Мы отступали к Громкопоющей горе, где должно было произойти решающее сражение. Не знаю, сколько воинов сможет выставить Империя, но у Проклятой против нас огромное преимущество в живой силе и магии. Сейчас ее армия медленно продвигалась на юго-запад, не встречая у себя на пути никакого сопротивления и пожирая город за городом, деревню за деревней.
Каждый день я думал о Лаэн, и порой моя уверенность, что она жива, гасла. Тогда, теряя надежду, я предавался черному отчаянью. С тех пор, как мы говорили на болотах, я не слышал Ласку. Даже сны исчезли. Очень часто на меня накатывал страх, будто мне все почудилось. В такие моменты я был уверен, что ошибся, что мое солнце мертва, что ее нет и не будет со мной. Смогу ли я пережить это еще раз?
Несколько раз у меня возникало совершенно позорное желание сбежать. Но оно было столь мимолетно, что я даже не успевал испугаться своих мыслей или устыдиться их. Я не мог бросить тех, с кем лез через топи и проливал кровь на полях битв. Только не сейчас, когда решается судьба всех нас. Даже моя основная цель - месть Оспе и Кори - отошла на задний план. Если Бездне будет угодно, она сведет нас на узкой дорожке, как произошло с Рованом.
Мои товарищи молили Мелота о потеплении. Если это случится - застывшие дороги расползутся от грязи, и огромной набаторской силище будет очень непросто двигаться к нам в прежнем темпе. Но в Счастливых садах, похоже, не слышали молитв, и погода не думала меняться…
- Брагун-Зан - не самое приветливое место на Харе, - как-то признался я товарищам.
- Брагун-Зан еще не начался, - отозвался Квакушка. - Это пока далеко не Мертвый пепел. Чуешь?
- Угу. Собачий холод, - мрачно ответил я ему.
- Да нет! Воздух не воняет. И земля не красно-черная.
- А чем он должен вонять? - полюбопытствовал Трехглазый, идущий по другую руку от меня.
- О! - растянул губы в своей знаменитой лягушачьей ухмылочке Квакушка. - Поверь, приятель. Когда ты унюхаешь, то сразу поймешь, о чем я говорю. Есть у кого-нибудь чем промочить горло?
Воды здесь было удручающе мало. Возле редких ручьев и колодцев собиралось множество людей, чтобы наполнить фляги и напоить лошадей. Эта земля принадлежала ниритам и оказалась не слишком благосклонна к людям.
На следующий день горы приблизились, и я различил Грох-нер-Тохх - красноватый конус с тремя сглаженными вершинами. Над ними вился дымок. Вокруг Громкопоющей горы, беря ее в неполное кольцо, стояли три брата - Мертвец, Молчун и Сонный. Их вершины были покрыты снегом.
- Осталось лиг шесть, - прищурившись, сказал Рандо вечером. - Не думал, что меня занесет в эти места.
- Как вы думаете, милорд, нириты все еще на нашей стороне? - спросил я у него.
Рыцарь удивленно приподнял брови:
- Разумеется. Мы с ними не ссорились. Пепельная дева всегда была другом Империи.
- Наверное потому, что мы не покушались на эту каменную пустыню.
- Не такая уж это пустыня, - возразил рыцарь. - В начале лета здесь все цветет. Грох-нер-Тохх давно уже не тот. Он перестал жечь окрестности несколько тысячелетий назад.
- Тогда откуда дым?
- Дым не в счет. Это мелочь. В древних хрониках написано, что раньше сияние вырывающегося из жерла горы пламени было видно на лиги вокруг. А дрожание земли ощущали даже в Корунне. Однако вторую тысячу лет вулкан лишь дымит. Нириты, поклоняющиеся горе, считают, что сейчас их бог спит.
- Надеюсь, это надолго.
- Есть легенда, что Громкопоющая проснется, когда в небе появится вестница.
Я тут же покосился на небо. Комету теперь было видно даже днем. А ночью от ее алого зарева становилось воистину жутко. Впрочем, за эти дни мы немного успели привыкнуть к этому зрелищу, а многих оно и вовсе перестало интересовать. Корь казалась гораздо важнее, чем все, что висело у нас над головами.
