* * *
Неделя прошла с того момента, как Максим сдал Ивану Александровичу телефон. Все это время он жил в ведомственной гостинице под охраной. Арчера и Дженнифер к нему не пускали. Ну, а его, в свою очередь, охрана гостиницы не выпускала наружу. Гостиница, тоже была частью чекистской работы. Возможно, что и к лучшему. Максиму не хотелось объясняться с ними. В принципе и так все было более менее ясно: он ими пользовался потому, что был должен, но промолчать об этом было невозможно, а разговаривать - бесполезно.
В гостинице было неплохо. Библиотека, спортивный зал, кинозал, баня. Кормили. Меняли белье.
В библиотеку Максима не тянуло, в кино тоже. Оставались баня и спортзал. Идти сначала в баню, а потом тренироваться было глупо. Рука, накачанная какими-то специальными лекарствами, стремительно заживала. Значит, спорт - прежде всего.
В раздевалке было пусто. Спортивной одежды у Максима не было, поэтому он просто разделся до пояса, снял ботинки и босиком вошел в спортивный зал. В дальнем углу двое отрабатывали броски. Из их угла раздавались шуршание шагов и смачные шлепки о маты. У Максима компании не было, и он просто пристроился к груше.
Ткнул в нее кулаком раз, ткнул другой. Отчего-то вспомнились официант Давид из планера и стюардесса. Их шепоток за спиной. Стукнул посильнее. Потом в голову пришел Роман Викторович из службы безопасности. Потом мертвый пилот, трупы в тамбуре лайнера, перекошенное от ужаса лицо немца Гунтера, глаза Маргарет, трупы, висящие на детской площадке, кровь брызжущая из содрогающегося тела аквалангиста, глаза галичанина Коваля. Тяжелая груша стонала от каждого удара, гнулась, скрипела, отлетала далеко в сторону и возвращаясь летела обратно грозно как колокольный язык, чтобы снова отлететь от удара.
- Вот! Вот как надо бить!
Голос раздался за спиной неожиданно. Максим обернулся. Прямо перед ним стоял усатый плечистый мужик в камуфляже, а чуть поодаль толпились какие-то юнцы в спортивных костюмах, скорее всего курсанты.
- Вот так надо бить! Чтоб груша летала! - мужик снова повернулся к Максиму - Покажите еще!
Максим подумал и врезал мужику в глаз. Мужик ступил шаг назад и свалился на спину под ноги курсантам. Те испуганно отступили назад.
Мужик, кряхтя, поднялся. В глазах его было веселое изумление.
- Вот так значит? Ну, держись.
Движения его стали быстрыми и плавными. Он быстро вошел в дистанцию, сделал обманный удар ногой снизу, и когда Максим поставил блок, хлестко ударил Максима кулаком в лицо. Вопреки его ожиданиям, Максим не свалился, а вцепился обеими руками в только что ударившую его руку, повис на ней перегибая мужика через себя и захватывая ногами его голову. Под тяжестью тела Максима они упали и покатились по залу. Когда они остановились, рука усатого была вывернута, а голова торчала испод колена Максима. Сам Максим сидел у мужика на спине и душил его, сжимая горло между бедром и голенью.
- Хана тебе Митрич! Утерял хватку. Это тебе не курсанты. Этот парень, говорят, только, что отряд боевых пловцов голыми руками разорвал, а ты тут, понимаешь, со своими фортелями! Эй, парень! Отпусти Митрича. Он больше не будет.
Максим слез с неудачливого Митрича и посмотрел на говорившего. Говорил парень примерно его возраста, белобрысый, коротко стриженый, с глазами какого-то неопределенного болотно-серого цвета, одетый в черный бесформенный комбинезон. Рядом с ним щурился так же одетый, черноволосый парень азиатской внешности.
Сзади, потирая горло, поднялся Митрич. Максим напружинился, но напрасно - Митрич осторожно обошел компанию и, зайдя спереди, представился:
- Валерий Дмитриевич Дёмин. Сержант-воспитатель.
Под глазом у него расползался великолепнейший фингал.
- Максим Токарев. Больно?
Они пожали руки.
- Привычно. Ты из какого подразделения, Максим?
- Не из какого. Штатский я.
- Ну, не хочешь так и не говори. - обиделся воспитатель.
- Митрич! Он, правда, штатский! Его неделю назад с "Корыта" сняли. Это тот, что боевых пловцов взял. - сказал чернявый с нерусской внешностью и представился, - Старший лейтенант Ибрагим Султанов.
- Лейтенант Максим Пыльников, - сказал второй. Замялся и добавил - Тезки.
- Польщен знакомством.
- Постойте, - не унимался Митрич, - Откуда у Грузии боевые пловцы?
