Гензель. - Но будет лучше, если ты сделаешь анализ побыстрее.
- Быстро же ты изменился! А где же мой братец Гензель, который считал святотатством подобные приемы?
Гензель насупился.
- Будто тебе не интересно! - пробормотал он, комкая платок. - Признайся, тебя ведь и саму точит любопытство. Ты тоже хочешь узнать, что не так с этой девчонкой.
- Допустим, хочу, - согласилась Гретель, скрывая ладонью короткий зевок. - Но я же геноведьма. Беспринципное и равнодушное существо, которому плевать на людей, забыл?
- Забудешь… Я хочу знать, чем принцесса Бланко отличается от прочих.
- В ее истории темных пятен больше, чем в объективе микроскопа, в который кто-то чихнул, братец. Цверги, яблоки, фенотип… К слову, даже вопрос о том, почему она сбежала, не такой уж и праздный, неудивительно, что он тебя захватил. Я тоже размышляла об этом, когда было время.
- Забавно. Оказывается, и Гретель задавала себе этот вопрос. С другой стороны, в этом не было ничего удивительного. Геноведьмы любят интересные и сложные задачки. Правда, не всегда замечают, что частями этих задачек иногда оказываются живые и дышащие существа.
- Рад, что ты небезучастна к судьбе принцессы, - сухо сказал Гензель, все еще стоя у порога.
- Обстоятельства ее бегства из дворца интересуют меня исключительно в рамках моего контракта. Мне нет дела до ее душевных терзаний, как и до королевских чувств. Это не та среда, которую я изучаю. Но чем больше я думаю на этот счет, тем сильнее мне кажется, что сбежавшая принцесса - это один из корней того уравнения, над которым мы бьемся.
Гензелю не хотелось развивать эту тему. Но и выйти теперь он не мог. Упустил момент. А зря. Никогда нельзя расслабляться, когда имеешь дело с геноведьмой.
- По-моему, здесь все лежит на поверхности, сестрица.
- Скорее, болтается у поверхности, как дохлая рыба.
Он не обратил внимания на эту колкость.
- Королева-мачеха. Мы знаем, как она относилась к принцессе. Понятно, что Бланко долго не выдержала во дворце.
Гретель прищурилась, отчего два прозрачных озера неведомой глубины сузились до двух крошечных полуокружностей, похожих на полыньи во льду.
- Да? Уверен?
- Отчего бы и нет? Все ясно как белый день. Мачеха всегда хотела сжить ее со свету, завидуя чистоте ее крови. Ну и престол, конечно… Принцесса поняла, что долго ей во дворце не протянуть, и…
- И у тебя не возникло ощущения, что в этой истории что-то не так?
- Не клеится? - усомнился Гензель.
- Напротив. Слишком легко клеится. В геномагии есть один парадокс… У него много названий, но суть одна. Если в твоем исследовании все идет слишком легко, опыты радуют стабильностью, цифры постоянно сходятся друг с другом, а прогнозы неизбежно оправдываются… перепроверь все заново. Наука - путь ошибок, заблуждений, ложных выводов, иллюзий и избирательной слепоты. В науке за правду приходится бороться, вырывая ее из цепких когтей неизвестности. Оттого приз, который сам катится в руки, всегда подозрителен. Как будто…
- Как будто кто-то чихнул в микроскоп, - не совсем уместно вставил Гензель. - Я понял. И ты изучаешь совсем не те объекты, что надо.
- Ты простодушен, но быстро схватываешь, - сказала Гретель одобрительно. - Именно так. История о сбежавшей от жестокой мачехи принцессе плоха лишь в одном. Знаешь в чем?
- Она слишком хороша?
Гретель щелкнула пальцами.
- В яблочко, братец.
- Жизнь - это не геномагия, - возразил Гензель. - Не применяй к ней свои мерки.
Гретель лишь вздохнула в подушку.
