- А кому они нужны? - милорд Водер задумчиво подбрасывал кинжал и ловил его за рукоятку. - Как только шахты были выработаны, тракт опустел, и ущелья одичали. Гарнизон здесь держать ни к чему - опасности нет. Вот и бросили. Ха! Мало ли в горах старых построек?
- Тех, где круглосуточно есть горячая вода - мало.
- Ты любитель помыться, парень?
- Это лучше, чем вонять на весь зал, как Живр, - буркнула она, встала из-за стола и направилась к себе.
Проклятая понимала, что пора вновь начинать учить Шена и Рону, которые слишком много потеряли за то время, пока она валялась в беспамятстве.
Когда Тиа сказала им об этом, оба без особых проблем согласились совершенствовать "искру" дальше. И Дочь Ночи начала наверстывать упущенное за время болезни ударными темпами, прерываясь лишь на сон и горячие ванны. Ранним утром и поздним вечером, когда ее никто не мог побеспокоить, она забиралась в воду и балдела по несколько наров кряду. Это была ее маленькая радость, и она благодарила Звезду Хары за то, что та позволяла ей хотя бы на некоторое время почувствовать себя прежней.
На улице давно стемнело, и Проклятая, поплотнее закрыв за собой дверь, неспешно спустилась по рыжеватой каменной лестнице, мурлыча любимый мотивчик, услышанный еще от Ретара. Быстро раздевшись, она с блаженным оханьем погрузилась в горячую воду и почти тут же услышала, как скрипнули несмазанные петли, а затем раздались приближающиеся шаги. Тиа зарычала, словно собака, у которой хотят отнять кость, и раздраженно обернулась.
- А. Серый. Ты… - протянула она. - Ты не мог бы убраться и найти себе какое-нибудь более интересное дело, чем досаждать мне?
Гийян пропустил "вежливый" намек мимо ушей. Принюхался, с интересом изучил плавающую по воде пену.
- Что это?
Проклятая закатила глаза:
- Слушай! Проваливай! Будь хорошим мальчиком. Сходи на могилку к светловолосому рыцарю или утешь Ходящую. Она сегодня не справилась с моим заданием.
- Вряд ли она нуждается в моих утешениях. Так что это за зеленая дрянь в твоей луже?
- Это травы, что притащил северянин. Я позаимствовала их на кухне и применила несложное плетение. Люблю отдыхать с комфортом, знаешь ли. Теперь, если с вопросами покончено, не мог бы ты все же убраться?
- Не мог. Есть разговор насчет Шена.
Тиф возвела очи горе и окунулась с головой, задержав дыхание. Она подумывала даже воспользоваться "искрой" и продлить свое пребывание под водой, но вовремя вспомнила, что Нэсс слишком упрям для того, чтобы так просто сдаться. Проще поговорить, сам отстанет. И это будет гораздо быстрее, чем препирательства.
- Ну, валяй, - пробурчала она, вынырнув.
- Как продвигается обучение Целителя?
Она осторожно ответила:
- Его "искра" стабильна, хотя потенциал до конца не развит. Дар мальчишки еще раздувать и раздувать. В плетениях он, наконец, сдвинулся с мертвой точки. Понял принцип. Если что-то не получается, создает новое, почти идентичное требуемому. Или просто меняет основу. А, Бездна! Тебе не нужны эти слова. Все равно ничего не понимаешь. В общем - лучше, чем ожидалось, но хуже, чем я надеялась.
- А Рона?
- О! Хорошо, что ты спросил. Мне хочется ее придушить. Или огреть чем-нибудь потяжелее.
- Почему?
- Потому что только эта девка способна рвать жилы, чтобы чему-то научиться, но в то же время корчить столь кислые рожи, словно это надо лишь мне, но никак не ей.
- Ты пристрастна.
- Вполне возможно, - она подгребла к себе зеленоватой пены. - Но, по мне, эта овечка - в волчьей шкуре. Буду держать ухо востро.
Лицо у Серого осталось бесстрастным:
- Твое право. Хорошо. Наслаждайся одиночеством.