- Бывшие черноморцы.
- Наши?!
- Украинские.
- Ах, вот оно как…. Аукается, значит.
Ибрагим вытер лоб и ответил:
- Еще будет аукаться. - после чего повернулся к Максиму, резко свел пятки вместе, как будто щелкая каблуками, изобразил поклон головой, - не составите ли мне пару?
"Все бы им драться" подумал Максим, а вслух сказал:
- Почту за честь.
Митрич, держась за глаз, расшугал курсантов кругом, и в этот круг вошли Ибрагим и Максим. Второй Максим, тот, что служил вместе с Ибрагимом встал рядом с Митричем и о чем-то с ним шептался.
Ибрагим и Максим поклонились друг другу, и Ибрагим неуловимым движением сразу заскользил куда-то влево, одновременно уходя из обзора и приближаясь. Максим решил удивить соперника. Соперник наверняка, видя предыдущий поединок, ожидал от Максима самбистских приемчиков, и Максим решил ударить. Он развернулся к Ибрагиму спиной и ударил ногой назад. Ибрагим пропустил ногу мимо и резко рубанул ребром ладони по икре. Когда промахнувшийся Максим попытался снова встать в стойку, боль была такая, что он сразу свалился на спину.
- Больно?
Ибрагим улыбался, и это взбесило Максима. Максим вскочил и через силу оперся на ушибленную ногу. Ибрагим кивнул и мгновенно приблизившись, ударил Максима по кончику носа. Из глаз брызнули слезы, но Максим бросился вперед и постарался ухватить Ибрагима вслепую. Его ударили снизу под локти, добавили лбом по губам, тут Максим понял, что следующим, что сделает резкий Ибрагим, будет апперкот в челюсть. Он упал на колени и обеими руками обхватил ногу Ибрагима. Получил удар по ушам, а затем пальцы Ибрагима впились ему в ключицы, лишая руки силы. Продираясь сквозь боль как сквозь колючий кустарник, Максим прижал схваченную ногу еще сильнее к себе и изо всех сил рванул Ибрагима от земли, через себя. Есть бросок! Ибрагим легко кувыркнулся, тут же прыгнул к встающему Максиму, заблокировал руку, которой Максим хотел хоть как-то отмахнуться, и ткнул кулаком в солнечное сплетение. Ледяной цветок боли распустился в груди, и казалось, что сейчас он как росянка своими лепестками захватит и переварит в себе сердце. Максим с открытым ртом повалился на спину. Его подняли за руки. Прямо впереди выплыло усатое с подбитым глазом лицо Митрича.
- Дыши!
Его, держа за руки, заставили присесть.
- Дыши!
Потом снова подняли.
- Дыши!
Вниз.
- Дыши!
Вверх.
Вниз. Вверх. Вниз. Вверх.
Самостоятельно стоять Максим смог минут через пять. Митрич сгонял курсантов, и ему принесли полотенце и клей для ссадин. Намазывая лицо клеем, Максим думал "Господи! Как жив-то остался! В спортзал - больше ни ногой!".
- У вас, Максим, прекрасный организм, но при таком организме вы должны уметь двигаться быстрее и точнее.
Ибрагим присел на пол напротив.
- Спасибо.
- За что? - удивился Ибрагим.
- За комплимент по поводу организма.
- Ошибаетесь Максим. Это не комплимент, а упрек. Одна из самых потрясающих глупостей штатских заключается в том, что вы отождествляете себя со своим телом и сознанием, в то время как ни то ни другое вами не является. Это всего-то на всего - инструменты. Если хотите - слуги, которые должны делать и терпеть все, что вы им приказываете. Как бы это ни было больно…
- Это должно быть "привычно"?
- Вы все правильно поняли.
- Это какая-то восточная философия?
- Это философия спецназа. И это никак не связано с моим азиатским происхождением.
- Я и не думал…
- Времена, когда за дразнилку "нерусь" я ломал руки, давно прошли. Во-первых, наскучило, во-вторых - тут не дразнят. Пойдемте в столовую. Познакомимся поближе.
* * *
В столовой было более людно. "Ну, еще бы! Пожрать-то, в отличие от того, чтобы заниматься, все горазды" мелькнула злобная мыслишка. Мелькнула и пропала. За некоторыми столиками сидели люди с бинтовыми повязками, в гипсах, со свежими ссадинами. Стало немного стыдно. Когда сели за столик, Максим спросил:
- Это вы всегда так тренируетесь?
- Нет. - сказал Ибрагим, застилая колени салфеткой, - Это ребята с операции. Побывали в госпитале. Теперь отдыхают.
Стало стыдно совсем.
- И часто такие операции?
- Сейчас - да. Война породила хаос. Хаос породил банды. Выезжаем почти каждый день.