- Одно и то же, - сказала она. - Только жизнь еще глупее и непредсказуемее…
Тут он наконец сообразил.
- Ты ведь тоже обратила на это внимание, да? На ее слова!
- Мм…
- Когда мы впервые встретили принцессу! Она приняла нас за профессиональных убийц, посланных по ее душу. А еще она сказала что-то про людей отца…
- "Вы оказались лучше всех отцовских охотников", - произнесла Гретель, всегда обладавшая отменной памятью. - Да, братец, я тоже обратила на это внимание. И задала себе тот же самый вопрос. Если она страшилась своей мачехи, то отчего в коварных убийцах видит прежде всего слуг своего отца?.. Не странно ли это?
- Тут все странно, - устало сказал Гензель. - И само это место странно, и существа, что его населяют, и их прошлое. Но, кажется, кому-то пора протереть объектив микроскопа. Держи.
Он протянул ей платок принцессы, но Гретель лишь махнула рукой и перевернулась на другой бок.
- Оставь себе.
- Но анализ…
- Скоро будет готов.
Он молча уставился на нее. Без всякого, разумеется, толку - спина Гретель по выразительности мало чем отличалась от ее лица.
- Ох, братец… - протянула она через несколько секунд, наполненных гнетущим молчанием. - Неужели я бы ждала так долго, если бы мне нужна была генопроба? Я одолжила ее чулок еще в первый же день… Генетического материала вполне хватит на лабораторный анализ. Так что скоро мы будем иметь полную генетическую карту ее высочества. А теперь, умоляю, дай мне немного поспать!
17
- …Здесь диспетчерская нижнего уровня, а здесь - пост главного канонира. Впрочем, присутствие человека не обязательно - крепость умеет защищать себя и в автоматическом режиме.
- Вы отлично ориентируетесь тут, ваше высочество.
Принцесса зарделась так, будто это какой-то вельможа похвалил ее умение вышивать золотой нитью. Однако в комплименте не было и доли лжи, принцесса Бланко в коридорах крепости чувствовала себя уверенно и спокойно - ни дать ни взять, устраивала экскурсию по своему саду.
Основные и дублирующие электростанции, арсеналы, медицинские блоки, антибактериальные и радиационные шлюзы, лифты, казармы, склады, командные центры и контрольные посты… Это было похоже на город, заглубленный в мерзлую землю и камень, настоящий подземный город, чье население составляло лишь три человека. Хотя можно было бы считать его и равным шести - молчаливые охранники-цверги ни на миг не выпускали принцессу из поля зрения.
Что поразило Гензеля, они даже пытались прислуживать ей. Неумело, на звериный манер, но все же. Удерживали ее от падения, если принцесса спотыкалась в темном тоннеле, отгоняли крыс, гортанным рыком предупреждали о поврежденной изоляции на силовых кабелях. Они вели себя как дрессированные животные на ярмарке, но при этом не было ни малейшего признака на то, что их поведение вынужденно. Они выглядели более чем довольными своей задачей. Неудивительно, что принцесса, привыкшая к роскоши дворца, выжила здесь - с такими-то няньками!
"Принцесса Бланко и семь цвергов, - невесело подумал Гензель. - Во дворце все небось придут в ужас, как услышат. Скандал будет страшнейший. Принцесса - и семь кровожадных хищников…"
Принцесса еще не вернулась, напомнил он сам себе. Принцесса еще не отведала яблока. Потому что ее судьи, которых она считает своими гостями и без пяти минут приятелями, еще не сделали своего выбора. Три проклятых яблока ждут своего часа, надежно спрятанные в его походной сумке. На которую он в последнее время старался даже не смотреть.
