– А ты, Эллен? – Васильковые глаза Глоринделя устремились на нее. – Только не говори, что по-прежнему ищешь своего мужика.
Она почувствовала острый взгляд Натана, мгновенно сделавшийся пристальным, но не повернула головы.
– Да, милорд, – с трудом ответила она. – По-прежнему. Вы же знаете, я…
Глориндель обреченно вздохнул.
– И никого из вас не интересует, что вашу страну разрывает война, – укоризненно сказал он. – Вот здорово – выходит, волнует это одного меня!
– Волнует? Вас?! – Натан посмотрел на него с изумлением, уголки его рта дрогнули, и Эллен показалось, что он вот-вот рассмеется. Эльф смерил его холодным взглядом:
– Там дюжина моих сотен. Бьется со здешними зверюгами, воображая, что делает это ради своего господина. А господину теперь трона не видать как своих ушей. И гибнут они зря.
– Почему же зря? – возразила Эллен. – Может, они победят.
– Они не победят, – ответил эльф. – Их слишком мало. Я рассчитывал быстро вернуться и далее бросить подкрепление – по обстоятельствам… А теперь это некому сделать. Если ваш князь мертв, да и меня наверняка уже к покойникам причислили, мои родичи просто забудут про Калардин.
– И можно подумать, что вас это тревожит, – с сомнением сказал Натан.
Эльф перевел на него непонимающий взгляд.
– Мои войска отправлены на бойню. Глупую и бессмысленную. Конечно, меня это тревожит.
– Ну и иди, – внезапно со злостью сказала Рослин и, вырвавшись из его рук, соскочила на землю. Ее волосы растрепались, сбились колтунами, Эллен заметила запутавшийся в них клочок водорослей. Как давно я вас не расчесывала, маленькая госпожа, подумала она.
Рослин подошла к коню Натана, взялась за стремя, обиженно отвернулась. Натан взглянул на нее, потом на эльфа, улыбнулся, виновато пожал плечами. Глориндель смотрел на них. Вид у него был совершенно несчастный.
– Рослин, – вполголоса позвал он.
Как она вздрогнула! Будто судорогой ее прошибло: вскинулась, резко обернулась, широко распахнув черные провалы глаз. Они смотрели друг на друга, и Эллен почти чувствовала искры, пролетавшие между ними. Она вдруг поняла, почему они не разговаривали: им не было нужды говорить. Их объединяло что-то большее, чем то, что можно передать словами. И там, на заставе, они узнали друг друга вовсе не потому, что раньше видели на портретах. Эллен вспомнила, как Глориндель целовал Рослин у ворот напротив виселицы – жадно, неистово, будто от этого зависела его жизнь.
У Рослин задрожали губы. Она зажала их ладонью, решительно мотнула головой. Ну и кто кого переупрямит?
Глориндель хотел что-то сказать, но не успел. Лицо Рослин вдруг напряглось, она шикнула и, прижав палец к губам, быстро сказала:
– Тише! Слышите?
Эллен напряглась, и Натан тоже, она заметила это и на миг ощутила облегчение – но лишь на миг, потому что потом услышала. Ни Натану, ни Глоринделю этот звук ничего не говорил, она поняла это по их лицам, – а ей и Рослин говорил, и они сообщили друг другу об этом взглядами… впервые с момента новой встречи почувствовав между собой что-то общее.
Издалека доносился протяжный, мелодичный, густой гул многих голосов, сливавшихся в один. Эллен будто наяву увидела – узкая дорога, плетень, глаза Рослин напротив, колыхающиеся цветные тюки вверху, блестящая черная шерсть на покатых воловьих боках… И пение, могучее, безмятежное, льющееся из крепкой глотки.
Она тогда подумала: они погоняют волов песнями, которыми мы провожаем идущих на смерть.
– Туда! – вырвалось у Эллен, и все взгляды устремились в направлении, которое указывала ее рука, – на вершину холма. – Туда, скорее!
Они оставили коней внизу и стали продираться сквозь хвойную поросль наверх. Холмы у побережья были небольшие и пологие, скорее пригорки, чем холмы, так что это не заняло много времени. Впрочем, откуда-то Эллен знала, что торопиться некуда. Они двигаются медленно. Так же, как поют.