- Ей придется здесь так же не сладко, как и нам, - мстительно улыбнулся Трехглазый, когда мы топали вместе с множеством других солдат по красноватой долине с совершенно безумным горным ландшафтом, больше похожим на картину сошедшего с ума художника, чем на реальность. - Говорят, лошади здесь дохнут одна за другой.
- У нас нет лошадей, - напомнил ему Квелло, остервенело ковыряя в носу. - Так что и терять нечего.
- Зато у нее полно кавалерии. Я с утра разговаривал с одним парнем из "Сычей". Он идет от Трехречья и говорит, сдисских всадников полно. Это меня радует. В Брагун-Зане животные чувствуют себя отвратительно.
- Хорошо, если так.
- А где нириты? - поинтересовался Трехглазый. - Что-то хозяев мы до сих пор не поприветствовали.
- Вот так, собака! - согласился Юми, которому тоже было любопытно посмотреть на одну из самых древних рас нашего мира.
- Говорят, Пепельная дева приказала им готовиться к обороне. Они слишком заняты, чтобы лично встречать тебя, приятель, - рассмеялся Квелло.
Когда начался закат, и без того красные горы стали кровавыми. Мы вышли к седловидной котловине, усеянной огромным количеством похожих на грибы валунов.
Вся долина была в огнях костров. По моим расчетам, здесь собралось никак не меньше полутора тысяч солдат. В западной части котловины с обрыва падал маленький водопад. Он приятно шумел, и вода из него скапливалась в небольшой серповидной выемке.
- Вы откуда? - спросил нас один из капралов, распределяющий людей по лагерю.
- Считай, что от самой Лестницы, - ответил Квелло.
- Арьергард Семнадцатого ударного полка Западной армии, - уточнил Рандо.
- Никого из ваших здесь нет, - воин коряво записал что-то в своей бумаге. - Ступайте к озеру. Там как раз есть место для вас. И кухня рядом. Накормят.
Мы расположились рядом с водой, недалеко от арбалетчиков из отряда "Северных енотов". Кашевары щедро черпали из котлов горячую жратву, и мы, не помню за сколько дней, впервые наелись до отвала. Юми с раздувшимся пузцом восторженно повизгивал, поглощая миску за миской, а затем уморился и начал клевать носом.
Небо бледнело, комета разгоралась все ярче. Ее свет заливал местность, и ночь становилась еще более мрачной, чем могла бы быть. Квакушка позвал меня играть в кости, но я отказался, решив обойти озерцо. Берег был каменистый, в воде отражались звезды.
Я шел, думая о Лаэн, и едва оказался на противоположной стороне, меня окликнули, но я даже не сразу понял это.
- Нэсс, забери тебя Бездна!
В мою сторону бежали двое. Я прищурился - в ужасном алом свете все люди были похожи на оживших мертвецов. Затем сообразил, кто движется навстречу, и превратился в соляной столб. Ко мне, действительно, спешили мертвецы или, быть может, призраки.
Рона вихрем налетела на меня и обняла за шею, прежде чем я успел понять, что все происходящее со мной совершенно реально. Ходящая счастливо смеялась, а Шен стоял в двух шагах от меня и, сложив на груди руки, улыбался.
- …Как вы уцелели? - спросил я, когда эмоции немного схлынули, и друзьям все-таки удалось убедить меня, что их появление - не сон и не бред.
Я каждый день, каждый нар, старался смириться с их смертью, и то, что они оказались живы, стало для меня таким же чудом, как и спасение Лаэн. Я был безумно рад, что Шен с Роной выжили, и Ласка, дремлющая глубоко внутри моего сознания, внезапно довольно замурлыкала, отчего на душе стало еще теплее.
Я даже не сразу понял, что у нас с ней появился шанс.
- Тиф помогла, - ответил Шен. - Правда, неосознанно. Когда в Альсгаре она взяла меня за горло, мы с ней прокатились на бабочке Бездны. В какой-то момент пришлось очень долго падать, и Проклятая сделала так, что мы остались целы. Я подсмотрел ее плетение, а в горах постарался воссоздать его. Так что земля поймала нас на пуховую подушку.