- А милиция не справляется?
Ибрагим только головой качнул.
- А из кого, по-твоему, состоят банды?! Ну, не все, но я имею в виду самые опасные. И чем крупнее мент - тем опаснее банда. Есть, конечно, честные менты, но что они могут сделать? Без нас - ничего.
"Лучше бы просто без ментов" подумал Максим, но вспомнил соседа по лестничной площадке - майора МВД. "Неужели и он тоже? Нет. Не может быть".
- А ты чем тут занят?
- Я съездил на несколько выездов, сейчас мне положена неделя отдыха.
- Слушай! Я, конечно, понимаю, что это возможно тебе лишний геморрой, но может быть тебе будет забавно дать мне пару уроков? Пока я тут?
- Рукопашки?
- Да, вообще - всего.
- Ну, если начальство разрешит, то я буду не против. Только учти: сегодня я с тобой аккуратненько. Учить буду по полной.
- Идет.
Они пожали друг другу руки.
- Что будете заказывать, ребята?
Перед их столиком стояла буфетчица. В белом чепчике.
* * *
Планам молодых людей не суждено было сбыться. Вечером того же дня приехал Иван Александрович. Он вошел в номер, куда поселили Максима, огляделся.
- Максим Константинович! А давайте-ка прогуляемся за город. Не против?
- Не боитесь, что убегу?
Иван Александрович развел руками.
- Ну, что вы! Я вам доверяю.
- Ну, давайте прогуляемся.
Для прогулки Иван Александрович решил не использовать личную машину, а тут же, в гостинице, позаимствовал уазик.
Ехали не долго - максимум полчаса. Для разговора место было выбрано живописное. Выйдя из машины, задремавший было от дорожной качки Максим, огляделся и невольно охнул. За суетой последних дней он как-то не замечал ни белоснежных сопок, ни невыносимо ярких желтых и красных цветов на темно-зеленой траве, ни черного песка на побережье. Океанский горизонт четко, как линза, закруглялся, и это делало ощущение иной планеты завершенным.
- Нравится? - Иван Александрович показал на ближайшую сопку. - Как вы думаете, Максим Константинович, сколько до нее?
- Ну, километров пять.
- На самом деле пятьдесят.
- Ого!
- Это воздух, Максим Константинович. Камчатский воздух. - гордо сказал чекист. - Я ведь не родился здесь. Я, как и вы, - москвич. Меня сюда после высшей школы направили по распределению. Я обижался сначала, думал, что меня в глушь практически сослали. Думал, что поработаю тут пару лет, а потом - в Москву, в Москву. - улыбнулся он, - А потом, как приехал, увидел все это…. А работы здесь и в мирное время было навалом: диверсанты, контрабанда - всего достаточно. Скучать никогда не приходилось. Я очень горжусь тем, что у меня такая родина - "от чудских берегов до ледяной Колымы", - процитировал он старую песню. - Мне бы хотелось бы, чтобы так было бы и впредь.
- И так мы плавно подходим к сути нашего разговора.
- Циничный вы человек, Максим Константинович. Сразу видно - столичный житель.
- Ну, уж вряд ли циничнее полковника Службы Безопасности.
- Зря иронизируете. Я всю неделю, между прочим, сидел над вашим делом и несколько раз чуть не прослезился. У меня дочка вот сейчас взрослая почти - знакомится с молодыми людьми, провожают ее. То да сё. Но вот чтобы хоть один из кандидатов пешком за ней через всю Канаду, через Аляску… Впечатлило.
- Спасибо, что напомнили о том, что мне давно пора бы и дальше двигать - в Москву.
- А вот с этим проблемы. То есть в Москву-то - пожалуйста. Но - не напрямую.
- Иван Александрович! Ну, давайте уже оставим эти околичности и перейдем к делу. Что вы от меня хотите?
- Ну, хорошо! Хорошо! - чекист поднял руки вверх, как будто сдаваясь, - Тут вот какая штука - послание, о котором вы говорили, мы вскрыть оказались не в состоянии.
- Вот так-так!
- Не перебивайте. Так вот вскрыть не то самое письмо не получилось. Мы просто не смоги его найти. Но нам удалось вытащить другое письмо. Вот, почитайте.
Полковник протянул Максиму листок бумаги.
"Дорогой Салим! Сейчас я убедился в том, что те опасения, которые ты высказывал мне, были полностью обоснованы. К сожалению, пришлось убедиться в твоей проницательности на горьком опыте. Однако, я надеюсь, что до худшего дело не дойдет и мы еще сможем хоть что-то исправить.
Отправляю к тебе тот список, о котором ты меня спрашивал. Список привезет Максим - мой секретарь. Постарайся оказать ему возможную помощь".