Тиф в ответ лишь булькнула и вновь ушла на дно. Когда она вынырнула, гийяна уже не было. Зачерпнув со дна целебной рыжей грязи, Проклятая шлепнула ее себе на лицо и, растерев теплую жижу, едва слышно замурлыкала старую песенку. Хорошее настроение вновь к ней вернулось, но совсем ненадолго.
- Вот так, собака!
Визг и громкий плеск в соседнем бассейне заставили Убийцу Сориты выругаться. Она села и протерла глаза.
Вейя бодро шлепал по горячей воде, помогая себе не только лапами, но и хвостом. Проклятой он словно не замечал и нырял в свое удовольствие. В первую уну она хотела вышвырнуть его прочь, но, в итоге, не стала возиться. Лень было выбираться, да и маленький пронырливый крысеныш ей нравился. Он был самым неунывающим созданием из всех, что Тиф встречала на своем долгом веку.
- Вот так, собака! Вот так, собака! - пищал Юми, нарезая круги и делая страшные глаза, заметив, что привлек внимание зрителя.
- Да ты настоящая акула, - неожиданно для себя сказала Тиа.
Вейя раздулся от гордости. Оставшись довольным похвалой, выбрался на "берег", отряхнулся, распушив шерсть, вычесал живот и, попрощавшись все той же "собакой", куда-то отправился.
Через несколько минок Дочь Ночи настиг вызов.
Тиа задумалась, желает ли она разговаривать. Быстро взвесив все "за" и "против", приняла приглашение к беседе, даже не подумав смыть с лица рыжую грязь.
Аленари гладила лежащего на постели уйга. Тот блаженно жмурился и едва слышно мурчал.
- Прекрасно выглядишь, - из-за маски было непонятно, улыбается Аленари или нет.
- Спасибо, стараюсь, - в тон ей ответила Тиа. - Что заставило тебя искать со мной беседы?
- Хочу сообщить, что Гаш-шаку пал.
- Давно пора, - проворчала та. - Ты в городе?
- Да.
- Что дальше?
- Намерена присоединиться к Лею и Митифе, если тебе это интересно. Мы потеряли Рована.
- Экая печаль.
Аленари хмыкнула, изучила довольную физиономию Тиф:
- Ни вопросов, ни особой радости. Сдается мне, ты уже в курсе.
- И не скрываю этого. Рован заслуживал смерти.
- Все ее заслуживают. В большей или меньшей степени, - Звезднорожденная рассеяно провела рукой по шее зверя. - Но он умер не вовремя. Нас ждет весенняя кампания, и четверо в таких делах всегда хуже, чем шестеро. Топор Запада погиб очень некстати. Ты поступила глупо, убив его.
- Эй-эй! Причем тут я? - гораздо менее возмущенно, чем следовало, вскричала Тиа. Она не считала нужным особо таиться.
- Тебе известно о его смерти, хотя об этом знают лишь я, Лей, Митифа и несколько Избранных. Значит, ты приложила руку к тому, чтобы отправить его в Бездну.
- Могла бы поспорить, но мне лень. Горячая вода так расслабляет, - Дочь Ночи притворно вздохнула, ожидая реакции Оспы, но та лишь спросила:
- Как тебе удалось его подловить?
- Воля случая.
- И сколько у тебя еще таких "случаев"? - в руке Аленари появился знакомый обломок стрелы. - Митифа обеспокоена.
- Да ну? Самое время ей начать беспокоиться.
- Что, все-таки, между вами произошло, раз ты так хочешь вцепиться ей в глотку?
- Ничего особенного. Просто я полностью утвердилась в мысли, что мне нужна ее глупая голова.
- Ты в последнее время слишком прожорлива! - отрезала Оспа. - Сначала я. Потом Рован. Теперь Митифа. Кто следующий?
- Не волнуйся, - мило улыбнулась Тиф. - Насчет тебя я не имею столь… далеко идущих планов.
- Охотно верю, - холодно процедила та. - Когда мне ждать тебя? Я все еще желаю услышать о Лепестках.
- А я мечтаю о голове Кори. Давай поможем друг другу?
- Как только Корунн будет в наших руках. И не минкой раньше.
