– Ага, любопытственно, – подал голос Вывертень, поигрывая топором, – что на вашего рубаку нашло?
– Кей! – окликнула Тира. – Что происходит?
Я уже осматривал коридор через "Око Кабала" – и снова не видел в нем ничего подозрительного. Почти не разжимая губ, спросил:
– Мозг?
– Не зрю… ничего… не зрю, нет, никого нет! – прошипел он.
– Где-то рядом второй менталист, – сказал я. – Он подчинил Корина. Но такое невозможно сделать издалека, а мы с Мозгом никого не видим. Враг может прикрывать себя мороком от взглядов. Ваших взглядов. Мой амулет должен его обнаружить, но…
– Может, он в одной из комнат? – предположил Гаррота. – И получается, он сейчас слышит и видит нас?
Ответом ему был тихий хрип. Все заозирались.
Хрипел Джада. Он застыл спиной к стене, рука его медленно поднималась, пальцы дергались.
– Мозг, кто-то подчиняет Джаду! – шепнул я. – Перехвати контроль!
Мозгосос повернулся к огненному магу, стукнув клюкой. Светляк над головой затрепетал.
Джада напряженно застыл, одна рука опущена вдоль тела, вторая на высоте груди, пальцы согнуты, словно держат невидимый шар. Я заметил, как помигивают в быстром ритме альбиты на перстнях.
Все стояли неподвижно, не понимая, что делать. Гаррота переступил с ноги на ногу и, что-то проворчав, пошел к магу огня, занося саблю для удара.
– Не вздумай! – прикрикнула Тира на атамана.
– А если он полыхнет в нас своим жаром? – возразил тот.
На его пути встал Барлоу, подняв меч, сказал:
– Не трожь мага, борода!
Мозгосос загудел громче. Между пальцами огненного мага начали проскакивать искры, и вторая его рука тоже стала подниматься.
– С дороги! – процедил Гаррота, наступая на Барлоу.
– Гар, нет, – сказал я. – Если ты сейчас зарубишь его, в момент смерти он может выдать такую вспышку, что сожжет нас всех.
– И подпалит бочки с огнеструем, – добавил Барлоу.
Джада мучительно захрипел. Его лоб усеивали капли пота, в глазах был страх. Голова не шевелилась, но зрачки бегали из стороны в сторону, пытаясь отыскать врага.
Мозгосос замер, скалясь, кожа натянулась на скулах, лицо перекосило в гримасе. Светляк над его головой начал гаснуть. У менталиста не хватало маны. Джада поднял обе руки, свел их перед грудью. Между скрюченными пальцами с треском, все более громким, посверкивали искры. Зак шумно задышал над моим ухом, когда искры стали собираться в смерч. Тот уплотнился, формируя между ладонями мага гудящий шар пламени.
– Надо убить его сейчас, – процедил Гаррота, пытаясь обойти Барлоу.
Тира, стоящая позади Гарроты, прижала острие меча к его шее.
– Ни шагу дальше! – приказала она.
– Атаман? – окликнул Вывертень. – Что делать?
Я видел, что они с Дикарем Хуго и Филином готовы наброситься на мою сестру, Барлоу и стражников, как только получат приказ. И еще видел, что Гаррота вот-вот этот приказ отдаст.
Зак шагнул вперед справа от меня, вытаскивая мечи. Стоящий у стены Саир поднял арбалет. Джада едва слышно застонал, от его ноздрей потянулись струйки крови.
На груди Мозгососа зашевелилась мешковина, крыса с железными кольцами на лапках выбралась из кармана, цепляясь коготками за ткань, быстро спустилась и спрыгнула на пол.
– Вор… вор… – зашипел менталист, продолжая неотрывно глядеть на Джаду, между ладонями которого вращающийся искристый шар разгорался все ярче. – Мы не видим… но она увидит. Крысы – как кошки – магические твари, они зрят призраков и слышат шепоты теней. Ее взгляд… Сейчас ты посмотришь ее взглядом, одно мгновение, сразу вернешься – и крикнешь мне, где он, пока мужланы не начали резню!
Не меняя позы, он приподнял и резко опустил плечи, и в лоб мне будто ткнули замотанной в ткань палкой. Коридор дернулся, я услышал стук упавшего тела и лишь спустя несколько мгновений сообразил, что это было мое тело.