За тот месяц, что я не видел Целителя, он возмужал и окреп. Лицо стало более суровым, на лбу залегли морщины, а взгляд сделался серьезным и испытующим.
- Извини, что не смогли тебе ничего сообщить, - Рона была по-настоящему счастлива меня видеть. - Нам пришлось потратить два дня, чтобы додуматься, как выбраться из той расщелины. Если бы не Убийца Сориты…
Я вздрогнул.
- Она здесь?!
- Да. Бродит где-то поблизости, - Шен оглянулся на костры. - Эта куница подсадила на нас метки. И, после вашего ухода, ей не понадобилось много времени, чтобы понять, что мы живы.
- Хитрая изворотливая гадина! - с чувством сказал я.
- С этим никто не станет спорить, - согласилась Ходящая.
Русые волосы Роны отросли, во взгляде появилась решительность, даже жесткость, и я пытался понять - что это. То ли она полностью излечилась от недуга после неудачной перековки Проказы и стала такой, какой была прежде, то ли в этом виновата новая "искра".
Я произнес свою мысль вслух, и они оба задумались на какое-то время.
- За последний год мы все сильно изменились, Нэсс, - сказал, наконец, Шен, набросив на плечи ежившейся девушки свою куртку. - Даже ты.
- Надеюсь, в лучшую сторону? - кисло улыбнулся я. - Кто еще из нашего отряда здесь?
- Только Проклятая. Остальные ушли вперед.
- Где вы сражались?
- С боями дошли до Пряных озер, - отозвался Целитель. - Слышали, что те, кто был у Ргеша, попали в окружение, а немногих вырвавшихся добили у Трехречья. Мы безмерно рады, что ты уцелел.
- Я тоже, - без всякой радости в голосе ответил я ему. - Значит, вы были с Шестым южным сводным полком?
- Седьмым, - поправил он. - Сразу в него и попали, как только спустились с гор. Прямиком в битву в ущелье Торга.
- Слышал. Вы все время находились севернее нас. И что наша общая знакомая?
- Была паинькой. Благодаря ей, мы смогли пройти сквозь огонь, - ответила Рона. - Правда, солдаты считают, что это моя заслуга.
- А что на этот счет думают Ходящие?
- Пока они были рядом, мы старались не пользоваться плетениями, - Целитель заговорил тише. - А в бою, когда все кипит, вряд ли кто-то из них мог успеть заметить, какой "искры" касаются. Мы были очень осторожны.
- Нам просто повезло, - возразила ему Рона. - Несколько раз мы едва не попались. Но после Чига с нами нет никого из Башни. Всем Ходящим приказали отойти к Корунну. Они успели прежде, чем сдисцы Лея перекрыли дороги. Понимаешь, о чем я?
Разумеется. Все яснее ясного. Спасали только носителей "искры", но не солдат. Тех, кто не смог вырваться из котла и отправился к Брагун-Зану, уже записали в покойники.
- Вы, как я понимаю, ослушались?
Шен улыбнулся, и я, пользуясь случаем, рассказал им о Лаэн.
Наш долгий путь подходил к концу, и наконец-то я увидел Мертвый пепел во всей его красе. Вокруг вздымались острые, точно бритва, тонкие шпили обсидиановых наростов. Они были черными, иногда с видимыми на солнце зеленоватыми разводами, потрясающе гладкие, зеркальные и блестящие. Преобладающим цветом земли и гор здесь оказались все оттенки красного. Впрочем, угольно-черного тоже хватало, и вся местность очень напоминала урского тигра. Полосатого, сонного, но от этого не перестающего быть менее грозным и опасным.
Громкопоющая гора скрыла собой половину неба. Три ее серо-синие вершины, покрытые пеплом и сходами застывшей лавы, напоминали женские лица, но стоило посмотреть на них чуть дольше, чем следовало, и черты расплывались, так что я уже не мог различить, где глаза, а где губы. Однако стоило отвести взгляд, лица появлялись вновь.
Этот эффект заметил не только я один. Квакушка, к примеру, нашел себе развлечение на несколько наров, разглядывая неведомое диво.