- А если она умрет до этого? К примеру, от шальной стрелы? - невинно поинтересовалась Тиф. - Мы обе будем разочарованы, потому что каждая из нас не получит того, чего желает. Ведь ты обещала подумать, и прошло достаточно времени для прямого ответа.
- Я уже говорила, что согласна на сделку. - Аленари раздраженно отбросила серебристые волосы за плечи. - Митифа сообщила, что ты теряешь силу. В Долине я смогла убедиться в верности ее слов.
- Пусть тебя это не беспокоит.
Аленари помолчала и произнесла, взвешивая каждое слово:
- Голова будет твоей только после Корунна. Ваши склоки могут подождать.
- Лепестки, думаю, тоже.
Оспа презрительно дернула плечом, и "Серебряное окно" погасло. Тиа фыркнула. Пустой разговор. Если Палач Зеркал думала, что Тиф начнет все отрицать, то ошиблась.
Неожиданно Проклятая расхохоталась, и под потолком вспыхнули ярко-голубые шары, а вода из соседнего бассейна выплеснулась в воздух, превратившись в закружившуюся по залу стаю прозрачных птиц и бабочек.
Теряет силу?..
Митифа наслушалась Тальки, которая на этот раз ошиблась! Вместо того чтобы исчезнуть, с каждой неделей "искра" Тиа разгоралась все ярче и ярче.
Это было удивительно! Грандиозно! Волшебно! Непередаваемо!
Ее прежний Дар, пускай и очень медленно, возвращался. Она перестала утрачивать мощь "искры" и теперь все в большем объеме накапливала ее. Кажется, чем сильнее дух срастался с этим телом - тем сильнее прежний потенциал наполнял оболочку, как скудная дождевая вода наполняет огромную бочку. Рано или поздно вода доберется до краев. По подсчетам Проклятой, это случится не раньше начала лета. И она станет почти такой же, как прежде.
И тогда Митифе придется несладко.
Уж Тиа ал'Ланкарра постарается, чтобы это было именно так.
Глава 8
От лютого холода не спасала ни шуба, ни ворох шерстяных одеял, выданных Альге поздним вечером. Девушка свила себе из них настоящее гнездо, укрылась с головой, но смогла немного согреться только через нар. В сарае, где ее заперли, было ничуть не теплее, чем на улице, но она сумела заставить себя заснуть, даже несмотря на жгучую боль в стертых веревкой запястьях.
И вновь, как каждую ночь, ученица Галир оказалась в пустых полутемных коридорах Радужной долины и бежала, сбивая дыхание, металась из угла в угол, словно заяц путала следы, но все равно слышала за спиной насмешливый голос:
- Лучше бы тебе выйти самой.
А затем между ней и "искрой" вырастала преграда, и Ходящая разбивала о нее кулаки, а позади смеялась и смеялась сдисская колдунья:
- Тебе не сломать стену Дома Боли, дурочка!
Девушка использовала сотни вариантов, каждый раз все ближе и ближе подбираясь к разгадке, но ей постоянно не доставало времени и, проснувшись, она так и не могла касаться своего Дара.
На этот раз не хватило совсем немного. Колдунья ударила ее темным копьем - все тело Альги пронзила боль, а потом, уже умирая, она неожиданно ощутила свою "искру" и… открыла глаза.
Из заиндевевшего окна сочился бледный рассвет. Во дворе сухо, с каким-то неприятным металлическим лязганьем лаяли псы.
Виски глухо ныли, голова была тяжелой, будто девушка и не спала. Альга села, завернувшись в одно из одеял, закашлялась, и ее грудь обожгло такой острой болью, что она на несколько мгновений потеряла способность соображать. Очнувшись, Ходящая уже знала, что больна. Да и немудрено заболеть в таких скотских условиях.
Встав, она подошла к миске, стоящей на столе. Удивительно, но вода не замерзла за ночь. Альге очень хотелось пить, кажется, у нее начинался жар, однако девушка не решилась глотать ледяную воду.
Псы продолжали гавкать, и от этого в ушах звенело, а по затылку словно били стальным прутом. Альга рассеяно потерла лоб, прислушиваясь к мужскому разговору, но из-за лая собак не смогла разобрать слов. Кто-то рассмеялся, раздались шаги, и в замке заскрежетал ключ. Ходящая метнулась назад.