А сделал ли выбор он сам? От этой мысли гадостным образом ныли зубы и отдавалось холодком в желудке. "Конечно, сделал, - шептало что-то бесплотное, но очень убедительное. - Ты сделал выбор еще до того, как увидел впервые принцессу Бланко. Ты выбрал для нее жизнь". "Мальчишка, - шипело другое, презрительное. - Права твоя сестра, ты так навсегда и останешься слюнявым дураком. А что, если принцесса - живая мина? Ее генетическая линия может оказаться чем-то ужасным. Например, принцесса станет родоначальницей новой гибельной генетической болезни, потому что в ее генах спит невидимое проклятие… Есть ли у тебя право распоряжаться судьбой того, чьей сути ты не знаешь? Может, твоими, Гензеля, руками на свободу будет выпущена генетическая пандемия, которую немногие выжившие назовут "Бланко" в ее честь? Смерти миллионов людей будут достаточной платой за одну несчастную девчонку?.."
Можно избавиться от этого ужасного выбора - просто дать ей золотой плод альвов. Что это - выбор или бегство от него? Вправе ли он обрекать дышащего человека на участь лабораторного животного? Или это яблоко - золотой билет, приглашение в лучшую, неизведанную жизнь?
Захотелось треснуть себя ладонью по затылку - может, тогда заткнутся невидимые советчики. Но выглядело бы это, вероятно, довольно глупо. Гензель стиснул зубы и попытался улыбнуться, слушая объяснения принцессы. Рассказывала она увлеченно, но не то, что он хотел слышать. Что-то про основные силовые линии, фильтрацию воздуха, радиолокационные станции… Схватить бы ее за плечи, тряхнуть и крикнуть прямо в лицо: "Кто ты? Кто ты такая, сбежавшая принцесса? Что за загадка в тебе?"
Плоть всегда говорит на языке обмана. Она изменчива, она лжива, она может скрывать в себе что угодно. Он не должен обращать на нее внимание. Ему надо стать холодным отстраненным наблюдателем, таким, каким должен быть настоящий судья.
- Прямо настоящее подземное королевство, - выдавил он из себя, делая вид, что восхищен. - Это поразительно.
- Так и есть, - ответила ему принцесса Бланко с невеселым смехом. - Правда, у меня осталось всего трое подданных, но это не беда. Главное - это самое спокойное, мирное и счастливое королевство на свете.
- Иногда здесь… мм… немного скучновато, нет?
- Возможно, - легко согласилась принцесса. - Но у него много других достоинств. Здесь никогда нет войн. Нет болезней. Нет жадных ростовщиков, льстивых придворных и опьяненных кровью военачальников. Здесь нет оброков, дани и церковной десятины. Нет суда - как нет и преступников, которых надо судить. А еще здесь нет измен, обмана, зависти, страха и лести. Неужели королевство, лишенное всего этого, может быть плохим?
- Возможно, оно и неплохо, - признал Гензель. - Да только, как мне кажется, кое-чего ему недостает. Например, других людей.
- У меня нет нужды в людях. Они - источник всего вышеперечисленного. Это королевство будет счастливо столько лет, сколько будет продолжаться мое одиночество.
"Еще одна задачка, - кисло подумал он. - Вдруг окажется, что принцесса вообще не собирается выбираться из своей раковины. А ведь это вполне ожидаемо. То, что загнало ее под землю и обрекло на вечное одиночество, должно иметь очень мощные корни".
- Без людей нет и жизни, ваше высочество.
- О нет, сударь, есть. Я вполне жива.
- Единственный живой человек в королевстве из стали и камня?
- Другого у меня нет.
- У вас есть другое, - сказал он осторожно, но твердо. - На его гербе нарисовано надкушенное яблоко. Едва ли оно спокойнее и счастливее, но людей в нем несравненно больше.
Принцесса ничего не сказала, но даже в полумраке технического тоннеля, по которому они шли, Гензель разглядел, как возле ее глаз мгновенно образовались маленькие острые морщинки. Такие возникают, если внезапно напрягаются под кожей мышцы. Кажется, и цверги почувствовали что-то своим звериным чутьем.