Над Грох-нер-Тоххом клубился сизый дым. Каждые несколько наров он становился гуще, а затем гора беззвучно плевалась в ясное небо целым облаком пепла. Густо-дымный столб устремлялся высоко вверх, но потом, повинуясь ветрам, грязным шлейфом полз куда-то на юго-восток, по направлению к Катугским горам.
Мертвец, Молчун и Сонный, более низкие, чем их старшая сестренка, тоже не выглядели приветливыми холмиками. Первый, черный и закопченный, был разворочен страшным взрывом, произошедшим неведомо сколько тысячелетий назад. Второй, как говорят, никогда не извергался, а потому был самым высоким из братьев, с вершиной в виде шестизубой короны морасских королей. Что касается Сонного, то его склоны были самыми пологими, и я заметил, что над ними во многих местах поднимается легкий, красноватый дымок.
Мы перешли ручей, узкий, неприятно пахнущий какой-то подземной дрянью. Синеватая глина пачкала сапоги и хватала за ноги. Из растительности вокруг были только старые, желтоватые колючки да огненно-рыжая, мертвая трава.
Дорога сузилась, и мы направились вдоль ряда обсидиановых колонн.
- Почему бы не задержать Проклятую здесь? - спросил Трехглазый. - Отличное местечко для того, чтобы надрать этой твари задницу.
- Она может пойти и другим путем, - возразил я. - К Брагун-Зану, как говорят, есть более широкая дорога с севера, а не с востока. К тому же, здесь не разместить всю армию.
- Вот так, собака! - согласился с моими доводами Юми.
- Наши командиры умнее, чем ты, Трехглазый, - поддел приятеля Квелло. - Если сунуть войска в такую дыру, то Кори надо будет всего лишь снять туфлю и прихлопнуть нас, как надоедливую вошь. А лично я собираюсь перед смертью хотя бы попытаться ее укусить.
Тонкие, черные, полупрозрачные пластинки хрустели и крошились под ногами. Я поднял одну, острую, как бритва, задумчиво повертел в руках.
- Обсидиан - камень осторожности. Существует поверье, что если долго носить этот минерал на шее, он превратит человека в законченного труса, - раздался знакомый голос у меня над ухом.
Я задумчиво посмотрел на Тиф:
- Ты веришь, будто в этом есть хоть капля истины?
Она пожала плечами:
- Я всего лишь повторила то, что слышала. Сколько в этом истины - не так важно.
- Вряд ли нирит можно назвать трусливыми, хотя вокруг их жилища этих штук предостаточно.
- С другой стороны, я не назвала бы их людьми. Подобные слова для них - оскорбление. Мы - одна из последних рас, появившихся на Харе. А они, все-таки, первые.
- Я думал первые - это Сжегшие души.
- Ты ошибался. Сжегшие и йе-арре появились уже после рождения Пепельной девы и ее детей.
Проклятая общалась со мной не так, как прежде. Я не чувствовал в ней обычного высокомерия или затаенного гнева, и это меня несколько смущало и настораживало. Я ждал от нее какого-нибудь подвоха. Но, казалось, она даже радовалась моему появлению.
Разумеется, первым делом после встречи она проверила, не потерял ли я "Гаситель Дара". Красноречивый взгляд Тиф, то и дело останавливаясь на ножнах, говорил сам за себя. Еще чаще она смотрела на меня, когда думала, будто я этого не вижу.
Иногда Убийца Сориты начинала что-то тихо бормотать, словно спорила сама с собой. Это началось после того, как Шен рассказал ей о Лаэн.
Сейчас Проклятая была единственной в отряде, кто путешествовал в седле, и она не скрывала того, что наслаждается этим. Ни Роны, ни Шена, ни милорда Рандо с нами больше не было. Они умчались вперед еще ранним утром, получив сообщение от гонца. Их ждали на военном совете, где планировали будущую битву. Тиф от приглашения отказалась и осталась с нами.
Уезжая, Рандо оставил отряд на меня. Я не слишком сильно гнал ребят вперед, но старался и не злоупотреблять остановками. Разведчики из числа йе-арре докладывали, что до передовых летучих сил сдисской кавалерии не так далеко, как бы нам хотелось. У меня было в планах отдохнуть перед грядущей битвой, а не вступать в нее с марша, выжатыми, словно урский лимон.