Вошел Хрип.
- Проснулась? Хорошо. Идем со мной, - заметив, что она колеблется, старик сказал более сурово: - Иди. Не заставляй тебя связывать и тащить из сарая.
Ходящая молча прошла мимо него, сдержав сильное желание ударить кулаком в морщинистое лицо. Знала, что это бесполезно. Уже пробовала. Он тогда только чудом не сломал ей руку.
Солнце едва успело подняться над могучими елями, и почти сразу же скрылось в низких облаках, отчего утренний свет казался серым и неприятным.
Жесткая ладонь толкнула Альгу в спину:
- Не спи.
На пороге дома стоял вихрастый Топор в куртке нараспашку и холодно следил за ее приближением. Его щеки начали обрастать щетиной, сквозь которую были видны многочисленные царапины, словно на наемника напала стая озверевших кошек. На самом деле кошка была одна, и напала она в тот момент, когда Топор считал, что пленница спит. Альга прыгнула ему на спину, вцепилась ногтями в лицо, а когда он отдирал ее от себя, смогла укусить за ухо.
Тут уж, не церемонясь, он ударил девушку так, что у нее чуть дух не вышибло. И все равно, даже оказавшись на полу, она пыталась лягаться. Хрип хохотал на табурете, не спеша помогать товарищу, а тот, выругавшись, схватил ведро и окатил Альгу ледяной водой.
Вновь залаяли собаки, и Ходящая очнулась от воспоминаний. Топор рыкнул на псов не хуже матерого волкодава и пошел к конюшне.
В доме оказалось ошеломляюще тепло и так уютно, что Альге тяжело было сдержать облегченный вдох. На лавках возились дети - девочка и мальчик, но как только появилась Ходящая, они, по приказу матери, неопрятной и немолодой уже женщины в чепце, ушли в другую комнату. Хозяйка дома задернула цветастую занавеску, служившую здесь заменой двери, и указала "гостье" на лавку:
- Сядь.
Хрип заметил взгляд пленницы, оттеснил ее плечом и убрал со стола нож, зло посмотрев на женщину. Та, опустив взгляд, засуетилась возле печи. Старик, видя, что пленница не торопится, схватил Ходящую за шкирку, и толкнул на лавку:
- Сейчас дадут есть.
Хрип усмехнулся, подхватил трехногий табурет и поставил его возле двери так, чтобы видеть всю кухню.
В животе предательски заурчало. Альга поморщилась, быстро стрельнула глазами направо, где за занавеской скрывалась комната:
- Не советую, - тут же сказал старик. - Выход здесь лишь один. Только детей напугаешь.
В сенях скрипнула дверь. Было слышно, как обстукивают от снега сапоги, и спустя минку появился Топор, обменялся взглядом с Хрипом, едва заметно кивнул.
- Точно? - спросил старик.
Вновь кивок.
- Хорошо. Я пригляжу.
Вихрастый наемник прошел в комнату, и голоса детей стихли. Женщина взяла ухватом горшок, поставила на стол рядом с девушкой. Достала тарелку, отломила хлеба.
- Ешь.
Альга, стараясь не торопиться и делая вид, что еда ей не интересна, принялась за вкусную похлебку из овощей и мяса. С каждой новой ложкой Ходящая чувствовала, как возвращаются силы.
С момента пленения прошла почти неделя, во время которой начался новый, совершенно безрадостный для нее год. Она прекрасно помнила каждую минку после того, как ее предал Райл.
Некромант вновь спрашивал о Целителе, однако она не ответила. Не могла ответить. Она не знала, о ком идет речь. По приказу Белого ее повели к двери, но Альга стала упираться, и тогда, словно глупую козу, ее связали по рукам и ногам, заткнули рот отвратительной тряпкой, надели на голову мешок, воняющий мышиным пометом, а затем вынесли во двор и бросили на что-то жесткое. Ходящая сильно ударилась головой, на какое-то время потеряла сознание, а когда очнулась, поняла, что ее куда-то везут.
Она начала извиваться, и тут же получила безболезненный, но весьма обидный пинок.