Потому что сам я находился уже в другом.
Глава 8
Отделять дух от плоти и привязывать его к иной живой сущности – известный трюк. Известный, но сложный, мало кто из магов способен на такое. Очень полезное умение, если ты шпион, разведчик или вор, если хочешь разведать обстановку или подслушать.
Мир исказился. Коридор стал большой темной трубой, надо мной выросли силуэты людей. Изменились и расстояния, и размеры. Все вытянулось, раздалось вширь, стало глубже и больше. Краски стерлись, теперь я видел только черное и светло-серое. Прямоугольник свечения очертил дверь каменной надстройки в конце коридора.
Перед ней маячила темная фигура.
Мглистая, смазанная, она был различима для моих глаз: человек в трепещущей накидке, от которой отрываются клубы мглы. Он стоял точно на середине коридора, и глаза его, направленные на Джаду, были как две белые дыры в черном силуэте.
Снова толчок в лоб, я пискнул и упал на бок, звеня кольцами на лапках. Коридор качнулся, сузился, и все стало привычных размеров. Я стоял на четвереньках, а неподалеку возмущенно пищала крыса, била хвостом о пол.
– Он по центру прямо впереди! – заорал я, вскакивая на подгибающихся ногах.
Мозгосос сделал движение головой, будто вырывал зубами тугую пробку из бутыли. Качнулся всем телом назад, ноги заплелись, он едва не упал, отступив на шаг, и я уперся ему в спину ладонью, поддерживая.
Словно невидимый, туго натянутый трос порвался с почти слышным хлопком. Джада резко подался вперед, повернулся и выбросил перед собой руки, вывернув наружу ладони. Шар огня сияющей полосой прочертил коридор и врезался в колдуна, как раскаленное ядро.
В тот же миг наш противник стал виден. Одежда вспыхнула, он закричал и бросился вперед. В лицо и грудь его впились две стрелы, выпущенные из арбалетов Саира и другого стражника. Некромаг упал, извиваясь, разбрасывая языки огня и снопы искр. Я подскочил к нему, когда он перевернулся на спину, узнал Тагора Харконгера. Он дернулся в последний раз и затих. Магическое пламя быстро исчезло, превратив тело в оплывшую свечу, а одежду – во въевшуюся в плоть ломкую корку.
Когда я повернулся, Барлоу и Тира пытались поднять с пола Джаду. Гаррота отступил обратно к своим разбойникам, Мозгосос ковылял ко мне. Крыса взбежала по его хламиде и залезла в карман на груди. Светляк над головой мага разгорался. Проходя мимо трупа, он приостановился, поглядел на то, что осталось от Тагора Харконгера, поставил клюку ему на лоб и нажал. С сухим хлопком прогоревший дотла череп сломался, как глиняный горшок, клюка провалилась в него, выбив облачко черного пепла.
Мозгосос улыбнулся, скривив лицо в жуткую кривую гримасу, и поковылял дальше, стуча клюкой по полу бодро, почти радостно. Обогнав его, ко мне подбежал Зак. Поручение моей сестры "следить и приструнить в случае чего" коротышка-стражник выполнял со всей ответственностью.
– Стойте! – позвала Тира. – Что с ним? Джада, ты меня слышишь? Эй, ты, как тебя… Мозгосос – почему он не отвечает?
Пришлось вернуться назад. Они посадили мага огня под стеной, тот глядел перед собой остановившимся взглядом и не шевелился.
– Сломанная кукла, – прошипел Мозгосос с ноткой презрения. – Рассудок выжжен, а дух витает за гранью мира.
– Так верни его!
– Не могу. – Он поковылял обратно. – Пусть сидит здесь. Вернемся – заберем – тогда… может быть…
– Пока что оставьте его, – сказал я и тоже поспешил к надстройке.
Вблизи было видно, что дверь ее очерчивает красноватый прямоугольник, будто мельчайшая алая пыль, проникающая сквозь щели. Свечение напоминало то, что излучала пентаграмма в подвале Жабы-Рэя. Я приоткрыл дверь, достал "Око Кабала" и посмотрел через него. Вниз уходила крутая каменная лестница, заканчивалась она квадратной площадкой с проемом, из которого лилось все то же сияние.