И еще она знала, что их очень много.
Она добралась до вершины первой; сзади тяжело дышал эльф, крепко державший за руку Рослин; Натан замыкал, будто охраняя тылы – Эллен мельком подумала, что это ему, должно быть, привычно. Хотя с тыла им сейчас никто не угрожал. Во всяком случае, в это хотелось верить.
Оказавшись наверху, перед круто уходившей вниз равниной, отделенной от дороги грядой холмов и рекой, Эллен окинула ее взглядом и вцепилась в ближайшее куцее деревце, чтобы не упасть. Иглы впились ей в ладонь, но она только сжала руку крепче.
– Небеса всеблагие! – сказал Натан, а эльф выругался – громко, яростно и… испуганно?
Только Рослин молчала. И тоже глядела вниз.
Там было на что посмотреть.
По ту сторону реки, растянувшись не меньше чем на полмили в длину и на две сотни ярдов – в ширину, шло войско тальвардов. За долгие недели скитаний по вражеской земле Эллен не раз видела тальвардские отряды, но самым большим был тот, который показал ей и Рослин эрьелен Глэйв. То войско насчитывало несколько сотен человек и казалось Эллен просто огромным.
Здесь были не сотни. Здесь были тысячи.
И больше половины из них оказались эльфами.
Эллен сама не знала, как поняла, что это эльфы. Может, потому, что одеты они были не так, как выряженные в шкуры тальварды, а еще почти все они были светловолосы, и она сумела разглядеть это даже с такого расстояния, несмотря на то, что большинство из них были вымазано в крови и грязи. Это и бросилось в глаза в первый миг: цвета. Бурое, отблескивающее кое-где металлом кольцо тальвардов, плотно сжимавшее желтое пятно, будто забрызганное черной и багровой краской. Одежда на эльфах тоже была в основном желтая – легкая, никаких шкур, никакой брони. Блеска металла в их толпе не было видно, но даже если бы у них было оружие, вряд ли они смогли бы им воспользоваться.
Что-то не так было с этими эльфами.
Глориндель ругался на эльфийском – громко, яростно, но его все равно перекрывала песня тальвардов. Пел, кажется, только один фланговый эшелон, но от этого пения гудело небо. Ряды тальвардов выступали ровно и твердо, в ногу, нажимая на смешанную толпу эльфов со всех сторон, давя их – и волоча вперед. Эльфы брели, не пытаясь сопротивляться, хотя их было едва ли не больше, чем тальвардов, и они не были связаны – Эллен видела, что некоторые из них поддерживают других. Они спотыкались, налетали друг на друга, падали, иногда поднимаясь, иногда нет, и оставшиеся на ногах шли дальше по телам своих товарищей. Будто их влекло нечто куда более властное, чем натиск врагов.
Больше всего они напоминали стадо овец, которых гонят на убой, а они мечутся, чуя беду, но не смеют бежать.
Эллен подозревала, что именно это вызывало у Глоринделя такую ярость.
Он начал что-то говорить на эльфийском, потом перешел на калардинский:
– …этих скотов! Мать вашу так, я сейчас же возвращаюсь, понятно?! С вами или без вас!
– Куда возвращаетесь, милорд? – вполголоса спросил Натан. – Посмотрите… сколько их. Тут большая часть ваших сотен.
Эльф умолк. Его лицо посерело, глаза налились кровью – Эллен никогда его таким не видела, даже там, в лесу… На вершине холма было ветрено, светлые волосы Глоринделя трепетали, обнажая изуродованное ухо. Эльф потер его, будто почувствовав ее взгляд, помотал головой, глядя вниз остановившимися глазами.
– Как же они… могли так… – проговорил он. – Я знал, что эти сотни идут на мясо. Это был только способ оттянуть время. Но… они должны были полечь там… в бою. Эльфы не сдаются в плен. Не позволяют делать с собой такое!
Эллен посмотрела на него, вспоминая, как стояла над его беспомощно распростертым телом в лесу. И подумала: а помнит ли он еще об этом. И почему позволил тогда, там, такое – с собой.