- Логично предположить, что профессор Алиев занимается чем-то стратегическим и взрывоопасным, но, по нашим сведениям старик занимается историей двадцатого века. Плюс недавно выпустил брошюру по экономике. Странно все это.
- Сейчас все странно. Юрий Сергеич всегда был странный, Салим Алиев этот - странный, вы - тоже странный. Война - странная. Арчер еще подметил, что это не война, а глупость какая-то - ни одного вопроса эта война так и не разрешила. Более того, в свете ваших слов так и осталось неясным, кто вообще воевал.
- Вот-вот. А очень бы хотелось узнать - кто. И по возможности задать этому "кому-то" пару вопросов.
- А я чем могу?
- Я хочу попросить вас продолжить вашу миссию: отправится в Новосибирск и встретится с профессором Алиевым. Дело в том, что я не уверен в том, что профессор согласится на контакт непосредственно с нами, а вас профессору рекомендовал его друг.
Максим обошел вокруг машины и облокотился на капот напротив чекиста. Иван Александрович подумал и скопировал жест Максима. Теперь они были похожи на двух сфинксов, собравшихся загадывать друг другу загадки.
- Я рад, что могу вам пригодится.
- Не мне. Родине.
- А вот этому я не рад. Лучше бы Родина и без моей помощи хорошо себя чувствовала. Но, предположим, я согласился. Скажите, вам удалось что-либо узнать о моей семье? Или я сейчас зря трачу свое время?
Иван Александрович пожевал губами, изо всех сил сдерживая желание высказать все, что он думает о наглом юнце, по которому плачет ремень, и которому было бы неплохо немедленно надрать уши.
- Нам удалось установить, что в число эвакуированных ваша семья не попала. Но я не советую вам отчаиваться - множество семей покинули Москву своим ходом. Большинство погибших известно, но ваша семья среди них не значится. Связь очень затруднена. Мы сейчас устанавливаем соответствие личностей всех недавно зарегистрированных Ангелин Токаревых. Но это потребует очень много времени. Может быть, вы знаете, куда могла бы направиться ваша жена? Возможно к друзьям, родственникам?
- Я дам вам список всех известных адресов. Но давайте посмотрим правде в глаза - семью вы мою не нашли. То, что вы этого не можете сделать, не означает, что и я отступлюсь. Если потребуется, я пойду в саму Москву, не смотря ни на какую радиацию. А для этого мне нужно будет соответствующая помощь, оборудование. Мне, в конце концов, потребуются деньги. И все это я хочу получить от вас в качестве платы за мою помощь. Мне кажется, что это - справедливо и честно.
- Честно говоря, я не предполагал, что вы будете выставлять какие-то условия. Но я понял вас. Я понял ваши мотивы, и они мне, скажем так, не неприятны. Но сам факт того, что вы торгуетесь, в такой момент….
Максим со стоном стукнул лбом о капот уазика.
- Ну, как же вам старым козлам объяснить-то, даже не представляю! Я с вами ни о чем не торгуюсь! Это вы со мной торгуетесь! Привезли тут на красоты, вербуете. А то, что нет никакой необходимости меня вербовать не понимаете? Я при рождении завербован, раз здесь родился! Я вот чего понять не могу - вы представляете Родину что ли? "Ищем, Ищем!" - Максим передразнил чекиста. - А если мне кажется, что Родину тут, из нас двоих, представляю я? Я вам говорю: обеспечьте, а вы - торгуетесь! Вы думаете, я не понимаю, что нужно делать? Я понимаю. А вот вы, похоже, не понимаете, что нужно делать вам. Вы меня посылаете в центр интриги, которая десятую часть мира сожгла, но при этом сомневаетесь - можно ли мне доверить деньги и оборудование. Не пропью ли! Вы сами-то соображаете, что вы делаете и с кем разговариваете?
- И с кем я по-вашему разговариваю? Очень любопытно узнать!
Максим уперся кулаками в капот многострадального уазика, и нагло уставившись в глаза Ивана Александровича, тихо, но четко произнес:
- С судьбой. С перстом Божьим, если угодно.
Иван Александрович покосился куда-то внутрь себя и выдвинул предложение.
- А что, если я тебе сейчас уши надеру?
- Надерите. Вам легче будет.
- Застрелю тебя при попытке к бегству, и дело с концом.
- Вот про конец вы это очень точно заметили. Только конец этот с этого момента вам подконтролен уже не будет. Неужели не чувствуете, что именно вокруг нас что-то происходит? Неопределенность какая-то? Вокруг все примерно ясно в пределах погрешностей, а вот все, что касается этого телефона, мгновенно утрачивает предсказуемость?
Иван Александрович повернулся к Максиму спиной, засунул руки в карманы и пробурчал.