– На лестнице пусто.
– Ты еще доверяешь своей стекляшке? – спросил Гаррота, проходя мимо трупа Тагора Харконгера и с любопытством разглядывая то, вот что клюка Мозгососа превратила его голову.
– Некоторые некромагические заморочки она не замечает, но другие может видеть. Мозг?
Он заглянул на лестницу, прошипел:
– Тоже не вижу.
За магом подошли остальные, и Гаррота, осмотрев лестницу, сказал Тире с Барлоу:
– Первыми идут Филин, Вывертень и двое ваших.
Пока они распределялись, кто за кем спускается, я поглядел на отошедшего в сторону менталиста. Тот достал пузатую склянку, наполненную чем-то смахивающим на тинистую болотную воду, раскупорил и вылил в рот.
– Ты что это пьешь?
Мозгосос скривился, будто сожрал саламандру, и ткнул клюкой в сторону лестницы. И только тогда я сообразил – он же боится таких помещений. Даже этот коридор, в котором нет ни одного окна, должен вызвать тревогу, а уж глухая, уходящая под землю лестница и то, что может оказаться под ней…
– Думаешь, выпивка поможет? – хмыкнул я.
– Это лекарство укрепит мой рассудок! – прошипел он и начал спускаться.
– Потопали, ворю… командор, – сказал Зак, дожидающийся меня возле двери.
На площадке под лестницей стояли Саир и Тира, и когда я проходил мимо, она, подавшись ко мне, тихо сказала:
– Не вздумай хвататься за костяной меч, когда мы его найдем. Меч возьму я. Если станешь мешать, мы убьем тебя. Все мои люди получили такой приказ.
– Конечно, дорогая сестра, – сухо ответил я, шагая дальше. – Меч мне не нужен, забирай его себе.
Тут был еще один коридор, короткий и широкий, он заканчивался глухой стеной. Справа тянулся ряд неглубоких ниш с высокими каменными тумбами. Их покрывали грубые варварские орнаменты, на некоторых стояли угловатые каменные вазы, на других лежали только осколки.
Как и раньше, бандиты и стражники разделились двумя группами, люди Гарроты стояли под стеной с нишами, а Тиры и Барлоу – напротив. Отпихнув Мозгососа, я шагнул вперед.
– Э, брат вор, что-то не так. – Гаррота через плечо глянул на меня. – Почему на той стороне нет двери?
– Может, дверь есть, но закрыта мороком, – предположил я. – Иначе какой вообще смысл в этом коридоре. Мозг?
Он подался вперед, щурясь.
– Не постигаю. Коридор обычный… Двери нет… И что-то плохо здесь. Почему? Не постигаю!
– Так что ж теперь, на одном месте торчать? – пробормотал Гаррота. – Филин, вперед, снова у стены. Проверим, есть ли там выход.
Барлоу кивнул своим людям, и они двинулись вдоль другой стены. Саир с Тирой пошли за ними, а Зак остался позади меня. Мы с Мозгососом зашагали одновременно. Мерцание светляка над его головой было почти невидимо из-за некромагического сияния, которое наполняло коридор-тупик, будто светящаяся кровавая пыль. Чем дальше, тем гуще. Хотя она не мешала дыханию, но казалось, что пыль набивается в глотку, в ноздри, в глаза и уши. Коридор заглатывал звуки, мы шли в полной тишине. Это место пугало больше, чем подвал Жабы-Рэя с его кровавой пентаграммой и мертвой девушкой под одеялом. Темные силуэты людей двигались в красной мгле. Все замерло, и в то же время коридор сокращался и раздувался, как глотка зверя, в утробу которого мы входили. Оставаясь на месте, стены смещались неуловимо для глаза, и весь он пульсировал, втягивая нас в себя… хотя, может, и не весь, а только… а только одна его часть…
И вдруг я понял, что с ним не так.
И понимание это заставило волосы зашевелиться на моей голове.
* * *
Левой стены не было. Вот почему кровавый свет висел по всему коридору, будто не имел источника. На самом деле тот находился за ней, лился сквозь нее, как сквозь стекло.