И вдруг увидела, что Натан тоже смотрит на Глоринделя – кажется, точно так же, как и она.
"Натан?" - сказал он ей тогда, надеясь, что это ее остановит, и оказался прав.
"Не сейчас", – подумала Эллен, понимая, что начинает паниковать, и быстро перевела взгляд на медленно движущуюся колонну. В авангарде развевалось малиновое знамя, и Эллен, присмотревшись, увидела, что его несет эльф. И у этого в отличие от остальных шаг был тверд, а спина – пряма.
Это временно, подумала Эллен, так, будто он мог услышать ее мысли. Кто бы ты ни был – ты там только на время. Скоро тебя заменят… и я даже знаю, на кого.
– Нам надо идти за ними.
Голос Рослин прозвучал неожиданно для всех, и даже Глориндель на миг оторвался от мучительной для него картины внизу. Только сама Рослин по-прежнему не сводила взгляда с эльфов.
Много… много эльфов.
"Скоро у нас будет много эльфов".
– Их ведут к некромантам. Приведут и нас, если мы пойдем за ними.
– К некромантам? – В голосе Глоринделя звучало удивление. – Зачем?
Эллен круто развернулась к нему. Ей вдруг захотелось закричать, завопить, сжав голову руками: как, ты не знаешь? Ты, ты не знал?! Не знал, что некромантам нужна ваша плоть, ваша кровь?! Ты не знаешь, зачем ты нужен ей?! Небеса, а я-то думала… я почему-то уверена была: ты знаешь! А ты – не знал… Она же убьет тебя. Она медленно высосет из тебя жизнь, по капле, она уже сейчас носит кусок твоей плоти у сердца, это ее самый главный талисман…
Но она не издала ни звука. Не в последнюю очередь потому, что знала: он ее просто не услышит.
– Идем за ними, – не ответив ему, сказала Рослин. – Так мы не ошибемся. – Она подняла голову и посмотрела на Глоринделя. – Ты хотел идти за своим войском? Ну так вот же оно, внизу.
Колонна медленно перемещалась вдоль реки, и протяжная песня, которой тальварды погоняли свой скот, развевалась над ней, как стяг. Какое-то время все они молча слушали ее будто зачарованные.
– Спустимся с этой стороны и переберемся через реку, – наконец сказал Глориндель. – Иначе можем их потерять.
– Лошади здесь не пройдут, – возразила Эллен, и эльф фыркнул.
– Лошади! Кому нужны лошади? Верно, Натан? – бросил он и вдруг улыбнулся. И Натан улыбнулся в ответ – они обменялись короткими взглядами, будто одновременно вспомнили об одном и том же.
И Эллен на миг снова ощутила что-то, смехотворно напоминающее ревность. Вот только кого и к кому ревновала – она не знала и сама.
Эльф снова перевел взгляд на колонну внизу, и его улыбка погасла.
– И все же не понимаю… Не понимаю, как они позволили…
– Мне кажется, их не спрашивали, – коротко сказала Рослин.
Эллен стало не по себе от этих слов. И не только ей, потому что спускаться они стали молча.
Клонящееся к закату солнце бросало холодные блики на поверхность реки.
Колонна двигалась еще медленнее, чем казалось, если смотреть на нее сверху. Причем, судя по всему, задерживали ее именно эльфы, но никто не подгонял их – так, как принято подгонять рабов. Натан и его спутники старались не подходить к колонне слишком близко, но иногда, если единственным способом не столкнуться было подняться на склон очередного холма, они видели: тальварды не пользовались ни палками, ни плетьми. Со стороны казалось, что эльфы просто спят прямо на ходу, а тальварды боятся их разбудить.
Порой Натана охватывала уверенность, что именно так все и обстоит.
В такие минуты он чувствовал раздражающую дезориентацию и, кажется, всю свою наличность отдал бы за приличную карту местности. Шли вроде бы на восток, понемногу забирая к северу – в сторону Калардина, только не той дорогой, которой сюда попал Натан со своими спутниками. Сперва он удивлялся, как могли они с Рослин и Глориндель с Эллен несколько недель идти в одном направлении и ни разу не пересечься. А в этом не было ничего удивительного – меж холмов Тальварда петляло множество дорог. Впрочем, ни одна из них не была настолько широка, чтобы вместить войско, за которым они шли, и оно двигалось через поля, порой делая немыслимые крюки и целыми днями маршируя фактически в обратном направлении.