Во второй половине дня мы, наконец, вышли из ущелья и оказались рядом с подножием Грох-нер-Тохха.
- Ничего себе! - присвистнул Квакушка.
С того места, где стоял отряд, начиналась огромная бугристая равнина, усеянная каменными глыбами, одинокими утесами, обсидиановыми пальцами и серыми, пораженными временем, флейтами Алистана.
Едва только поднимался ветер, по мертвым пустошам разносилась многоголосая песнь сотен тростниковых флейт. Везде, куда ни кинь взгляд - темнела изрезанная пластами земля, застывшие лавовые потоки и отшлифованные ветром скалы. Неуютная, суровая природа.
На склонах вулкана и на равнине находилось множество людей.
- Сколько здесь тысяч?
- Спроси чего полегче, - ответил я Квакушке. - Но их слишком мало, чтобы противостоять Митифе.
- Проклятый холод! - пробубнила Тиф из-под мехового капюшона. - Брагун-Зан явно не знает, что такое весна.
- Меня больше удручает вонь, - пробурчал я.
Витавший здесь запах был резким и неприятным. Пахло серой, тухлыми яйцами и чем-то непередаваемо сладким. Сладким до отвращения.
- Очередной выброс малышки, - хмыкнула она, покосившись на Громкопоющую, вершину которой затянули сизые облака. - Хорошо, что ветер в другую сторону, а то мы все уже бы наглотались пепла… Хватит стоять. Идем!
Порядок распределения новичков здесь был поставлен хорошо. Нас быстро отправили в один из ближайших лагерей, дали место, приписали к кухне и, приказав обустраиваться, оставили в покое.
К вечеру появился милорд Рандо, рассказал мне новости, велел, чтобы я и дальше руководил всеми, и вновь исчез. Шен с Роной пришли много позже. Им, как людям важным, предложили более удобные места, чем наш голый лагерь, но они предпочли остаться с отрядом.
Юми, едва мы расположились, куда-то смылся, даже не став дожидаться еды. Вернулся он вместе с Луком и Гбабаком.
- Рад, что твоя жить. Квагда мы вас не встретить, я думать, что уже не видеть никваго из вас, - поприветствовал меня блазг. Он был облачен в броню и теперь казался еще больше, массивнее и грознее, чем прежде.
Лук притащил специально для меня кружку шафа, вкус которого я успел подзабыть.
- Ну, будем, лопни твоя жаба! - сказал он.
Я отхлебнул пенистого напитка:
- Изумительно.
- Я так же подумал, когда нашел это счастье, - усмехнулся стражник.
- Небось, выиграл?
- Ага. В кости. Целый бочонок. Оставил его ребятам, взял только две кружки. Тебе и мне.
Мы пили шаф, сидя на склоне, и наблюдали, как внизу создается линия укреплений.
- Где Га-нор? - спросил я, вытирая усы.
- Со своими родичами. С нами четыре сотни северян.
- Серьезная сила. А сколько здесь всего солдат?
- Говорят, двенадцать тысяч. А к утру будет четырнадцать с половиной. Мы здесь уже три дня. Я даже вонь перестал замечать, лопни твоя жаба. Успел насмотреться и на людей и на нелюдей. Кстати, ты знаешь, что наш приятель теперь большая шишка? - стражник указал на Гбабака с Юми, сидящих чуть ниже нас. - С армией сорок три квагера. Все в железе, словно осадные башни. И он - их командир.
Я не сомневался в опыте блазга, но не мог предположить, что тот настолько крут.
- Его перекидывают куда-то в первую линию, - продолжил Лук. - Вместе с северянами. Там будет жарко. Ладно, - он встал, отряхнул штаны. - Пойду к своим. А то сотник мне башку отвернет. Буду на правом фланге. Надеюсь, еще увидимся, приятель.
Я пожал ему руку и пожелал удачи.
- Отор говорить, что молится за всех нас, - Гбабак тоже поднялся с земли и проследил за полетом разведчика йе-арре.
- Передавай ему привет. Юми пойдет с тобой?
- Если твой не против.
Я пожал плечами:
- Конечно.
- Вот так, собака!
- Он сквазать, что будет приходить.
- Я и весь отряд ему всегда рады, - улыбнулся я.