Я заставил себя идти дальше, потому что если свет проникает оттуда – то почему бы не проникать и чьему-то взгляду? Или взглядам…
– Всем внимание! – прошептал я. – Левой стены нет. Не дергайтесь, просто знайте, что на самом деле там…
– Ты о чем? – негромко спросил Гаррота.
– Левая стена – морок. Мы с Мозгом снова не заметили обман. Кто-нибудь касался ее? Приглядитесь: свет идет сквозь…
В этот момент стены не стало.
Может быть, мои слова все же были услышаны, или просто настало заранее условленное время снять иллюзию, потому что первые из нас как раз прошли середину коридора.
Стена пропала не мгновенно. Это напоминало быстро тающий в воздухе дым, в ней появились рваные прорехи, они расширялись, сливаясь в обширные дыры. Участки поддельной кладки уменьшались, распадаясь висящими в воздухе фрагментами, и между ними открывалось пространство скрытой доселе части коридора. Хотя никакой это был не коридор, теперь стало понятно, что мы в большой прямоугольной комнате. На другой ее стороне, раньше невидимой, стояли волколаки.
Около десятка похожих друг на друга крупных серых тварей охраняли высокую арочную дверь. Над ней из стены торчала каменная полка с красным светильником в виде трехглазого черепа на подставке, чье сияние и заполняло комнату кровавой световой пылью.
Какой-то миг мы с волколаками глядели друг на друга, а потом крики, рычание, стук и лязг одним могучим пинком изгнали из комнаты тишину.
К попятившемуся Мозгососу метнулся волк, я прыгнул наперерез, нож-сумрак пробороздил тело чудища сбоку, между ребер, пробороздил торс, чуть ли не разделив напополам, и оно рухнуло на пол. Мечи Зака быстро застучали у меня за спиной. Мозгосос, навалившись на клюку, загудел как сумасшедший, прикрыл глаза, лоб прорезала глубокая морщина, лицо начало багроветь. Я ощутил, как что-то идет от него, незримый мутный поток, который перемешивал, взбалтывал мозги. Сильно заломило в висках.
Первыми в бой вынужденно вступили люди из Дома Реликвий, находившиеся возле иллюзорной стены, один стражник уже валялся с разодранной грудью. Саир, успевший выстрелить из арбалета, но не успевший вытащить меч, упал под ударами когтистых лап.
Разбойники бросились на помощь. Замелькала сабля Гарроты, врубился в волчий хребет топор Вывертня. Тира и Барлоу стояли плечом к плечу, отбиваясь от здоровенного пятнистого оборотня, смахивающего на вожака стаи, который рычал и бешено метался из стороны в сторону, не позволяя ударить себя. В лихорадочном мельтешении, заполнившем темно-алую мглу коридора, я разглядел, как дубинка Филина сминает в лепешку волчью морду, как наносит удары Дикарь Хуго, сжимающий меч левой рукой. Услышал, как истошно орет, захлебываясь кровью, Саир. И вдруг картина боя резко изменилась.
Гудение Мозгососа, ставшее надсадным и напряженным, превратилось в негромкое сосредоточенное бормотание. Пятнистый вожак отпрыгнул назад, но его достал меч Барлоу. Одновременно перестал защищаться тот, с которым дрался Зак. Хэкнув, стражник присел и скрестил свои клинки, будто ножницы, на передних лапах оборотня. Были бы это человеческие ноги, Зак просто перерубил бы их, но плоть наших врагов была крепче, плотнее, и хотя по шерсти обильно потекла кровь, зверь устоял. Заворчал с раздраженным недоумением, начал отступать, пошатываясь.
– Стой! – крикнул я Заку, бросившемуся следом. Вдохнув полную грудь воздуха, заорал: – Хватит драться! Мозг подчинил их!
Стражник остановиться не успел, а может, не захотел, и его клинки раскроили волчий череп.
– Всем остановиться! – прокричал я, как мог громко.
Тут же приказ повторила Тира, и Гаррота гаркнул что-то подтверждающее. Раздался звук еще одного удара, металлический звон, хриплый рык боли, и все стихло, лишь тяжелое дыхание слышалось в коридоре.
– Дурни! – прошипел Мозгосос, раздраженно стуча клюкой по полу. – Зачем убили всех?! Мужланы, остолопы!