Несмотря на то что другого пути просто не было, Натану все это казалось странным.
Ему хотелось бы поделиться своими сомнениями с кем-нибудь, но было не с кем. Леди Рослин, несмотря ни на что, все же неразумное дитя, Эллен – ее служанку – Натан не знал, а Глориндель… ему до сих пор становилось не по себе, когда он заговаривал с Глоринделем. Будто приходилось общаться с призраком.
Эх, Натан, а ты же этого так хотел. Вроде бы. Все последние недели. Да? Так хотел.
Первое время они вообще не разговаривали. Натан просто не знал, что сказать, – и не знал, захотят ли его слушать. Эльф все время был с Рослин, и хотя они тоже не говорили между собой, Натану иногда казалось, что на деле эти двое ведут напряженный и беспрерывный диалог, может быть, даже спор… только слышен он лишь для них двоих. И он не чувствовал себя вправе вмешиваться. В итоге эльф заговорил с Натаном первым – а дальше было уже легко. До тех пор, пока они не двинулись в погоню за этой проклятой колонной. Натан уже ненавидел ее, хотя и знал, что, возможно, она приведет его к Аманите. А может быть, именно за это и ненавидел.
Они часто делали стоянки – чтобы не подходить к тальвардам слишком близко, и во время одной из них эльф завел разговор, которого Натан всеми силами избегал. Впрочем, знал ведь, что долго это длиться не может.
– Ну, довольно, друг мой. Скажи мне наконец, что ты здесь делаешь?
Рослин ушла собирать травы, Эллен стирала белье в ручье за кустами, а Натан как раз закончил свежевать куропатку. Эльф сидел на корточках возле костра, шевеля палкой потрескивающую золу, и до этого мгновения не произносил ни слова. Вечерело, в воздухе висели комары, и их монотонное зудение перекрывало далекий гул тальвардской песни, доносившейся с другой стороны холма.
Натан подумал сперва притвориться, что не услышал, но не смог. Слишком давно они не виделись, слишком долго не говорили, и, если уж начистоту, слишком много Натану хотелось ему сказать. Он уже открыл рот, собираясь сделать чистосердечное признание, когда эльф, не поднимая головы, произнес:
– Я ведь сказал тебе, чтобы ты ехал домой. Туда… ну, откуда ты там? Я забыл.
Натан смотрел на него, борясь с противоречивым чувством, уже который день не дававшим ему спокойно спать. Что-то с ним неладно, с этим эльфом. Так же, как что-то определенно неладно с его сородичами, которых гнали на север тальварды. И хотя причины и следствия явно были различны, Натан все равно ощущал глухую тревогу. Не в том дело, что Глориндель похудел, осунулся и явно присмирел за то время, что они не виделись. Натан не мог даже сказать, что холеный красавец, удалявшийся прочь от него к столице Калардина, отличался от этого изможденного мужчины, ковырявшего золу с опущенной головой. А вот от того, каким Натан его помнил, – отличался. И он лишь теперь понял, что в памяти у него остался только тот, прежний Глориндель – жестокий и наглый ублюдок, которому нравится унижать. И именно его, этого ублюдка, Натану не хватало, и это на него временами была так похожа леди Рослин.
А этого эльфа Натан не знал, и ему трудно было с ним говорить. Впрочем, когда Глориндель заговаривал, становилось легче.
– И что ж тебе дома не сиделось-то, Натан? – спросил эльф, по-прежнему на него не глядя, и подбросил в костер свежую ветку. От огня взвился толстый столб серого дыма.
– Вам ведь тоже не сиделось, – ответил Натан.
Эльф скривился, не то от дыма, не то от его слов.
– Видят небеса, будь у меня выбор, я бы сюда не потащился. А у тебя, судя по всему, выбор был. И не ври, что ты сопровождал Рослин. В Тальвард она приехала с Эллен, а не с тобой.