- Извините, ваше высочество, - поспешно произнес Гензель, догоняя принцессу и держась возле нее. - Возможно, я сказал резкость. Это естественно. В конце концов, я всего лишь неотесанный квартерон.
Принцесса мягко улыбнулась. Улыбка ей шла, вне зависимости от того, насколько перепачкано было лицо. В этот раз кожа была на удивление чиста. Видимо, ее высочество успела принять душ после напряженного рабочего дня. Да и вместо потрепанного рабочего комбинезона на ней была длинная алая туника - чудесное преображение из чумазого техника если не в принцессу, то в добропорядочную горожанку среднего достатка.
- Ох, сударь Гензель… Поверьте, если бы хоть малая часть придворных была наделена вашим обаянием и тактом, я бы задержалась во дворце подольше.
- Но я, кажется, смутил вас, ляпнув какую-то глупость.
- Вы просто напомнили мне прошлое. И другой мир, которому я когда-то принадлежала. Не обращайте внимания.
- Этот мир не исчез, ваше высочество, и не растворился. Мы с Гретель еще недавно были в нем и можем засвидетельствовать. Простите меня покорно, иногда я несу полную ерунду… Мне просто показалось, что… - Он хотел искусственно смутиться, но обнаружил, что в этом нет нужды - он и так уже смутился, причем самым естественным образом. - Вы… Я имею в виду, вы молоды, вы красивы, вы умны… Но вместе с тем вы заперты здесь, в этой заброшенной всеми пустой крепости, с этими чудовищами… Ведь это ужасно, разве нет? Почему особа королевской крови должна коротать век под землей, как монахиня или какой-то грызун?
Принцесса качнула головой, не понять с каким чувством, то ли с раздражением, то ли с укором.
- Как знать, может, моему высочеству подходит мое нынешнее положение? Может, в холодном подземном мире уместнее находиться, чем среди инкрустированной самоцветами мебели и мраморных чертогов? Что вы вообще знаете про мое высочество, сударь Гензель, чтобы судить о нем?
- Я…
- Я не была похищена, не была принуждена силой, - твердо сказала принцесса, не оборачиваясь. - Я сама выбрала жизнь здесь. И этого довольно.
- Жизнь отшельника? - тихо спросил он. - Я думал, это выбор стариков и сумасшедших.
- Так вот к чему вы клоните, сударь… - сквозь зубы процедила принцесса Бланко. Гензель был уверен, что подземная крепость с помощью тысяч датчиков контролирует внутреннюю температуру, но внезапно ощутил, как его кожи касается легкий морозец. - Могли бы спросить прямо, без намеков. А я еще считала вас простодушным!..
- Ваше…
- Это ведь так интересно, верно? Когда принцесса сбегает из дворца, это всегда порождает почву для множества самых интересных слухов. Может, ее соблазнил заезжий принц? Или она повредилась в уме вследствие каких-нибудь гадких генетических обрядов?.. Может, она просто сошла с ума, а? Или, например, ее отравили любящие родители, а тело сбросили в реку? Ну что же вы?
- Простите меня, я…
Принцесса раздраженно одернула рукав туники. Глаза, казалось, светились в темноте, но, если глаза Гретель были двумя холодными льдинками, на лице принцессы Бланко горели пылающие уголья. Гензель рефлекторно попятился. Королевский гнев оказался очень опасным излучением. От него нельзя было укрыться даже за свинцовым щитом - любой металл расплавится под таким давлением.
- Отчего вам всем не терпится запустить свои грязные руки в чужие секреты? - выпалила принцесса, продолжая испепелять его взглядом. - Неужели это все, что занимало большой свет на протяжении шести лет? Отчего я убежала из дворца? Почему бросила корону?
Гензель, поняв, что ему не дадут вставить и слова, попытался сделать какой-то жест, который выражал бы одновременно раскаяние, дружелюбие и сочувствие. Но его неловкие руки, способные крушить кости и сворачивать шеи, оказались не предназначены для столь сложных движений.