– Он подчинил их, – повторил я, окидывая взглядом волчьи тела на полу. – Не надо было добивать тварей, Мозг мог бы пустить их перед нами.
– Да попробуй остановись, когда в раж вошел! – Зак вытер клинки о шерсть поверженного зверя.
– Потери? – Тира шагнула к неподвижному телу Саира. Когти волколака превратили его лицо в кровавое месиво. – Какие у нас потери?
– Все наши мертвы, кроме Зака, – объявил Барлоу с похвальным равнодушием к смерти соратников по оружию. – А это кто там валяется?
– Дикарь Хуго, – ответил Гаррота хмуро, переворачивая на спину лежащего ничком бандита с разодранной грудью.
Тира обвела всех взглядом:
– Сколько нас? Я, Барлоу, Гаррота, Зак, вор, менталист и эти двое…
– Меня кличут Вывертень, а его – Филин, леди красотка! – ухмыльнулся любитель топоров и, присев над Дикарем Хуго, стал выворачивать его карманы.
– Ты что делаешь? – удивился Барлоу.
– За упокой души доброго нашего друга Дикаря выпить надобно, – пояснил Вывертень, снимая кошель с пояса мертвеца, – чтоб не скиталась вечно его душа по Падшему миру за горами. Вот как раз монеты Хуго и пропьем в кабаке, а, Филин?
Тот что-то промычал в ответ.
– Нас восемь, – продолжала Тира, поднимая с пола арбалет, выпавший из рук Саира. – И неизвестно, что ждет дальше.
– Так скоро узнаем. – Гаррота пригляделся к арочной двери. – Она без замка, как погляжу? Филин, проверь.
Он обратился к одноухому потому, что тот находился ближе всех к двери. Слишком близко, как стало ясно через миг, из-за этого я не успел вмешаться. Филин сделал шаг, протягивая руку, и горящие на высоких тумбах светильники вспыхнули.
Белый зигзаг пробил воздух, ударив в разбойника. Его силуэт очертился слепящим контуром. Светильник над дверью почти угас и тут же снова начал разгораться.
Тело Филина еще мгновение стояло неподвижно, а потом осыпалось с тихим шелестом, образовав на полу горку сухого черного пепла.
– Светлая задница Ярриса! – Зак громко стукнул челюстями.
– Филин… – растерянно протянул Гаррота. – Э… брат, что же ты так?
Уставившись на светильник, я пробормотал:
– Почему он ударил молнией? Если внутри теневик, то сам по себе он не должен…
Застучала клюка о пол, и Мозгосос, остановившись на почтительном расстоянии от двери, шепнул:
– Не теневик это!
– А что? – спросил я.
– Камень души внутри лампы.
– И кто заключен в камне?
– Так, брат вор, а ну-ка поясни! – вмешался Гаррота.
– Ты не мог не слышать про камни душ.
– Слыхал, конечно, да только все какие-то бредни. Вроде там куски мозгов спрятаны внутри.
– Не куски мозгов, а осколки сознаний. Некоторые менталисты умеют помещать их туда, хотя заключить в камень души целый разум не смог еще никто.
– Нет камня такого размера, – добавил Мозгосос.
– И это тоже. Их же выращивают, на самом деле правильно называть их кристаллами душ, но так уж сложилось, что все говорят "камни". Эта лампа – точно работа менталистов, хотя при чем тут они, непонятно. В магических лавках подобное не продается. Такая магия запрещена церковью и магистратом, ею занимаются разве что тайно. Колдуны могли купить этот камень напрямую у Дома Ментала, ну или у кого-то из их братии.
Я повернулся к Мозгососу:
– Внутри – осколок души стихийного мага? Раз он ударил молнией…
– Школа огня? – спросил Гаррота. – Хотя нет, скорее…
– Магия эфира, – заключил я. – В светильнике частичка сознания какого-то заклинателя ветра, бури и молний.
– Ага, злой очень, что его в лампу сунули, и со злости молниями шибает, – закивал Зак. – А с самим магом что? Ходит, стало быть, сейчас где-то по Гиграну человече, у которого от души кусок отколот?
Я возразил:
– Не думаю, что он мог выжить после такой, гм, операции. Кто-то этого мага убил, чтобы превратить его умения в охранный магический механизм.