Натану становилось не по себе всякий раз, когда эльф упоминал имя женщины, с которой проделал этот путь. Хотелось расспросить о ней, но почему-то он знал, что не стоит. Натан удержал вздох, порылся в горе хвороста, выудил ветку покрепче и принялся обстругивать ее конец, готовя вертел. Эльф наконец поднял голову. Вид у него был сердитый.
– Проклятие, отвечай, когда спрашивают!
– Вы мне больше не лорд, – тут же отозвался Натан, отчего-то развеселясь.
– Как это – не лорд? Я теперь господин твоей госпожи, а это у вас как называется?
– Вы ей не господин, пока не женитесь, – поправил Натан. – А жениться что-то не торопитесь.
– Ну ты издеваешься надо мной, что ли? Всерьез думаешь, что, если тальвардский жрец обвенчает эльфа и калардинку, этот брак можно будет считать законным?
– Я думаю только, что вы уже не можете повелевать мной так, как раньше, милорд.
– А почему в таком случае ты называешь меня милордом?
– Привычка.
– Так, может, и ерепениться тоже по привычке прекратишь?
Натан, больше не в силах сдерживаться, рассмеялся. Глубоко запавшие глаза эльфа блестели в темноте, и Натан видел, что ему тоже весело. Огонь потрескивал в сумерках, от него исходило мягкое, успокаивающее тепло. Натан поймал себя на мысли, что ему уже очень, очень давно не было так хорошо.
"Кто же мы теперь друг другу… милорд?" – подумал он и тут же почувствовал, как улыбка застывает на губах. Нет, это слишком опасный вопрос, чтобы задавать его вслух.
Эльф как будто тоже подумал нечто подобное, потому что атмосфера веселья и тепла, только что витавшая над костром, мгновенно растаяла. Натан прибил комара, впившегося в тыльную сторону ладони.
– Ну, чего ради ты снялся с места? – тихо спросил эльф. – Только не говори, что…
– Что? – напряженно переспросил Натан, когда он умолк на полуслове.
– Не знаю. Но сдается мне, что это какая-то глупость.
– Наверное, – помолчав, согласился Натан и, поняв, что избежать этого разговора все равно не удастся, сказал: – Здесь видели Аманиту.
Эльф смотрел на него, не моргая, и будто ждал продолжения. Натану стало неловко.
– Говорят, в Тальварде появилась воровка с таким именем, все приметы совпадают и…
– Натан, Аманита умерла, – сказал эльф. Удивленно и как будто с сожалением – но без насмешки, без недоумения… без глубоко затаенной надежды.
А ведь как нормальный человек реагирует. Нормальный, разумный человек. Не то что ты, Натан, старый дурак.
Он стиснул челюсти, отвел взгляд, но заставил себя продолжать:
– Палач лорда Картера рассказал мне, как продал ее тело заезжему колдуну. Тальвардские некроманты на многое способны. По слухам, они даже мертвых умеют воскрешать…
– Небеса всеблагие, – медленно проговорил Глориндель и умолк. Натан вскинул голову. Взгляд эльфа говорил яснее всяких слов.
Почувствовав вдруг вставший в горле ком, Натан резко поднялся, сам не зная зачем. Эльф, глядя на него снизу вверх, покачал головой.
– Ты совсем рехнулся, бедняга Натан. Да ведь даже если это правда… даже если они действительно это умеют, если она жива – что ты будешь с ней делать? А? Зачем ты ищешь ее? Что собираешься ей сказать? Или ты заделался извращенцем на старости лет, и тебя прельщают ее истлевшие прелести? Помню, буфера у нее были знатные, но ведь вряд ли они сохранились. Или тебя ее скелет вполне устроит? Впрочем, тебе ведь не с чем сравнить.
Натан с силой поднял и опустил обструганный конец палки, пришпилив освежеванную тушку дичи к земле. Его не зажившая еще рука при этом судорожно дернулась, сжалась на миг в кулак.
– Вы не меняетесь, милорд, – сказал Натан.
Эльф посмотрел на него с удивлением.
– А с чего это я должен был измениться?