- Не торопись, - вернул ее из неприятных воспоминаний Хрип и, глядя, как быстро она орудует ложкой, добавил: - Никто не собирается отнимать у тебя еду. Ешь спокойно.
Все дни этого долгого путешествия она пыталась сопротивляться. Дралась, кусалась, царапалась, пиналась. За каждую выходку ее наказывали. Эту обязанность взял на себя Топор. Он редко снисходил до того, чтобы бить пленницу, а если и давал волю рукам, то обычно после его ударов не оставалось даже синяков. В основном это были обидные, а от этого становившиеся еще более унизительными, затрещины. Чаще всего ее лишали еды или сна, или, как случилось в эту ночь, запирали в холодном сарае.
- Клара, заканчивай, - негромко сказал Хрип, и женщина в чепце вздрогнула:
- Пора?
- Да. Забирай детей и отправляйся в город. К тетке, - старик не смотрел на хозяйку. - Сегодня не возвращайся. Завтра… завтра тоже не приходи. Собирайся.
Женщина поставила перед пленницей кружку с горячим настоем зверобоя и ушла в комнату. Раздался тихий плач девочки. Она не хотела уезжать.
- Хочешь узнать, что происходит? - улыбнулся в жидкую бороду Хрип, заметив взгляд Ходящей. - Приезжает господин Дави. Им не стоит с ним встречаться.
Господин Дави… Проклятый колдун. Тварь, двигающаяся быстрее мысли и способная становиться почти невидимой. Альга не видела его с того самого вечера, когда Огоньку вскрыли горло от уха до уха.
Сдисец исчез, словно пленница перестала его интересовать, оставив ее на попечение Хрипа и Топора. Альге приходилось лишь гадать, где он был и что делал.
Женщина вместе с детьми вышла на кухню, на ходу дрожащими пальцами застегивая пуговицы. Девочка, плача, терла кулачками красные глаза, мальчик насупился и был мрачен. Они попрощались с Хрипом. Клара, не выдержав, тоже начала лить слезы, осенила мужчину знаком Мелота и поспешно вышла.
- Это стоит того, чтобы связываться с Тьмой? - спросила Альга.
- Не твоего ума дело, Ходящая.
- Просто не удивляйся, когда колдун сожрет тебя.
- Вы все сожрете, дай вам волю. И белые, и темные. Только думаете, что разные, а в душе - одинаковые. Гнилье гнильем, - говорил старик без всякой злобы. - Такие же, как и мы все.
- Говори лишь за себя.
- Твой язык меня не укусит, крошка. Я сегодня добр. Поэтому подарю тебе один совет - забудь о своем упрямстве и ответь на вопросы господина Дави.
- Чтобы ты убил меня, как Райла?
Хрип тонко улыбнулся и ничего не ответил.
Альга уткнулась носом в кружку. Без "искры" девушка чувствовала себя совершенно беспомощной, словно ей отрубили обе руки. Иначе Ходящей было бы чем ответить и убийцам, и некроманту.
Кашель заставил ее согнуться над столом. Казалось, что кто-то раздирает легкие острыми когтями. Из глаз потекли слезы, горло саднило.
- Можно мне еще воды? - преодолев гордость, попросила она.
Он молча взял кружку и вновь наполнил настоем. Ученице Галир тут же захотелось выплеснуть кипяток в рожу Хрипа, но тот быстро отступил назад, к табурету, и улыбнулся, словно читая ее мысли.
Делая осторожные глотки, Альга пыталась понять, как далеко ее увезли от Клыка Грома. Судя по всему - далеко. Гор отсюда не было видно. Даже если тело Райла уже обнаружили, все равно слишком поздно. Сколько не вороши теперь Кандерг, ее не найдут.
Ходящую везли в жесткой карете, останавливаясь лишь поздно ночью в каких-то клоповниках. Отребью, которое в них жило, не было никакого дела до связанной девчонки. Никто из них даже не посмотрел в ее сторону. Меньше знаешь - дольше живешь. Ходящая окунулась в совсем другой, теневой мир, о котором лишь слышала краем уха.
Альга допила напиток, отодвинула кружку:
- Можешь налить еще, - разрешил Хрип.